Глава 2. Сила

Иккон никогда не показывал мне свою форму дракона, так что это первый раз, когда я была так близко к ним.

Я не могу не восхищаться им. Спираль золота и чёрный разрез глаз завораживают меня.

На его голове есть гребни и симметричные полукруговые узоры на плоти. Его крылья затмевают меня и усиливают моё чувство ничтожности.

Я жду знак того, что он принимает моё предложение. Он ещё не убил меня, так что думаю, это согласие. Если я переживу сегодняшний день, будет отличная история для рассказа.

Я, Сила Пит, столкнулась с Рур драки. Вот я, живая и невредимая, чтобы поделиться этим замечательным рассказом.

Дракон стукнул хвостом один раз, его напряжённый взгляд ни разу не колебался.
Мои шаги неуверенные. Любые резкие движения и меня нет. Этот момент настолько сюрреалистичен. Как будто я, находясь вне тела, наблюдаю, как совершаю акт, неизмеримого уровня идиотизма.

Стоя рядом, тепло дракона окутывает мою кожу, его запах напоминает свежую землю. Он оборачивает шею, чтобы наблюдать за мной, пока я осматриваю, как первый клинок пронзил его левое плечо.

Эта единственная травма убила бы человека, но дракон всё ещё жив с этими клинками, пронзившими его плоть.

Удаление клинков кажется необдуманным, но у меня нет выбора. Иккон сказал, что существо Рур имеет целебные свойства в своей крови. Чтобы оно работало надлежащим образом, уверена, сначала эти посторонние объекты должны покинуть тело.

Когда я осторожно вытаскиваю первый клинок, тёмные гейзеры крови идут из раны. Кровь свободно стекает, отверстие не закрывается, как я ожидала. Я беспокоюсь, что мой план может не сработать.

— Я должна буду забраться на тебя сверху, чтобы удалить остальные, — говорю я, продвигаясь вперёд. Я не знаю, как управляю словами, от одной лишь мысли об этом, мне хочется избавиться от скудного завтрака, который съела.

Это пытка ожидать, когда он примет то, что я собираюсь сделать. Долгое молчание, когда я уверена, что он убьёт меня, поскольку предлагаю забраться на него, как, если бы это было обычное животное.

Дракон снова стукнул хвостом.

К счастью, остальная часть его тела не имеет гребней, как те, что на голове. Я взбираюсь на его спину и клянусь богиней, моё сердце может взорваться. Его плоть тёплая, грубая и текстурная. Но насколько я хочу насладиться этим опытом пребывания на драконе, я знаю, что есть последствия, за то, что попусту теряю время. Дракон рассматривает меня через плечо, и я могу ощутить его недоверие, даже, несмотря на то, что позволил мне зайти так далеко.

Дракон дрожит от боли с каждым клинком, которое я вытягиваю, его кровь течёт из открытых ран. Это правильный выбор? Я не медик. Я была просто помощником пекаря. Что, если он умрёт от потери крови?

Ещё один клинок погружен в место, — соединения крыла с телом. Вот почему крыло висело ниже другого, почему дракон не улетел после атаки.

Когда мои пальцы касаются рукоятки клинка, дракон рычит на меня, его глаза вспыхивают гневом. Моё сердце скачет, и я отступаю назад.

— Ты не сможешь летать, если он там.

Убедившись, что наши взгляды остаются связанными, моё движение медленное и обдуманное, я освобождаю клинок.

Дракон ревёт и брыкается, сбрасывая со своей спины. Хрип вырывается из меня, когда тело ударяется о твёрдую землю. Боль расцветает сбоку на голове и распространяется по телу.

Временно запыхавшись от падения, моя грудь сжата. Тело требует воздуха. Я задыхаюсь и перекатываюсь на спину. Несмотря на боль, могу оценить иронию ситуации.

В попытке помочь врагу, я причинила себе боль.

Дракон топает ко мне, нависает надо мной, его грозный облик блокирует всё остальное в поле зрения.

Если этот зверь хочет убить меня, пусть будет так. Я заслуживаю этого, за то, что такая глупая. Какой смысл бороться, чтобы жить в этом мире, когда нет никого, кто бы меня хотел?

Его глаза как два факела, уничтожающие меня взглядом.

Холодный приём окутывает меня.

Я жду, что он заберёт мою жизнь.

Но дракон отступает. Не только от меня, но в размерах. Его возвышающееся телосложение трансформируется и уменьшается в мужчину-андрасари в первичной форме. Его золотые глаза мерцают, прежде чем закрыться, и он опускается на пол.

Я спасена.

Не отдавая себе отчёта о собственном передвижении, я сажусь и встаю на ноги. Я не знала, что плакала, вытираю слёзы и колеблюсь, приближаясь к мужчине-андрасари.
Я помогла ему настолько, насколько смогла, правильно? Я уверена, что теперь он может исцелиться сам.

Я играла в азартную игру своей жизнью, и все же почему-то стала победителем.
Разве не глупо было бы сыграть ещё раз?

Однажды Иккон сказал, что я больше всего должна бояться последствий эгоистичных действий и, как они могут навредить другим. Что я должна помочь, когда это в моих силах, потому что отвернуться от кого-то в наихудший момент, — вызывает непрекращающееся чувство вины в твоей груди.

И ты не захочешь жить с этим чувством, Сила.

Это вызывает ужасное несварение!

Итак, я приближаюсь к склонённому андрасари, и становлюсь на колени рядом с ним.

Тьма подкрадывается, когда вечер уступает ночи. Частица света от угасающего пожара исчезает.

Я не впервые вижу голого мужчину, моя одинокая неожиданная встреча с рабом фермера-андрасари в сарае обеспечила это, но я никогда не видела такой очевидной силы, заключённой в тело, как это.

Его плоть — бронзовая, грудная клетка и плечи покрыты сетью золотых полукругов. Шрамы также помечают его плоть. Его живот имеет бороздку и определяется по возрасту физической активности, его плечи и бедра, мощные мышцы.

Я намеренно избегала смотреть на ту часть между его ног. Смущение заливает моё лицо и кончики ушей. Глубокая рана на левом плече закрыта, но воспалённо-красная на его бронзовой коже.

Схватив его за руки, я намеревалась повернуть его лицом, чтобы могла осмотреть раны на его спине, когда мой взгляд переместился на его лицо.

Любое оставшееся у меня дыхание исчезает от дыма. Его глаза открыты, захватывая мои. В этот момент, как будто нас связывает больше, чем просто взгляд. Тепло сворачивается в моём животе, как начало возбуждения. Удивление ненадолго мелькает в его глазах, пока его не заменяет ярость.

Я узнаю его лицо.

Я знаю, кто он.

Най Терон Висклауд, племянник Конай.

Он надзиратель Андрасары. Тот, кто обеспечивает порабощение и вечное страдание людей.

Моя первоначальная мысль — бежать, но ужас обездвиживает меня. Он вскочил на ноги одним плавным движением, оставляя меня на коленях перед ним. Его взгляд, словно невидимая рука, приподнимает мой подбородок так, что моё внимание направлено исключительно на него.

— Ты была частью этой группы, человек? — Его голос шелковистый, глаза светятся ненавистью.

Я сглатываю, подготавливая слова.

— Нет. Я путешествую в одиночку.

Его янтарный взгляд сверлил меня и искал душу. Думаю, он видел меня такой, какая я есть, испуганный человек, который не представляет для него никакой угрозы, потому что он улыбается. Не тепло и дружелюбно, зловеще в торжествующем изгибе губ.

— Если бы знала мою личность, помогла бы мне? — когда я пытаюсь встать, он указывает на меня пальцами, удлинёнными в когти. — Оставайся на месте и ответь на вопрос.

Напряжённая тишина висит между нами. Была ли я предателем людей, спасая жизнь нашего угнетателя? Когда Терон Висклауд ушёл, восстание значительно усилилось. Свобода от рабства больше не была далёкой надеждой, а возможностью. Мужество бороться за положительные изменения превосходит страх перед последствиями.

Я сознательно уничтожила эту возможность?

Но я научилась ценить жизнь. «Каждая жизнь имеет значение», — это было убеждение Иккона, в какой-то степени, я тоже приняла его.

Не имело значения, что наши виды враждовали, Иккон взял меня в свой дом и вырастил, как свою дочь, когда я потеряла свою семью в детстве. На его примере, я всегда стремилась проявлять подобную доброту к другим.

Мой взгляд на уровне груди андрасари, я говорю мягко.

— Некоторые люди верят в духовное правило, именуемое... — для этого слова нет перевода в языке Рур, поэтому я говорю это на человеческом стандарте — …карма. Это означает, что и хорошие, и плохие дела вознаграждаются, будь-то в текущей жизни или в реинкарнации. Хорошие действия вознаграждают счастьем, а плохие действия вознаграждают страданием.

Тьма окутывает нас, как если бы мы были секретом, который должен быть скрыт. Лунный свет и последние блики огня всё ещё дают мне достаточно света, чтобы видеть его лицо.

Он остаётся молчаливым, черты лица неразборчивы.

— Я тоже верю в карму. Я бы всё равно помогла, даже если бы знала, кто вы. Сохранение вашей жизни продлевает страдания людей в настоящем, но, возможно, это хорошее действие может привести к счастью моих людей, в будущем.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒