{27} В поисках Эльдорадо Америка в судьбе Художественного театра

{27} В поисках Эльдорадо Америка в судьбе Художественного театра

Патовая ситуация

«Сколько наших, оставшихся в Америке, кормились всю свою жизнь плодами того посева, который совершил К. Станиславский в 1923 – 1924 годах, подкормленные вскоре вышедшей там книгой “Моя жизнь в искусстве”». Так напишет в 1968 году Вадим Васильевич Шверубович, сын Качалова, участник той поездки и один из ее немногих авторитетных мемуаристов.

Полтора сезона, проведенных в Штатах, в самом деле представляют исключительный интерес: и в отношении тех, кто остался в «земле обетованной» и «кормился» потом плодами театрального посева, совершенного МХТ, и в отношении самого Художественного театра, вернувшегося в Советскую Россию. Переломный период новой истории МХАТа очень мало изучен. Больше скажу, эта история заметно деформирована в угоду разного рода схемам, в плену которых находилась вся послереволюционная история русского театра. Многие документальные источники не опубликованы, не сведены воедино, не сопоставлены. Не опубликованы или купированы несколько важнейших «конфиденциальных», как он их называл, писем Станиславского к Немировичу-Данченко из-за океана. Только по скупым упоминаниям в «Летописи», составленной И. Н. Виноградской, известны американские отчеты Ольги Сергеевны Бокшанской, незаменимый информационный источник мхатовской внутренней жизни этих и иных лет. Ждут своего исследователя письма рядовых участников поездки, в том числе тех, кто остался в Америке. Все это в совокупности приоткрывает смысл того, что произошло с Художественным театром в Америке, выводит события и действующих лиц давнего {28} сюжета из мифологического или идеологического тумана, который закрывал столько десятилетий реальную историю советского МХАТа.

Поездка в Европу и Америку меньше всего была пропагандистской (в отличие от парижских гастролей МХАТа в 1937 году). Это была часть широко задуманного плана по спасению театра. Прецедент уже был: после первой русской революции они тоже уехали в Европу. Берлинские, венские, пражские успехи открыли тогда русский театр для Запада. Артисты получили возможность следить за российской междоусобицей издалека. В начале 1906 года К. С. писал из Берлина брату в Москву: «Как тяжело здесь развертывать русские газеты и читать все то, что происходит у вас. Тяжело это особенно потому, что все эти наши невзгоды в лучшем случае приведут нас к западной культуре — это ужасно. Цена этой культуры ровно 5 копеек… Здесь сердца нет — потому-то критиков больше всего удивляет сердце русского человека, при отсутствии всякого пафоса».

Они вернулись тогда в иную Россию, чуть успокоившуюся после революционных потрясений, вернулись на волне европейской славы, которую и в той России воспринимали своеобразно. «Вы не можете себе представить, с каким злорадством и недружелюбным чувством относится к нам московская публика после заграничной поездки и успехов, — пишет К. С. в октябре 1906 года В. В. Котляревской. — Этот неожиданный результат — чисто московский. Очень маленькая группа гордится нами. Вся остальная масса жирных тел и душ ненавидит за успех и с иронией называет “иностранцами”. … Начинаем подумывать о перемене города. Лучше всего в московскую дыру заезжать на десяток спектаклей и драть по 20 руб. за первый ряд. Тогда будут уважать».

В этих шутках — мощь и сила театра, сумевшего сохранить свою душу в условиях революционной катастрофы.

«Генеральная репетиция», которую удалось переждать в Европе, мало чем походила на ту «премьеру», что осуществили в России в 1917 году. Революция и гражданская война раскололи театр на две части. «Качаловская группа», гастролировавшая в течение трех лет по Европе под маркой МХТ, не восстановила и не могла восстановить идею Художественного театра в ее подлинном виде. Но и та часть, что осталась в Москве вместе со Станиславским и Немировичем-Данченко, развивать дело Художественного театра самостоятельно не могла. Возникла патовая ситуация, выход из {29} которой был найден Немировичем-Данченко: воссоединение двух групп мхатовцев за границей, передача главной сцены студиям с тем, чтобы переждать разруху и развал государственности и сохранить для России Художественный театр.

План по спасению провалился потому, что одни считали идеологически невозможным отпускать такой театр, как МХАТ, в революционное время из России и тем самым демонстрировать неспособность новой власти сохранить культурные ценности. Другие сомневались, что артисты и руководители МХТ вернутся назад, в Москву. А третьи, от кого зависел выезд за рубеж, вообще наотрез отказывались выпускать за границу даже личного посланца руководителей театра для переговоров с «качаловской группой». В дело вмешался Горький, затем Ленин и Политбюро. В конце концов было принято решение, близкое к тому, какое было предложено в письме Н. -Д. к Луначарскому. Публикатор этого письма удовлетворенно заключает: «А уже в сентябре 1922 года Станиславский повез воссоединившуюся труппу Художественного театра в триумфальное турне по странам и городам Европы и Америки».

«Триумфальное турне» — это и есть общее место старой и новой мхатовской мифологии, которое предстоит заполнить реальным историческим содержанием.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒