Часть вторая 6 страница

– Боже правый, мастер Вистан! – Беатриса, которую Аксель счёл было спящей, снова наклонилась вперёд. – Что это вы такое спрашиваете?

– У меня и в мыслях нет ничего дурного, госпожа. Сэр Гавейн родом из западных земель, вот и я подумал, что в прошлом он мог быть знаком с вашим мужем. Что в этом дурного?

– Мастер Вистан, – сказал Аксель, – с нашей первой встречи я заметил, что вы странно на меня посматриваете, и ждал случая, чтобы попросить разъяснений. За кого же вы меня принимаете?

Они втроём сгрудились под огромным дубом, и Вистан, до тех пор стоявший во весь рост, вдруг присел на корточки. Возможно, он сделал это, чтобы выглядеть более дружелюбно, но Акселю показалось, что воину просто захотелось поближе рассмотреть их лица.

– Пусть же сэр Гавейн сделает то, о чём я прошу, от него требуется лишь слегка повернуть голову. Считайте это детской забавой, если хотите. Умоляю, сэр, взгляните на того, кто сидит рядом с вами, и скажите, встречался ли он вам когда-нибудь в прошлом?

Сэр Гавейн усмехнулся и подался вперёд. Он был явно не против развлечься, словно его и вправду пригласили принять участие в детской игре. Но чем больше он вглядывался в лицо Акселя, тем больше менялось выражение его собственного лица, на котором появилось удивление и даже изумление. Старый рыцарь чуть ли не вжался в ствол дерева, и Аксель тут же инстинктивно отвернулся.

– Итак, сэр? – спросил Вистан, с интересом за ними наблюдая.

– Не думаю, чтобы мы с этим джентльменом встречались до сего дня, – ответил сэр Гавейн.

– Уверены? Годы многое могут скрыть.

– Мастер Вистан, – вмешалась Беатриса, – что именно вы ищете в лице моего мужа? Зачем просить о чём-то подобном этого любезного рыцаря, который ещё совсем недавно был для всех нас незнакомцем?

– Простите меня, госпожа. Эта страна пробуждает во мне столько воспоминаний, но каждое вроде беспокойного воробушка и в любой миг готово упорхнуть вместе с ветром. Лицо вашего мужа весь день сулило мне вернуть одно важное воспоминание, и, если уж совсем начистоту, потому-то я и предложил вам свою компанию, хотя я искренне желаю вам благополучно преодолеть эти дикие тропы.

– Но почему вы считаете, что познакомились с моим мужем на западе, если он всегда жил в здешних краях?

– Не забивай себе голову, принцесса. Мастер Вистан спутал меня с кем-то из давних знакомых.

– Наверное, друзья, так и есть! – заявил сэр Гавейн. – Мы с Горацием часто путаем людей с теми, чьи лица были нам знакомы в прошлом. «Посмотри, Гораций, – говорю ему я. – Там впереди, это же наш старый друг Тидир, а мы-то считали, что он пал в битве при Бадонском Холме»^{^[5]}. Потом мы подъезжаем ближе, и Гораций фыркает, словно хочет сказать: «Ну и дурак же ты, Гавейн, этот парень ему во внуки годится и вообще ничуть на него не похож! »

– Мастер Вистан, – сказала Беатриса, – скажите-ка мне вот что. Мой муж напоминает вам того, кого вы любили в детстве? Или того, кого боялись?

– Хватит уже об этом, принцесса.

Но Вистан, слегка покачиваясь на пятках, неотрывно смотрел на Акселя.

– Полагаю, того, кого я любил, госпожа. Потому что, когда сегодня утром мы встретились, моё сердце встрепенулось от радости. Но потом… – Воин снова молча посмотрел на Акселя, и по его глазам можно было подумать, что ему снится сон. Но тут его лицо помрачнело, и, снова встав во весь рост, он отвернулся. – Я не могу вам ответить, госпожа Беатриса, потому что и сам не знаю. Мне казалось, что совместное путешествие пробудит эти воспоминания, но пока этого не случилось. Сэр Гавейн, вам плохо?

И в самом деле Гавейн уже давно как-то обмяк, подавшись вперёд. Теперь он выпрямился и тяжело вздохнул.

– Ничуть, спасибо за заботу. Просто у нас с Горацием уже много ночей не было ни мягкой постели, ни достойного крова, и мы оба устали. В этом всё дело. – Он поднял руку и потёр себе лоб, хотя Акселю пришло в голову, что настоящей целью этого жеста было закрыться от глаз собеседника.

– Мастер Вистан, – произнёс Аксель, – раз уж мы заговорили начистоту, я, наверное, тоже кое-что у вас спрошу. Вы говорите, что приехали в наши края по поручению своего короля. Но зачем вы так рьяно стремитесь скрыть свою личность, путешествуя по стране, где уже давно воцарился мир? Если уж нам с женой и этим несчастным мальчиком выпало странствовать рядом с вами, мы хотели бы всё знать о нашем спутнике, в том числе и о том, кто его друзья и враги.

– Ваши слова справедливы, сэр. В этой стране и вправду царят мир и покой. Но я здесь – сакс, который едет по земле бриттов, и в этих краях правит лорд Бреннус, чьи солдаты дерзко бродят, где придётся, собирая в уплату податей зерно и скот. Я не ищу ненужных ссор. Потому и таюсь, сэр, и это сделает наш путь безопаснее.

– Возможно, мастер Вистан, вы и правы. Но на мосту я заметил, что солдаты лорда Бреннуса не просто убивают время, а поставлены там с какой-то целью, и если бы хмарь не замутила им разум, они бы допросили вас с большим пристрастием. Может ли быть так, сэр, что вы – враг лорда Бреннуса?

Вистан на миг задумался, следуя взглядом за одним из скрюченных корней, протянувшихся от дубового ствола прямо ему под ноги, где тот наконец нырял в землю. В конце концов воин снова подошёл поближе и на этот раз присел на жёсткую траву.

– Хорошо, сэр, расскажу вам всё без утайки. Мне вовсе не претит открыться перед вами и этим любезным рыцарем. У нас на востоке ходят слухи, что наши соплеменники-саксы в этих краях терпят от бриттов дурное обращение. Мой король, беспокоясь за сородичей, послал меня с поручением разузнать истинное положение дел. Вот кто я такой, сэр, и, пока моя лошадь не повредила копыто, я мирно ехал по своим делам.

– Понимаю ваше положение, сэр, – сказал Гавейн. – Мы с Горацием частенько оказываемся в саксонских землях и испытываем равную нужду соблюдать осторожность. Как же мне хочется тогда избавиться от доспехов и выдать себя за простого крестьянина. Но оставь мы где-нибудь эту груду железа, как нам её потом отыскать? Кроме того, даже если Артур и пал много лет назад, разве не в том наш долг, чтобы продолжать гордо носить его герб, выставляя на всеобщее обозрение? Так что мы едем в открытую, и, когда люди видят, что я – рыцарь Артура, рад вам сообщить, они провожают нас добрыми взглядами.

– Неудивительно, что вас тепло встречают в этих краях, сэр Гавейн, – заметил Вистан. – Но было ли бы оно так же в странах, где Артура когда-то считали заклятым врагом?

– Мы с Горацием встречаем тёплый приём имени нашего короля везде, где бы ни оказались, сэр, даже в тех землях, о которых вы говорите. Потому что Артур был так милостив к побеждённым, что вскоре те начинали любить его как своего родича.

Уже довольно давно – если быть точным, то с тех самых пор, как впервые прозвучало имя Артура, – Акселя не покидало какое-то неприятное назойливое чувство. И вот, слушая разговор Вистана со старым рыцарем, он поймал обрывок воспоминания. Обрывок был маленький, но это всё равно принесло ему облегчение, потому что теперь ему было о чём поразмыслить. Он вспомнил, как стоял внутри палатки, большой, какие обычно устанавливает армия рядом с полем боя. Была ночь, и повсюду мерцали свечи, а от дувшего снаружи ветра стены то опадали, то надувались. Он был не один. Вероятно, с ним было несколько человек, но он не мог вспомнить их лиц. Он, Аксель, был чем-то разгневан, но понимал, что гнев надо скрывать, по крайней мере до поры до времени.

– Мастер Вистан, – прозвучал рядом голос Беатрисы, – позвольте заметить, что в нашей собственной деревне среди самых уважаемых семей числятся несколько саксонских. И вы сами видели саксонскую деревню, откуда мы сегодня ушли. Люди там процветают, и, хотя порой им и приходится тяжко, страдают они от чудовищ, вроде тех, которых вы так храбро убили, а вовсе не от бриттов.

– Любезная госпожа говорит правду. Наш возлюбленный Артур установил прочный мир между бриттами и саксами, и, хотя до нас ещё доходят слухи о далёких войнах, здесь мы уже давно стали друзьями и соплеменниками.

– Всё, что я видел, подтверждает ваши слова, и мне не терпится принести радостные вести, хотя мне ещё предстоит побывать в землях за теми горами. Сэр Гавейн, не знаю, представится ли мне другая возможность задать этот вопрос человеку, обладающему вашей мудростью, поэтому позвольте сделать это сейчас. С помощью какого таинственного искусства ваш великий король вылечил шрамы войны, покрывавшие эти земли, да так, что сегодняшний путник едва увидит их знак или тень?

– Этот вопрос делает вам честь. Отвечу, что мой дядя был правителем, никогда не полагавшим себя превыше Господа, и всегда молился, чтобы тот указал ему путь. Поэтому побеждённые, как и те, кто сражался на его стороне, видели его справедливость и желали перейти под его корону.

– Всё равно, сэр, разве не странно, что человек называет братом того, кто ещё вчера убивал его детей? Но, похоже, Артуру удалось достичь именно этого.

– Вы уловили самую суть, мастер Вистан. Убивал детей, говорите. Но Артур всегда наставлял нас щадить невинных, попавших под железную поступь войны. Более того, он приказывал нам спасать и давать убежище, когда то было возможно, всем женщинам, детям и старикам, равно бриттам и саксам. На этом и зиждилось доверие, пусть вокруг и гремели битвы.

– В том, что вы сказали, есть правда, но это всё равно кажется мне невероятным чудом. Мастер Аксель, не кажется ли вам замечательным то, как Артур объединил эту страну?

– Мастер Вистан, сколько можно, – воскликнула Беатриса. – За кого вы принимаете моего мужа? Он ничего не знает о войнах!

Но все вдруг перестали её слушать, потому что Эдвин, отошедший обратно к дороге, что-то крикнул, а потом послышался быстро приближающийся стук копыт. Когда Аксель потом об этом думал, ему пришло в голову, что Вистана тогда действительно захватили мысли о прошлом, потому что воин, обычно всегда бывший начеку, едва успел вскочить на ноги, когда всадник уже въехал на прогалину и, с достойным восхищения мастерством осадив лошадь, перешёл на рысь и подъехал к огромному дубу.

Аксель тут же узнал высокого седоволосого солдата, который вежливо разговаривал с Беатрисой у моста. Седоволосый продолжал едва заметно улыбаться, но приближался к ним с обнажённым мечом, хотя и направив его вниз и положив рукоять на край седла. Он остановился там, откуда до дерева оставалось всего несколько конских шагов.

– Добрый день, сэр Гавейн, – сказал он с лёгким кивком.

Старый рыцарь, не вставая с места, бросил на вновь прибывшего презрительный взгляд:

– Что вы хотите сказать, сэр, тем, что подъезжаете к нам, обнажив меч?

– Простите меня, сэр Гавейн. Я хочу только расспросить ваших товарищей. – Он взглянул сверху вниз на Вистана, который снова шамкал челюстью и хихикал себе под нос. Не сводя глаз с воина, солдат прокричал: – Мальчик, не смей подводить лошадь! – Потому что Эдвин действительно приближался вместе с Вистановой кобылой. – Слушай меня, парень! Отпусти поводья и подойди сюда, встань передо мной вместе со своим полоумным братом. Парень, я жду.

Эдвин, без сомнения, понял если не сами слова, то требование солдата, потому что отпустил кобылу и подошёл к Вистану. Пока он шёл, солдат слегка изменил положение своей лошади. Заметив это, Аксель тут же понял, что солдат поддерживает определённый угол и расстояние между собой и объектами своего наблюдения, что в случае внезапной схватки дало бы ему огромное преимущество. Прежде голова и шея собственной лошади тут же бы помешали солдату как следует занести меч, если иметь в виду место, где сидел Вистан, давая последнему драгоценное время либо спугнуть лошадь, либо отскочить туда, куда едва доставал его меч, и где сила его удара была бы ограничена, потому что его пришлось бы заносить через тело. Но небольшое изменение в положении лошадиного корпуса сделало нападение на всадника верным самоубийством для безоружного, каким и был Вистан. Новая позиция солдата явно принимала в расчёт Вистанову кобылу, стоявшую без привязи недалеко у него за спиной. Теперь Вистан не мог подбежать к лошади, не сделав большой крюк, чтобы не попасть под меч всадника, и наверняка его пронзил бы удар в спину, прежде чем он успел бы достичь цели.

Аксель заметил всё это, испытывая восхищение стратегическим мастерством солдата, к которому примешивалось смятение, вызванное пониманием, зачем это мастерство было проявлено. Когда-то давно Аксель тоже заставил лошадь шагнуть вперёд, выполняя неявный, но жизненно важный маневр, подстраиваясь под конного товарища. Что он делал в тот день? Они вдвоём, он и второй всадник, ждали, сидя в сёдлах, вглядываясь в даль бескрайней серой пустоши. Мгновением раньше лошадь его сотоварища была впереди, потому что Аксель помнил, как она размахивала перед ним хвостом, а он раздумывал, насколько это было вызвано животным рефлексом и насколько – жестоким ветром, дующим над пустынным ландшафтом.

Аксель отбросил эти странные мысли и с трудом поднялся, а потом помог подняться жене. Сэр Гавейн остался сидеть, словно прирос к подножию дуба, сердито глядя на вновь прибывшего. Потом рыцарь тихо попросил Акселя: «Сэр, помогите мне встать».

Чтобы поднять старого рыцаря на ноги, потребовались совместные усилия Акселя и Беатрисы, которые ухватили его за руки, но, когда он наконец выпрямился в полный рост, скрипнув доспехами, и расправил плечи, зрелище получилось впечатляющее. Однако сэр Гавейн явно решил ограничиться тем, что вперил в солдата угрюмый взгляд, поэтому в конце концов заговорил Аксель:

– Почему вы так обращаетесь с нами, простыми путниками? Разве вы не помните, как меньше часа назад допрашивали нас у моста?

– Я хорошо вас помню, отец. Хотя, когда мы виделись в прошлый раз, на нас, тех, кто охранял мост, пали странные чары, и мы позабыли, с какой целью были туда поставлены. Только сейчас, когда я снялся с караула и поскакал в лагерь, мне всё внезапно припомнилось. И я подумал о вас, отец, и о том, как вы все мимо нас проскользнули, и повернул лошадь, чтобы вас догнать. Мальчик! Я сказал, не двигаться! Стой рядом со своим придурковатым братом!

Эдвин, насупившись, вернулся к Вистану и вопросительно взглянул на воина. Последний продолжал тихо хихикать, из уголка рта у него текла струйка слюны. Его глаза дико вращались во все стороны, но Аксель догадался, что на самом деле воин старается как можно точнее оценить расстояние до своей собственной лошади и близость противника, с большой долей вероятности приходя к тем же выводам, что и Аксель.

– Сэр Гавейн, – прошептал Аксель, – если нас ждут неприятности, умоляю вас помочь мне защитить мою дорогую жену.

– Даю вам слово чести, сэр. Можете на меня положиться.

Аксель кивнул в знак благодарности, но седоволосый солдат уже слезал с лошади. И снова Аксель поймал себя на том, что восхищается мастерством, с каким тот это проделал. Когда солдат наконец оказался лицом к лицу с Вистаном и мальчиком, он снова был по отношению к ним на нужном расстоянии и под верным углом, более того, он держал меч так, чтобы лошадь служила ему щитом в случае внезапного нападения со спины.

– Я скажу вам, отец, что ускользнуло от меня в нашу прошлую встречу. Мы тогда только что получили сведения, что некий воин-сакс покинул некую деревню, расположенную поблизости, и ведёт с собой раненого парня. – Солдат кивнул на Эдвина. – Ни вы, ни эта добрая женщина не имеете к ним отношения. Мне нужны только этот сакс и его мальчишка. Говорите начистоту, и никто из вас не пострадает.

– Здесь нет никакого воина, сэр. И мы не хотим ссоры ни с вами, ни с лордом Бреннусом, который, полагаю, является вашим хозяином.

– Вы понимаете, о чём говорите, отец? Будете укрывать наших врагов, ответите, и ваш возраст не будет помехой. Ваши попутчики, немтырь и мальчишка, кто они такие?

– Как я уже говорил, сэр, их отдали нам в уплату долга вместо зерна и олова. Они будут год отрабатывать долг семьи.

– Вы уверены, что не ошибаетесь, отец?

– Сэр, не знаю, кого вы ищете, но эти бедные саксы здесь ни при чём. Вы впустую тратите на нас время, а враги ваши разгуливают на свободе.

Солдат выслушал внимательно – голос Акселя прозвучал неожиданно властно, и его уверенность явно поколебалась.

– Сэр Гавейн, что вам известно об этих людях?

– Они набрели на нас с Горацием, пока мы здесь отдыхали. Я уверен, что они – верные рабы Божьи.

Солдат ещё раз посмотрел в лицо Вистану.

– Полоумный немтырь, говорите? – Он сделал два шага вперёд и поднял меч, направив остриё Вистану в горло. – Но смерти он точно боится не меньше, чем мы.

Аксель понял, что солдат впервые допустил ошибку. Он подошёл слишком близко к противнику, и, хотя такой маневр был бы крайне опасен, теперь Вистан мог внезапно рвануть вперёд и схватить державшую меч руку, прежде чем та успеет нанести удар. Но Вистан продолжал хихикать, а потом глупо заулыбался стоявшему рядом Эдвину. Однако последний поступок солдата явно пробудил в сэре Гавейне гнев.

– Может, час назад они и были для меня незнакомцами, – прогремел он, – но я не позволю, чтобы их подвергали грубому обращению.

– Сэр Гавейн, вас это не касается. Попрошу вас помолчать.

– Как вы смеете разговаривать с рыцарем Артура подобным образом?

– Может ли быть так, – спросил солдат, не обращая внимания на сэра Гавейна, – что под маской этого придурка прячется воин? Раз у него нет оружия, разница невелика. Кем бы он ни был, мой клинок достаточно остёр.

– Да как он смеет! – бормотал сэр Гавейн себе под нос.

Седоволосый солдат, возможно, вдруг осознав свою ошибку, отступил на пару шагов назад, оказавшись на прежнем месте, и опустил меч на уровень пояса.

– Мальчик. Подойди ко мне.

– Он говорит только на саксонском языке, сэр, и очень застенчив.

– Ему нет нужды говорить, отец. Пусть только задерёт рубаху, и мы узнаем, тот ли он, кто ушёл с тем воином из деревни. Мальчик, подойди ближе.

Стоило Эдвину приблизиться, как солдат вытянул свободную руку. Последовала короткая борьба – Эдвин попытался вырваться, – но скоро рубашка была задрана, обнажив торс мальчика, и Аксель увидел чуть ниже рёбер небольшую припухлость, окаймлённую крошечными точками запёкшейся крови. Беатриса с Гавейном, каждый со своей стороны, подались вперёд, чтобы лучше её рассмотреть, но сам солдат, не желая спускать глаза с Вистана, не сразу взглянул на рану. Когда он всё же это сделал, ему пришлось резко повернуть голову, и в тот же миг Эдвин издал пронзительный визг – даже не визг, а нечто, напомнившее Акселю попавшую в капкан лису. Визг на мгновение отвлёк солдата, и Эдвин воспользовался возможностью вырваться. Только тогда Аксель понял, что визжал не мальчик, а Вистан и что в ответ на его визг кобыла, до тех пор вяло щипавшая траву, вдруг повернулась и бросилась прямо к ним.

Собственная лошадь солдата вздрогнула под ним в панике, усугубив его замешательство, и к тому времени, как он собрался с духом, Вистан был уже недосягаем для меча. Кобыла продолжала приближаться со страшной скоростью, и Вистан, делая обманное движение в одну сторону и двигаясь в другую, издал ещё один резкий клич. Кобыла сбросила шаг, перейдя на кентер^{^[6]}, и оказалась между Вистаном и его противником, давая воину возможность, нисколько не напрягаясь, занять позицию в нескольких шагах от дуба. Кобыла сделала ещё один поворот, искусно следуя за хозяином. Аксель подумал, что Вистан намеревается вскочить на лошадь, когда та пробегала мимо, потому что он ждал её, подняв обе руки в воздух. Аксель даже успел увидеть, как воин потянулся к седлу, и тут кобыла на миг заслонила его, скрыв от глаз. Однако лошадь осталась без всадника, продолжив кентер к месту, где ещё недавно наслаждалась травой. Вистан стоял неподвижно, но уже с мечом в руке.

Беатриса сдавленно вскрикнула, и Аксель, обняв жену одной рукой, притянул её к себе. Стоявший по другую сторону сэр Гавейн коротко фыркнул, таким образом выражая одобрение маневру Вистана. Старый рыцарь, подняв ногу на выступающий высоко вверх дубовый корень и положив руку на колено, с живым интересом наблюдал за происходящим.

Седоволосый солдат повернулся к ним спиной, в чём у него, однако, не было выбора, потому что теперь ему пришлось стать лицом к Вистану. Аксель был удивлён, что солдат, всего минуту назад показавший выдержку и опытность, настолько потерял самообладание. Он взглянул на своего коня, в панике скакнувшего в сторону, словно ища у того одобрения, потом поднял меч остриём чуть выше плеча, обеими руками крепко ухватившись за рукоять. Аксель знал, что этот маневр был преждевременным и только утомит мышцы рук. Вистан, напротив, держался спокойно, как ни в чём не бывало, прямо как прошлой ночью, когда супруги впервые увидели его идущим на бой. Он медленно пошёл к солдату, остановившись в нескольких шагах от него, низко держа меч одной рукой.

– Сэр Гавейн, – позвал солдат изменившимся голосом, – слышу, вы встали у меня за спиной. Вы выступите со мной против врага?

– Я встал здесь, чтобы защитить эту любезную чету, сэр. Во всём остальном ваш спор меня не касается, как вы сами только что заявили. Возможно, вам этот воин и враг, но мне покуда нет.

– Этот человек – воин-сакс, сэр Гавейн, и он замыслил против нас недоброе. Помогите мне сразиться против него, потому что, как бы я ни рвался исполнить свой долг, если он – тот, кого мы ищем, из него во всех отношениях страшный соперник.

– Какой мне резон поднимать оружие на кого-то, просто потому что он мне не знаком? Это вы, сэр, нарушили наш покой своим грубым вторжением.

Повисло недолгое молчание. Потом солдат обратился к Вистану:

– Вы так и останетесь немтырем, сэр? Откройтесь же, прежде чем мы сойдёмся в бою!

– Меня зовут Вистан, сэр, и я – воин с востока, странствующий по этим землям. Похоже, лорд Бреннус хочет причинить мне вред, но вот по какой причине, мне не ведомо, потому что я еду мирно и по поручению своего короля. И, полагаю, вы намерены причинить вред этому невинному мальчику, но раз я разгадал ваш замысел, то теперь вынужден вас огорчить.

– Сэр Гавейн, – вскричал солдат, – ещё раз спрашиваю вас, придёте ли вы на помощь соплеменнику-бритту? Если этот человек – Вистан, то про него говорят, он в одиночку положил больше пятидесяти норманнов.

– Если от его руки пало пятьдесят свирепых воинов, какой вам прок в поединке от старого и усталого рыцаря, сэр?

– Умоляю, сэр Гавейн, мне не до шуток. Это дикарь, он может напасть в любую минуту. Я вижу это по его глазам. Говорю вам, он здесь, чтобы причинить зло всем нам.

– Скажите же, какое зло в том, что я мирно еду по вашей стране с одним-единственным мечом в поклаже, чтобы защищаться от диких зверей и разбойников. Если можете сказать, в чём моё преступление, говорите, потому что мне хотелось бы знать, в чём меня обвиняют, прежде чем наносить удар.

– Какое зло вы несёте, мне неведомо, сэр, но мне достаточно знать о желании лорда Бреннуса от вас избавиться.

– Значит, вины моей вы назвать не можете, но всё равно стремитесь меня убить.

– Сэр Гавейн, умоляю, помогите! Как бы свиреп он ни был, если нас будет двое и мы поведём бой со всем тщанием, есть надежда его победить.

– Сэр, позвольте напомнить, что я – рыцарь Артура, а не приспешник вашего лорда Бреннуса. Я не поднимаю оружие на незнакомцев из-за слухов или из-за того, что у них в жилах течёт иноземная кровь. И мне кажется, что и у вас нет достаточно веской причины выступать против него.

– Вы вынуждаете меня говорить, сэр, хотя сведения это секретные, которые человек моего скромного ранга не имеет права знать, хоть сам лорд Бреннус и заставил меня их выслушать. Этот человек пришёл в наши земли с поручением убить дракониху Квериг. Вот зачем он сюда пришёл!

– Убить Квериг? – Сэр Гавейн был по-настоящему потрясён. Он резко отошёл от дерева и уставился на Вистана, словно видел его впервые. – Сэр, это правда?

– У меня нет желания лгать рыцарю Артура, поэтому отвечу как есть. Вдобавок к заданию, о котором я уже рассказывал, мой король поручил мне убить дракониху, которая рыщет по этим землям. Но кто стал бы возражать против этого? Свирепый дракон представляет опасность для всех без разбора. Скажите мне, солдат, почему мой долг делает меня вашим врагом?

– Убить Квериг? Вы правда замышляете убить Квериг?! – Сэр Гавейн перешёл на крик. – Но, сэр, это дело доверено мне! Разве вы не знаете? Это дело доверил мне сам Артур!

– Сэр Гавейн, давайте поспорим об этом как-нибудь в другой раз. Позвольте мне заняться этим солдатом, который мнит меня и моих друзей врагами, когда мы просто хотим уйти с миром.

– Сэр Гавейн, если вы не придёте мне на помощь, боюсь, настал мой смертный час! Умоляю вас, сэр, вспомните, какое расположение питал лорд Бреннус к Артуру и его памяти, и поднимите оружие против этого сакса!

– Мастер Вистан, убить Квериг – это мой долг! У нас с Горацием есть хорошо продуманный план, как выманить её из логова, и помощь нам не требуется!

– Бросьте меч, сэр, – сказал Вистан солдату, – и я ещё смогу вас пощадить. Если нет, падёте на землю сами.

Поколебавшись, солдат ответил:

– Вижу, что я сглупил, понадеявшись одолеть вас в одиночку, сэр. Может, я и поплачусь за своё тщеславие. Но бросать меч, как трус, я не стану.

– По какому праву, – вскричал сэр Гавейн, – ваш король отдаёт вам приказ явиться сюда из чужих земель и узурпировать долг, предназначенный рыцарю Артура?

– Простите, сэр Гавейн, но вы уже столько лет убиваете Квериг, что за это время малые дети успели вырасти во взрослых мужчин. К чему гневаться на меня, если я могу сослужить этой стране службу и избавить её от злой кары?

– К чему гневаться, сэр? Вы и понятия не имеете, о чём говорите! Думаете, убить Квериг – такое простое дело? Она настолько же хитра, насколько свирепа! Своим безрассудством вы только разозлите её, и целая страна пострадает от её ярости, а ведь уже столько лет мы о ней почти ничего не слышим. С ней нужно обращаться с великой осторожностью, или горе невинным по всей стране! Почему, думаете, мы с Горацием выжидали так долго? Один неверный шаг, и последствия будут непоправимы!

– Тогда помогите же мне, сэр Гавейн! – вскричал солдат, уже не пытаясь скрыть страх. – Давайте вместе положим конец этой угрозе!

Сэр Гавейн озадаченно взглянул на солдата, словно на миг позабыл, кто это такой. Потом заговорил снова, и голос его звучал спокойнее:

– Я не стану помогать вам, сэр. Вашему хозяину я не друг, потому что опасаюсь его тёмных замыслов. И ещё опасаюсь того вреда, который вы намереваетесь причинить присутствующим здесь, на которых не должно возлагать вину, в какую бы интригу мы с вами ни впутались.

– Сэр Гавейн, я повис между жизнью и смертью, словно муха в паутине. Взываю к вам в последний раз и, пусть я и не до конца понимаю суть дела, умоляю вас подумать: зачем он пришёл в наши земли, если не для того, чтобы причинить нам вред?!

– Он внятно объясняет, с каким поручением явился сюда, и, хотя его неосмотрительные замыслы приводят меня в ярость, вряд ли этой причины достаточно, чтобы вместе с вами поднять на него оружие.

– Сражайся, солдат, – сказал Вистан почти примирительно. – Сражайся, и покончим с этим.

– Мастер Вистан, будет ли в том вред, – внезапно сказала Беатриса, – если позволить этому солдату убрать меч и отправиться восвояси? На мосту он говорил со мной по-доброму, вероятно, он не плохой человек.

– Сделай я, как вы просите, госпожа Беатриса, он принесёт вести о нас туда, откуда приехал, и вскорости наверняка вернётся с тридцатью солдатами или того больше. Тогда нам не придётся ждать пощады. Заметьте, он хочет погубить мальчика.

– Возможно, он согласится дать клятву не предавать нас.

– Госпожа, ваша доброта меня трогает, – вмешался седоволосый солдат, не спуская глаз с Вистана. – И я не такой мерзавец, чтобы бесчестно ею воспользоваться. Сакс говорит правду. Отпустите меня, и я сделаю так, как он сказал, потому что долг не позволит мне поступить иначе. Но я благодарен вам за добрые слова, и, если пришёл мой смертный час, с ними мне будет покойнее покидать этот мир.

– И ещё, сэр, – добавила Беатриса, – я не забыла вашу давешнюю просьбу про отца с матерью. Знаю, вы сказали это в шутку, и вряд ли нам доведётся их повстречать. Но если всё-таки доведётся, они узнают, как вам хотелось с ними свидеться.

– Госпожа, ещё раз примите мою благодарность. Но сейчас мне не время размягчать себе сердце подобными мыслями. Какую бы славу ни снискал мой противник, в поединке фортуна ещё может мне улыбнуться, и тогда вы можете пожалеть о том, что пожелали мне добра.

– Весьма возможно, – вздохнула Беатриса. – Тогда, мастер Вистан, вы должны постараться ради нас изо всех сил. Я отвернусь, потому что не нахожу ничего приятного в смертоубийстве. И прошу, велите юному мастеру Эдвину сделать так же, потому что, бьюсь об заклад, он только вашего приказа и послушается.

– Простите, госпожа, но я бы предпочёл, чтобы мальчик увидел всё своими глазами, как не раз приходилось и мне в его годы. Знаю, что он не дрогнет и не посрамит себя, увидев, что значит быть воином. – Вистан произнёс несколько фраз на саксонском, и Эдвин, прежде одиноко державшийся поодаль, подошёл к дереву и встал рядом с Акселем и Беатрисой. Казалось, что его зоркие глаза вообще не моргают.

Аксель слушал дыхание седоволосого солдата, которое становилось всё отчётливее, потому что теперь тот с каждым вдохом испускал глухой рык. Бросившись вперёд, он занёс меч высоко над головой, отчего его атака выглядела наивной и даже самоубийственной, но стоило ему поравняться с Вистаном, как он резко изменил направление и сделал ложный выпад влево, опустив меч на уровень бедра. С резким приступом жалости Аксель понял, что седоволосый солдат, зная, что выстоять в долгой схватке шансов у него мало, всё поставил на этот отчаянный маневр. Но Вистан его предвидел, а может, ему просто хватило чутья. Сакс ловко отступил в сторону и выхватил собственный меч, одним простым движением пронзив качнувшегося к нему противника. Солдат испустил звук, с каким ведро, упавшее в колодец, плюхается о воду, и лицом вперёд повалился наземь. Сэр Гавейн забормотал молитву, и Беатриса спросила:

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒