6 месяцев спустя 9 страница

— Мы можем прогуляться по поместью, — говорю я более мягко.

Она выдыхает и наклоняется ко мне, прижимаясь лицом к груди.

— Спасибо, — бормочет в мою рубашку.

Даже не задумываясь, обнимаю и крепко прижимаю ее миниатюрное тело к себе. Закрываю глаза, просто чувствуя ее идеально подходящие для моих объятий изгибы. И когда она отстраняется, понимаю, что уже скучаю.

Конечно, она была создана для меня. Я никогда в этом не сомневался. Потому что, в ином случае, жизнь не могла бы быть более уродливой. Поэтому я вычеркнул ее из своей жизни в первый раз. И вот почему я не должен даже близко к ней подходить.

Я беру ее за руку и вывожу из комнаты, пытаясь запирать дверь как можно более тихо. Вокруг всегда ошиваются люди дяди, даже когда кажется, что никого нет. Они всегда поблизости. Мне остается только надеяться, что мы остались незамеченными, потому что никто бы не понял мой поступок. Посылаю ей пристальный взгляд, и она понимающе кивает, а потом бесшумно спускается вместе со мной на два лестничных пролета.

Вместо улицы я веду ее в свою комнату. Она посылает мне любопытный взгляд, когда я указываю на кровать, но ничего не говорит. Садится на край, облокачиваясь на руки, пока я ищу для нее одежду потеплее. Когда я снова обращаю внимание на Лейтон, то застаю ее за разглядыванием комнаты. Она будто касается взглядом каждого дюйма помещения.

Я кладу одежду рядом с ней на кровати и тоже оглядываюсь вокруг, пытаясь понять, что видит она. Холодная, мрачная и просто... безжизненная обстановка.

Наконец наши глаза встречаются.

— Я ненавижу эту комнату, — говорит она шепотом. — В ней нет твоей души. Неудивительно, что ты всегда задумчивый.

Я смотрю вниз, изо всех сил пытаясь не улыбнуться.

Лейтон становится на колени на кровати.

— Иди сюда.

Она тянет меня за петли пояса джинсов, притягивая ближе. Я не сопротивляюсь и становлюсь к ней лицом. Она скользит руками по моей груди, потом начинает стаскивать с меня футболку, пока не достигает верха.

Ведя ее сюда, я об этом и не думал. Я кладу ладони поверх ее рук, чтобы помешать ей, и смотрю на дверь, напоминая себе причины, почему это плохая идея.

В любой момент может войти кто угодно, даже если в такое время это почти невозможно. Нас могут услышать. Дядя просто будет проходить мимо, направляясь в свою комнату.

Но больше всего остального хочу дать ей почувствовать, что я не монстр, который только берет и берет, и берет у нее, и никогда ничего не отдает. Я знаю, что в той комнате она умирает от скуки и тишины.

Сжимаю пальцы на ее запястьях, заставляя остановиться, но ее губам мои действия не мешают. Ее влажный язык дразнит мой рот, пытаясь убедить меня забыть обо всем и просто расслабиться.

Она отрывается от моих губ и целует меня вдоль линии челюсти, с каждым поцелуем опаляя кожу горячим дыханием. К тому времени, когда она достигает уха, мое сопротивление почти рушится.

Эта женщина опасна.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня в своей постели, — шепчет она и прикусывает мочку моего уха.

Как будто сейчас меня может что-то удержать. В джинсах уже безумно тесно от твердого стояка.

Я хватаю ее за воротник футболки и просто разрываю, оголяя прекрасную грудь. На секунду она опешивает, но, когда я беру ее сосок в рот и слегка прикусываю, издает стон. Она выгибается, прижимаясь к моему рту. Я перехожу к другому соску и начинаю облизывать и посасывать.

Кладу ладонь ей на живот и опрокидываю на кровать. Она приподнимает бедра, помогая мне стягивать шорты вместе с трусиками. Я прокладываю дорожку поцелуев на внутренней части ее бедра, пока наконец не достигаю источника ее наслаждения, уже влажного. Я окидываю ее взглядом, улыбаясь ее рваному дыханию. Ее живот дрожит от ожидания, но, когда она прикрывает глаза, я качаю головой.

Я размещаюсь прямо над ее клитором.

— Ты же знаешь, что я не прикоснусь к тебе, пока ты не будешь на меня смотреть.

Она немедленно открывает глаза и встречается со мной взглядом. В ту же секунду я прижимаюсь ртом к ее клитору, находя пальцами вход, и она прижимает мою голову сильнее, запутываясь пальцами в волосах. Она так чертовски сильно нуждается в этом. Я обхватываю ее бедро, чтобы помешать ей извиваться, и тогда наконец вставляю в нее палец и тут же вытаскиваю, потом вставляю уже два и начинаю двигать ими в устойчивом ритме.

Я чувствую, как она сжимается вокруг меня, и ускоряю темп, чтобы подвести к краю, одновременно посасывая и облизывая клитор. Наконец ее охватывает оргазм, и я поднимаю голову, чтобы в это время удерживать ее взгляд.

Лейтон плашмя падает на матрас. Тишину комнаты разрывают лишь звуки наших дыханий. Ее рваное и мое тяжелое, потому что стояк в джинсах очень болезненный. Мой самоконтроль определенно на пределе; я готов окунуться в нее полностью.

Вместо этого я вытаскиваю из нее пальцы, отстраняюсь и сажусь на кровать, приводя себя в порядок. Смотрю на ее разрумянившиеся щеки, на то, как она все еще прикусывает губы, чтобы удержать крик.

Она — олицетворение красоты.

Найдя своей рукой мою, она пытается притянуть меня к себе, но я заставляю ее сесть и беру одежду, которую принес. Потом натягиваю ей через голову толстовку и наталкиваюсь на ее недоуменный взгляд.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

Я наклоняюсь и целую ее в нахмурившийся лоб.

— Я же сказал, что мы идем гулять.

— Что, теперь? — Я просто киваю. — Но…

— Но что?

— Я ждала другого, — она машет пальцами на мою промежность.

Мы смотрим вниз на выпуклость в моих джинсах, я изгибаю губы в оскале.

— О, ты это получишь. Сегодня вечером, в моей постели, где я уже имел тебя вчера три раза.

Ее глаза расширяются от удивления. Я думал, что она, по крайней мере, подозревала, что живет в моей комнате, но очевидно нет.

Я встаю с кровати, нахожу пару боксеров в одном из ящиков, иду назад и надеваю на нее.

— Лейтон, я собираюсь трахнуть тебя так сильно, что ты забудешь обо всем, кроме меня, — говорю я, встречая ее пристальный взгляд.

Она сглатывает:

— Это — угроза?

— Обещание, — говорю небрежно, беря спортивные штаны и натягивая их тоже, затем подвязываю их шнурком, чтобы они не спали. Оборачиваю пояс еще раз для надежности.

Она встает на все еще слабые ноги и улыбается. Потом наклоняется и подворачивает каждую штанину три раза, пока не появляются ее ноги. Она, почти утонувшая в моей одежде, выглядит смешно и одновременно сексуально. Я бросаю в нее пару носков, и она ухмыляется, надевая их.

— В той груде есть теплая куртка, — я указываю на одежду, пытаясь скрыть глупую улыбку.

Она идет к стулу, на котором навалена одежда, и начинает там рыться, стоя ко мне спиной. На секунду замирает.

— Вот уж не думала, что ты такой неряха, — говорит она немного повышая голос. Наконец она оборачивается с моей курткой в руках, засунув руки в ее карманы и нюхая воротник. — Можно взять эту? — спрашивает она.

— Конечно, — говорю я, хотя собирался купить ей какую-нибудь более теплую одежду, включая куртку. Но мне нравится ее желание ходить в моей одежде. Как будто она хочет почувствовать в ней меня.

— Ты забыл свою куртку в... ничего себе, твоей комнате?

— Да, — отвечаю, застегивая рубашку и толстовку. — Но это и к лучшему. — Я снова привожу себя в порядок, и она улыбается. — Мне не мешает остыть.

ЛЕЙТОН

Сейчас я забыла. О том, что по сути я — пленница, и что человек, которого люблю, вероятно, будет последним, кого увижу перед смертью. Он заставляет меня забыть обо всем. Спускаясь по дороге позади дома, рука об руку с Девоном, я могу думать только о нем. Сейчас. В этот самый момент. Девон крепко держит меня за руку, как будто боится отпустить. Я тоже вцепилась в него, но то, чего я боюсь, сейчас он делать не будет.

Я знаю, что мое время подходит к концу. Сейчас я просто должна узнать, сколько мне осталось.

— Все в порядке? — спрашивает Девон, выдыхая облачко пара.

Честно говоря, я еще не отошла от оргазма, который испытала благодаря ему, но совсем не собираюсь на это жаловаться. Мы подходим к скамье под деревом с облетевшей листвой, и Девон жестом приглашает меня присесть. Я закутываюсь в куртку посильнее, пытаясь спрятаться от пронзительного холода, и медленно сажусь.

— Спасибо, мне была необходима эта прогулка.

— Пожалуйста, не благодари, — говорит он, понижая голос. Потом садится рядом со мной, пряча руки в карманах.

Вздыхаю и смотрю на стоящий перед нами дом, разыскивая окно комнаты, в которой я живу. Это огромное трехэтажное строение с каменными стенами и большой верандой. Настоящий особняк. Немного в стороне расположен дом поменьше, вероятно, гараж или что-то вроде этого. Думаю, поблизости нет ничего похожего на эту усадьбу. Окно моей комнаты не составляет труда найти. Через пару минут я понимаю, что оно единственное с решеткой.

Я удивленно смотрю на Девона и уже открываю рот, чтобы спросить, зачем это сделано, но тут же закрываю. Между нами повисает молчание.

Я закрываю глаза и вдыхаю свежий воздух, который так глупо принимала за что-то само собой разумеющееся. Ветер, запахи... Это буквально сбивает меня с ног. Я не готова лишиться этого всего. Не готова оставить этот мир.

В кого я превратилась — в человека, смирившегося с судьбой. Я открываю глаза и поворачиваю голову, чтобы рассмотреть красивого мужчину, сидящего рядом. Его глаза закрыты, будто он тоже наслаждается моментом свободы.

Любовь к Девону — моя самая большая слабость. Он запутывает меня, ослепляет. Заставляет, не колеблясь, принять наказание за преступление, совершенное моей семьей.

Слабая. Но я совсем не такая.

Думала ли я, что он будет любить меня достаточно сильно, чтобы позаботиться обо мне и о моей семье? Буду с собой честна, да, возможно, я так и думала. И с горечью понимаю, что держалась за эту мысль. Маленькая призрачная надежда, что все разрешится благополучно. Возможно, я слишком увлекалась книгами со счастливым концом.

Если Девон любит меня хотя бы на четверть того, как люблю его я, то должен понимать, что не может меня убить. Он должен осознавать, что подобная любовь не может быть принесена в жертву даже ради мести.

Новые смерти не возвратят его семью. Возможно, расправа над моими родными была бы справедливой платой. Но что принесет моя смерть? Как он собирается с этим справиться? Чертовски точно, что не так уж легко.

— Ты слишком много думаешь, — говорит он, открыв глаза и повернувшись ко мне.

— Это не то качество, которое ты приветствуешь в женщине? — дразню его.

Он улыбается, вставая и протягивая мне руку.

— Нам пора возвращаться? — спрашиваю, не желая уходить.

— Еще нет, пойдем, — говорит он, тянет меня за руку и поднимает со скамьи.

Я еле сдерживаю визг, когда он берет меня на руки как невесту, одной рукой удерживая под задницей, а другой обхватив за плечи. Я сильнее укутываюсь в куртку, удостоверяясь, что не прижимаюсь к нему. Он несет меня через участок пожухлой, подмороженной травы за деревом, под которым мы сидели, пока не достигает небольшой детской площадки с качелями.

Я игриво усмехаюсь:

— Хочешь покататься?

Он снова улыбается, показывая белые зубы, и молча садит меня на качели. А потом начинает их раскачивать.

— Ты знаешь, что я могу это делать самостоятельно? — замечаю я, убирая волосы с лица.

— Что в этом интересного? — отвечает он, снова толкая меня вперед ладонью в спину.

Ветер дует в лицо все время, пока я качаюсь, так долго, что я уже сбилась со счета. Я почти решаюсь спрыгнуть с качели в траву, как я частенько делала ребенком, как вдруг Девон перестает раскачивать и притягивает меня в свои теплые объятия. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на его улыбающееся лицо.

— Ты совсем раскраснелась, — говорит он, склоняясь, чтобы поцеловать мои сухие губы.

— Теперь нам пора возвращаться? — спрашиваю, боясь ответа.

— Да, пора. Пойдем.

Я встаю и отряхиваю задницу, если вдруг на качелях была какая-то грязь. Хотя на самом деле просто не хочу, чтобы он видел слезы в моих глазах. Впрочем, я всегда могу сказать, что это от ветра.

— Мы как-нибудь выйдем еще, хорошо? — говорит он, играя с прядкой моих волос, когда я наконец поднимаю на него глаза. — Кроме того, по-моему, внутри нас ждет незаконченное дело, — добавляет он с дьявольской усмешкой и делает пару шагов вперед.

Я отступаю, и он хмурится. Не давая ему времени для размышлений, беру его за руку и сжимаю ее, привлекая внимание.

— К чему это? — спрашиваю я, пока мы возвращаемся в дом.

В мою тюрьму. Которую я скоро покину.

— Зачем ты катал меня? — спрашиваю я, стряхивая лишние мысли.

— Я помню, как в детстве это помогало мне стать свободным, — вот и все, что он говорит, и этого достаточно.

Он хотел, чтобы я обрела свободу хотя бы ненадолго. Даже если это всего лишь иллюзия.

Он не может не понимать, что я хочу испытать это чувство еще раз.

Возвращаясь назад, я замечаю фигуру на стоянке возле дома. Мужчина размахивает руками, разговаривая по телефону, и шагает взад-вперед перед автомобилем. Мы с Девоном переглядываемся, на его лице застыл тот же вопрос, что и на моем. Я скольжу рукой во внутренний карман куртки и нащупываю пистолет, который нашла в комнате Девона, чувствуя, как пальцы холодит металлическая поверхность. Я расслабляюсь, мысленно ругая себя за то, что почти отдала его, и осторожно вытаскиваю руку, чтобы не привлечь внимание. Девон пригибается за низкой каменной стеной около входных ворот заднего двора и жестами показывает мне сделать то же самое. Я следую за ним вниз и прижимаюсь спиной к стене.

— Кто это? — говорю громким шепотом, глядя на него.

Он не отвечает, но закрывает мой рот рукой. Он сосредоточенно нахмуривается: я буквально вижу, как он напрягается, чтобы услышать разговор. Я же различаю только иногда повышающийся голос, и единственное слово, которое я разбираю «скоро». Он кричит его так громко, что я немного подскакиваю. Девон кладет руку мне на плечо, вероятно, чтобы успокоить.

Вдруг автомобильная дверь хлопает, и затем я слышу звук двигателя. Кидаю взгляд за стену и вижу, как машина уезжает, визжа шинами по мокрому асфальту.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Девона и задать свой вопрос снова. Но он провожает автомобиль глазами. Потом качает головой, как будто выходя из оцепенения, и наконец смотрит на меня с нечитаемым выражением на лице.

— Кто это был? — спрашиваю еще раз.

— Никто, — говорит он поспешно.

Но по тону понятно, что это был не просто никто, но я удерживаюсь от нового вопроса. Какая мне разница? Если я буду играть правильно, то вскоре уберусь отсюда, и все будет закончено.

Мы возвращаемся в дом, больше ни с кем не сталкиваясь. На мгновение меня охватывает паника, когда я думаю, что мы направляемся в комнату, в которой были ранее, но он приводит меня прямо в мою-его-комнату.

Девон запирает дверь и раздевается, затем скользит в кровать, подзывая меня. Вместо этого я иду в ванную и осторожно вешаю куртку на дверь, после чего раздеваюсь и выхожу в одних его боксерах, придерживая их на бедрах руками. Его голодный взгляд бродит по моему телу и когда он достигает моей талии, я позволяю боксерам упасть и вышагиваю из них. Я улыбаюсь, когда понимаю, что он уже поглаживает себя под простыней.

Указываю на него пальцем, идя к кровати.

— Насколько я помню, ты мне кое-что обещал.

Я залажу в кровать и, широко разведя ноги, склоняюсь над ним, чтобы поцеловать. Прижимаюсь к нему как можно крепче, чтобы чувствовать тепло тела. Он надавливает мне на плечи, и мы отрываемся друг от друга. Мое дыхание стало уже прерывистым, а живот трепещет от предвкушения. Я чувствую, как твердый член упирается в меня между ног.

— Лейтон?

— Да, — отзываюсь я, не отрываясь взглядом от его губ.

— Независимо от того, что ты себе надумала, просто не делай глупостей, хорошо? — шепчет он, скользя широкими ладонями вниз по моей спине. Остановившись на ягодицах, сжимает их.

Вместо ответа я захватываю его губы в еще одном требовательном поцелуе, заставляя нас обоих забыть обо всем, кроме друг друга.

Глава 13

ДЕВОН

Я опускаю руку на кровать рядом с собой, только чтобы обнаружить пустоту. Это не похоже на дежа вю, но я ощущаю знакомый укол страха.

Я снова утратил бдительность, делая все возможное, чтобы она не чувствовала себя пленницей.

Я сажусь, опираясь на спинку кровати, и осматриваю комнату. Вроде бы все как обычно. Но так же было и в тот раз, когда она убежала. Если бы я только мог предположить, что она снова это задумает, то никогда бы не повел ее на прогулку.

«Лгун», — говорю я себе. Конечно же, повел бы, даже не раздумывая.

Я скольжу взглядом к двери ванной, опускаясь к пробивающейся из-под нее полоске света.

— Черт.

Я спешу к двери, прежде чем сам это осознаю. Распахиваю ее и вижу потрясенную Лейтон в ванне, полной воды, которая выплескивается, когда она подпрыгивает.

Я поднимаю руки в успокаивающем жесте.

— Прости, я не хотел тебя пугать.

Расслабившись, она окидывает меня взглядом с головы до ног. И только после этого откидывает голову назад и прикрывает глаза рукой.

— Можешь пойти и надеть что-нибудь?

— Конечно, — отвечаю я, выхожу и ищу свои боксеры. Натянув их, возвращаюсь обратно и присаживаюсь, прислоняясь грудью к ванне. Запускаю пальцы в горячую воду и поднимаю голову. — Все хорошо?

Она фыркает, брызгая на меня водой.

— Да, это просто царапина, — она мелодично смеется, отчего мое сердце замирает. — Я буду в порядке.

Ну, это все объясняет. Если бы этим не занялся я, она бы сама разбудила меня для продолжения. Мы трахались, занимались любовью, потом трахались снова.

Я не собственник по натуре. Я не предъявляю права на какие-либо вещи и не говорю, что они мне принадлежат, это касается и людей. После исчезновения всей моей семьи я рос без ощущения, что в этом мире мне что-то принадлежит, точно так же, как и я сам не принадлежал кому-либо. Я был Девоном Андрэ, сыном Ребекки и Джо Андрэ, а в один момент стал никем. У меня больше не было титула сына, наследника этой бандитской империи. Все кануло в лету, вместе со мной.

У меня была только месть.

До Лейтон. Дотронувшись до нее в том темном переулке я понял, что наконец нашел того, кому принадлежал. Но вот беда — это оказалась девушка, доступ к которой мне был закрыт. Даже если бы все было по-другому, и я не хотел бы уничтожить с лица Земли каждого члена ее семьи, то все равно не мог бы быть рядом с ней. Потому что я — Андрэ, а она — Мур, и мы не совместимы. Ее отец кастрировал бы меня, если бы я просто прошел возле его единственной дочери. Мой отец, если бы он был жив, вероятно, заслал бы меня как можно дальше, только чтобы держать нас на расстоянии. В разных мирах, другом времени, в любой из возможных вселенных мы не предназначены друг для друга.

Однако я принадлежу ей полностью. Всецело.

— Итак, можно я задам один вопрос? — К счастью, она вырывает меня из размышлений, склонившись над краем ванны. По ее телу стекают капли воды. Я облизываю губы, хотя на самом деле хочу слизать каждую из этих капелек с ее кожи. Она быстро отклоняется назад, посылая мне осуждающий взгляд. — Даже не думай об этом, я не шучу.

Я пожимаю плечами. Не моя вина, что она чертовски сексуальна, и что я наконец могу ее трогать после такого большого перерыва.

— Я скучал по тебе, — говорю, глядя прямо перед собой. Повисает пауза. — Так что ты хотела спросить? — наконец спрашиваю, так и не дождавшись от нее ни слова.

Это ранит, но я игнорирую эту боль. Чего я еще ожидал?

— Почему в этой комнате решетки на окнах? Твои родители волновались о твоей безопасности или что? — Она прошептала слово «родители» еле слышно, как будто ожидая, что если она скажет его громче, я разрыдаюсь.

— Вообще-то нет. Их установили после... после того, как все произошло, и дядя стал владельцем этого места.

Она обдумывает это в течение секунды.

— Но почему только в твоей комнате?

— Возможно, он боялся, что их убийца вернется за мной?

Я говорю это с вопросительной интонацией, потому что действительно не имею понятия, почему он это сделал. Когда на окнах в моей комнате появились решетки, я подумал, что она просто первая, и вскоре защита появится везде. А после просто забыл об этом.

— Наверное. От этого человека мне не по себе.

— Да, он умеет быть пугающим, — говорю я, смеясь.

Я помню всего пару раз, когда он приезжал к нам в гости, и тогда он определенно не был тем человеком, которым стал теперь. Он всегда был немногословен, но в его глазах чувствовалась какая-то легкость, теплота. То, чего нет теперь, даже когда он разговаривает со мной, с единственным оставшимся членом его семьи.

Хотя, возможно, все проще. Может, он думает, что и меня здесь тоже быть не должно.

Лейтон поднимается, отчего в ванне хлюпает вода. Я становлюсь как застывший известняк, а она протягивает мне руку, чтобы я помог ей выбраться. Поэтому я беру полотенце, которое она оставила на туалетном столике, и тщательно ее вытираю, отмечая следы на ее шее и, нахмурившись, смотрю на красно-фиолетовый синяк на ключице. Она приподнимает мой подбородок пальцем, наклоняется и слегка целует в губы, как будто прощая. Я не чувствую себя менее виноватым, но позволяю себя целовать, просто наслаждаясь мягкостью ее губ.

Она отстраняется с улыбкой, закидывая руки мне на шею и пряча лицо у меня на плече. Я прижимаюсь к ее теплому телу, опуская руки на талию, но не продвигаюсь ниже.

— Я тоже по тебе скучала, — шепчет она. Я пытаюсь проигнорировать облегчение, которое почувствовал после этих слов, но прижимаю ее еще сильнее. — Задаюсь вопросом, может быть, это я что-то сделала не так, может быть, ты что-то от кого-то услышал, раз просто взял и исчез. Мне было необходимо, чтобы ты со мной просто поговорил, — она поднимает голову, ища мои глаза. — Я должна была знать, почему так вышло, — продолжает, когда я ничего не говорю. — Это все, о чем я хотела спросить в тот вечер, когда поехала за тобой.

— Когда? — спрашиваю я, не понимая. Она никогда не приезжала ко мне, насколько я помню. Если бы она сделала так хоть раз, если бы когда-нибудь сказала хоть слово, я бы не смог к ней не приходить. Я ненавидел ее за молчание, и в то же время был благодарен.

— В тот вечер, когда у тебя была встреча с тем придурком, Джорджем, — говорит она медленно, как будто разъясняя ребенку.

И имеет на это все основания, потому что на моем лице наверняка застыло недоумение по поводу того, что она оказалась там из-за меня. Я думал, она следовала за Джорджем, или, возможно, просто увидела, что мы разговариваем и решила подслушать.

Ее признание — последняя вещь, которую я ожидал услышать. Если бы той ночью она за мной не следила, то ее бы здесь не было.

Мы наконец разрываем объятия, и Лейтон идет к двери, где висит ее одежда и моя куртка. Потом продевает руки в рукава атласного халата. На сей раз я могу оценить весь сексуальный комплект. Завязав пояс вокруг талии, она посылает мне еще одну улыбку и выходит из ванной.

— Так это был он? — спрашивает она, когда я выхожу вслед за ней и усаживаюсь на кровать, надевая через голову толстовку.

— Ты о ком?

— О мужчине, которого мы видели вчера. Это был твой дядя? — она присаживается рядом со мной. Потом указывает на пакет из фаст-фуда, который я принес, и морщит носик. — Между прочим, терпеть не могу это место. Я ходила туда только ради Дома, он любитель местных чизбургеров с беконом, — она вздрагивает. — Фу.

Я не могу сдержать смех, хотя разочарован. Я-то был уверен, что она фанатка этого места, так же, как и в том, что я ее хорошо знаю. Вот и результат того, что я потратил всю жизнь притворяясь, будто ненавижу ее.

— Это был не он, — лгу я по непонятной причине, возможно, чтобы убедить в этом себя. — Ты никогда не увидишь, как мой дядя орет или показывает эмоции каким-либо образом. Он непробиваемый.

И по этой причине я с трудом верил своим собственным глазам, когда был свидетелем той сцены вчера вечером. Я никогда не видел его таким прежде.

Но это был он.

Я пытаюсь сдержаться и не начать придумывать сценарии, в которых он что-то от меня скрывает или составляет против меня заговор, но как же это трудно. Он не сможет причинить вред своей плоти и крови, не так ли?

И когда я понимаю, что да, он смог бы, это меня раздирает на части. Независимо от его отстраненности и холодности по отношению ко мне, в глубине души я всегда думал, что он обо мне заботился. Но на кону огромные деньги. И меня пугает сила его власти. Ведь я единственный, кто стоит у него на пути, даже если так не кажется. Я — законный наследник своего отца, а не он.

Но это не имеет смысла. Почему сейчас? И что он выигрывает от того, что я ненавижу Кита и всю его семью, в то время, когда он мог просто избавиться от меня и покончить с этим раз и навсегда?

Я со стоном тру лицо. Понятия не имею, что сейчас происходит, и ненавижу свои сомнения на его счет. Но очевидно, происходит что-то, чего я не знаю.

Лейтон успокаивающе поглаживает мою спину круговыми движениями и целует меня в шею.

— Ты когда-нибудь ненавидел такую жизнь? Когда-нибудь хотел?..

— Что?

— Не знаю, чтобы все было по-другому. Чтобы мы могли убежать…

Ее прерывает стук в дверь. Мы в панике переглядываемся. Я сижу в одних боксерах и толстовке, на ней тоже очень фривольна одежда, под которой ничего нет. Я вскакиваю и хватаю джинсы, одновременно указывая на ванную.

— Запри дверь.

Она кивает и, быстро пробежавшись по комнате, собирает свою одежду, включая ту, которую я дал ей вчера. Потом уходит и закрывается на замок.

Я натягиваю джинсы и несколько секунд сижу, чтобы успокоиться. Раздается еще один удар, заставляя меня подскочить. Я точно знаю, что это не Хэйли: она в любом случае как-то бы сообщила, что это она.

Я медленно подхожу к двери и открываю ее, приняв как можно более непринужденную позу. Дядя окидывает меня с головы до ног каким-то непонятным взглядом.

Что, черт возьми, он здесь делает? Я оглядываюсь на дверь ванной, задаваясь вопросом, заходил ли он сюда прежде, когда вспоминаю, что единственный ключ у меня.

Я отхожу, чтобы пропустить его, надеясь, что он не замечает моего состояния. Вообще-то, я не столько обеспокоен, сколько напуган. Он осматривает комнату, потом переводит взгляд, полный вопросов, на меня.

Я указываю на тот дурацкий пакет с едой, которую она не любит.

— Я принес ей еду.

Он кивает, по-видимому удовлетворенный, и присаживается в кресло. Я неловко устраиваюсь на кровати, понимая, что по ее виду точно понятно, чем мы занимались всю ночь. И когда я осознаю, что он устроил это специально, хочу убить себя за свою глупость.

Стоит лишь показать свое слабое место, и они поймут, куда ударить побольнее.

— Где вы были вчера вечером? — спрашиваю я, надеясь, что это его отвлечет. И попадаю в точку. Он удивленно распахивает глаза, но через секунду его как всегда ледяная маска снова на месте.

— Сложилась чрезвычайная ситуация, — вот и все, что он говорит. Какая чрезвычайная ситуация? Обычно он никогда не вмешивается лично, у него есть люди на все случаи жизни.

Лейтон открывает дверь, одетая в скромную водолазку с длинными рукавами и в какие-то спортивные штаны. Она направляется ко мне, но я качаю головой как можно более незаметно. Тогда Лейтон останавливается и, сложив руки на груди, просто стоит, явно чувствуя себя так же неуютно, как и я.

Это трындец. Более виноватыми мы выглядеть не можем.

Я поднимаюсь и жестом указываю ей присесть, еле слышно прося просто меня послушаться. Не глядя на меня, она делает то, что я прошу.

Дядя переводит взгляд с меня на нее, с легким изумлением на лице. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я его опережаю.

— Мы можем поговорить снаружи? — спрашиваю как можно более спокойно.

Он кивает, и я следую за ним из комнаты, запирая за нами дверь. Потом я посылаю ему нетерпеливый взгляд.

— Что происходит?

Секунду он молчит, а потом произносит слова, переворачивающие мой мир.

— Ты должен знать, что мы перевозим девчонку.

Кто, черт возьми, эти «мы», о которых он говорит? Мое мнение, конечно, никого не интересует. Я смотрю на дядю, и то, о чем я думал ранее, поражает меня подобно удару молнии. Сейчас он не мой союзник и не родственник, он держал меня в неведении; он обесценивает все, что я делаю. И теперь избавляется от Лейтон.

В этот момент я как никогда ясно понимаю, что не хочу ее терять. Я уже не так уверен в необходимости ее убить. Черт, да я знал, что не смогу этого сделать еще когда увидел, как она лежит без сознания на той стоянке, потому что первым моим порывом было ее спасти.

Я люблю ее. И что бы ни случилось, я не позволю ее убить.

— Мы это не обсуждали.

— Что ж, — говорит он, легкомысленно отмахиваясь. — По-моему, вы с ней сблизились больше, чем следовало. Я не хочу, чтобы твои чувства помешали, когда мы так близки к нашей цели. Она — отвлекающий фактор, а мне нужно, чтобы твой ум оставался трезвым. Все просто.

Дерьмо, это значит, что я не буду знать, где она, и что они с ней делают.

Так, время. Я должен знать, сколько у меня времени.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒