иллюстрация взята у Art From DrSpazmo 5 страница

- Иногда играю на гитаре, но... - Миша запнулся, подумал о чем-то и продолжил есть.

- Но что?

- Не хочу об этом говорить.

- Хорошо.

Айрис не трогала омлет и только пила кофе. Миша источал запах разочарования. Он не мог признать себя тем, кто даже боится спросить её имя. А она не собиралась облегчать ему эту задачу.

Он ел, она молча пила кофе и вдруг он спросил:

- А чем занимаешься ты?

- Разными вещами. Всем понемногу.

- А где ты научилась драться?

- На родине.

Айрис отвечала так, чтобы заставить его задавать вопрос за вопросом. Но Миша умолк. Она терпеливо ждала, когда же он спросить её имя.

" Что ты рядом с ним забыла, Айрис? " - спросил Отто сквозь вселенные.

" Не знаю. Что-то в нем есть. "

" Смерть. В нем звучит смерть, а это как чума. Вкус разложения плоти и запах разочарования в себе это один сигнал! "

- Я выйду в туалет, - сказала девушка и поднялась из-за стола.

Она направилась к выходу и ушла. Покинула его мир. Отто прав. Это смерть, что привлекает её в нем. Смерть и есть чума - захватив одного, поглощает тысячи. Дай только руку надкусить и поляжет целая раса.

Глава 8

“Пап, а ты видел, как умирают души?

Как обрывается порывом морозного ветра лепесток цветка и безжалостно, вклочья разрывается турбулентностью времен?

Это ложь, отец, что души умирают мгновенно….

Очень медленно, тоскуя, они истощаются в пыль под ногами идущих”

Айрис так и не смогла распознать душу Эамро. Есть ли она у него? А если, да, тогда, что он за существо такое?

Может ли душа вырвать сердце у собрата?

Возможно ли, существование настолько злой магии?

Девушка рассмеялась. Конечно, возможно. Реальность многогранна совершенством абсолютно любого исхода событий.

Душа без сердца не может больше чувствовать и слышать песню Единого дома, где все мы, как в колыбели вселенных, рождаемся. Она истаивает. Пусть, что говорят философы, а каждый из нас в этот момент ощущает невосполнимую потерю.

Эамро. Сколько душ он лишил сердца? Десятки сотен. Ужасная потеря….

- Что там на камне записано? - обратилась маршал к Артёму.

Играючи, он подбрасывал обсидиан в воздухе, улыбаясь ей, хотя Айрис стояла к нему спиной.

- Список имен, кто заявил о пропаже души. Пятеро. С каждой планеты по штуке.

- Это точно не продажа?

- Нет. Есть данные пространств. Каждая жертва находилась во сне.

- Они не давали согласия в бодрствующем состоянии?

- Нет. Хотя, указаны предпосылки в судьбе каждой жертвы. За несколько часов до сна они испытывали сильную тревогу.

- И не прислушивались к ней?

- В точку.

- В момент тревоги, обычно принимается решение на случай непредвиденного разворота событий. Какие у них были решения?

Артём выругался.

- Слушай, ты права. Каждый из них произнес вслух вот что, - и умник процитировал запись. - Чтобы я ни потерял, это не столь важно.

В комнате наступила тишина.

- Они не давали сознательного разрешения, но открыли для возможности дверь.

- Широко открыли. Буквально, пригласили, - подтвердил умник.

Охотник вышел из кабинета. Айрис опустилась на стул и прокрутилась вокруг оси несколько раз. В голове прояснялось. Еще пару раз и усталость как рукой сняло.

- Послушай, - задумалась она, - если такова их философия, почему только пятеро лишились души? Могу поспорить это их преобладающее мышление.

- А вот и нет, - он бросил ей камушек. - Сама посмотри.

Схватив минерал, покатав его в ладонях, девушка раскрыла в пространстве экран, где данные по каждой из планет выводились параллельно друг другу в столбик.

- Итак, что мы имеем? - размышляла она вслух. - Ведущее убеждение, как ни странно, что душа это внутренний фонарик. Без него наступает тьма.

- Пять заявлений примерно в одно время и сразу подняли на уши хранителя.

Айрис спрыгнула со стула.

- Не напоминай мне о нем!

- Тебе предстоит с ним плотно работать, - напомнил, Артём, разводя руками. - Признай, сейчас ты просто дрожишь из-за внутренних шрамов. Он тут ни при чем.

- Он их разбередил! - упёрлась она.

Умник подошел к девушке, взял за руки и спросил прямо:

- Вспомни, как обычно ты относишься к таким как он?

Айрис нахмурилась. Убрала слой тревоги в сторону, все-таки шрам слишком сильно влиял на её бытовое проявление.

- Давай мы разберемся с твоей раной и ты сможешь быть той, кем ты, на самом деле, являешься. Тебе не придется сдерживать силу на лекциях. И мы, работники бюро, и студенты, снова увидим красоту твоей сути без опаски ляпнуть что-нибудь.

Она покачала головой.

- Боишься?

- Да.

- Сколько раз ты уже проходила это?

- Восемь.

- И каждый раз...?

- Собирала себя заново.

- Тогда, к чему сейчас мучить и себя и нас? Эамро не виноват в том, насколько мощное заклинание извратило его первую клетку при зарождении тела. И ты и я прекрасно об этом знаем. У него хватает внутренних ран, кровоточ`ащих, гниющих и он боится туда идти, как и ты сейчас. Но у тебя есть я и Креон, Анис и Бернелл и еще много существ, которые дорожат тобой. А кто есть у Эамро? Когда ты прикоснулась к его спине, проникая глубоко в его жизнь, Айрис, ты увидела, кто дорожит ним? Остался ли кто-нибудь рядом с ним, после наложения проклятия?

- Я никого не увидела.

- Именно. А избивать его словами в ответ на яд - уподобиться ему. И этим...

- Я только усиливаю глубину моих ран, теряя себя уже по-настоящему, а не на время как в университете.

Артём кивнул.

- Я предлагаю исцелить твои раны и лишь после заняться расследованием. Пять часов в замедленном портале времен не смогут предотвратить, исходя из данных на лабрадорите, что собрал независимый наблюдатель - следующую кражу души. Но если ты потеряешь себя в эти несколько дней, Айрис, мы не сможем исправить это. От ясности твоей мысли зависит: успеем ли мы найти души и вернуть им сердца.

Маршал заподозрила неладное и прямо спросила:

- Бернелл видел исход моих ран?

- Не нужно быть оракулом, чтобы предвидеть: как скоро ты лишишься и сердца и души, если пойдешь в это дело с Эамро, израненная.

Здесь, Айрис не могла не согласиться. Мысли она более ясно, еще вчера исцелила бы шрам. В этом и состоит затягивающая сила внутренних ран: их не хочется трогать. Но с каждым часом они владеют тобой все глубже, изменяя истинную красоту, извращая природу - убивая душу.

И ведь она не умирает мгновенно!

Как молнией сразило девушку осознавание, что задерживая исцеление ран, она совершает преступление - убивает душу.

- А почему считается преступлением только, если кто-то другой убивает мою душу? - прошептала маршал. - Душа не принадлежит мне, она гость вечности в этом теле. Она фонарик…. - Айрис прекратила бормотать, взяла Артёма за руку и потащила прочь из кабинета.

Из соседнего зала Эамро и Креон наблюдали, как по коридору маршал стремительно двигается к выходу.

- Эй!

- А по имени, слабо?! - девушка резанула в ответ, даже не разбирая, кто спрашивает.

- На тебя не напасешься, - шумно выдохнул охотник, принимая удар.

- Я на минутку?

Артём кивнул и прислонился к стене.

Маршал вошла в зал. Но клиент слишком много видел. Видел её насквозь. Он не знал жалости, как и Айрис. Обоюдоострая способность: внутрь и наружу.

- Кто-то очень похожий на меня причинил вам боль? - спросил Эамро и его голос рассек еще одну сторону раны внутри девушки. Химера не шипела, молча наблюдая за ним.

- Да. И пока я это не решу... .

- Вы не сможете работать как маршал, - дерзко продолжил он.

Памятуя об Артёме, который ждал её в коридоре, она заставила себя проглотить резкий ответ. Выдохнула, сконцентрировалась и взглянула на Креона.

- Я на исцеление, а ты, - с ним. Узнайте, как именно эти пятеро изменили свои убеждения. Что произошло? Кто создал обстоятельства, чтобы подтолкнуть их к решению, что противоречит их внутренним ценностям.

- Минерал отдашь? - крикнул охотник, когда Айрис выбегала из зала.

- Держи! - и бросила ему обсидиан.

- Лабрадорит в кабинете на столе рядом с диваном, - добавил Артём, уводя маршала с собой.

“Папа, я так сильно хочу рассказать тебе об этом дне очень подробно. Это моя девятая глубокая рана. Мне кажется, чем их больше за плечами, тем сложнее проживать новую.

А ты говорил, что с каждой новой раной мне будет проще. Но это не так.

Пап, у меня это не так.

Поэтому я хочу рассказать тебе о самом процессе исцеления очень детально. Ты всегда интересовался как я вижу мир, что чувствую, насколько я отличаюсь от тебя.

И я хочу показать тебе, но ты далеко….

Я надеюсь мои письма находят тебя.

...

Я переместила Артёма к себе домой. Там, где никто не помешает, не увидит и не будет лезть с советами как мне лучше проживать раны. Маршалы периодически проходят экзамены. Иногда это сопровождается мощными разломами индивидуальности. Ты как никто знаешь об этом. Мы обязаны наращивать силы. Чем глубже разлом, тем больше тонких нюансов каждый из нас способен увидеть. Но я не такая сильная, как ты.

Экзамен это воплощение, но тему выбираю не я, а существо, которое мы все уважаем: Предтеча.

Я обожала, когда ты рассказывал мне о таких как он, перед сном. Я помню ты говорил, что Предтеча стоит у истоков образования нашей культуры. Не только в данной вселенной, но и по всему мирозданию, он тот, кто хранит и защищает истину в мирах.

Последний экзамен едва не расколол меня до основания. Исцеляясь, я обнаружу вещи, которые известны Предтечи, но были сокрыты мной же от себя.

Место, которое мы зовем единым домом, это Его душа.

Сколько раз ты генерировал для меня это излучение, чтобы я, хоть на миг, могла ощутить, коснуться того величия, которым он является: Предтеча. Я помню как носилась по ночному двору и шептала его имя. Тебя в тот день не было дома и мать избила меня, чтобы я заткнулась. Но я успела ощутить маленький кусочек изумрудно-белого цвета. Он тоже коснулся меня. А затем, я помню только удары матери, её режущую злобу и боль. ”

Айрис вздохнула и продолжила письмо. Все уже закончилось и она, с пылу-с жару, старалась записать все детали, чтобы передать отцу атмосферу процесса.

“Истаивая, души возвращаются к нему. В его теплые, негой Источника, ладони. Папа, если бы я могла повернуть время вспять, я бы попросила тебя забрать меня и уйти от мамы. Мне было так больно жить вместе с ней, когда ты отправлялся на задание. Моменты, когда она меня избивала, я очень сильно хотела уйти Домой. И только твоё тепло держало меня”

Айрис видела, что тоска по отцу капитально овладевает ею. Она уже мыслит письмами там, где ей больно.

“Быть может, просто написать ему правду о себе? ” - подумала маршал.

Он был дорог ей, но не знал кто она, на самом деле, такая. Тоска по нему и грусть - лишь звоночек о том, что Айрис не хватило времени на искренность с ним.

Девушка вернулась к письму.

“Мне даже трудно представить какие у Предтечи экзамены и главное, папа: кто создает, для таких как он, событие разлома? ”

В этот момент, коснувшись Предтечи вновь, Айрис четко ощутила Его мудрость и глубину, проницательность. Головоломка складывалась на глазах. Она резко отложила ручку и письмо в сторону.

“Как же я не догадалась раньше?! - воскликнула девушка мысленно. - Пока есть тоска, будут письма. Пока я пишу письма, будет тоска. Я не вижу главного: отец заботился обо мне как об уникальной частице разума во вселенной. А я сижу и тоскую! ”

Её разобрал смех. Айрис хохотала и не могла остановиться.

Она взяла тетрадку и ручку, даже не сожгла письмо, а порвала его на кусочки. Теперь она сделает первую запись о процессе исцеления девятой глубинной раны. И это будет её неповторимый опыт. А этот опыт внесет лепту в общую базу данных университета и бюро.

Девушка улыбнулась и глаза её засияли. Она сжала ручку и застрочила буквами по линиям на странице.

Глава 9

“Девятая глубинная рана”

“Мощная упругость - острая ясность”, - эту надпись я обнаружила на цепочке, которую мне отдал судья после смерти матери.

Это единственный след отца, который я сохранила. В эту цепочку он вложил часть своей уникальности. Мать долго искала убийцу. Кто-то, не просто уничтожил отца, он стер в прах его искру. Во всяком случае, об этом свидетельствовали улики в пространствах.

- В чем твое главное колебание, Айрис? - прямо спросил Артём, как только мы вошли в дом.

Это небольшая постройка из Мелоазорита на краю нежно-лилового озера. Место, дорогое мне настолько, что я даже охотника сюда не привожу. Никого. Артём первый, кто сидит здесь на деревянном полу, ощущая вибрацию минераловых стен.

Он, искалеченный, порванный в клочья, превосходит упругостью поля многих, как и ясностью, добротой и мудростью. Его череп с левой стороны напоминает расплавленный камень, а правая - сохраняет грацию природных черт. Глаз на левой стороне белого цвета с легким голубоватый оттенком. Когда материя плавилась под лучом из космоса - радужка, зрачок и белок слились воедино. Черно-зеленый правый глаз, будто принадлежал чужому, странному зверю. Особенно резко это ощущалось, когда Артём выглядывал из-за угла только правой стороной лица.

- Ау! - окликнул он меня, махая руками.

- Здесь я.

- Неа.

- Здесь! - топнула я ногой и засмеялась.

- Портал дает нам несколько часов прежде, чем время прольется с обычной скоростью. Не будем терять ни песчинки в этом прекрасном месте.

- Мое колебание в ране, - нарочито медленно произнесла я. - Могла ли я изменить исход событий?

- И что ты себе отвечаешь?

- Что могла, но испугалась.

- А колебание в чем?

- Вмешаться. Имела ли я право вмешиваться?

- Колебание в чем, Айрис? - умник настойчиво повторил вопрос.

Я зарычала, выпуская химеру из тела. Зверь на мягких лапах опустилась рядом со мной.

- Колебание.....

- Что такое колебание?

Я вздохнула. Пора решить это!

- Колебание, - цитировала я как из учебника, - это сомнение в собственном выборе.

- Айрис, ты слышишь что ты говоришь?

- Колебание это сомнение, - я рассмеялась горько. - Дожилась. У меня склейка.

- У тебя глубокая рана, без склеек и подмен не обойтись. Еще раз, более коротко, что такое колебание?

- Колебание - это отказ жить.

- А сомнение?

- Это прямой выбор умереть.

- И чем они различаются?

- Колебание это показуха для других: я все равно сделаю как чувствую, просто не знаю как вам об этом сказать и вовремя унести ноги. А сомнение, когда я знаю, что ног не унести и пытаюсь выжить, отказываясь от себя.

Он кивнул.

- А теперь открой разум полностью и выпусти в пространство это милого дома свой шрам. Открой рану полностью. И дыши.

Я сделала то, о чем он попросил. Убрала перегородки. Открыла поле и выпустила боль. Пространство заныло. А я смотрела на то, что разворачивалось передо мной. Это была другая я. Злая, разгневанная, пылающая болью.

- Какая же я жалкая, - прошептали мои губы с усмешкой.

- Почему ты видишь себя такой?

- Ну, разве есть смысл гневаться, когда я сама отказалась следовать себе?

- Айрис, что такое гнев?

- Блин, Артём, ты прям как я!

Он хохотнул и отсел ближе к стене, опираясь.

- Что такое гнев?

- Это моя сила, которая не смогла реализоваться, когда я решила, что не имею права изменить ход событий. Когда я посчитала, что... -тут я затихла и села на пол рядом с химерой. - Вот такой я становлюсь каждый раз, когда считаю, что не имею права изменить судьбу. Мало того, решаю, что есть некто выше меня, кто хочет, чтобы я лишила себя этого права и закрыла свою силу.

- Ты помнишь, как происходил твой разлом?

Я кивнула. А моя копия начала разворачивать в пространстве огромной комнаты событие, шаг за шагом - весь процесс разлома.

- У меня не было памяти о себе. Я верила, что есть некие более могущественные силы, которым важно, чтобы судьба развернулась определенным образом.

- И что именно ты вырезала из вселенной в момент такого восприятия себя в мире?

- Себя же и вырезала. Типа, ну кто я такая? Там я не помнила ни Источник, ни единый Дом, даже телепатией владеть не могла. Я была как картонка. Даже смешно, сколько можно изменить в судьбе мира, будучи столь беспомощной!

- Да, одним своим решением не вмешиваться.

Я испытала резкую, как удар лезвием под сердце, боль. Вскрикнула и прижала ладони к полу. Химера тихо зарычала.

- Сохранить свою шкуру. Здесь я вижу это как “размениваться по мелочам” - там это было смыслом жизни.

Артём внимательно смотрел на меня, а я продолжала рассуждать вслух.

- Убеждение порождает сомнение: ”правильно я поступаю или нет? ” В отличие от знания, когда делаю ровно так, как чувствую именно я.

- Где они поймали тебя на удочку, что это настолько глубоко затронуло тебя здесь, по ту сторону воплощения?

- Погоди. Я хочу прожить точку сверхколебания в сомнении. Когда я знаю, что лгу себе, но молчу об этом, закрываю глаза и, понимая, что лучше умереть, чем так жить - предаю себя! Остаюсь вживых, меня любят и одобряют, заботятся, может даже уважают за мой поступок, а все, чего мне хочется - это сдохнуть!

Мне стало понятно, что передержи я эту рану еще на пару дней и меня исключили бы из бюро. Общаясь с охотником, слишком часто пребывая в его поле, я начала перенимать это ощущение ложной безопасности: пока не вижу - проблемы нет. А первоочередная ответственность маршала - держать разум заточенным, яростным и пронзающим всё, что я вижу и чувствую, до основания.

- Вот оно! - я вывела на экран то самое мгновение разлома, когда степень колебания превышает глубину самоощущения центра.

- Мгновение, в котором сомнение одерживает победу над знанием сути.

- Да, не бывает такого! - рассмеялся Артём.

Я развела руками, показывая на экран.

- Айрис, когда ты проживаешь напрямую изнутри всем телом: каждой клеточкой, каждой молекулой, атомом и частицами всех своих космических днк-узоров - рождается абсолютное знание. Как, скажи мне, в этом могут начать, будто осы, роиться сомнения и колебания?

- Никак. Но диаграмма четко показывает, - запнулась я. - Так бывает, когда что-то ясно и без проживания. А зачем, если итак понятно?

Еще несколько минут я просидела молча.

- Дело не в экзамене! Я создала убеждение тут, в бессмертном теле.

Артём кивнул.

- А это значит лишь одно - нажива.

Жутко было признаваться себе в этом.

- Как это я умудрилась?! Я понимаю еще в смертном, заблокированном теле! Но здесь?

Артём пожал плечами.

- Какой смысл: взять чужую точку зрения и сделать её своей? Я уже молчу за то, чтобы не проживать её, ведь станет очевидно, насколько она мне дисгармонична.

Мы несколько минут молча смотрели друг на друга, размышляя.

- Кого ты уважала настолько, что незаметно для себя захватила частичку его слов - не прожила изнутри, в надежде сохранить связь?

- Кого я не хотела потерять, ты это имел ввиду? Уважая, не допустишь такого прокола. Уважение подразумевает прямое озвучивание уникальных точек зрения. А здесь кошмар какой-то!

Я села на пол и сконцентрировалась.

- Давай, пошагово. Я хочу сохранить с кем-то связь.

Артём, сидя в углу, кивнул.

- Уже от одной формулировки противно!

Он снова кивнул, улыбаясь.

- Мне озвучивают точку зрения и я пропускаю её внутрь, без диалога с собой. Беззвучно киваю, что значит: ради связи с тобой я готова жить твоей позицией.

Тошнота подкатила к горлу.

- Не-е-е! Это очень сознательное действие! - головоломка складывалась. - Я же не все его точки зрения пропускаю в себя, не болванчиком становлюсь. Нет. Я, сканируя нашу связь -точно знаю, расхождение в каком именно месте - лишит меня желания и смысла вообще общаться, не то что близость создавать. Это даже не нажива, а элемент контроля, удерживать, таким образом, его в моей судьбе.

- Так что же это за нюанс, Айрис? - спросил Артём хитро.

- Погоди, погоди, сейчас. Это же нюансы. Это... - увиденное на экране поразило меня. - Это не отец.

- А сейчас ты, задыхаясь от глубины понимания, - Артём изобразил голову Бернелла. - Произнесешь едва слышно: “не может этого быть! "

- Не угадал. “Я так и знала! ”

Умник долго хохотал, а успокоившись, спросил опять:

- Нюанс?

- Я гордость источника.

- Это “ни фига себе” нюанс, - прошептал умник. - На его основе вращаются орбиты...

- Судеб.

Ошарашенно, удивленно, озадаченно мы смотрели на экран.

- Теперь всё ясно. Просто охотник не знает что происходит.

- Как такое может быть?

- Авторитет.

Я молча сидела и пялилась на экран.

- Я решила, что именно ему обязана пробуждением второй природы.

Артём сделал огромные глаза. Химера зашипела.

- Да, знаю я! Знаю, что это цинковый гроб с почестями.

Мы сделали передышку ровно на три минуты и продолжили. И да, мы завели будильник, потому что наше время, всё еще, бежало в долг.

- Хорошо, давай по-порядку, - я переключила экран в режим множественного рассмотрения параллельных действий. - Вот, я взаимодействую с охотником. Он мой наставник. Я помню про жесткие следствия даже намека мыслью на нюанс авторитета.

- И что-то происходит.

- Да, но что первично? Из-за авторитета моя уникальность расслаивается на еще одну природу, - я погладила химеру. - Или пробуждение крови вызвало неустойчивость, все-таки двойной сигнал, и я упала в авторитет, не заметив этого?

Артём коснулся моего плеча, успокаивая. Тепло из его пальцев разливалось по телу.

-Ты имела в виду, не желая замечать этого?

- Ну да, да! Центр ответственности внутри меня, - затараторила я. - Никаких “оно само” так вышло.

Он звонко рассмеялся.

- Теперь узнаю маршала. Давай смотреть, что явилось первопричиной. Мне уже самому любопытно.

Что-то в его смехе отдавало вкусом грусти. Я заглянула ему в лицо, чтобы спросить, но услышала мысленную просьбу:

" Не сейчас. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом"

Я кивнула и поняла, что это не охотник, а Артём - мой ближайший друг. Ему была важна моя свобода. Для Артёма существо может быть дорого сердцу, только как свободная птица.

Охотник же твердил иное. Он часто напоминал, что я очень дорога ему, как присутствие родного, а более точно: существа, которое имеет схожий аспект природы и понимает его.

И вот здесь, я резко выпрямилась. Сердце будто лезвием прокололи. Не разрезали плоть, а прокололи! Я не могла сделать вдох. Схватила руку Артёма и показала пальцем на свою грудную клетку.

Он все понял и приложил туда свою расплавленную ладошку.

Прохладная, свежая пульсация, как бриз, истосковавшийся по близости, проникал вглубь клеток моего тела. И постепенно я смогла сделать вдох, а после и выдох.

- Это опасная зона, Айрис.

- Я вижу. Разлом затрагивает какие-то невероятные линии меня как Искры.

Он кивнул. А я порадовалась, что рядом нет Креона. И стоило признаться: дальше наши отношения не могут иметь смысла быть! Я только что трезво увидела, на чем именно держалась наша близость. На чем работала наша кодовая фраза. Откуда мы на самом деле черпали силы, когда обрастали масками в воплощениях, спасая друг друга любовью. Это не любовь.

- Это преступление против самой себя, - произнесла я в тишине комнаты.

- Да, маршал, - сказал Артём.

Вот он, настоящий друг. Важно докопаться до Истины, а не лелеять то, что рождается от подмен. Химера заурчала и приткнулась мордой к моей спине.

Мы использовали половину временного портала. Осталось еще немного и самая суть.

- Ясность это мой друг, - прошептала я, зажигая свечку.

- Реальность, мой свидетель, - ответил Артём, раскладывая минералы вокруг.

Всё готово.

- Я гордость источника, - эту фразу мне требовалось прожить так глубоко, как я смогу. - Я гордость источника.

- По логике вещей, ты же понимаешь к чему приведут дальнейшие твои действия? - на всякий случай спросил умник.

- Да. Вся красота моих отношений с Анакреоном полностью разрушится. Широтой свободы поля, в рамках этого нюанса, мы обрели поддержку и понимание друг другом. Но цена! Как жить в огромном доме из которого не можешь выйти. Это не маленькая комнатка, не гроб, это хоромы. Но выйти не можешь!

- И как только ты коснешься истины, ваши нити и сила фраз, прикосновений...

- Потеряют силу. Я знаю, на что иду. Я в курсе, что прошлое, наше с ним, станет для меня омерзительным опытом. Ложь имеет слишком большую цену. То, что воспринималось красотой и глубиной любви, обратится тем, чем и является - гнилым, вонючим контролем ради наживы.

- Согласен, - кивнул умник.

Ладонями ощутила я тонкие сплетения узелков. Но каждая клеточка звенела, напоминая, что ощущаю я эти узелки как свои, потому что решила поверить охотнику больше, чем себе.

- Итак, узелок, - начала я рассуждать, - это сплетение моего опыта с опытом охотника. Моя нервная система говорит “Нет”, а я ей твержу “Ну, как же?! Это же охотник! Разве может он в себе носить подмену смысла? ”

- И завязывается узелок.

- Ага. Не разобраться, почему это моя нервная система говорит твердое " НЕТ! ", так еще начать с собой же и спорить, оправдывая охотника. У нас есть общность по природе, мы друг друга понимаем, давай и ты будешь мыслить как я! Когда это мыслить одинаково рождало красоту? Это зомбилэнд.

- Он убеждает тебя, а ты себя.

- А нервная система в недоумении, с каких это пор я слушаю кого-то снаружи? Ведь, именно личная точка зрения формирует судьбу. Мою судьбу!

Артём звонко рассмеялся.

- Какой я после этого маршал? - улыбнулась я грустно.

- Если что вдруг, тебе всегда предложат место преподавателя.

Я возмущенно, но очень мягко толкнула умника.

- Эй!

- Так это же правда!

- Не хочу я провести эпохи жизни, натаскивая студентов. Я хочу...

- Вот-вот.

- Я хочу путешествовать, - вздохнула я так горько, что аж самой стало не по себе.

Артём подсел ближе, обнял меня и аккуратно поцеловал в висок, по-дружески.

- Так что же является первопричиной твоей силы охотника?

- Тебя не остановить, - меня начал пробирать хохот.

- Я же твой друг.

Я кивнула.

- Знаешь, Артём, чем глубже смотрю на эти узелки сейчас, тем больше понимаю отчего, такие, как Эамро называют таких, как я - проклятыми.

- Слишком много узелков?

- Да.

- Но каков потенциал!

- Пока у меня на руках только узелки.

Проворачивая события из моей жизни по опыту гордости источника, я заметила затемненные области.

- Посмотри. Это из-за авторитета?

- Не знаю. Не обязательно. Приблизь-ка.

Я расширила зону затемнения и прощупала её кончиками пальцев. Пламя свечи начало искрить, а химера - рычать и точить когти об пол.

- Это что-то лично твоё.

- Не уверена, посмотри как дрожат узелки.

- Хм.

Кажется, я начинала понимать суть подмены.

- Я раньше не рассматривала, что общего между охотником и моим отцом, - ниточки между ладоней тянулись в прошлое, разворачивая событие за событием.

- Я бы указал на различие.

- Где?

- Вот здесь, посмотри, как переливаются тона.

Я приложила всю ладошку к этой области.

- Точно! Мой отец всегда ставил превыше всего истину, даже ценой семьи. Этого не понимала мать, хотя и она знала, что такое быть маршалом, - я развернула несколько кусочков из зоны перелива и рассмотрела ближе. - Охотник поставил существование моей искры превыше истины.

- Когда нечто очень чистое, как дитя истины, затронет вас, то разрушит...

- Его.

Я прикрыла рот ладонью и посмотрела на химеру.

- Мой зверь выгрызет Креону сердце, если он нарушит закон.

- А Креон скорее выгорит изнутри, чем даст Единорогу, защитнику истины, забить тебя до смерти копытами.

- В этом вся соль нашей любви.

- И её трагического конца, рано или поздно.

Я сидела и глубоко дышала.

- Распутав узелок, ты потеряешь к нему всякий интерес.

- Причем полностью, - кивнула я.

Артём наблюдал за моей реакцией.

- Истина превыше всего. Этого не изменит даже охотник. Даже его тепло, которое таковым является, пока во мне эти узелки.

Артём поднялся на ноги и вышел к проему открытой двери.

- Пойдем к причалу.

Глава 10

Айрис задула свечу и взяла один из минералов собой. Химера осталась в доме. Вместе с умником девушка прогулялась к озеру.

- У меня вопрос по существу. Смотри, ваша сила происходит от союза. Не может союз функционировать на подмене!

- От искры к искре сплетаются невидимые нити. Да, в них не может быть узелков, иначе союз просто не способен образоваться. С другой стороны, почему ты думаешь, что наша сила с охотником увеличивается союзом, а не простым взаимодействием от эффекта отражающихся полей?

- Вы не ссорились, ни разу, насколько я вижу из памяти твоего поля.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒