Конец первой книги! 8 страница

– Славный галстук, – обратился Зак к Уесли, – довольно щеголеватый.

– Щеголеватый – это британский комплимент, верно?

– Верно.

– Приказ Норы. Я не любитель галстуков.

– Ее приказ? И где, кстати говоря, наш диктатор?

– Где‑ то прячется. Ее последняя с Либретто книга, вышла два месяца назад. Это событие является для них заключительным. Она ненавидит подобные мероприятия.

– Ввиду экстравертности Норы, я думал, что автограф‑ сессия – ее излюбленное занятие.

– Это напускное, Зак.

Уесли просканировал, начавшую выстраиваться за красными лентами, толпу.

– Ей не нравится находиться в местах большого скопления народа, где она не может контролировать ситуацию.

– Она так одержима повсеместным контролем?

Парень указал на свою грудь.

– Вспомни галстук.

Истон рассмеялся, увидев на его лице выражение наигранного отвращения. Ему до сих пор казалось странным, что молодой человек был увлечен женщиной намного старше себя самого. Зак не понаслышке знал, каким опасным могло быть обожание романтического героя.

– Видимо, скоро начнется, – произнес он, когда лысый мужчина поставил на стол графин с водой и стакан.

Истон успел насчитать от сорока до пятидесяти, успевших выстроиться в очередь человек, количество которых увеличивалось с каждой минутой.

– Может, мне сходить за нашей неуловимой писательницей?

– Если тебя не затруднит. Я хочу остаться и проследить за процессом.

От Зака не ускользнуло, что Уесли обращал пристальное внимание на ожидающих Нору поклонников. Он изучал каждого человека в очереди. Количество мужчин оказалось больше, чем Истон ожидал. По обыкновению, эротика продавалась в качестве поджанра романа, тем не менее, в толпе присутствовало, по меньшей мере, с полдесятка взрослых мужчин и несколько юнцов, держащих в руках новые, глянцевые книги ее последнего издания.

– Волнуешься из‑ за поклонников? – спросил Зак.

– Ты бы тоже волновался, просмотрев ее фан‑ почту.

– Понятно. Пойду, найду Нору. Где она может быть?

Уесли встретил взгляд находящегося в очереди молодого парня. Истон не заметил в нем ничего чрезвычайно угрожающего, хотя он казался нервным и нетерпеливым, бросая завистливые взгляды на него и Уесли, стоящих внутри огражденной зоны. На нем была куртка армейского зеленого цвета, и военные ботинки на шнуровке. Не самый типичный вид для поклонника любовного романа. Но опять же, в Сатерлин и ее книгах не было ничего типичного.

– Посмотри наверху, – предложил Уесли, – в детской секции.

Заку пришлось усердно постараться, чтобы представить Нору среди книжек про Винни‑ Пуха и Гарри Поттера. Хотя, с другой стороны, он никогда бы не подумал, что увидит ее в церкви. Поднявшись по эскалатору на второй этаж, он последовал по нарисованным на полу следам динозавра, и оказался в ярко освещенной, уединенной части помещения. Завернув за угловой стеллаж с книгами‑ картинками, Истон услышал знакомый, звонкий смех.

На маленькой платформе сидела Нора с книгой в руке, и с пальто, перекинутом через колени, которое прикрывало слишком короткую, красную, кожаную юбку. Трое маленьких детей, окруживших ее – один мальчик лет пяти или шести, и две девочки помладше, смотрели с широко раскрытыми глазами, заворожено внимая каждому ее слову.

– Берегитесь Бармаглота, – декламировала Сатерлин, держа книгу открытой так, чтобы дети видели картинки, – и остерегайтесь гадкое Чудище.

– А что такое Чудище? – спросила самая маленькая девочка, запнувшись на непонятном слове.

– Это птице‑ дельфино‑ бегемото‑ змеинообразное существо, – как ни в чем не бывало, объяснила Нора, – только гаже. Понятно?

Дети кивнули и захихикали, когда Сатерлин перевернула страницу. Зак прочистил горло, чтобы привлечь ее внимание.

– Ох, чего тебе? – Нора закрыла книгу и бросила на него сердитый взгляд.

– Вашего присутствия, мадам, – ответил Истон, своим наиболее шикарным оксфордским акцентом, – вам необходимо спуститься на первый этаж.

Простонав, она встала.

– Простите, малышня. Мне пора.

Девочка постарше потянула Сатерлин за рукав.

– Мисс Элли, – начала она, – это ваш парень? – спросила она шепотом, который мог слышать каждый.

– Нет, – ответила Нора таким же громким шепотом, – это моя нянька.

Сатерлин оставила детей с явной неохотой.

– Я твой редактор, а не нянька. И кто такая Элли?

– Вопрос " кем была Элли"? А еще лучший вопрос, какого хрена ты здесь делаешь?

– Меня пригласил Уесли. Он сказал, что автограф‑ сессия тебя очень нервирует.

– Подобные мероприятия нервируют скорее его, нежели меня. Меня они всего лишь раздражают. Приходится сидеть, как королева на троне, среди семи поклонников, четверо из которых знакомые.

– Ну, считая меня, восемь, – сказал Зак. – Если ты не любишь автограф‑ сессии, тогда почему проводишь их в таком большом книжном магазине?

– Потому что меня просил Лекс, и я не могла ему отказать, – вздохнула Нора. – Я никогда не умела отказывать.

– Лекс?

– Лысый мужчина – Лекс Лютор. Владелец этого магазина. Я здесь работала, поэтому мы поддерживаем связь.

Когда они добрались до эскалатора, Зак заметил стоящего у перил, и смотрящего на Нору мужчину с длинными, собранными в хвост, темными волосами. На нем был серый костюм в викторианском стиле, и сапоги для верховой езды, а рядом стояла темнокожая женщина с самой экзотической красотой, которую ему только доводилось видеть. Мужчина что‑ то сказал своей спутнице на французском, и она улыбнулась. Облокотившись о перила, он подмигнул Норе. На что та, ступив на эскалатор и бросив на того спокойный взгляд, подняла руку и показала ему средний палец. Его шикарная спутница лишь рассмеялась.

– Кто это был? – спросил Истон, когда они оказались за пределами слышимости.

Очутившись на первом этаже, Сатерлин пожала плечами.

– Понятия не имею.

Она еще что‑ то пробубнила, но Зак не расслышал ее слов, из‑ за раздавшихся аплодисментов.

Они разошлись, и Истон снова присоединился к Уесли. Нора взошла на платформу и помахала собравшимся поклонникам, которых насчитывалось порядка ста человек. Лекс стоял рядом с ней, раскрывая книги на заглавной странице, пока Сатерлин беседовала со своими фанатами.

– Никакого чтения? – спросил Истон у Уесли.

– Нора не читает в " правильных книжных магазинах", как она их называет. Она не хочет, чтобы ее арестовали за непристойное поведение на публике. А также никаких вопросов и ответов.

– Полагаю, по той же причине, – сказал Зак, улыбнувшись.

Нора сидела на некотором расстоянии, но Истон мог слышать, как она обменивалась шутками со своими почитателями. Одна юная девушка, спросив у Сатерлин, где она черпала свое вдохновение, услышала, – В Католической школе. Зак посмеялся про себя остроумию ответа, но Уесли не обратил на него никакого внимания. Он продолжал сканировать толпу, ни разу не отводя взгляд от ожидающих в очереди мужчин.

Истон позволил Уесли наблюдать за фанатами, пока он наблюдал за Норой. Несмотря на все ее возражения, она, по‑ видимому, прекрасно проводила время. Сатерлин так и сияла в своем красном костюме, даже если ее юбка была до неприличия короткой.

Очередная молодая женщина приволокла с собой красный стек, который попросила Нору подписать. А пожилой мужчина в костюме получил разрешение Сатерлин поцеловать носок ее обуви, пока его жена будет их фотографировать.

– Как давно ты живешь с Норой? – спросил Зак у Уесли, надеясь отвлечь его от излишней бдительности.

– Чуть больше года.

– И как давно ты в нее влюблен?

Уесли резко взглянул на Истона, после чего горько усмехнулся.

– Чуть больше года… и нескольких месяцев.

– Она не знает?

– Неа. Она попросила меня переехать к себе, когда я намекнул ей, что мне придется вернуться в Кентукки. Я думал, что если скажу Норе о своем отъезде…

– Ты хотел посмотреть на ее реакцию, – произнес Зак с грустной полуулыбкой, – и она повелась на твой блеф.

Истон не мог не вспомнить тот день, когда он сказал Грейс о своем переезде в Штаты.

" Если это то, чего ты хочешь, Закари", оказалось не тем ответом, на который он надеялся.

– Так и было.

Уесли широко улыбнулся Сатерлин, которая, отведя взгляд от очередного почитателя, вернула ему улыбку.

– Вижу, в твоем случае, это возымело действие. У меня сложилось иначе. Наверное, я недооценил тебя, Уесли.

– Надеюсь, я переоценил тебя, – ответил парень, и Истона тут же поглотило чувство вины.

– Я вам не соперник, юноша. Ведь я все еще женат.

– Неважно, – с большей, чем полагалось для такого молодого парня горечью, произнес Уесли. – прежде, ее никогда не останавливали святые клятвы. И твои не остановят.

– Видимо, должны остановить твои.

На мгновение, Уесли замолчал, и Зак понял, что он оговорился.

– Она тебе рассказала, что я до сих пор девственник?

Истон распознал уязвленную гордость.

– Прости, Уесли. Я стал обвинять ее в том, что она тобой пользовалась, и ей, попросту, пришлось защищаться.

– Все в порядке, – ответил тот, – Я этого не стыжусь. Я просто… жду.

– Ее?

– Думаешь, я идиот, да?

– Конечно, нет. Но нравится тебе признавать это или нет, она на четырнадцать лет старше тебя. Такого рода отношения, редко складываются хорошо и при более удачных обстоятельствах. Если опыт тому показатель.

– Чей опыт?

Истон перевел взгляд с Уесли на Нору. Он смотрел на нее, но не видел. Вместо Сатерлин он видел открывающуюся дверь и стоящую в проеме Грейс, и ни одна женщина в целом мире не выглядела такой храброй, такой напуганной и такой прекрасной.

– Мой.

Уесли не ответил. Зак не знал, что сказать, чтобы успокоить парня. Если бы у него нашлись слова успокоения, ему лучше было бы сказать их себе. Но не осталось ничего, кроме холодной, жесткой правды, что любить кого‑ то и быть любимым, только начало, а не конец страданий.

Держа книгу для автографа, к Норе подошел молодой человек в зеленой куртке. Зак услышал, как Сатерлин спросила у поклонника его имя, и хотел ли он, чтобы она написала что‑ нибудь конкретное.

– Как насчет, " Моему главному фанату, Трахни меня", – прошипел парень, наклонившись над столом, – а потом расписаться кровью.

Желудок Зака ухнул вниз, когда тот вытащил маленький, тонкий нож и стал взбираться на стол. Уесли уже ринулся к Норе, что оказалось очень вовремя, потому как Сатерлин соскочила со стула, а безумный поклонник навис над ней буквально на расстоянии нескольких дюймов. Зак видел, как она вжалась спиной в стену.

Казалось, все происходило как в замедленной съемке. Запрыгнув на возвышение, Уесли оттащил парня за куртку, и с силой бросил того на пол.

– Зак, уведи ее отсюда! – крикнул ему Уес.

Безотлагательность в его голосе вырвала Истона из ступора. Подбежав к Норе, он схватил ее за руку.

– Нет, Зак, – запротестовала она, пытаясь пробраться к Уесли.

Уже во второй раз с момента их встречи, он поразился силе, прячущейся в ее маленькой фигурке.

– Сюда, – крикнул Лекс, и Зак потащил Сатерлин от толпы в сторону книжного складского помещения.

В процессе, он посмотрел на второй этаж. Вытащив мобильный телефон, мужчина в сером костюме, стал набирать чей‑ то номер. Зак надеялся, что 911.

Когда они добрались до склада, Лекс замкнул дверь. Нора уже собиралась покинуть помещение, когда Истон остановил ее, перегородив дверь своим телом.

– Уйди с дороги, – приказала Сатерлин в шокирующем неистовстве, – Уес остался там с каким‑ то психопатом.

– Уверен, он в порядке, – ответил Зак, не сильно доверяя своим собственным словам.

Но он знал, что если фанат и был для кого‑ то опасен, то только для Норы, не Уесли.

– Оставайся здесь, пока все не уляжется.

– Он прав. Пойду, проверю обстановку, – сказал Лекс и повесил трубку, – уверен, охрана его уже скрутила.

– Пожалуйста, – взмолилась она, – убедись, что с Уесом все в порядке.

Лекс оставил их на складе, и Истон снова глянул на дверь.

– Еще одна причина, по которой я не люблю автограф‑ сессии, – произнесла Сатерлин, вышагивая по помещению.

Стук ее каблуков зловещим эхом отдавался от бетонного пола.

– Понимаю. И часто у тебя такое происходит во время появлений на публике?

Нора замотала головой.

– У меня приличное количество безумных фанатов. Но, чтобы с ножом, первый раз.

– Что ж, жестокая эротика порождает жестокие идеи.

Сатерлин молниеносно перевела на него взгляд.

– В этом ты винишь мои книги?

– Конечно, нет. Всего лишь истории с сексуальным насилием, привлекающие насильников. Они взывают к низменным инстинктам.

– Низменные инстинкты? Насильники? Моя читательская аудитория – это домохозяйки, студентки и небольшой процент мужчин с традиционной сексуальной ориентацией, слишком решительно настроенные узнать, чего, на самом деле, хочется женщинам в постели. Я пишу не для безумцев. По‑ твоему, Сэлинджер виноват, что Марк Дэвид Чепмен неправильно истолковал " Над пропастью во ржи"?

– Я говорил о другом. Но раз ты преподносишь себя, как сексуальный объект, то не стоит удивляться, если кто‑ то решит, что тебя можно купить.

– Купить? – усмехнулась Сатерлин, испепелив Зака взглядом.

Она посмотрела на него так холодно, что он почти испугался.

– Меня невозможно купить, Зак. И даже если и так, я вне твоей ценовой категории.

– Нора…, – начал он, пытаясь попросить прощения.

Дверь открыл Лекс, позади которого стоял Уесли. Сатерлин понеслась через склад прямиком в объятия парня.

– Ты в порядке, малой?

Она стала водить по нему руками, проверяя, не ранен ли он.

– Я в порядке. Он в руках полиции. Очевидно, это не совсем вменяемый житель Белвью.

– Но он не причинил тебе вреда, правда?

– Неа, – ответил Уесли, – он сдался быстро и легко.

– Прямо как один из моих книжных героев, – сказала она, обнимая его.

Истон встретил взгляд Уесли с противоположного конца помещения. Из‑ за Норы, тот разговаривал бойко, но на его лице отражалась настоящая паника.

– Пойдем. Мы едем домой, – произнес он, отстраняясь от Норы.

– Домой? Но это же смешно. Там еще полно народу. Нам нужно завершить автограф‑ сессию.

– Нет, Нора.

Голос Уесли был решительным и несгибаемым. На мгновение показалось, что он старше Сатерлин.

– Я напишу заявление в полицию, потом мы отправимся домой. Ты закончишь автограф‑ сессию, когда у Лекса будет больше охраны.

Владелец магазина согласился с Уесли, и Сатерлин пообещала ему перенести мероприятие на ближайший, возможный срок.

– Он ведь тебя не ранил? – спросил парень, открывая ей дверь.

Остановившись, Нора оглянулась на Зака. При виде чистейшей боли в ее глазах, у Истона внутри все сжалось.

– Не беспокойся, Уес. Поноет и перестанет. Слова ранят больнее.

Глава 13

Вернувшись в свою квартиру после автограф‑ сессии, Зак оказался не в состоянии сконцентрироваться на работе. Все, что он мог делать – это снова и снова прокручивать в своей голове слова Сатерлин. " Меня невозможно купить, Зак…"

Ему потребовалось не так много времени, чтобы понять, как бессовестно он поступил. На Нору напал ненормальный фанат, а Истон обвинил жертву.

Он посмотрел на время – еще только пять часов. Зак не мог провести остаток вечера, мучаясь угрызениями совести из‑ за Сатерлин. Выбежав из квартиры, он сделал единственную остановку по пути на железнодорожный вокзал. И вот теперь, он стоял на крыльце ее дома, пытаясь найти подходящие слова. Истону нужно было подобрать правильные слова, чтобы, когда он попросил прощения, Нора прочувствовала их искренность. Однако он знал, что если переступит порог ее жилища с намерением обсудить что‑ то иное, а не ее книгу, в их отношениях произойдут необратимые изменения.

Зак шагнул вперед, но прежде чем успел постучать, дверь открылась. В проеме показался Уесли с язвительной полуулыбкой на лице.

– Нора попросила тебя впустить. Она сказала, что, судя по виду, ты уже немного окоченел.

– Могу я ее увидеть?

Отступив назад, Уесли впустил Истона.

– Она у себя в кабинете, – произнес он, – пишет.

Последовав за парнем к кабинету Сатерлин, Зак вспомнил, что буквально три недели назад, все было совершенно иначе. Тогда, он явился сюда, чтобы избавиться как от Норы, так и от ее книги. Сейчас же, Истон был готов вымаливать еще один шанс для их дальнейшего сотрудничества.

До того, как они дошли до двери, Уесли остановился и повернулся к гостю.

– Знаешь, твое мнение для нее важнее всего на свете, – сказал он, – с автограф‑ сессии я приехал, практически, в коматозном состоянии. Нора же просто направилась в свой кабинет и вернулась к работе.

Истон кивнул, пристыженный этим девятнадцатилетним юношей.

– Я приехал, чтобы попросить прощения, если она мне позволит.

– Она тебе позволит. Возможно, ей бы не следовало этого делать, но она позволит.

Уесли постучал в дверь кабинета, и, не дожидаясь ответа, зашел.

– Нор? Есть минутка? – спросил он.

Сатерлин сидела за своим столом в черной, шелковой мужской пижаме. Ее волосы были собраны на макушке в пучок, который вместо палочек, скреплялся двумя шариковыми ручками. Нора самозабвенно печатала, даже не остановившись, чтобы посмотреть на них.

– Что ты до сих пор здесь делаешь, Уес? Я думала, что сегодня у тебя какое‑ то мероприятие в церкви.

– Да. В эти выходные мне нужно помочь сопроводить выездной семинар для учеников средних классов, – ответил парень, обойдя стол, и встав позади ее кресла, – но я не собираюсь оставлять тебя одну после сегодняшнего…

– Нет, собираешься. Просто пойди и проследи за тем, чтобы подростки не зажимались по гардеробным. Сдерживать сексуальность необходимо начинать как можно раньше. Отправляйся, малой. Ты заслужил ночь без моих драм.

– Ты уверена?

Положив руки Норе на плечи, он наклонил кресло назад, к себе. Упираясь головой в живот Уесли, она подняла на него глаза.

– Да. Езжай. Развлекайся. Ты это заслужил.

– Если ты меня отпустишь, я буду есть пиццу, – улыбаясь, предупредил он.

– Один кусок, – ответила Сатерлин, подняв руку, и покачав перед его носом указательным пальцем, – один.

– А что, если она на тонком тесте? Там меньше углеводов.

– Хмм…, – Нора подняла второй палец, – два куска. Но не больше двух.

– Да, мэм. Вернусь завтра утром. Зак? – Истон повернулся к Уесли, встретив его решительный взгляд, – присмотришь сегодня за Норой, ладно?

– Малой, я в порядке, – отозвалась Сатерлин, – на прошлой неделе, когда ты попал в больницу, я пережила ситуацию гораздо страшнее той, что произошла сегодня.

– Ага, зато я нет, – произнес Уес.

Он коснулся плеча Норы, и та ненадолго прижалась щекой к его руке. Прикосновение парня и реакция Сатерлин были легкими и целомудренными, но у Зака возникло ощущение, что он стал свидетелем чего‑ то очень личного.

– Увидимся позже.

– Береги себя, – сказала она, – ночью снова может пойти снег.

Уесли оставил их наедине, и Нора вернулась к своему занятию. Истон не стал ждать приглашения, которого, скорей всего, и не последовало бы. Усевшись в стоящем напротив ее стола кресле, он стал следить за Сатерлин. Зак услышал, как открылась и закрылась входная дверь, и, заведя машину, Уесли отъехал от дома.

– Нора, пожалуйста, ты можешь посмотреть на меня?

– Не могу. Я работаю. У меня всего три недели на то, чтобы вытащить оставшиеся три сотни страниц из мусора.

– Переписывание идет замечательно. Думаю, ты тоже заслужила свободный вечер, – сказал Истон.

Перестав печатать, и развернувшись в своем кресле, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, Сатерлин притянула колени к груди и обняла их руками.

– Могу я тебе кое‑ что сказать? – спросила Нора.

– Конечно, все что угодно.

– Мои книги, – начала она и Зак увидел проблеск наворачивающихся на ее глаза слез, меняющих их черноту на зелень, – единственное из того, что я делаю, не продавая себя. Нет, даже не то, что я делаю, а то, что я есть. И никто не сможет купить эту часть меня. Ни ты, ни ГИД, ни какой‑ нибудь ненормальный засранец, считающий, что мои книги – это письма, адресованные именно ему.

– Прости, Нора. Я не хотел обвинить тебя в сегодняшнем поведении того безумца. Я давно так не пугался. И попросту излил свой испуг на тебя, потому как Уесли, опередив меня, обрушил его на человека, который, на самом деле, это заслужил.

Сатерлин смотрела мимо него, словно наблюдая за чем‑ то, видимым ей одной. Что бы это ни было, оно вызвало на ее лице грустную улыбку.

– Знаешь, я начала писать книги не сразу после того, как оставила Сорена. В тот первый месяц, я едва выбиралась из постели. Мне казалось, что я теряю рассудок. Иной раз, мне чудилось, что я умираю. Я стала создавать в своей голове другие миры, других людей, другие жизни. Я вылезала из своей оболочки и превращалась в своих героев, и пока я в них находилась, я не скорбела. Я чувствовала то же, что и они. Писательское дело воскресило меня, Зак. Поверь, мне знакомо чувство, когда ты продаешь себя. Но мои книги не имеют к этому никакого отношения. Ты веришь в это?

Истон сглотнул.

– Да, я верю в это.

Он встретил взгляд Норы.

– Вот и хорошо, – произнесла она, – у нас все хорошо. Знаешь, я могла сказать тебе все это по телефону.

– Знаю. Но в день нашей первой встречи, ты навесила на меня ярлык ливерпульца. Поэтому, я решил попросить прощения так, как это делают мои соотечественники.

– И как это?

Пробравшись во внутренний карман своего пальто, Зак извлек коричневый, бумажный пакет, и, вытащив оттуда бутылку ирландского виски, поставил перед ней на стол.

– Интересно, – произнесла Сатерлин, оглядывая бутылку.

– Ты о чем?

Она открыла нижний ящик рабочего стола, и, достав две стопки, поставила их рядом с виски.

– Как много общего у католиков с ливерпульцами.

Посмотрев на нее через стол, Истон неожиданно сделал то, чего не делал очень и очень давно – рассмеялся громко и свободно, и это казалось так чуждо и так прекрасно, что будь он храбрее, он бы расцеловал Нору прямо на месте. Поднявшись, Зак потянулся к бутылке, но Сатерлин ее перехватила. Держа виски в руке, она расплылась в самой опасной улыбке, которую он когда‑ либо видел.

– Зак… давай поиграем в игру.

Понадобилось всего пять минут, чтобы Истон пожалел о своем визите к Норе.

– Правда или действие? – спросил он, снимая свое пальто, – тебе не следует забывать, что мне за сорок.

– У алкогольных глупостей нет возрастных ограничений, – парировала Сатерлин, – и это простая игра. Я задаю вопрос, и ты либо отвечаешь, либо осушаешь стопку. Для меня действуют те же правила. А кто станет самым пьяным победителем или проигравшим, покажет настроение.

– Это едва ли честная игра. Тебе она подходит намного больше, чем кому‑ либо из моих знакомых.

Истон перекинул пальто через спинку кресла, а Сатерлин нависла над столом.

– Поверь мне, Истон. У тебя есть тайны, которые тебе не хочется раскрывать. Они есть и у меня. Думаю, в этом мы с тобой похожи.

– Неужели? – спросил Зак, с разыгравшимся любопытством, – тогда, давай узнаем.

– Начинаем играть, – объявила Нора, – ты первый.

Истон моментально придумал, о чем спросить в первую очередь.

– Задам тебе вопрос, на который ты сегодня не ответила – кто такая, прости, кем была Элли?

– Когда‑ то Элли была мной. Моя мать и друзья звали меня Элли или Элль. Сорен, будучи приверженцем формальностей, называет меня Элеонор. Я родилась под именем Элеонор Шрайбер.

– Значит, католичка немецкого происхождения. Бедному еврею даже стало не по себе. Так, Нора Сатерлин – твой псевдоним?

– Да, это имя, под которым я работаю, – ответила она, и Заку показалось, что на ее лице промелькнула тень одной из ее тайн, – но это уже второй вопрос. Моя очередь – почему от тебя ушла жена? Или это ты от нее ушел?

Наклонившись, Истон налил себе виски, поднял стопку, и, выпив, закашлялся, когда напиток обжег его горло, огнем спустившись до самого желудка. Зак давно не употреблял крепкий алкоголь. Он боялся, что начав, никогда не остановится. Здесь, с Норой он все еще чувствовал себя, как на похоронах, но, по крайней мере, теперь это были веселые похороны.

– Вопрос снят – сказала Сатерлин, – твоя очередь.

– В тему упомянутых бывших, почему ты оставила своего таинственного и преданного формальностям Сорена?

Видимо, Нора это предвидела. Она потянулась к бутылке, наполнила стопку и осушила ее.

– Сорен вне обсуждения, – произнесла Сатерлин, – ради него, а не ради меня. Моя очередь задавать вопрос – ты собираешься подписать мой контракт?

– Отвечу честно, я не знаю.

Истон заволновался, что Нору обидит его немногословность.

– Все складывается хорошо, даже лучше, чем я надеялся. Но роман, по‑ прежнему, требует значительной редактуры. И я никогда не знаю, понравится ли мне книга, пока не дочитаю до последней страницы. Концовка может спасти все произведение, а может разнести его в пух и прах. Надеюсь, тебя это не расстроило.

– Меня ничем не проймешь.

Сатерлин подняла свою стопку в тосте.

– Твоя очередь.

– Почему Сорен такая тайна?

Фыркнув, Нора проглотила виски без намека на кашель, или иного рода дискомфорт.

– Пытаешься меня напоить. Я это ценю. Скажу тебе одно – я сильно сомневаюсь, что Сорен – тайна по той же причине, что и твоя жена, бывшая жена, ну, ты меня понял.

– Которая также вне обсуждения.

– Тогда забудем о женах. Как насчет любовниц? У тебя когда‑ нибудь был секс втроем?

– Вот так сразу, без разогрева? Идешь напролом.

– Я известна своей прямолинейностью, красавчик. Ответишь или выпьешь?

– Отвечу, – сказал Зак, – что собираюсь выпить.

Нора залилась смехом.

– Приму это за " да", – произнесла она, когда с трудом проглотив, Истон поставил стопку с выразительным стуком.

– Это " да", но я все равно хотел виски.

– Совсем как я. Кто, что, где, когда и сможешь нарисовать мне картинку?

Откинувшись на спинку кресла, Истон позволил жару от напитка и воспоминанию мгновенно заполонить свой разум.

– Признаюсь, я плохо помню тот вечер. Это случилось в университетскую пору, когда я был студентом, а не профессором, и находился на вечеринке по случаю дня рождения. Если не ошибаюсь, в ту ночь все напились ирландским виски. Я встречался с юной леди, и после праздника, к нам решила присоединиться ее довольно свободных взглядов соседка по комнате. Милые девушки. Одна из них теперь замужем за членом парламента.

– Завидую, – вздохнула Сатерлин.

Поднявшись с кресла, она взобралась на стол, и уселась на него, скрестив ноги.

– У меня никогда не было тройничка с двумя женщинами. Все мои приключения случались либо с одним мужчиной, и одной женщиной. Либо с двумя мужчинами, – подмигнула Нора.

– Не могу поверить, что есть вещи, которые ты не делала. Что еще?

– Один или два пункта. Продолжишь спрашивать, может, и узнаешь.

Зак понимал, что Сатерлин ожидала вопроса о ее сексуальной жизни, но он решил пойти другим путем.

– Судя по всему, кроме случаев героического спасения, у тебя нет нужды в сожительствующем персональном ассистенте. Почему ты попросила Уесли переехать?

Моргнув, Сатерлин потянулась к стопке, но одернув руку, посмотрела Заку в глаза.

– Уесли… Этот малой лишил меня рассудка с первого дня. Он был таким чертовски милым. А я редко бываю в кругу милых людей. Когда он приходил на занятия, я поняла, что делала то, чего не делала в течение долгого времени.

– И что это было?

– Улыбалась. Я очень много работала, проживая совсем нелегкую жизнь. Уес во многом оказался моей противоположностью – он был мягким там, где я была жесткой. И, возможно, жесткий там, где я мягкая, – Нора снова рассмеялась. – Он заставил меня снова почувствовать себя человеком… человеком, который не спит допоздна, смотря глупые фильмы, и болтая. Я забыла, каково быть нормальной, а может, и никогда этого не знала. Моя жизнь стала своеобразной в довольно раннем возрасте, такой она с тех пор и оставалась. Но с появлением Уеса, в ней внезапно появилось еще одна – кроме денег – причина, чтобы по утрам вставать с постели.

– Ты любишь его? – спросил Истон.

– Ты снова нарушаешь правила, задавая второй вопрос подряд, – пожурила Сатерлин, и, погрозив ему пальцем, опрокинула свою стопку.

– Это не я признавалась малому в любви. Это пьяная я, доведенная до такого состояния одним прохвостом.

– Полагаю, обескураживающим сожителем.

– Именно. Нельзя, чтобы такой сексуальный объект находился вне досягаемости. То же самое касается и тебя.

– Я твой редактор, Нора. Не думаю, что нам следует в это ввязываться, – произнес Зак, слегка поерзав в своем кресле, – Боннер убьет нас обоих.

– Тебя пугает не Жан‑ Поль, и мы оба это знаем. Тебя пугаю я, почему?

Истон задумался над этим вопросом. Три стопки виски на пустой желудок, быстро ударили ему в голову. Ему стало легко и тепло. Он понимал, что как бы ему не хотелось этого избежать, Сатерлин заслуживала ответа. Зак поднял стопку.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒