● CXXXX.. ● CXXXXI.

● CXXXX.

Матрона, одна из первых в городе, по имени Филомела, в молодые годы
успела уже урвать не малое количество наследств, а когда цвет юности поблек
и она обратилась в старуху, стала навязывать бездетным богатым старикам
своего сына и дочку - и так, с помощью своего потомства, продолжала
заниматься прежним ремеслом.
Так вот, теперь она пришла к Эвмолпу с тем, чтобы поручить его опыту и
доброте самое заветное - детей своих... Кроме него, никто во всей вселенной
не может ежедневно давать молодежи душеполезные наставления. Словом, она
заявила, что оставляет детей своих в доме Эвмолпа для того, чтобы они
наслушались его речей: а другого наследства молодым людям и нельзя оставить.
Сказано - сделано. Притворившись, будто уходит в храм принести богам
обеты, она прелестнейшую дочку и юного сына оставила в опочивальне.

Эвмолп, который на этот счет был до того падок, что даже я ему казался
мальчиком, разумеется, немедленно же предложил девице посвятить ее в некие
таинства. Но он всем говорил, что у него и подагра, и поясница расслаблена;
так что, не выдержи он роли до конца, рисковал бы испортить нам всю игру.
Поэтому, чтобы не подорвать веры в нашу ложь, он попросил девицу сесть
верхом на его столь хорошо рекомендованную ей добродетель, а Кораксу велел
забраться под кровать, на которой лежал, и, упершись руками в пол,
покачивать его снизу взмахами чресел.
Услышав спокойное приказание господина начинать, Коракс немедленно
приступил к делу и стал отвечать в такт на искусные движения девицы.
Как только Эвмолп почувствовал, что дело уже подходит к концу, он
принялся поощрять слугу громким голосом, прося его ускорить работу.
Так забавлялся наш старец, точно в качелях раскачиваясь между слугой и
подружкой.
Два раза подряд проделал это Эвмолп под всеобщий и собственный хохот. Я
же, дабы от бездействия не потерять навыка, подошел к дверям, через скважину
коих братец следил за покачиванием сестрицы, желая испытать, не согласится
ли и он претерпеть кое-что.
Мальчик, который уже давно успел постичь всю эту науку, и не думал
уклоняться от моих ласк, но и на этот раз враждебное божество встало мне
поперек дороги...
- Великие боги, восстановившие все мои силы! Да, Меркурий, который
сопровождает в Аид и выводит оттуда души людей, по милости своей возвратил
мне то, что было отнято у меня гневной рукой. Теперь ты легко можешь
убедиться, что я взыскан щедрее Протесилая и любого из героев древности.
С этими словами я задрал кверху тупику и показал себя Эвмолпу во
всеоружии.
Сначала он даже ужаснулся, а потом, желая окончательно убедиться,
обеими руками ощупал дар благодати...
- Сократ, который и у богов и у людей... гордился тем, что ни разу не
заглянул в кабак и не позволял своим глазам засматриваться ни на одно
многолюдное сборище. Да, нет ничего лучше, как говорить подумавши.
- Все это истинная правда, - сказал я. - Никто так не рискует попасть в
беду, как тот, кто зарится на чужое добро. Но на какие средства стали бы
жить плуты и мошенники всякого рода, если бы они не швыряли хоть изредка в
толпу в виде приманки кошельков или мешков, звенящих монетами? Как корм
служит приманкой для бессловесной скотины, так же точно людей не словишь на
одну только надежду, пока они не клюнут на что-нибудь посущественнее...

● CXXXXI.

- Но ведь обещанный тобою корабль с деньгами и челядью из Африки не
пришел, и ловцы наследства, уже истощенные, урезали свою щедрость. Словом,
если я не ошибаюсь, Фортуна и в самом деле начинает уже раскаиваться...
- За исключением моих вольноотпущенников, все остальные наследники, о
которых говорится в этом завещании, могут вступить во владение того, что
каждому из них мною назначено, только при соблюдении одного условия, именно
- если они, разрубив мое тело на части, съедят его при народе...
У некоторых народов, как нам известно, до сих пор еще в силе закон, по
которому тело покойника должно быть съедено его родственниками, причем
нередко они ругательски ругают умирающего за то, что он слишком долго
хворает и портит свое мясо. Пусть это убедит друзей моих безотказно
исполнить мою волю и поможет им съесть мое тело с таким же усердием, с каким
они препоручат богам мою душу...

Громкая слава о богатствах ослепляла глаза и души этих несчастных...
Горгий готов был исполнить...
- Мне нечего опасаться противодействия твоего чрева: стоит тебе только
пообещать за этот единственный час отвращения вознаградить его впоследствии
многими прекрасными вещами, - и оно тотчас же подчинится любому приказу.
Закрой только глаза и постарайся представить себе, что ты ешь не
человеческие внутренности, а миллион сестерциев. Кроме того, мы, конечно,
придумаем еще и приправу какую-нибудь, с которой мясо мое станет вкуснее. Да
и нет такого мяса, которое само по себе могло бы понравиться; но искусное
приготовление лишает его природного вкуса и примиряет с ним
противодействующий желудок. Если тебе угодно будет, чтобы я доказал это
примером, то вот он: человеческим мясом питались сагунтинцы, когда Ганнибал
держал их в осаде, и при этом никакого наследства не ожидали. С петелийцами
во время крайнего голода было то же самое: и, поедая такую трапезу, они не
гнались ни за чем, кроме насыщения. После взятия Сципионом Нумантии в ней
нашли несколько матерей, которые держали у себя на груди полуобглоданные
трупы собственных детей...

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 20 21 22 23 2425