Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Terry David John Pratchett 9 страница



– Ну, ты намного умнее Детрита, Фред, – попытался утешить своего приятеля Шнобби.

– Вот и я себя так же успокаиваю. Я говорю себе: «Фред, как бы там ни было, ты все равно умнее Детрита». А потом добавляю: «Ага, Фред, и дрожжи тоже».

 

Он отвернулся от окна.

Проклятая Стража!

Проклятый Ваймс! Вот уж поистине не тот человек и не на том месте. Ну почему люди не учатся у истории? Предательство должно быть у него в генах! Как может город функционировать исправно, когда такой человек шарит по всем углам? Стража не для того предназначена, стражники должны делать то, что им приказано, и следить за тем, чтобы другие люди поступали точно так же.

Человек, подобный Ваймсу, мог все испортить. Не потому, что он был особо умным. Умный стражник – это само себя отрицающее. Но абсолютная хаотичность действий тоже может причинить немало неприятностей.

Ружие лежало на столе.

Как же поступить с Ваймсом?

Убить его.

 

Ангва проснулась. Был уже почти полдень, она лежала в своей постели в доме у госпожи Торт, и кто‑ то стучал в дверь.

– Гм‑ м‑ м? – промычала она.

– Понятия не имею. Сказать, чтобы проваливал? – раздался голос где‑ то на уровне замочной скважины.

Ангва быстро попыталась сообразить, что происходит. Ее предупреждали об этом – другие постояльцы. Сейчас она терпеливо ждала, когда наступит время ее реплики.

– О, спасибо, милая. Опять я за свое, совсем забыла… – сказал голос.

С госпожой Торт спешить было нельзя. Достаточно сложно жить в доме, которым управляет женщина, чье сознание только номинально связано с настоящим. Госпожа Торт была медиумом.

– Ты снова включила свое предвидение, госпожа Торт, – улыбнулась Ангва, спуская ноги с кровати и быстро осматривая стопку одежды на стуле.

– На чем мы остановились? – по‑ прежнему из‑ за двери спросила госпожа Торт.

– Ты только что сказала: «Понятия не имею. Сказать, чтобы проваливал? » – напомнила Ангва.

Одежда! Вечно из‑ за нее неприятности! Вервольфу мужского пола достаточно позаботиться только о трусах, а потом притвориться, будто бы он вышел пробежаться.

– Правильно, – госпожа Торт откашлялась. – Пришел молодой человек и спрашивает тебя.

– Кто он? – спросила Ангва.

Молчание.

– Да, вот теперь все нормально, – наконец откликнулась госпожа Торт. – Извини, дорогуша. Спасибо тебе. У меня голова начинает раскалываться на кусочки, когда люди не говорят то, что я предвидела. Ты в человеческом виде, дорогуша? [12]

– Можешь войти, госпожа Торт.

Комната была небольшой. И в основном коричневой. Коричневый циновочный пол, коричневые стены, над коричневой кроватью – картина, на которой коричневого оленя на коричневом болоте атаковали коричневые собаки, и происходило все это на фоне неба, которое, вопреки всем метеорологическим изысканиям, тоже было коричневым. Даже платяной шкаф, и тот был коричневым. Возможно, если пробраться сквозь загадочные старые платья[13], в нем висевшие, можно было оказаться в волшебной сказочной стране, где жили говорящие животные и гоблины, но, скорее всего, оно того не стоило.

Вошла госпожа Торт. Она была пухлой женщиной небольшого роста, недостаток которого она компенсировала при помощи огромной черной шляпы, не остроконечной, похожей на те, что носили ведьмы, но украшенной чучелами птиц, восковыми фруктами и прочими декоративными безделушками, выкрашенными в черный цвет. Ангве госпожа Торт нравилась. Комнаты были чистыми[14], плата – невысокой, а кроме того, госпожа Торт с пониманием относилась к людям, образ жизни которых несколько отличался от обычного и которые, к примеру, испытывали отвращение к чесноку. Ее дочь тоже была вервольфом, поэтому госпожа Торт понимала нужду в низко расположенных окнах и дверях с длинными ручками, которые можно повернуть лапой.

– Он в кольчуге, – сказала госпожа Торт. В обеих руках она держала ведра с гравием. – А в ушах у него мыло.

– О. Все понятно.

– Если хочешь, могу сказать, чтобы он проваливал, – повторила свое предложение госпожа Торт. – Это несложно, мне часто приходилось выгонять отсюда всяких типов. А то еще с кольями припрутся. Чтобы в моем доме устраивали беспорядок, бродили по коридорам с факелами и прочей ерундой? Я такого не допущу!

– По‑ моему, я знаю, кто это, – успокоила ее Ангва. – Я сама все улажу.

Она заправила рубашку в бриджи.

– Когда будешь уходить, захлопни дверь, – крикнула госпожа Торт вслед Ангве. – А я пойду поменяю землю в гробу господина Подмигинса, боли в спине совсем измучили беднягу.

– Но, госпожа Торт, мне показалось, что у тебя в ведрах гравий…

– Ортопедия – великое дело, понимаешь?

Моркоу почтительно стоял у порога, зажав под мышкой шлем и с выражением полного смущения на лице.

– Ну? – почти приветливо осведомилась Ангва.

– Э… Доброе утро. Я подумал, видишь ли, ты же совсем не знаешь город. А я мог бы, если ты, конечно, хочешь и не возражаешь, кроме того, сегодня мне не надо на службу… показать тебе…

На мгновение Ангве померещилось, будто бы она заразилась от госпожи Торт даром предвидения. В ее воображении стали возникать картины возможного будущего.

– Я еще не завтракала, – сказала она.

– На Цепной улице в гномьей кулинарии «Буравчик» готовят отличный завтрак, и там еще такие фирменные пирожные, «буравчики» называются…

– Уже обедать пора.

– Для Ночной Стражи сейчас еще время завтрака.

– Я практически вегетарианка.

– Там подают соевую крысу.

Она наконец сдалась.

– Ну хорошо, хорошо, только возьму плащ.

– Ха, ха, – услышала она полный цинизма голос.

Она опустила взгляд. Гаспод сидел чуть позади Моркоу и пытался одновременно чесаться и смотреть сердито.

– Убирайся.

– Извини? – не понял Моркоу.

– Не ты, а этот пес.

Моркоу обернулся.

– Он? Он тебе надоедает? Он же такой славный!

– Гав, гав, печенье.

Моркоу машинально похлопал по карманам.

– Видишь? – ухмыльнулся Гаспод. – Юноша – сама простота, правда?

– А в гномью кулинарию собак пускают? – спросила Ангва.

– Нет, – ответил Моркоу.

– Только на крюке, – сказал Гаспод.

– Правда? Звучит неплохо, – кивнула Ангва. – Пошли.

– Вегетарианка, – пробормотал Гаспод, ковыляя следом. – Подумать только!

– Заткнись!

– Извини? – нахмурился Моркоу.

– Просто думаю вслух.

 

* * *

 

Подушка была какой‑ то очень холодной и твердой. Ваймс осторожно ощупал ее. Подушка оказалось холодной и твердой потому, что была вовсе не подушкой, а столом. Щека приклеилась к столешнице. О том, что именно ее держит, он предпочел не думать.

Он даже доспехи не позаботился скинуть. Неудивительно, ведь сейчас он едва‑ едва сумел разлепить один глаз.

Он что‑ то писал в своем блокноте. Пытался во всем разобраться. А потом заснул.

Который сейчас час? Не время предаваться воспоминаниям.

Ваймс честно попытался разобраться в написанном:

 

«Украдино из Гильдии Наемных Убийц: ружие –> Крюкомолот убит.

Запах феерверков. Кусок свинца. Алхемические симвалы. 2‑ е тело в рике. Клоун. Где ево красный нос? Ружие».

 

Он долго смотрел на свои каракули.

«Я иду по следу, – подумал он. – И не обязательно знать, куда он ведет. Нужно просто идти. Преступление – его везде найдешь, надо только хорошенько поискать. Наемные убийцы как‑ то в этом замешаны.

Идти по любому следу. Проверять каждую деталь. Повсюду совать свой нос.

Как жрать‑ то охота…»

Он с трудом поднялся на ноги и рассмотрел себя в треснутом зеркале, висевшем над раковиной.

События предыдущего дня с трудом пробивались сквозь забитый фильтр памяти. Центральное место занимало лицо лорда Витинари. При одной мысли о патриции Ваймс разозлился. Этот тип велел ему забыть о краже, потому что…

Ваймс уставился на свое отражение…

…Что‑ то ужалило его в ухо и разбило зеркало.

Теперь Ваймс таращился на дыру в штукатурке, обрамленную остатками рамы. Осколки со звоном посыпались на пол.

Довольно долго Ваймс стоял неподвижно.

А потом ноги, очевидно сделав вывод, что курирующий их разум в данный момент отсутствует, бросили остальную часть капитанского тела на пол.

Что‑ то снова звякнуло, и стоявшая на столе бутылка виски Джимкина Пивомеса разлетелась вдребезги. Он что‑ то не помнил, как покупал ее…

Ваймс на четвереньках подкрался к окну и, прижавшись спиной к стене, осторожно выпрямился.

В голове с молниеносной быстротой замелькали изображения. Мертвый гном. Дырка в стене…

Мысль зародилась где‑ то в районе поясницы и постепенно добралась до головы. Стены, сделанные из покрытой штукатуркой дранки, были довольно старыми, их без труда можно проткнуть пальцем. Что же касается куска свинца…

Он рухнул на пол, и почти одновременно в стене рядом с окном появилась дырка. Взлетела в воздух пыль от штукатурки.

Его арбалет стоял у стены. Ваймс не любил арбалеты, никогда не умел из них стрелять – но у него был другой выход? Делов‑ то – целишься и нажимаешь на курок. Он подтянул к себе арбалет, перекатился на спину, уперся ступней в скобу и давил, пока тетива со щелчком не встала на место.

Затем он поднялся на одно колено и вложил в желоб стрелу.

Катапульта, не иначе. И размерами этак с тролля. Кто‑ то забрался на крышу оперного театра или еще куда повыше…

Нужно вызвать огонь на себя, на себя… Он взял свой шлем и надел его на стрелу. Теперь подобраться к окну и…

Подумав еще немного, он прополз в угол комнаты, где стояла длинная палка с крючком на конце. Когда‑ то, давным‑ давно, ею открывали верхние рамы окон, которые сейчас проще было выбить, чем открыть.

Он повесил шлем на конец палки, вжался спиной в угол и с трудом поднял палку так, чтобы край шлема показался над подоконником…

Чпок.

Во все стороны полетели щепки. Дыра появилась именно в том месте, где должен был лежать человек, поднимающий над подоконником шлем на короткой палке.

Ваймс улыбнулся. Кто‑ то пытался его убить, и сейчас он чувствовал себя более живым, чем в последние несколько дней.

Судя по последнему выстрелу, убийца менее сообразителен, чем он. Это единственный плюс, на который вы можете надеяться при встрече со своим предполагаемый убийцей. Впрочем, было еще кое‑ что, этому учили Ваймса в Страже, когда он туда только‑ только поступил, но на раздумья времени не было, надо было действовать…

Ваймс отбросил палку, схватил арбалет, пробежал мимо окна, выпустив стрелу – как будто она долетит! – в неясную фигуру, маячившую на крыше оперного театра, и рванул на себя дверь. Кубарем вылетая из комнаты, он услышал, как что‑ то с хрустом ударило в косяк.

А потом – вниз, по черной лестнице, на улицу, на крышу сортира, в Костяшечный переулок, вверх по черной лестнице Зорго‑ Ретрофренолога[15], в операционную и к окну!

Зорго и его пациент с любопытством уставились на капитана Ночной Стражи.

На крыше оперы никого не было. Ваймс отошел от окна и обернулся. На него таращились две пары изумленных глаз.

– Доброе утро, капитан Ваймс, – поздоровался ретрофренолог, который так и застыл с поднятым молотком.

Ваймс слегка маниакально улыбнулся.

– Я просто подумал… – сказал он. – Увидел очень интересную редкую бабочку на крыше напротив…

Тролль и пациент вежливо смотрели мимо него.

– А когда прибежал сюда, ее там уже не оказалось.

Он направился к двери.

– Простите за беспокойство, – извинился он и вышел.

Пациент Зорго проводил стражника заинтересованным взглядом.

– А разве у него не было с собой арбалета? – спросил он. – Довольно странно охотиться на интересных редких бабочек с арбалетом.

Зорго поправил наложенную на лысую голову пациента координатную сетку.

– Не знаю, – пожал плечами он. – Но я слышал, что в последних ураганах виноваты именно бабочки. – Тролль снова поднял деревянный молоток. – Ну, чем займемся сегодня? Поработаем над решительностью?

– Да. Нет. Может быть.

– Хорошо. – Зорго прицелился. – Будет, – произнес он абсолютно искренним голосом, – совсем не больно.

 

Это была не совсем обычная закусочная. Скорее, это заведение было центром гномьей общины и местом встреч. Гомон голосов разом смолк, когда в закусочную, согнувшись в три погибели, пробралась Ангва, но возобновился с большей громкостью и меньшей долей смеха, когда следом вошел Моркоу. Капрал весело помахал другим посетителям.

Потом аккуратно отодвинул два стула. Сидеть, не упираясь головой в потолок, можно было только на полу.

– Очень милая забегаловка, – сказала Ангва. – Этническая.

– Я часто здесь бываю, – признался Моркоу. – Еда хорошая, кроме того, нужно, как говорится, держать ухо поближе к земле.

– Ну, тут это совсем не трудно, – рассмеялась Ангва.

– Извини?

– Я имею в виду, что земля здесь… совсем близко…

Она чувствовала, как с каждым словом пропасть становится все шире. Уровень шума в закусочной снова упал.

– Э‑ э… как бы тебе объяснить… – промолвил Моркоу, не сводя с нее глаз. – Здесь говорят на языке гномов, а слушают на языке людей.

– Прости.

Моркоу улыбнулся, потом кивнул повару за стойкой и громко откашлялся.

– Кажется, у меня где‑ то был леденец от кашля… – вспомнила Ангва.

– Я просто заказал завтрак, – пояснил Моркоу.

– Ты знаешь меню наизусть?

– Да. Но оно выбито вон там, на стене.

Ангва повернулась и посмотрела на то, что сначала показалось ей беспорядочными царапинами.

– Это на яггском, – пояснил Моркоу – Древнее поэтическое письмо, истоки которого теряются во мгле веков, но считается, что оно было придумано еще до появления богов.

– Ничего себе. И что там написано?

На сей раз Моркоу откашлялся, чтобы прочистить горло.

«Салат, яйцо, фасоль плюс крыса – 12 пенсов

Салат, крыса плюс жареный пирог – 10 пенсов

Крыса с плавленым сыром – 9 пенсов

Крыса плюс фасоль – 8 пенсов

Крыса плюс кетчуп – 7 пенсов

Крыса – 4 пенса».

– А почему кетчуп стоит почти столько же, сколько и крыса? – удивилась Ангва.

– А ты пробовала когда‑ нибудь крысу без кетчупа? – ответил вопросом на вопрос Моркоу. – Я заказал два гномьих пирога. Тебе приходилось пробовать гномий хлеб?

– Нет.

– Каждый должен это попробовать. Хотя бы один раз, – важно промолвил Моркоу. А потом подумал немного и добавил: – Обычно одного раза хватает[16].

 

Ровно через три с половиной минуты после пробуждения капитан Сэмюель Ваймс, Ночная Стража, преодолел последние ступени лестницы, ведущие на крышу городского оперного театра, еле отдышался и блеванул в ритме «аллегро‑ но‑ сильно».

После чего прислонился к стене и поводил из стороны в сторону арбалетом.

На крыше никого не было. Только полосы настила, уходящего вдаль и жадно пьющего утренний солнечный свет. Было уже слишком жарко, чтобы двигаться.

Придя в себя, Ваймс немного побродил между печных труб. Он обнаружил дюжину способов спуститься с крыши и тысячу мест, где можно было бы спрятаться.

Его комната прекрасно просматривалась отсюда. Хотя, если подумать, отсюда просматривались почти все комнаты города.

Катапульта… Нет, вряд ли…

Так… По крайней мере, имеются свидетели происшедшего.

Он подошел к краю крыши и посмотрел вниз.

– Привет, – сказал он и прищурился.

Земля находилась шестью этажами ниже, и вид был не из приятных. Недавно опустошенный желудок опять запротестовал.

– Э‑ э… Не могла бы ты подняться сюда? – спросил он.

– Ечас ониусь.

Ваймс отошел от края. Заскрежетал камень, и горгулья с трудом перелезла через парапет, двигаясь рывками, как в низкобюджетном мультфильме.

Ваймс мало знал о горгульях. Моркоу как‑ то сказал, что эта городская разновидность троллей установила абсолютно поразительные симбиотические отношения с водостоками – собирая воду ушами, горгульи выпускают ее, предварительно пропустив через мелкое сито во рту. Вероятно, это был самый странный вид на всем Плоском мире[17]. Птицы никогда не гнездились на колонизированных горгульями зданиях, даже летучие мыши предпочитали облетать такие дома стороной.

– Как тебя зовут?

– Ариза‑ ад‑ род‑ авею.

Ваймс пошевелил губами, пытаясь вставить в слова звуки, не произносимые существом с постоянно открытым ртом. Карниза‑ Над‑ Брод‑ Авеню. Имя горгульи было неразрывно связано с местом, ею занимаемым.

– Итак, Карниза, – продолжил он. – Тебе известно, кто я такой?

– Ет, – неохотно ответила горгулья.

Ваймс кивнул. Она сидела здесь в любую погоду, пропуская воду через уши. В записных книжках таких созданий немного имен. Даже прыщи чаще выходят в люди.

– Я – капитан Ваймс из Ночной Стражи.

Огромные уши горгульи встали торчком.

– Ы о оподиа Оркоу?

Ваймс расшифровал услышанное и заморгал глазами.

– Ты знаешь капрала Моркоу?

– О а! Се нают оркоу.

Ваймс хмыкнул «Я здесь вырос, – подумал он. – Но люди, встречая меня на улице, все еще спрашивают друг у друга: „А это что за мрачный тип? “ Тогда как Моркоу появился в городе всего несколько месяцев назад, а его уже все знают. И он знает всех. И всем он нравится. Возможно, меня бы это даже раздражало – не будь он таким приятным человеком».

– Но ты же никуда отсюда не слазишь, – удивился капитан Ваймс, невольно заинтересовавшись, несмотря на более неотложные дела. – Как ты познакомилась с Орко… с Моркоу.

– О инода ониается юа, обы огооить ами.

– О?

– А.

– А они… а кто‑ нибудь еще поднимался сюда? Совсем недавно?

– А.

– И ты видела, кто это был?

– Е. О оялся с руой тороы. И тал ускать ейеерки. А отом утился а Ааотникоую уиу.

«На Папоротниковую улицу, – перевел про себя Ваймс. – Кем бы он ни был, он уже далеко».

– У ео ыла алка, – сообщила Карниза. – Алка ейеерком.

– Что у него было?

– Ейеерк. Онял? Ам! Ух! Океты. Ам!

– А, фейерверк.

– А. Алка.

– Палка с фейерверком? Похожая на обычную палку, к которой привязывают ракеты?

– Е, ииот! Ы риеиаешься, и алка еает АХ!

– Ты прицеливаешься, и палка делает БАХ?

– А.

Ваймс почесал затылок. Судя по описанию, похоже на посох волшебника. Который почему‑ то делает «бах».

– Ну, спасибо, – сказал он. – Ты мне… оень оогла.

Он направился к лестнице.

Кто‑ то пытался его убить.

А патриций предупредил, чтобы он не занимался расследованием кражи из Гильдии Наемных Убийц. Патриций совершенно точно упомянул кражу…

До настоящего момента Ваймс не был уверен, была ли это кража или нет.

Есть такая штука, как закон случайности. Он играет в работе стражника значительно б́ ольшую роль, нежели поступки, обусловленные причинно‑ следственной связью. На каждое убийство, раскрытое при помощи обнаруженного в результате кропотливых поисков следа ноги или окурка, приходятся сотни нераскрытых преступлений – либо ветер унес листья не в ту сторону, либо в ночь убийства не шел дождь, либо еще что не так пошло. Таким образом, многие преступления раскрываются исключительно благодаря счастливой случайности – случайно остановленной машине, случайно услышанному замечанию. Благодаря тому, что человек нужной национальности оказался в пределах пяти миль от места преступления и у него не было алиби…

Даже Ваймс знал о могучей силе случайности.

Под его башмаком звякнуло что‑ то металлическое.

 

– А сейчас мы подходим, – сказал Моркоу, – к знаменитой триумфальной арке, воздвигнутой в честь Битвы при Крамхорне. Кажется, в той битве мы победили. На арке установлены статуи девяноста знаменитых воинов. Считается памятником архитектуры.

– Лучше бы поставили памятник бухгалтерам, – услышала Ангва за спиной собачий голос. – Это первая битва в истории вселенной, когда врага уговорили продать все свое оружие.

– Так где же арка? – спросила Ангва, по‑ прежнему игнорируя Гаспода.

– Ах да. Тут есть небольшая проблема, – Моркоу слегка засмущался. – Прошу прощения, господин Скуперд. Это – господин Скуперд, официальный хранитель памятников. В соответствии с древней традицией, его зарплата составляет один доллар в год и на каждый День Всех Пустых ему дарят новую жилетку.

На уличном перекрестке сидел какой‑ то старик в надвинутой на глаза шляпе. Услышав приближающиеся шаги, он слегка поднял шляпу.

– Добрый день, господин Моркоу. Пришли взглянуть на триумфальную арку?

– Да, мы были бы не против. – Моркоу повернулся к Ангве. – К сожалению, практическое воплощение проекта было поручено Тупице Джонсону.

Старик тем временем достал из кармана маленькую картонную коробочку и почтительно открыл ее.

– Я ничего не вижу, – заозиралась по сторонам Ангва.

– Арка вот здесь, – ткнул пальцам Моркоу. – За этим комочком ваты.

– О!

– К сожалению, точность не входила в число достоинств господина Джонсона.

Господин Скуперд закрыл коробочку.

– Он также построил Щеботанский мемориал, Висячие Сады Анка и Колосс Морпоркский, – сообщил Моркоу.

– Колосс Морпоркский? – переспросила Ангва.

Господин Скуперд поднял вверх костлявый палец.

– Не уходите. – Он похлопал себя по карманам. – Он у меня где‑ то здесь.

– Этот человек хоть что‑ нибудь полезное построил?

– Ну, он спроектировал декоративный судок для лорда Капканса Безумного, – пожал плечами Моркоу, когда они зашагали дальше.

– И у него получилось?

– Не совсем. Но вот интересный факт: четыре семьи живут в солонке, а в перечнице мы храним зерно.

Ангва улыбнулась. Интересный факт… Моркоу был доверху набит всякими интересными фактами, касающимися Анк‑ Морпорка. Ангве уже казалось, что она вот‑ вот утонет в этом море интересных фактов. Прогуляться по улице с Моркоу все равно что поучаствовать в трех экскурсиях одновременно…

– А это, – продолжал Моркоу, – Гильдия Попрошаек. Самая старая из всех Гильдий. Не многие это знают.

– В самом деле?

– Люди полагают, что самой старой является Гильдия Шутовских Дел и Баламутства или Гильдия Наемных Убийц. Спроси любого горожанина и услышишь ответ: «Самая старая в Анк‑ Морпорке – это определенно Гильдия Шутовских Дел и Баламутства или Гильдия Наемных Убийц». Но все совсем не так. Они как раз возникли недавно, а Гильдия Попрошаек существует уже много веков.

– Правда? – произнесла Ангва слабым голосом.

За последний час она узнала об Анк‑ Морпорке больше, чем хотел бы узнать любой разумный человек. Она смутно подозревала, что Моркоу пытается за ней ухаживать. Но вместо обычных цветов или шоколадных конфет он решил подарить ей весь город.

И, вопреки всем инстинктам, она чувствовала ревность. К городу! «О боги, я знакома с этим парнем всего пару дней! …»

Дело было в его преданности городу. Он словно был готов в любой момент запеть песню с сомнительными рифмами и строками типа «о мой любимый город» или «я твой, я твой навек». Под такие песни люди пляшут на улицах, дарят певцу яблоки и дюжина низкопробных танцовщиц вдруг начинает демонстрировать поразительные способности к хореографии; в общем, все ведут себя как милые и веселые горожане, а не злобные эгоистичные личности, каковыми они на самом деле являются. Но главным было то, что, если бы Моркоу внезапно пустился в пляс или запел, к нему бы присоединились многие и многие. Моркоу расшевелил бы даже древний круг камней, заставив их танцевать румбу.

– Во внутреннем дворике Гильдии стоит очень интересная старинная скульптурная группа, – продолжал Моркоу. – На статую Джими, Бога Попрошаек, стоит взглянуть, на диво хорошо сохранилась. Я ее тебе покажу. Не волнуйся, нам будут только рады.

Он постучался в дверь.

– Это вовсе не обязательно… – запротестовала Ангва.

– Что ты, мне несложно…

Дверь открылась.

Ноздри Ангвы раздулись. Этот запах…

Попрошайка осмотрел Моркоу с головы до ног. Его челюсть отвисла.

– Хромоногий Майкл, если не ошибаюсь? – доброжелательно осведомился Моркоу.

Дверь захлопнулась.

– Не слишком радушный прием, – заметил Моркоу.

– Ну и воняет, правда? – раздался гнусный голос откуда‑ то сзади.

Она была не в том настроении, чтобы замечать присутствие Гаспода, но машинально кивнула. От попрошаек исходил целый коктейль различных запахов, но вторым по силе был запах страха, а первым – запах крови. От этого запаха ей хотелось кричать во все горло.

Послышались чьи‑ то голоса, и дверь опять распахнулась.

На сей раз перед ними предстала целая толпа попрошаек. И все они смотрели на Моркоу.

– Хорошо, ваша честь, – сказал тот, кого он назвал Хромоногим Майклом. – Мы сдаемся. Но как вы узнали?

– Как мы узнали что? … – начал было Моркоу, однако Ангва вовремя толкнула его локтем.

– Здесь кого‑ то убили, – сказала она.

– Кто это? – спросил Хромоногий Майкл.

– Младший констебль Ангва является стражником, – объяснил Моркоу.

– Хав, хав, – сказал Гаспод.

– Вы, стражники, похоже, начинаете лучше работать, – хмыкнул Хромоногий Майкл. – Мы нашли тело всего несколько минут назад.

Ангва почувствовала, что Моркоу уже собирается открыть рот, чтобы спросить: «Кто? », и снова толкнула его локтем.

– Тогда проводите нас к нему.

Он оказался…

…Во‑ первых, он оказался ею. В забитой лохмотьями комнате на верхнем этаже.

Ангва опустилась на колени рядом с телом. Причем это было действительно тело. Определенно не человек. У человека обычно бывает больше головы на плечах.

– Как? … – неверяще промолвила она. – Кто же на такое способен?

Моркоу повернулся к столпившимся у дверей попрошайкам.

– И кто эта девушка?

– Леттиция Ниббс, – тут же откликнулся Хромоногий Майкл. – Камеристка Королевы Молли.

Ангва недоуменно посмотрела на Моркоу.

– Королевы?

– Главного попрошайку иногда называют королем или королевой, – ответил Моркоу. Он тяжело дышал.

Ангва укрыла тело камеристки бархатной мантией.

– Камеристка… – пробормотала она.

На полу лежало огромное, во весь человеческий рост, зеркало, вернее, рама от него. Осколки зеркала, как блестки, усыпали весь пол.

Как и осколки оконного стекла.

Моркоу пошерудил их ногой и увидел в полу какое‑ то углубление, а в нем – что‑ то металлическое.

– Хромоногий Майкл, – произнес он очень медленно и отчетливо. – Мне нужен гвоздь и кусок веревки.

Он не сводил глаз с куска металла, словно боялся, что тот куда‑ то исчезнет.

– Э‑ э… – начал было попрошайка.

Моркоу, не глядя, протянул руку и без видимого усилия оторвал Майкла от земли, приподняв за грязный воротник.

– Кусок веревки, – повторил он, – и гвоздь.

– Да, капрал Моркоу.

– И пусть все остальные уйдут, – добавила Ангва.

Попрошайки посмотрели на нее вытаращенными глазами.

– Выполнять! – рявкнула она, сжав кулаки. – И хватить глазеть!

Попрошайки исчезли.

– Веревку принесут не скоро, – сказал Моркоу, осторожно раздвигая осколки. – Они ведь должны ее у кого‑ то выпросить, понимаешь?

Он достал нож и принялся ковырять им доску. Наконец Моркоу удалось достать кусочек свинца, немного расплющенный от того, что ему пришлось пролететь сквозь окно, зеркало, доски пола и определенные части тела покойной Леттиции Ниббс.

Моркоу задумчиво покрутил свинцовую лепешку пальцами.

– Ангва?

– Да?

– А как ты догадалась, что в Гильдии покойник?

– Я… просто почувствовала.

Вернулись попрошайки, настолько перепуганные, что огрызок веревки несли аж вчетвером.

Моркоу вбил гвоздь в подоконник под разбитым стеклом и привязал к нему один конец веревки, потом воткнул нож в пол, рядом с углублением и привязал к нему другой конец. Затем лег на пол и посмотрел вдоль натянутой веревки.

– О боги.

– В чем дело?

– Эта штука прилетела с крыши оперного театра.

– Да? Ну и что?

– До нее больше двухсот ярдов.

– Да?

– А потом она на целый дюйм ушла в дубовый пол.

– Ты знал эту девушку? … – спросила Ангва и сразу же почувствовала себя неловко.

– Гм‑ м, нет.

– Я думала, ты всех знаешь.

– Видел ее пару раз на улицах. Город большой, по улицам много людей ходит.

– Но зачем нищим слуги?

– Дорогуша, неужели ты думаешь, я сама себе укладываю волосы?

На пороге возникло привидение. Его лицо представляло собой сплошную язву. На нем были бородавки, на которых тоже были бородавки, из которых росли волосы. Возможно, привидение было женского пола, но из‑ за многослойных лохмотьев трудно было сказать наверняка. Над упомянутыми выше волосами, казалось, поработал ураган. Ураган, который перед тем унес с какой‑ то пасеки годовые запасы меда.

– О. Капрал Моркоу. Не знала, что это ты.

Голос тут же стал нормальным, ноющие и причитающие полутона бесследно испарились. Фигура повернулась и сильно треснула посохом кого‑ то в коридоре.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.