Платова Виктория 7 страница

- Пожалуй, это не " Кавасаки... ". - Додик ухватил себя за длинный нос. - Это " Кенворт" < " Кеnwоrth" - марка грузового автомобиля> какой-то, честное слово. В гоночном варианте. Шесть цилиндров, девятьсот лошадок...

- Ты думаешь?

- Я вижу. Знаешь, что такое " Чидаоба"? - Что?

- Национальная грузинская борьба. Про остальное ничего сказать не могу, кроме как про фотоаппарат " Никон"...

- Это я и без тебя знаю. - Метелица заерзал на высоком табурете. Тысяча девятьсот девяносто гринов - и то в подержанном варианте... А новый...

- И что ты собираешься делать?

- Сохнуть... Ты знаешь, как она пахнет?

- Уже знаю. - Додик, отставной горе-полицейский, видел приятеля насквозь. - Она пахнет местом преступления.

Метелица закашлялся, а Додик снисходительно похлопал его по плечу:

- Дерьмовая идея, друг мой Валентин. Она нам все агентство развалит. Наверняка скучающая шлюха, наследница мандариновой империи. В анкете половину наврала, если не две трети. Ну какая нормальная телка напишет: " Мини-трактор " Бобкет-453"?..

- Не знаю...

- У тебя совсем мозги поехали. А знаешь почему? Потому что жрешь грязную пищу.

- А сам-то? - Метелица выразительно скосил глаза на жалкие остатки противозаконной свиной рульки. - А ещё еврей!

- Что ж поделаешь... - Где добропорядочному еврею найти кошерное в этом содомском городе? Где, я у тебя спрашиваю?!

... Когда Метелица и Додик Сойфер вернулись в офисную халупу на Бойцова, они застали откровенную пастораль: новая сотрудница сидела за столом, забросив ботинки на клавиатуру компьютера. А старый сотрудник расположился на полу, сложив ноги по-турецки.

- Знакомьтесь, Анастасия... Это До...

Сойфер незаметно ткнул Метелицу в бок и закашлялся.

- Давид, - представился он, и глаза его подернулись плотоядной пленкой. - Для вас просто Давид... Вы не просветите меня, дремучего, что такое сатитени?

- Боевое кольцо... Что-то вроде кастета... - Девушка растянула в улыбке вызывающе накрашенные губы.

- Понятно. Кстати, а что вы делаете сегодня вечером?

- Клею обои, - подумав, ответила новая сотрудница.

* * *

... Пацюк страдал.

Лелеял ангельские царапины на руке и страдал.

Операция по приручению ангела благополучно провалилась. Ему не удалось блеснуть перед Мицуко познаниями в области распротак-его-авторского-кинематографа. Ему не удалось пригласить черного ангела даже на ситро в подворотне. Ему не удалось даже подвезти её. Мицуко в ужасе бежала. И не просто в ужасе, а в животном ужасе.

До сих пор это оставалось самой главной загадкой. О второй тайне, поменьше, - куда подевался второй персонаж трагифарса, убогая чухонка, Пацюк и думать забыл.

А вот Мицуко...

Мицуко сбила ему крышу окончательно.

Мицуко - это был диагноз.

То, на что стажер убил остаток субботы, не поддавалось никакому описанию. Спустя час после того, как ангела увез " москвичок" -разлучник, Пацюк позвонил ей домой и досыта наелся длинными гудками. Последующие звонки тоже не принесли никакого результата, хотя Пацюк даже приготовил речь, отдаленно смахивающую на выступление нобелевского лауреата. Во всяком случае, так же как и любой нобелевский спич, его домашняя заготовка была посвящена глобальным проблемам:

" Мне очень жаль, что все произошло именно так".

" Мне бы хотелось извиниться перед вами"

" Мне бы хотелось загладить вину перед вами".

" Не могли бы мы увидеться в ближайшее время? Мне нужно кое-что... "

Впрочем, и ребенку ясно, что ему нужно. И не " кое-что", а все. И сразу. Вот только телефону Мицуко, затаившемуся где-то в Сосновой Поляне, было на это совершенно наплевать. Пацюк не хотел мириться с таким положением вещей. И потому следующим этапом в его прогрессирующей любовной горячке стало посещение парфюмерного магазина. Здесь он, ужасаясь сам себе, купил за бешеные деньги духи " Magie Noire" и радикальную губную помаду " Das Schwarze Perle". Затем пришел черед магазина белья. Самый дорогой гарнитурчик (черные шелковые трусики и такая же черная коротенькая комбинация) был сметен Пацюком с прилавка. А чтобы гарнитурчик не чувствовал себя одиноким, Пацюк присоединил к нему дружка: легкое кимоно (а как же иначе! ), по совместительству являющееся ещё и пеньюаром.

" Ебеньюаром", как сказал бы его приятель Борода, если бы не был поклонником учения Дао.

Зубная щетка.

Изящная зубная щетка стала последним штрихом в картине пацюковского помешательства. Вместе со всеми этими трофеями он вернулся домой, поставил новую зубную щетку в стаканчик - рядом со своей, полулысой, которой пользовался вот уже четыре года. Точно таким же образом на полочке в ванной оказались духи и помада. Но прежде чем водрузить их туда, Пацюк обильно смочил духами пеньюар-кимоно и...

... о кошмар, о ужас, о извращение!.. - накрасил губы " Черной жемчужиной",

И закрыл глаза.

Привкус помады на губах при всем его желании не смог сымитировать привкус поцелуя ангела, но Егору было достаточно и этого. Всю ночь, лежа на пеньюаре, он представлял себе картины одну непристойнее другой и изнурял себя дешевым онанизмом.

Но и это не помогло.

К утру воскресенья его крайняя плоть взбунтовалась и перестала ему подчиняться. Впрочем, и мысли тоже не подчинялись ему.

Они были такими острыми и такими нестерпимыми, что Пацюк вызвонил старого университетского приятеля Бороду и пригласил его на кружку пива в " Адриатику". Но даосист Борода оказался глух к стенаниям пацюковской плоти, душераздирающий рассказ о бегстве Мицуко выслушал с иронией и посоветовал Егору сменить машину на общественный транспорт, чтобы в будущем такие ситуации не повторялись.

- Если бы это произошло в метро, она смогла бы выйти только на остановке. А за две минуты ты бы все ей объяснил...

- Ты думаешь?

- Конечно. За две минуты можно объяснить теорию относительности и значение двух сотен основных китайских иероглифов. Все зависит от настроя.

Пацюк послал Бороду подальше и отправился путешествовать по продвинутым кабачкам в полном одиночестве. Последним пунктом в его программе стало посещение " Аризоны-69", но свободных мест там не оказалось.

Как не оказалось там и Мицуко.

Вернувшись домой, он позвонил Анне Николаевне, приходящей домработнице. Анне Николаевне было около пятидесяти, в свое время она была художницей, занималась росписью по шелку и даже где-то выставлялась. Но грянула перестройка, а за ней и десятилетие ползучих революций, на пятки стали наступать конкуренты - молодые, зубастые и закончившие не какую-нибудь там " Муху", как несчастная Анна Николаевна, а " Репинку" и даже Флорентийскую академию с обязательной практикой в галерее Уффици. Анну Николаевну выкинули на помойку вместе с её батиком в стиле " сталинский ампир". И последние два года она перебивалась тем, что устраивала у Пацюка небольшие постирушки и два раза в неделю прибирала его логово. Он платил ей триста рублей в месяц, и оба они были довольны друг другом. Но теперь, когда в комнате Пацюка поселился " ебеньюар" с примкнувшими к нему трусиками, а в ванной - губная помада, Пацюк решил отказать художнице от места.

Не навсегда. Только лишь на время.

Его пугала одна лишь мысль о том, что любопытная Аннет (как она сама себя называла) будет рыться в вещах, которые гипотетически могли принадлежать Мицуко.

Мекнув в трубку, что он уезжает в командировку на месяц (дальше будет видно), Пацюк заверил Аннет, что позвонит, как только приедет. И пообещал ей аппетитную гору грязного белья и прибавку к жалованью.

Уладив вопрос с домработницей, Егор весь остаток воскресенья посвятил просмотру ладно скроенных и крепко сшитых американских страшилок про маньяков. Поточные хот-договские триллеры были так же любезны его сердцу, как и изысканный Эдогава Рампо. Но теперь Пацюк не просто наслаждался крупными планами окровавленных ножей преступников (как обычно и бывает самых обыкновенных, кухонных). И крупными планами окровавленной груди жертв (как обычно и бывает - самого расхожего, третьего размера).

Пацюк искал подсказку.

Из маньяческой эпопеи следовало, что леденящий ужас у жертв вызывают:

- струны от карниза;

- стрекот кинокамеры;

- гулкие шаги в подземных гаражах;

- непроизвольно поехавший лифт;

- внезапно заговорившее радио;

- ночные звонки по телефону;

- тень за стеклом комнатных дверей;

- тень за прозрачной занавеской душа;

- упавшая кофемолка;

- мяуканье кошки на карнизе окна;

- ни с того ни с сего перегоревшие пробки.

Ни один из этих атрибутов не был задействован в безобразной субботней сцене. Как ни напрягался Пацюк, но вспомнить о наличии какого-либо демона в радиусе двадцати метров от машины он так и не смог. Как не смог и не захотел объяснить отсутствие Мицуко - последний звонок в Сосновую Поляну был сделан им, совершенно обезумевшим от безвыходности ситуации, в два часа ночи. Вот если бы случилось чудо, фантастическое и совершенно необъяснимое, если бы ангел сам позвонил ему...

Но ангел не позвонил.

Зато (ранним утром понедельника) позвонил дежурный по Управлению и сообщил стажеру, что машина за ним вышла. Проклиная хрёнову работу, Пацюк вылез из кровати и через двадцать минут уже трясся в управленческом " рафике" в обществе старшего следователя Забелина и судмедэксперта Крянгэ. Они направлялись в Юкки, небольшой поселок за Парголовом, на северной оконечности города. Там, в одном из коттеджей, было обнаружено тело молодой женщины.

Убитой молодой женщины.

Известно пока было немногое: женщину обнаружили рабочие, строившие соседний коттедж. Они же вызвали милицию.

До сегодняшнего утра Пацюк был в Юкках только один раз. В прошлом году его вывез туда институтский приятель Борода, который славился тем, что променял блестящую карьеру адвоката на место продавца кассет в эзотерическом магазине " Роза Мира". Еще Борода славился тем, что сам по винтику собрал гоночный мотоцикл. А его гоночный мотоцикл славился любовью к экстремальным трассам.

А Юкки славились своими холмами.

Именно в холмистых Юкках пролегали основные трассы Бороды. Он выезжал в Юкки каждые выходные и отдавался гонкам по крутым холмам с такой бешеной страстью, что приводил Пацюка в немое изумление.

- Если ты будешь так наяривать, то к сорока годам станешь импотентом, - как-то сказал Бороде Пацюк.

- Все мы станем импотентами, - философски заметил тот. - Какая разница - раньше или позже...

- Или убьешься. И тогда прощай, молодость.

- Молодость - это неверие в свою старость, не больше. А я верю в свою старость...

Спорить с Бородой было бессмысленно. Он слыл недорезанным приверженцем даосизма. И сквозь призму учения Дао рассматривал окружающий мир. И не просто рассматривал, а пытался классифицировать. В свободное от кассет " New Age" и мотоцикла время Борода писал трактаты. Трактатов было три:

" Учение Дао как средство ухода за личным автотранспортом".

" Учение Дао как средство борьбы с насекомыми".

" Учение Дао как средство воспитания щенков акитаину".

Никаких щенков акитаину у Бороды не было. Зато с личным автотранспортом он легко взбирался на холмы под углом семьдесят градусов и падал вниз под углом в сто пять. Только один раз Пацюк наблюдал эту душераздирающую картину. Только один. На большее его не хватило.

- Неужели ты не можешь ездить по ровной дороге? - спросил он Бороду, когда они возвращались в Питер. - Неужели ты не можешь ездить по прямой?

- Прямая только потому прямая, что соединяет две точки. Что может быть ничтожнее двух точек?.. А вещь, соединяющая две другие ничтожные вещи, - и сама ничтожна...

Пока Пацюк вспоминал всю эту псевдофилософскую мутотень, " рафик" успел выехать за город, свернуть на развилке в сторону Приозерска и вкатиться в Юкки.

Если бы... Если бы Мицуко хотя бы подмигнула ему или намекнула на возможность встречи хотя бы у какой-нибудь кондитерской, Пацюк бросил бы Управление, переквалифицировался в " тамбовца", или " казанца", или какого-нибудь руководителя какой-нибудь региональной топливной компании. И прикупил бы себе недвижимость в Юкках.

Юкки были едины в трех лицах, как всемогущий господь: собственно Юкки, Малые Юкки и Русская Деревня. И все это вместе окружала сумасшедшая природа (сосны-березы-дубы). И все они стояли на холмах и холмиках. И были райским уголком на земле.

В собственно Юкках и Малых Юкках жили аборигены в деревянных домишках и палисадниках с густо разросшейся малиной. Но уже здесь наблюдались вкрапления дорогой породы: вновь отстроенные особняки потихоньку наступали на хижины коренного населения.

Русская же Деревня, как следовало из названия, была прибежищем сильных мира сего. Одна лишь коробка (стены плюс фундамент) стоила здесь от семидесяти тысяч " зеленых". Верхняя планка цены поднималась на недосягаемую высоту. А на этой высоте парили индивидуальные проекты, рукотворные альпийские луга, рукотворные японские сады камней и мрачные стилизации под курные избы.

Но до Русской Деревни " рафик" не доехал. После собственно Юкков он завалился за подкладку леса и затрусил по только что заасфальтированной дороге. Пацюк хорошо знал эту дорогу - она вела к песчаной холмистой трассе, на которой еженедельно щекотал себе нервы Борода. Миновав трассу, " рафик" приблизился к разношерстной группе особняков на самом краю леса. Все они были либо не достроены и брошены, либо находились в стадии строительства.

- Увидишь подобный недострой, знай - хозяин либо сидит, либо лежит! заметил судмедэксперт Крянгэ, широко известный своими левацкими взглядами.

- Ну, сидит, понятно. А лежит-то где? - переспросил Пацюк.

- Где-где... В могиле!

Через пять минут, попетляв по растрескавшейся бетонке, они углубились в лес. А ещё через три - вынырнули на крохотную равнинку между двумя большими холмами.

- Кажется, приехали. Это здесь, - сказал Забелин, когда " рафик" остановился.

Пацюк задрал голову и покачал головой, а судмедэксперт Крянгэ присвистнул.

То, что открылось их взору, даже трудно было назвать особняком в общепринятом, краснокирпичном. смысле этого слова. Это был настоящий замок. Мрачный средневековый замок с обилием башенок, узких, как бойницы, окон и мрачных, как ночь, витражей. Замок был сложен из цельных кусков камня, первый этаж его был облицован гранитом.

- Неплохо устроились, черти, - сказал старый материалист Крянгэ. Раскулачивать пора. Интересно, кто только в этом теремочке живет?

- Дракула арендует, не иначе, - подпел судмедэксперту Пацюк. - А в подвале - гробы...

И не только гробы. Пацюк с любопытством осматривал окрестности. От поселка особняк был отделен стеной леса, он был одинок. Совершенно одинок. Если не считать ещё одного строительства: в трехстах метрах от суровой готики ещё один сумасшедший возводил ещё один дом. И Пацюк с удовольствием зацепился за него взглядом: самый обычный новорусский винегрет из кирпича и бруса. Только - идиоту могла прийти в голову мысль расположиться под крылом у замка Дракулы.

На крыльце курили два оперативника и милиционер - очевидно, местный участковый. Забелин подошел к ним и поздоровался за руку с каждым.

- Ну что тут, ребята? - спросил он.

- Дрянь дело. Идите сами посмотрите... На втором этаже в зале, сказал первый оперативник: тот, что повыше.

- Зданьице то еще... Само провоцирует, - добавил второй: тот, что пониже.

- Спаси господь от таких напастей, - резюмировал участковый.

Спустя минуту готический особнячок уже принял Забелина с Пацюком и Крянгэ под свои своды. Влекомые профессиональным долгом, Забелин и Крянгэ сразу же устремились на второй этаж, а Пацюк тормознулся на первом. В конце концов, мертвечиной он питается довольно часто и умышленными убийствами его не удивишь. А вот подобный дизайн увидишь нечасто.

Прямо перед ним лежал внушительных размеров холл с пологой широкой лестницей, ведущей наверх. Холл тоже был отделан хорошо отшлифованным камнем. Справа от лестницы располагался камин, в котором при желании могла поместиться какая-нибудь скромная малолитражка. Уж " Запорожец" - точно. Никакой мебели в холле не было, если не считать - мебелью строительные козлы и раскладушку, едва прикрытую тонким солдатским одеялом. На тумбочке возле раскладушки стояла маленькая двух-конфорочная электроплитка с чайником и кастрюлькой. А в самом дальнем углу - пишущая машинка на грубо сколоченном ящике. Пацюк подошел к камину и принялся внимательно осматривать вырезанный из камня орнамент.

Листья, шипы, головы химер, демонов, сатиры с разверстыми пастями - не иначе как юморист-владелец слямзил зловещие образы из какого-нибудь пособия по оккультизму. Та же нечисть осадила многочисленные полуколонны, поддерживающие свод. Копошилась она и в пилястрах.

Пацюк поежился.

Даже удивительно, что нашли только один разнесчастный труп. Обстановка располагает по меньшей мере к шабашу и массовой резне. Стажер прошелся по холлу и снова вернулся к камину с сатирами. И присел перед ним на корточки. Похоже, в камине уже отметились оперативники: остатки свежего пепла были тщательно просеяны и переворошены.

Пацюк поднял голову и посмотрел прямо в каменные глаза ближайшего сатира. " Шел бы ты отсюда, Егор, - открытым текстом сказали ему глаза. Заждались уж тебя, ленивца, твои товарищи".

Пацюк внял настойчивой просьбе сатира и поднялся на второй этаж.

Планировка второго этажа была гораздо более изощренной. Прямо с лестницы он попал в коридор. Его освещал и тусклые светильники, в которых Пацюк с неподдельной радостью узнал своих новых старых знакомцев - вопящих демонов. Такая узкая специализация дома стала несколько раздражать Пацюка, равно как и коридор, непрерывно петляющий, как горная река. Или как змея между камнями. Но делать было нечего - он послушно шел по этому коридору, послушно поднимался и опускался по ступенькам и в какой-то момент едва не ополоумел от обилия переходов и с трудом подавил в себе желание позвать на помощь.

Наконец пытка закончилась, и Пацюк наткнулся на дверь, за которой раздавались приглушенные голоса.

Слава богу!

Перед тем как толкнуть дверь, Пацюк посмотрел на часы. Марш-бросок по коридору занял добрых десять минут. Ничего себе!

Все ещё безмерно удивляясь этому факту, он толкнул дверь и оказался в зале, от которого вели сразу четыре двери. Все двери были обиты тяжелыми листами оцинкованного железа. Таким же листом был прикрыт ещё один камин, очевидно, не сделанный до конца. Во всяком случае, никаких злобных демонов по его углам не было.

В зале работала следственная группа.

" Бедняги, - Пацюк почувствовал приступ раздражения. - Бедняги мы бедняги. Несчастные. Надо же было вляпаться в ритуальное убийство".

А то, что убийство было ритуальным, можно было определить, даже не подходя к трупу, с которым сейчас возился Крянгэ. Все сатанинские прелести были налицо: целая свора оплывших свечей, перевернутая, заключенная в круг пентаграмма на стене и надпись под ней: " ГИБИЛ ГАШРУУМУНА ЙАНДУРУ! " И пентаграмма, и надпись были сделаны красным, но чем именно - об этом сейчас думать не хотелось.

Бедная жертва.

- Куда ты подевался? - настиг стажера голос Забелина.

- Заблудился. Там внизу кто-то жег камин... Может быть, в пепле...

- Уже порылись, умник. Кое-что есть...

- А что с телом? - равнодушно спросил Пацюк. - Установили личность убитой?

Забелин странно посмотрел на него и кашлянул.

- Думаю, с этим проблем не будет... Это, конечно, трудно себе представить, но... Но она совсем недавно проходила по одному делу.

Пацюк насторожился:

- По какому?

- Самоубийство на Второй линии. Помнишь? Самоубийство на Второй линии, Кирилл Лангер на брючном ремне, бросивший Пацюка прямиком в объятия Мицуко... Ангел с черными волосами, проваленная встреча в " Аризоне69", кусочек ногтя, стремительное бегство; " Magie Noire" и их второе название " Временные трудности"... Все это молнией пронеслось в мозгу Пацюка.

- Алексеева Елена Сергеевна... Собственной персоной и с перерезанным горлом. Такие дела...

Алексеева Елена Сергеевна, рядовое, никчемное, как сломанный зонтик, имя. Ничего общего с сахарным, вафельным, хрустящим на зубах японским именем... На секунду ему полегчало. Но только на секунду. Спустя мгновение длинная острая игла пронзила сердечную сумку Пацюка и выкачала из неё весь воздух.

Алексеева Елена Сергеевна и была Мицуко...

* * *

... Все было кончено.

Во всяком случае - для Пацюка. Он не помнил даже, как оказался возле тела Мицуко. Она лежала на огромной мраморной столешнице, уже прикрытая простыней. А невозмутимый судмедэксперт Крянгэ колдовал над её перерезанным горлом.

- Чистая работа, - удовлетворенно сказал судмедэксперт. - Видишь, какие ровные края? У убийцы определенные навыки. Да что с тобой?

- Ничего, - едва слышно пробормотал Пацюк.

- Красотка, правда? - не унимался Крянгэ. - Ох уж эти мне мясники!.. Никакого эстетического воспитания! А я бы хоть сейчас такую головку в музее выставил. Изящных искусств. Да ты хоть взгляни на нее!..

Высоко поднятые брови, нежная кожа, темный рот, ямочка на щеке - ему не нужно было вспоминать Мицуко. А судмедэксперту не нужно было...

Когда Забелин оторвал Пацюка от тщедушного Крянгэ, стажер тяжело дышал и сучил перед носом эксперта сжатыми кулаками.

- Совсем озверел, что ли? - бросил следователь стажеру.

- Да нет, это наш отдел кадров озверел, - поправил Забелина Крянгэ. Берут на работу всякий сброд, а потом ещё чему-то удивляются. Не контора, а филиал Пряжки, честное слово! Скоро будем стационар открывать...

- Ладно... - Забелин был истым патриотом Управления и не терпел, когда посягают на святыни. - Что скажешь о трупе?

- Смерть наступила около полутора суток назад или чуть меньше... Точнее скажу после вскрытия. Но ориентировочно в субботу, между восьмью и двенадцатью вечера. Других ран или повреждений на теле нет. Горло перерезано профессионально. Возможно, убийца и раньше проделывал такие вещи...

- У нас ничего подобного не было, - резко прервал фантазии судмедэксперта Забелин. - Во всяком случае, последние года три-четыре...

- Я же не говорю о ежеквартальном избиении младенцев. И не о постоянно действующих секциях поклонников Сатаны... Но для подобного рода жертвоприношений нужно иметь определенные навыки. Так что не исключено, что преступник мог работать и на бойне. Или в хирургическом отделении, что в общем одно и то же. Последнее даже более вероятно.

- Ты думаешь?

- Я вижу. Орудие, которым была зарезана жертва, его не нашли?

- Пока нет.

- Неважно. Сто к одному, что рана была нанесена медицинским скальпелем.

- Ты думаешь? - снова повторил Забелин.

- Я вижу. Обрати внимание на характер раны: тонкий разрез, идеально ровные края. Ни один нож, даже остро заточенный, не даст такого эффекта. Только скальпель.

- А следы насилия... обнаружены?

- Нет. Во всяком случае, внешний осмотр ничего не дал.

- А следы борьбы?

- На первый взгляд ничего. Ни синяков, ни гематом, ни видимых повреждений нет. Чуть позже предоставлю тебе детальный отчет... Возможно, кое-что ещё проявится. Но, повторяю, кожные покровы не повреждены, кости не сломаны, и вряд ли жертва отчаянно сопротивлялась... Хотя... Кое-что все-таки есть. Вот взгляни.

Крянгэ помахал перед носом Забелина лупой и приблизил её к беспардонно поднятой им правой руке девушки.

- Ноготь указательного пальца сломан. А под ногтем среднего - частички волокна растительного происхождения. Под ним же - запекшаяся кровь. И под указательным тоже. Но это все, что я пока могу тебе сообщить...

- Значит, кровь... Она царапалась, что ли?

- Думаю, да. Так что ты должен искать человека с царапинами на теле. И довольно глубокими... - Крянгэ на секунду задумался, а потом протянул сухопарый кулачок и ловко ухватил Патока за руку. Ту самую, на которой оставила свою печать Мицуко. - Вот видишь? Примерно с такими. Три полосы. Две глубокие, одна - едва заметна. Так что ищите, други мои, какого-нибудь сумасшедшего докторишку с отметинами.

. Забелин, как будто потеряв всякий интерес к жертве, принялся мять в ладонях руку стажера. Пацюк потянул руку на себя и едва удержался на ногах, когда Забелин выпустил её.

- Уже кое-что, - сказал он и подмигнул стажеру, переводя взгляд на красноречивые царапины. - Семейные разборки? Утехи выходного дня? Помнится, в пятницу у тебя их ещё не было.

- Кошка поцарапала, - ляпнул Пацюк первое, что пришло в голову, и покрылся испариной.

- Ну-ну...

Крянгэ сложил лупу и засопел. Самое время поддеть непочтительного сопляка:

- Ну, это не кошка тебя цапнула, заявляю как эксперт... В лучшем случае - собака. А в худшем - сука какаянибудь отпетая... Любишь отпетых сук, стажер?

- С чего вы...

- Все мужики любят отпетых сук. Такая уж наша доля...

- А может, все-таки кошка его оприходовала? - добродушно захохотал Забелин.

- Если и кошка, то драная, - поддержал следователя эксперт. - Таких типов, как наш Поцик, приличные женщины за три версты обходят. Остаются только неприличные... Те самые отпетые суки, на которых я намекал. А вообще, эта вся история меня совсем не радует... Не вдохновляет, понимаешь ли...

- Что именно? - сразу же перешел на деловой тон Забелин.

- Да тело! Уж как-то вяло она защищалась... Ну, ноготок сломала, ну поцарапала кого-то... А ведь ей глотку перерезали. Поактивнее надо было быть, поактивнее...

Потрясенный этим производственным цинизмом Пацюк переводил взгляд со следователя на эксперта и обратно.

- Так ведь она и защищалась! Как могла, так и защищалась. Следы под ногтями, ты сам говорил... - возразил Крянгэ Забелин.

- Да, конечно...

- Может быть, её сначала оглуш... - начал было Пацюк, но Крянгэ предупредительно поднял палец:

- Никаких повреждений на теле, душа моя! Не забывай.

- А если какое-нибудь снотворное? Психотропные препараты?

- Психотропные препараты выносим за скобки сразу же. Глазное дно абсолютно чистое. Никаких изменений.

А что касается снотворного - вскрытие покажет. И все равно... Печенкой чую, эта девица доставит вам хлопот... И эта стенка распрекрасная тоже, Крянгэ перевел взгляд на пентаграмму.

- Ну, сатанисты у нас наперечет, - вяло возразил Забелин. - Не все, конечно, но...

- Вот именно. А сколько новых идиотов каждый день отпочковывается? А вообще, чего-то здесь явно не хватает...

- Чего же? - спросили Пацюк и Забелин хором и с неподдельным вниманием воззрились на тщедушного всезнайку.

- Антураж какой-то блеклый. Пентаграмма, это понятно, это я приветствую. Ну а где перевернутый крест? Где сатанинское распятие? Где алтарь, скажите мне на милость? Куцевато все это выглядит для полноценной черной мессы.

- А если они того... - робко возразил Забелин. - По упрощенному варианту? Унифицированному. А?

- Все может быть... - Крянгэ был вынужден согласиться со следователем. - Ладно, будем увозить. К завтрему предоставлю тебе полный отчет. Может быть, картина изменится. - Крянгэ, потерявший всякий интерес к Пацюку и Забелину, снова уставился на ровные края раны на шее Мицуко. - Да, редкостная была красотка. Ангел во плоти...

Пацюку снова стало дурно. На столе перед ним лежала самая прекрасная девушка в мире. Лежала и улыбалась ему широко раскрытым обескровленным горлом. Он пришел в себя только после того, как тело Мицуко, любовно закутанное в черный пластиковый мешок, переместилось на каталку, а Забелин снова подергал его за рукав:

- Ладно. Здесь и без нас справятся. Пойдем. - Куда?

- Показания снимать. Со свидетелей. И с подозреваемого.

- А что, есть уже и подозреваемый? - спросил Пацюк, пряча оцарапанную руку за спину.

- Есть. Сторож. Он здесь круглый год живет. На первом этаже. Раскладушку видел?

- Ну.

- Так вот, у него под этой самой раскладушкой тазик стоял. Эмалированный. Догадываешься с чем?

И снова перед Пацюком закачалось тоненькое горлышко Миц... Алексеевой Елены Сергеевны - русло этого горлышка пересохло около полутора суток назад. Или что-то около того. Старый хрен эксперт Крянгэ установит точное время. И завтра предоставит подробный отчет.

- С чем?

- С кровью жертвы. Вот так-то.

- А... подозреваемый?

- Ничего внятного по поводу таза сказать не может. Во всяком случае пока.

... Через час картина происшедшего (во всяком случае, её финальная часть) была полностью восстановлена.

Тело было найдено сегодня в семь пятнадцать утра некими Павло (он так и просил указать в протоколе - не Павел, а Павло) Полтавченко и Бабаджоном Насруллае-вым! Первый был уроженцем города Очакова Николаевской области. Второй - житель Ура-Тюбинского района Таджикистана. Полтавченко и Насруллаев вместе с ещё двумя таджиками и молдаванином, такими же нелегалами-гастарбайтерами, работали на строительстве коттеджа. Коттедж этот (тот самый новорусский винегрет) находился в трехстах метрах от особняка, где произошло преступление. Все пятеро рабочих вот уже три месяца безвылазно сидели в недостроенном доме и не выбирались не только в город, но и в ближайший магазин. Продукты им привозил человек хозяина, он же следил за строительством. Такая оседлая аскетичная жизнь несколько удивила Забелина, но и ей нашлось объяснение: денег строителям на руки не выдавали, опасаясь, как видно, что они будут потрачены на спиртное.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒