Пролог. Николь. Николь. 21 год спустя

Пролог

Николь

8 лет

У меня нездоровая одержимость.

Или, возможно, не одна.

Не уверена, что означает это выражение. Нездоровая одержимость. Но я слышала, как подруга-психотерапевт мамы однажды сказала ей это.

Она сказала, что маме нужно держать себя в руках и не позволять своим навязчивым идеям овладевать ею, иначе это начнет действовать на меня.

Думаю, что уже слишком поздно, и мама уже передала этот ген мне.

Когда она спала, я на цыпочках прокралась в гостиную, взяла планшет, спряталась под одеяло и вбила термин в поисковик браузера.

Было темно, если не считать подсветки планшета, которую я снизила до самого нуля, чтобы мама меня не поймала. Ей не нравится, что я засиживаюсь допоздна.

На самом деле ей не нравится, когда я делаю много чего.

Например, бываю слишком дружелюбной, разговариваю с людьми или играю.

Я всегда должна учиться, чтобы стать чем-то

важным и заставить ее гордиться мной.

Я всегда должна помнить, что с тех пор, как папа утонул в прошлом году, спасая меня, мы сами по себе.

Папа, возможно, был рыцарем и принадлежал к аристократии, но он накопил достаточно долгов, которые стоили нам нашего дома и всего, чем мы владели.

Вскоре после этого маме удалось выйти замуж за Лорда. Дядя Генри очень милый. Он погасил все наши долги и иногда обращается со мной лучше, чем с моей мамой. Он не говорит мне всегда есть мои овощи, или учиться, или не заводить друзей, потому что они будут использовать меня.

Он говорит, что я также умна, чего мама никогда не говорила, даже когда учителя сообщали ей об этом.

Но я недостаточно умна, чтобы самостоятельно понять, что означает «нездоровая одержимость», поэтому я отправилась на поиски в интернет прошлой ночью, затаив дыхание и печатая потными пальцами.

Результаты, которые появились, заставили мой рот приоткрыться.

Нездоровая одержимость — это крайний интерес к чему-то или кому-то.

Это значит постоянно думать об этом.

Это значит что-то постоянно делать, даже против своей воли. Это значит иметь навязчивую озабоченность и быть неспособным избавиться от этого, как бы вы ни старались.

Я недоверчиво уставилась на слова, написанные на экране. Как это возможно, что они точно узнали, как я отношусь к вещам?

Они экстрасенсы?

Эта мысль заставила меня вздрогнуть, и мне было трудно заснуть. Поэтому я продолжала читать дальше и дальше о навязчивых идеях, особенно нездорового типа. И чем больше я читала, тем сильнее меня это поражало.

Будто кто-то вскрыл мой череп и влил в него горячую жидкость.

С тех пор эта жидкость обжигает мой мозг. Быть может, это один из тех случаев, когда я должна изобразить улыбку и притвориться, что все в порядке, как учила меня мама.

Никогда не показывай людям, что ты чувствуешь, Николь. Всегда улыбайся и веди себя наилучшим образом, как подобает леди.

Ее слова текут по моим венам вместо крови. Все, что она говорила и чему научила меня, всегда является первым, о чем я думаю, прежде чем что-либо предпринять.

Она спасла нас, моя мама. У нее богатый, влиятельный муж, который тоже мил и позволяет нам вести роскошный образ жизни.

Думаю, ей пришлось заставить его развестись со своей предыдущей женой и оставить свою биологическую дочь, но это нормально, верно?

Если бы они были нужны дяде Генри, он бы их не оставил.

Мама рассказывала, что они из низшего класса.

Они не подходят ему так, как подходим мы с тобой, Николь. Тебе повезло, что я устроила эту жизнь для нас, так что не допусти ошибок.

Я не буду.

Я не могу.

Я счастливица.

Так что я даже не говорю о папе. Я скучаю по нему, но если я скажу это маме, она рассердится.

Не хочу, чтобы она сердилась, вот почему я не могу быть разочарованием.

Она сделала все для нас, так что я должна опустить голову и следовать правилам.

Вот почему я сейчас улыбаюсь одной из ее подруг. Мама устраивает чаепитие в особняке дяди Генри и пригласила жен других влиятельных людей и их детей.

Раньше я водила их на экскурсию и показывала им свои игрушки. Дядя Генри купил мне много игрушек — после того, как мама заставила меня пожертвовать те, что подарил мне папа.

Она сказала, что они дешевые и не подходят для нашего нынешнего положения.

Я спрятала одну маленькую куклу с волосами оттенка персика и снежный шар, который папа подарил мне на мой пятый день рождения. Меня не волнует, что они дешевые. Они мне нравятся больше, чем дорогие игрушки. Это странно, но я все еще чувствую на них запах папы, и это успокаивает меня.

Я спрятала их, чтобы дети к ним не прикасались. Они могут играть со всеми другими игрушками, но не с этими двумя.

Все это время я продолжала улыбаться, смеяться и быть идеальным ребенком, каким меня воспитала мама.

— Николь так хорошо воспитана.

— Она как взрослая в маленьком теле.

— Припомните мои слова, Николь вырастет в прекрасную молодую леди.

— Какая мать, такая и дочь. Ты так хорошо ее воспитала, Виктория.

Это то, что все женщины говорят маме, заискивая передо мной, будто я чудо-ребенок.

Консервативная, элегантная улыбка растягивает ее губы.

Все, что касается матери, таково. Консервативность и элегантность, я имею в виду. Она прекрасна — самая красивая женщина, которую я знаю. Ее светлые волосы, кажется, соревнуются с солнцем, на котором они могут сиять ярче. Она всегда носит их в аккуратном французском стиле, который подчеркивает мягкие линии ее лица и полные губы, которые она обычно красит в светлый оттенок.

Я похожа на нее почти во всем, кроме глаз. У нее кобальтово-голубые глаза, кажущиеся такими же глубокими, как океан, и такими же таинственными. Мои зеленые, грязные, как у папы.

Мама похожа на богиню, и не думаю, что когда-нибудь вырасту такой же красивой, как она. Несмотря на свою внешность, она полностью соответствует аристократическому образу жизни.

Это означает, что она никогда не подчеркивает свою красоту, не красит губы красной помадой и не одевается вызывающе.

Даже сейчас на ней мягкое зеленое платье и простой свитер в тон. Но она все равно самая красивая из всех присутствующих женщин.

И они ненавидят это, поэтому сплетничает у нее за спиной. Однажды мы были на благотворительном мероприятии, и когда я отлучилась в туалет, то услышала, как они назвали ее золотоискательницей и шлюхой, которая продает себя самому богатому мужчине. Мама поймала меня на подслушивании, и велела вернуться туда, где играли дети.

Выражение ее лица даже не поменялось, словно она не слышала, как они плохо отзывались о ней за закрытыми дверями после того, как хвалили ее перед всеми.

Думаю, так устроен мир. Как сказала мама, лучше никогда не показывать свои эмоции на публике.

Вот как она зашла так далеко после того, как пережила жестокое обращение в семье, будучи маленькой.

Вот так я стала счастливицей.

Так что я не должна думать о том, чтобы оставить детей, которых она недвусмысленно велела мне составить компанию.

Мы с девочками сидим в саду напротив наших матерей и устраиваем чаепитие, как и они, с моим экстравагантным чайным сервизом.

Мальчики играют в футбол достаточно далеко, не мешая нашему мирному времяпрепровождению.

В Лондоне редкий солнечный день, хотя облака иногда решают поиграть в прятки с солнцем.

Я наливаю еще чаю одной из девочек, но мое внимание рассеяно. Или, скорее, оно украдено чем-то, чему я не должна придавать значения.

Мальчиками.

Одним из них, если быть более точной.

Его лицо покраснело от погони за мячом, а губы приоткрываются при каждом вдохе.

У него странные волосы, которые ни темные, ни светлые, будто они не могут определиться, какого цвета быть, поэтому похожи на смесь того и другого. Как цвет земли под солнцем и тон высококачественной древесины.

Но его глаза — это то, что я заметила в первую очередь. Они голубые и светлые, но не такие приглушенные, как у мамы. Они сверкают на солнце, словно отражают его тепло. Словно имитируют небо и заманивают звезды в ловушку.

Да, звезды видны днем, но только через его блестящие глаза. Их не только можно увидеть там, но они также обладают магической притягательностью.

Как фильмы Диснея и самые дикие сказки.

Его зовут Дэниел.

Это обычное имя для всех остальных, кроме него.

Мы учимся в одном классе с тех пор, как я

сменила школу после того, как мама вышла замуж за дядю Генри.

Все в школе любят меня. Учителя, потому что я хорошая девочка и умная. Дети, потому что я популярна.

Но только не Дэниел.

Он никогда не разговаривал со мной. Даже не смотрел в мою сторону. Словно я была невидимкой.

Его мать недавно подружилась с моей мамой, и это первый раз, когда она пригласила ее в наш дом.

Я находилась на седьмом небе от счастья с тех пор, как узнала, что он появится со своей мамой. Сначала я не знала почему, пока прошлой ночью не узнала, что означает «нездоровая одержимость».

Думаю, что у меня одержимость им.

Что должно быть глупо, учитывая, что он даже не знает о моем существовании, но я всегда ловлю себя на наблюдении за ним.

Как сейчас.

Я даже не имею понятия, что только что сказала Хлоя, девочка, которой я наливала чай. Но я все равно продолжаю кивать, а она продолжает говорить, и я могу наблюдать за ним.

Так что я могу видеть, как он бегает и ловит мяч, а затем забивает. Его товарищи по команде набрасываются на него, и он ухмыляется.

Я перестаю дышать.

Что-то происходит, когда он ухмыляется, или улыбается, или смеется. На его щеках появляются складки и пара ямочек. Если бы он был ангелом, это были бы его крылья. Если бы он был принцем, это была бы его корона.

Дэниел просто такой... красивый.

Мои щеки загораются, и я на секунду снова сосредотачиваюсь на Хлое и смеюсь над тем, что она сказала, прежде чем снова поднять голову.

На этот раз яркие глаза Дэниела, напоминающие комбинацию неба, солнца и звезд, смотрят на меня.

Нет, впиваются пристальным взглядом.

Его губы поджаты, ямочки исчезли, прежде чем он качает головой и возвращается к своей игре.

Что...?

Что только что произошло?

Призрачные руки сжимают мою грудь, а сердце начинает громко колотиться. Я сделала что-то не так, и не знаю, что именно. Почему он посмотрел на меня в первый раз и так свирепо?

Пальцы дрожат на чашке, и мама бросает на меня косой взгляд. Я осторожно ставлю чашку, стараясь дышать глубоко, как она меня учила.

Я собираюсь напортачить. Чувствую, что теряю контроль, и если я это сделаю, мама разозлится.

Поэтому я встаю, разглаживаю свое белое платье с кружевами и улыбаюсь.

— Я скоро вернусь, девочки.

Я не жду их ответов, когда быстрым шагом направляюсь к дому, уставившись на свои золотые туфли на плоской подошве с кружевными лентами, которые соответствуют тем, что у меня в волосах.

Сегодня я надела свой лучший наряд, дабы выглядеть красиво. Я даже попросила маму оставить мои волосы распущенными, потому что с ними я чувствую себя принцессой.

Я хотела быть принцессой, потому что этого хотят принцы.

Но он так пристально посмотрел на меня.

Ошеломлённая, я направляюсь на кухню, убеждаюсь, что никто из персонала не наблюдает, а затем краду два персика. Пряча их за спиной, я пробираюсь к домику у бассейна.

Задернутые шторы скрывают свет, за исключением слабых лучей, проникающих на деревянный пол.

Садясь на ковер, я снимаю туфли. Я всегда любила сидеть на полу, вытянув ноги, но мама ненавидит это, поэтому я прихожу в домик у бассейна ради этого.

Это единственное место, где я вне ее поля зрения и могу делать то, что хочу.

Как есть персики.

У меня на них аллергия, но это моя любимая еда. Мне нравится спокойствие, которое они приносят после каждого укуса. Ну и что с того, что потом у меня красные, опухшие губы? Через некоторое время все пройдет.

Думаю, любить то, что причиняет тебе боль, тоже нездоровая одержимость.

Мне не следовало бы делать этого, когда у нас гости, но я схожу с ума, и персики стирают это чувство.

Они на моей стороне.

Я откусываю первый раз и закрываю глаза, наслаждаясь тошнотворно сладким вкусом. Язык покалывает, но я продолжаю жевать и всасывать положительную энергию. Первый персик почти съеден, и я говорю себе, что не буду торопиться со вторым.

— Персики.

Я вздрагиваю, глаза резко открываются, и это заставляет один из моих драгоценно украденных фруктов скатиться на пол и врезаться в чью-то обувь.

Прежде чем я успеваю успокоиться от того, что мама меня не поймала, я бросаю взгляд на человека, который это сделал.

Дэниел.

Он смотрит на меня сверху вниз с легким раздражением, будто я нищая у его дома, которая продолжает преграждать ему путь всякий раз, когда он выходит.

Голубизна его глаз, обычно ярких и сверкающих, сейчас немного приглушена, но солнечные лучи освещают его волосы, придавая им более светлые пряди.

Несмотря на то, что он бегал больше получаса, его рубашка аккуратно заправлена в брюки, а лицо не такое красное и потное, как у меня, когда я занимаюсь какой-либо физической активностью. Лишь легкий румянец покрывает его щеки и нос.

Он наклоняется и ловит фрукт, который без всяких извинений врезался в него, затем перекатывает его между пальцами, словно видит в первый раз.

— Ты всегда прячешься, чтобы съесть персики после того, как испытала злость?

Я проглатываю содержимое, и мои губы горят, будто я поцеловала огонь.

Но это не имеет значения.

Потому что я думаю, что Дэниел только что заговорил со мной.

Впервые за несколько недель он видит меня.

Просто чтобы убедиться, я осматриваюсь вокруг на случай, если кто-то еще зашел в домик у бассейна.

Возможно, это призрак?

Или его воображаемый друг?

Нет, на самом деле он разговаривал со мной. Я единственная, кто прячется, чтобы поесть персиков.

Мой лоб хмурится, когда я сосредотачиваюсь на последнем слове, которое он сказал.

— Кто испытал злость?

— Ты.

— Я-я?

— Ты злая и заносчивая. Мне все равно, сделаешь ли ты это с кем-нибудь еще, но, если ты снова будешь смеяться надо мной, я тебе не позволю этого.

Подождите. О чем он говорит?

— Я не смеялась над тобой.

— Ты только что смеялась с Хлоей.

— Нет, это не... — язык заплетается, и слова не выходят наружу.

Обычно от поедания персиков у меня только распухают губы, так почему немеет язык?

— Тебе нравится вести себя с превосходством, когда ты и твоя мать приглашаете людей в свой дом? — он продолжает. — Я тоже могу играть в твою игру. Скажу твоей маме, что ты украла персики и ешь их. Если ты прячешься, чтобы сделать это, то это, должно быть, плохо.

— Нет... Не делай этого...

Мой язык едва шевелится, а слова растягиваются. Рука непроизвольно разжимается, и недоеденный персик падает на пол.

— Я тоже могу быть злым.

Он начинает двигаться, и я резко встаю.

Мир вращается, и комната тянет меня вниз. Жужжание наполняет уши, прежде чем глухой удар эхом разносится вокруг.

Это я, понимаю я, когда мое затуманенное зрение фокусируется на полу.

Я упала и чувствую, как мои конечности находятся в неудобном положении, но меня это даже не волнует, когда я напрягаюсь:

— Н-не...

Мои глаза полузакрыты, но я снова различаю его силуэт, обращенный ко мне.

— Если это какая-то тактика, чтобы остановить меня, она не сработает.

— Персики... — бормочу я. — У меня.. у меня аллергия на н-них...

Тело приседает рядом со мной, а затем мою голову кладут на теплую поверхность. Думаю, это бедра Дэниела, потому что он смотрит на меня сверху вниз широко раскрытыми глазами.

— У тебя красные и странные губы. — он тянется ко мне, затем убирает руку. — Я расскажу твоей маме.

Я хватаю его за запястье своей потной рукой и впиваюсь ногтями.

— Н-нет... она накажет меня... Со мной все будет в порядке...

— Ты неважно выглядишь.

— Это... пройдёт...

— Ты уверена?

Нет. Потому что это первый раз, когда у меня так кружится голова, но это нормально. Если это означает, что он просто продолжит обнимать меня.

— Это пройдет, если ты будешь держать меня в таком положении, — лгу я.

Дэниел осторожно убирает волосы с моего лица.

— Если у тебя аллергия на персики, зачем ты их ешь?

— П-потому что они мне нравятся.

— Ты странная, Николь.

Меня называли красивой, умной и хорошей девочкой, но никогда не странной. Думаю, мне это нравится больше.

Мне нравится быть не такой совершенной.

— Я.. У меня есть игрушки... Моя любимая кукла и снежный шар позади тебя в секретном... я-ящике...

— Не думаю, что тебе следует говорить об игрушках сейчас. — его лоб снова хмурится, и мне это не нравится.

Вместо этого я хочу увидеть его ямочки на щеках.

— В-возьми их... мои игрушки...

— Зачем?

— П-просто сделай это.

— Я считаю, мне следует пойти и найти твою маму.

— Н-нет... пожалуйста... Я же говорила тебе, о-она накажет меня.

— Тогда тебе не следовало делать то, за что тебя накажут.

— Ты все время так делаешь в школе.

Вот почему я обратила на него внимание в первую очередь. Его часто отправляют в кабинет директора за шалости и вообще за его веселье.

Мне это нравилось. То, как он смеялся, и ему было все равно, что говорят о нем взрослые.

Я хотела бы быть такой, как он.

Я хотела бы, чтобы я не была счастливицей, чтобы мне не нужно было говорить определенным образом, ходить определенным образом и дышать определенным образом.

— Потому, что я не люблю правила, — говорит он. — Но я не причиняю себе вреда.

— Я... это не больно.

— Ты выглядишь и говоришь так, будто тебе больно.

— Станет лучше, если... — я сглатываю, но мой язык кажется слишком большим для рта, словно он выкатывается.

Дэниел смотрит на меня так, словно именно это и произошло, затем вытирает уголок моих губ, откуда стекает слюна со вкусом персика.

Если бы мои щеки могли стать еще горячее, они бы так и сделали. Это так грязно и неправильно, и Дэниел не должен видеть меня такой.

— Если что? — спрашивает он.

— Я.. если ты возьмёшь мои игрушки.

Он издает вздох, который звучит немного раздраженно, затем кладет руку мне на голову, чтобы я не двигалась, пока роется позади себя в ящике стола.

Вскоре после этого он достает мою куклу и снежный шар и кладет их мне на живот.

— Теперь довольна?

— Т-ты можешь взять их...

— Спасибо, но я не играю в куклы.

— Н-нет, ты можешь взять с-снежный шар.

Возможно, если я поделюсь с ним своими любимыми игрушками, я ему понравлюсь. Возможно, он также увидит красивую девочку, застрявшую в снегу, и подумает о том, как он может вытащить ее, не разрушая ее мир на части.

— Ничего серьезного, — выпаливаю я, когда он молчит, разглядывая снежный шар между пальцами. — Это... это... потому что т-ты позволяешь мне лежать на твоих коленях.

Он смотрит в сторону.

— Неважно.

Мое сердце падает, и что-то щиплет в глазах.

Ах.

Даже поделиться одной из последних вещей, которые у меня остались от папы, не сработало.

Он мог бы поговорить со мной и обнять меня, но я все еще невидима для Дэниела.

— Это все еще девчачьи вещи, — говорит он.

— Это... это прекрасная невеста.

— Тебе нравится? Невесты?

— Д-да... — я облизываю свои распухшие губы и стараюсь не думать о горечи, которая застряла в задней части горла, или о том, как больно дышать. — Когда мы вырастем, ты женишься на мне?

Его глаза расширяются, но он отводит взгляд.

Мое сердце сжимается и разрывается в груди.

И снова все напрасно.

— Николь?

Мои веки медленно закрываются, и слеза скатывается по щеке.

Это боль от персиков или боль от того, что ты невидим? Возможно, это боль от нездоровой одержимости.

— Николь, открой глаза!

Для чего?

Моя голова отклоняется в сторону и ударяется о его колено. От него пахнет персиками.

Или, может, я так пахну.

— Я собираюсь доложить твоей маме.

Запах персиков исчезает, и он тоже.

И я остаюсь на полу со своим недоеденным персиком и куклой.

Брошенная.

Безжизненная.

Невидимая.

Глава 1

Николь

21 год спустя

Если жизнь бросит вам лимон, вам, вероятно, следует съесть его, иначе вы останетесь голодными.

По крайней мере, это верно в моем случае.

Тот факт, что меня уволили с моей предыдущей работы, должен о чем-то говорить. Очевидно, я не должна называть клиента «жутким стариком», если он «случайно» дотрагивается до моей задницы.

И ладно, возможно, выливание воды ему на голову было немного экстремальной реакцией, но я не обладаю фильтром, когда дело доходит до подобных вещей.

Не после всего, что случилось в прошлом.

Так что теперь я надеюсь, что одна из компаний, которым я давала интервью, перезвонит мне. В противном случае нам с Джейденом крышка.

Быть может, я и не закончила университет, но я два года училась в Кембридже, и у меня имеется некоторый опыт.

Но хорошо. Здесь, в Нью-Йорке, жестоко, так что мой небольшой опыт может ничего не значить.

— Ты в порядке, Никки?

Я поднимаю голову от своей работы по нарезке овощей и смотрю на очаровательное личико моего маленького Джейдена.

Он так похож на меня, что немного странно. Но его светлые волосы более блестящие, как у моей мамы, а глаза светло-карие, как теплый лес в солнечный день.

Несмотря на то, что ему всего девять, он воплощение благословения. Не знаю, какой была бы моя жизнь, если бы его не было рядом.

— Я в порядке, малыш.

Легкая морщинка появляется между его бровями, когда он движется ко мне.

— Перестань называть меня так. Я больше не ребенок.

— Будто бы. — я ерошу его светлые пряди, и он безмолвно скулит. — Ты принял свои лекарства?

— Да. Я же сказал тебе, что я не ребенок.

— Если ты так говоришь.

— Угу. — он напрягается, смотря, что на плите. — Что готовишь на ужин?

— Рыбу. Твою любимую.

Медленная улыбка расползается по его красивому личику, и все трудности, через которые я когда-либо проходила, кажется, растворяются в воздухе.

Пока Джей счастлив и в безопасности, я могу сражаться в любой битве и выиграть любую войну.

Он запрыгивает на табурет и поворачивается ко мне лицом.

— Мне нравится еда, которую ты готовишь.

— Хочешь сказать, что любишь рыбу.

— Это тоже, но все, что угодно, прекрасно. Ты лучший повар, которого я знаю.

— Я единственный повар, которого ты знаешь.

Он снова ухмыляется.

— Ты все еще лучшая.

Я протягиваю руку и ерошу его волосы, на что он снова скулит.

— Откуда у тебя этот приторный говор?

— От себя. И перестань ерошить мне волосы!

— Нет.

Я кладу рыбу на середину тарелки и трачу дополнительное время, эстетично наливая соус и салат, затем ставлю перед ним.

— Вот, держи.

Он погружается в поедание, не утруждая себя тем, чтобы скрыть свое ликование, а я просто стою, наблюдая за ним с довольной улыбкой.

Я ищу лекарства от астмы на столе в гостиной, чтобы посмотреть, действительно ли он их принял. Из-за проблем с жильем в младенчестве у него развились серьезные симптомы, и ему приходится принимать лекарства.

Иногда достаточно ингалятора с быстрым облегчением, но в большинстве случаев для его контроля необходимы лекарства. Вот почему мне нужно как можно скорее найти работу, если я хочу, чтобы он был здоров, сыт и имел крышу над головой.

Хотя в этой маленькой квартирке-студии чертовски влажно. Хозяин сказал, что он ничего не может с этим поделать и что если я ненавижу это место, я могу съехать.

Он прекрасно знает, что с моими финансами я не смогла бы построить хижину на улице.

— Это так вкусно, — говорит Джей с полным ртом рыбы.

— Я рада, что тебе нравится.

Лолли, наша черная кошка с белыми лапами, которая каким-то образом оказалась на нашем балконе около года назад, мяукает. Джей дает ей немного рыбы, которой она увлекается.

— Кстати, — говорит он, не поднимая глаз. — Домовладелец приходил сегодня утром и кричал о арендной плате.

Я вздрагиваю.

— Прости, что тебе пришлось иметь с этим дело, милый. Я поговорю с ним.

Он приподнимает плечо.

— Я сказал ему, что он пожалеет, что обращался с нами как с дерьмом, когда мы разбогатеем, потому что мы купим это чертово здание и вышвырнем его вон.

— Джейден! Ты не должен так разговаривать с домовладельцем.

— Это единственный способ разговаривать с такими придурками, как он. — он перестает жевать и пристально смотрит на меня. — Где твоя тарелка?

— Я не голодна.

— Ты никогда не бываешь голодной, Никки. — он прищуривает глаза. — Ты опять пропускаешь приемы пищи?

— Конечно, нет, и как ты смеешь смотреть на меня так, будто ты взрослый?

— Ну, может, так и должно быть, чтобы ты не пропускала приемы пищи.

— Просто ешь свою рыбу, Джей.

Я потратила весь свой продовольственный бюджет, чтобы он мог съесть рыбу сегодня после нескольких месяцев жажды. Ну и что с того, что я пропущу несколько приемов пищи? Когда вы бедны, вы не можете позволить себе роскошь.

— Ешь. — Джей подталкивает свою недоеденную тарелку ко мне.

Я отодвигаю ее.

— Нет, ты ешь.

Тарелка снова начинает скользить по столу, но я также отталкиваю ее, и мы начинаем войну взглядов.

Он упрямый маленький засранец. Интересно, в кого он пошёл?

Мой телефон звонит в заднем кармане, и я достаю его, не отпуская тарелку.

Я не узнаю номер, мигающий на экране, поэтому осторожно отвечаю:

— Алло?

— Николь Адлер? — спрашивает женщина.

Мое сердце учащается, и я бессознательно отпускаю тарелку и вытираю ладонь о фартук.

— Да, это она.

— Это Диана из отдела кадров юридической фирмы Уивер& Шоу. Поздравляю, вы получили должность ассистента.

— Ох, спасибо. Благодарю.

— Я еще не закончила, мисс Адлер. Вы начнете в понедельник и будете назначены младшим партнером, также вы находитесь на трехнедельном испытательном сроке. Если вы потерпите неудачу, вам заплатят за этот период, и вы не станете работать на постоянной основе. Если вы добьетесь успеха, мы подпишем долгосрочный контракт.

Я сглатываю.

— Я поняла. Буду стараться изо всех сил.

— Идеально. Я отправлю вам по электронной почте требования к работе, а также виртуальную экскурсию по фирме. Крайне важно, чтобы вы приехали в понедельник пораньше.

— Я так и сделаю. Спасибо.

В тот момент, когда я вешаю трубку, из меня вырывается тихий визг, и Лолли судит меня своими маленькими черными глазками, будто я сошла с ума.

— Что такое? — Джей смотрит на меня с ожиданием. — Хорошие новости?

— Я получила работу в огромной юридической фирме.

Я обхожу стол и сжимаю его в объятиях до чертиков.

— Я знал, что ты сможешь это сделать, Никки. — он напрягается, но сжимает меня в ответ.

Я отстраняюсь, моя улыбка исчезает.

— Возможно, тебе придется проводить больше времени с миссис Поттер по соседству, когда меня не будет дома.

Она добрая пожилая женщина и единственная соседка, которая поприветствовала нас, когда мы только переехали сюда. Она любит Джейдена и даже Лолли и часто присматривает за ними, когда я работаю.

— Я не возражаю. Она готовит вкусные блинчики.

А потом мой маленький жизненный дар настаивает на том, чтобы я разделила с ним оставшуюся часть его трапезы.

Празднуя.

Отныне мне не придется жить в бегах от его отца.

С этого момента у меня будут средства дать отпор.

***

В понедельник я просыпаюсь рано.

После того, как я готовлю бокс с ланчем для Джея, я кладу его на стойку с запиской: «не забудь свой обед», а затем стучу в дверь ванной, чтобы он поторопился.

Он проснулся сонный оттого, что спал со мной в неудобной позе. Эта однокомнатная квартира — единственное, что я могла сделать со своими различными низкооплачиваемыми работами. Одна кровать-диван. Кухня. И очень маленькая ванная комната.

Но это изменится.

Я позабочусь о том, чтобы работать полноценный рабочий день, и мы переедем из этой дыры в этом чертовски шумном районе.

Мой новый босс не может быть таким требовательным, как многие другие, на которых я работала. В конце концов, он адвокат.

Я выхожу из квартиры с улыбкой на лице. Даже не обращаю внимания на кричащих соседей, вонь алкоголя или пьяного в отключке на обочине дороги.

Даже не возражаю против многолюдных улиц. Ладно, может, слегка. Несмотря на то, что я живу в Штатах с тех пор, как родился Джей и мы переехали в Нью-Йорк в прошлом году, я все еще не могу привыкнуть к тому, как быстро здесь все развивается.

Словно все за чем-то гонятся и не остановятся, пока не достигнут этого или не упадут замертво.

Иногда я скучаю по Лондону с его мирными вечерами и даже по его напряженным отношениям с солнцем.

Но мы с Лондоном больше не общаемся. Не с тех пор, как я убежала от него быстрее, чем мчащийся поезд.

К тому времени, как я добираюсь до Уивер& Шоу, я делаю паузу.

Здание такое массивное и устрашающее, а также элегантное. Помню, как чувствовала себя мышкой, когда впервые пришла сюда на собеседование. Я также обращалась в гораздо более мелкие компании, потому что думала, что в эту компанию будет практически невозможно попасть.

Я почти уверена, что у меня недостаточно опыта. Но, может, они приняли во внимание два года, которые я провела в Кембридже? В конце концов, это один из самых престижных университетов в мире, и я действительно проходила бизнес.

Хотя и не Американка или что-то специфичное для Нью-Йорка.

Какова бы ни была причина, именно меня пригласили в эту знаменитую юридическую фирму, в которой работают одни из лучших адвокатов не только внутри страны, но и во всем мире.

У них есть филиалы по всем Штатам и Европе. Даже один в Лондоне, судя по тому, что я узнала от других претендентов на должность ассистента.

Охрана впускает меня, как только я называю свое имя.

Моя голова высоко поднята, когда я прохожу мимо огромных кремово-белых стен. Все здесь выглядят чопорными и правильными — к тому же элегантными — и думаю, что неплохо справилась с этой ролью.

На мне белая рубашка на пуговицах, заправленная в черную юбку-карандаш. Я также надела свои единственные хорошие туфли, которые приберегаю для профессиональной обстановки, такой как эта.

Волосы собраны в конский хвост, и на лице естественный макияж и помада персикового оттенка.

Чехол телефона того же цвета. И цепочка для ключей.

Я вроде как так и не смогла преодолеть свою одержимость к этому фрукту. Даже несмотря на то, что он чуть не убил меня, когда я была ребенком.

После похода в отдел кадров я подписываю пробный контракт и получаю свой временный пропуск. Диана, добрая женщина средних лет, говорит мне подниматься на седьмой этаж, а затем смотрит на меня с выражением: надеюсь, у тебя получится.

Но я не понимаю, почему она качает головой, когда я покидаю ее кабинет.

Это происшествие продолжает озадачивать меня, когда я поднимаюсь на лифте на седьмой этаж.

Я стараюсь дышать глубоко, так как это успокаивает нервы. Затем прикасаюсь к своему кулону, который имеет цвет моих глаз. Тот, который я ношу последние шестнадцать лет.

Ты можешь это сделать, Николь.

Ты должна. Ради тебя и Джея.

Когда лифт останавливается, я выхожу с легкой улыбкой на лице.

Здесь открытая зона для стажеров, где многие из них заняты печатанием на компьютерах или чтением документов.

Но я здесь не для этого. Диана велела мне направиться во второй кабинет слева.

У всех младших партнеров и младших адвокатов стеклянные стены, но у того, к которому я иду, задернуты жалюзи.

Я выпрямляю спину, прохожу через то, что, как я полагаю, будет моим кабинетом, пока не достигаю другой двери, затем стучу в нее.

— Входите.

Глубокий голос с Британским акцентом вызывает у меня странное чувство, сжимающее грудь, и я замолкаю.

Нет, это всего лишь мое глупое воображение, которое я никогда не смогу контролировать. Ни за что на свете это не может быть он.

Это было бы просто трагично.

И жестоко.

И каждое отрицательное слово в словаре.

Прогоняя зловещую мысль прочь, я толкаю дверь и замираю.

Мое сердце падает к основанию живота, и я перестаю дышать, когда взгляд встречается с этими голубыми глазами, похитившими солнце, небо и звезды.

Это он.

Мужчина, разрушивший мою жизнь так же сильно, как я разрушила его.

Дэниел Стерлинг.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒