Часть III 9 страница

— Это кто тебе сказал?

— Ремесленник, — ответил я.

— А! — успокоился Вельхеор. — У них же все вампиры — убийцы, звери, подлецы…

— А разве не так? — с сарказмом спросил я.

— Почти, — уклончиво ответил многорукий Вельхеор. — А кто конкретно тебе это сказал и с чего он вообще так решил?

— Мне это сказал Ромиус, — с готовностью ответил я, продолжая смотреть на Вельхеора сверху вниз. — А решил он так, прочитав твой дневник.

Вельхеор задумался.

— Ну, если в дневнике написано, значит так и есть, — неожиданно согласился вампир.

Я от такой наглости даже замолчал на некоторое время.

— Дело-то давнее, — махнул одной из рук Вельхеор. — Я об этом даже и не помню, тебе и вовсе должно быть всё равно, ведь в живых-то ты остался.

— Жаль, что ты всего лишь отражение, — наконец прошипел я, — а то я бы не посмотрел на твою вампиристость, а просто выбил бы тебе пару зубов… скорее всего клыков, чтоб неповадно было.

Отражение в озере слегка колыхнулось то ли от ветра, то ли ещё от чего.

— Да ладно, братан, дело-то былое! — неожиданно перешёл на жаргон Вельхеор. — Чисто не при базаре я, не секу, что раньше делал, а что и секу, то мне по чугунку да ниже пейджера.

Я расхохотался.

— А ты хоть знаешь, что такое пейджер-то? — отсмеявшись, спросил я.

— Понятия не имею, — честно признался Вельхеор.

— А слово взял откуда?

Мне стало интересно, тем более что у меня появились кое-какие мысли насчёт этого Вельхеора.

— Да из твоего сознания выловил, когда словарь создавал.

— Чего создавал?

— Словарь, — по слогам повторил Вельхеор. — Понимаешь, штука такая, переводит слова с одного языка на другой.

— Это понятно, но с какого языка на какой? — спросил я, однако начиная догадываться.

— С русского на элирский, — получил я подтверждение своим догадкам.

Решив, что наш разговор продлится ещё некоторое время, я сел рядом с озером так, чтобы удобнее было смотреть на моё отражение, вернее, отражение Вельхеора, вернее, просто на Вельхеора. Поди тут разберись.

— А тело само, значит, ничего не переводит? — на всякий случай уточнил я.

Вельхеор удивлённо заморгал:

— Какое тело?

— Ну, твоё тело, — смутился я.

— Ты чё, больной? — повертел пятью указательными пальцами у виска Вельхеор. И как уместил только?

Действительно, сейчас, когда я об этом задумался, звучит как-то глупо.

— Это мне Ремесленник сказал, — попытался оправдаться я.

— Ага, а если он скажет тебе, что земля круглая, ты поверишь? — саркастически осведомился Вельхеор.

— Ну, вообще-то… — попытался было объяснить я.

— Вот и не слушай их, нашёл кого слушать, — оборвал меня Вельхеор. — Я, между прочим, в течение месяца безвылазно корпел над словарём! Поэтому и не начинал переселение.

Он посмотрел по сторонам:

— Слушай, а ты чего здесь расселся? Думаешь, кроме безликих тобой и полакомиться некому? Вон, для примера, под землёй, метрах в трёх под тобой, притаился кротельник, тот ещё чувак. Он тебя за один присест ухомякает, и давно ухомякал бы, да вот решает, откуда начинать есть, с ног или с головы.

Я вскочил как ужаленный и уже собрался было бежать…

— Да я пошутил, — хихикнул Вельхеор.

— Ах ты…

— Он уже решил, что начнёт с ног.

У меня под ногами мелко затряслась земля.

Я едва успел отскочить, как из земли показалась огромная крокодилья морда. Вернее, это только сначала она показалась мне крокодильей, присмотревшись, я понял, что крокодилья только челюсть. Подслеповатые же глаза и серый мех указывали на явное родство этого кротельника с обычными кротами, что, кстати, и следовало из его названия. Интересно, а названия тоже Вельхеор переводил? Он же ведь тогда должен был перечитать столько литературы…

Кротельник пошарил огромной, как ковш экскаватора, лапой вокруг себя и, не найдя моих аппетитных ног, неторопливо ушёл обратно под землю, аккуратно закопавшись.

— Это ты так своё тело бережёшь?! — чересчур громко спросил я.

— Но тело-то пока цело, — пожал плечами Вельхеор. — И вообще, ты чего разорался, щас на тебя как летучка с дерева бросится, как начнёт мозги твои выклёвывать. Хотя хлебать-то там, наверное, особо нечего…

Я тут же проглотил своё ехидное замечание по поводу мозгов одного знакомого мне отражения и осторожно огляделся по сторонам.

Ничего не увидев, я всё же не ощутил себя спокойней, потому что, насколько я понял, Вельхеору пока что верить можно.

— Так что иди-ка ты… — он сделал якобы эффектную паузу, — вдоль берега направо, а затем по лесу. И попадёшь ты в своё Приграничье. Что уставился? А то я не знаю, что тебе Кельнмиир велел туда бежать. Давай чапай, а пока будешь чапать, мы с тобой побалакаем.

Я дивился скорее не его осведомлённости о планах Кельнмиира, а знанию русского языка. Или это тоже переводчик, в смысле словарь, как называет его сам Вельхеор?

— А ты сейчас на каком языке-то говоришь? — осведомился я, неторопливо идя вдоль берега.

— А-а-а, заметил, — обрадовался Вельхеор. Отражение скользило параллельно со мной. — На твоём родном великом и могучем русском языке.

Я так и понял.

— А почему же я разницы не замечаю?

— Потому что словарь я создавал, а я — гений, — скромно пояснил Вельхеор.

— Тогда всё понятно, — легко согласился я, а про себя добавил: «Злой гений».

— Да, злой, — согласился Вельхеор. — А добрые — это уже не гении, а так… мелочь пузатая.

Я сделал вид, что не заметил, как Вельхеор в наглую прочитал мои мысли.

— Почему это в наглую? — обиделся тот. — Очень даже культурно, без всяких задних мыслей.

Я шагал вдоль берега, когда передо мной появился неглубокий ручеёк метра в два шириной, вытекающий от озера. Я собрался было пройти по нему, ноги всё равно уже мокрые.

— Ты куда это? — тут же заорал Вельхеор. — Ты шагнёшь в ручеёк, а там ловка тебя за ногу цап, а то и не за ногу… она высоко-о прыгает, даже до твоего носа длинного допрыгнет.

Пришлось обходить ручей. Вельхеору я решил верить на слово, пока что он меня не обманывал. А вот о том, что длинный нос как раз не мой, а его, я сказать не преминул.

— Это да, — важно согласился он. — У меня шнобель будь здоров.

— Слушай, а откуда ты знаешь столько выражений на русском языке? — не выдержал я. — Ты же пробыл в моём мире не так уж и много. Кстати, а почему ты в моём мире пробыл не так уж и много? И что ты вообще здесь делаешь? Ты же вроде очень стремился в моё тело попасть. Что же тебе там не понравилось?

— Это не мне там не понравилось, а я там не понравился, — ответил Вельхеор и как ни в чём не бывало продолжил: — А язык мне ваш просто очень нравится. Это же просто удивительно, сколько интересного есть в вашем поразительном языке. Я знаю все языки нашего мира, но даже сложи их все вместе, не будет такого богатства оттенков фраз и чувств. Как же…

— Я с этим совершенно согласен, — поспешил прервать я. — Но кому же ты мог в моём мире не понравиться, чтобы они тебя выкинули из моего тела?

— Не то чтобы выкинули… — замялся вампир. — Просто попросили уйти. Должен заметить, не очень вежливо попросили.

Тут мы подошли, вернее, я подошёл, а Вельхеор подплыл — к краю озера.

— О! Вот мы и пришли. Тут мы должны попрощаться. Тебе нужно идти дальше по лесу, пока не выйдешь как раз к приграничным землям. Только не очень светись, а то я там фигура известная и не все меня там любят.

— Не все? А может быть, все не любят? — ехидно спросил я.

— Может быть, — не стал спорить Вельхеор. — Ты это… тельце-то моё береги, пока я не вспомню способ, как тебя вернуть в твоё тело.

Ишь ты какой, а он моё, интересно, берег?

— Ещё как! — поспешил он заверить меня.

— А что это мы уже прощаемся? Ты мне не рассказал, почему и как тебя из моего тела прог… попросили уйти.

Вельхеор махнул рукой:

— Дело-то прошлое, а тебе нужно добраться до Приграничья, пока не наступил рассвет. Иначе тебя с лёгкостью найдут Ремесленники. В Приграничье слишком низкий фон, чтобы тебя уловить. Мы ещё с тобой побалакаем, — подмигнул он мне. — Может, даже расскажу о моих приключениях в вашем чудном мире.

Я смирился с тем, что сейчас больше ничего не узнаю, и двинулся прямиком в лес. Раз нужно успеть до рассвета, значит, следует поспешить.

Когда я уже отошёл на десяток метров, до меня донёсся крик Вельхеора:

— И ещё одна просьба, вернее, даже совет — не говори обо мне Кельнмииру. Он, конечно, последние пятьсот лет прикидывается добрым дядькой, но если, убив тебя, он сможет убить и меня, то вопрос выбора стоять не будет.

Я в очередной раз подумал о том, что же такого сделал Вельхеор, что его так ненавидит Кельнмиир. Если Вельхеор это помнит. А то что-то он некоторых вещей не помнит… минуточку… Вампиры же ничего не забывают! Мне же Ромиус рассказывал. Хм-м….. Значит, либо Вельхеор врёт, либо что-то с ним не то, если это вообще Вельхеор.

С трудом переборов желание вернуться назад и спросить что к чему, я продолжил идти по лесу. Мне показалось, что с золотистых деревьев кое-где свисают обрывки теней непонятной формы, но они на меня не реагировали, из чего я заключил, что тени самые обычные. Или же Вельхеор их так напугал? В общем, теней бояться нечего, а вот прочая живность в этой Империи явно в избытке. Причём только ночью, потому что днём, насколько я понял, бояться нечего. Но не это меня сейчас интересовало. Самый главный вопрос — это вопрос жизни и смерти. Жив ли Кельнмиир? А если жив, то найдёт ли он меня?

Под моими ногами тихо шелестела листва, а на небе, как я и предполагал, появились две разноцветные луны. Я не уверен, что до этого они прятались за тучами, потому что никаких туч я не видел. Просто они неожиданно появились будто из ниоткуда. Если красная смотрелась зловеще, то жёлтая сверкала загадочным добрым светом. Вот только красная луна была почему-то больше, чем жёлтая. Интересно, говорит ли это о чём-либо, например, о преобладании сил в мире?

Вскоре за спиной остались уже последние золотые дубы, или клёны, или ещё чего, а впереди показались одноэтажные дома. Эти дома показались мне знакомыми, то ли все дома Приграничья были одинаковыми, то ли я пришёл к тому самому месту, где меня собирались сжечь. Оптимизма это открытие мне не прибавило. Не хотелось бы повторения шоу со столбом и хворостом.

Я крадучись пошёл между зданий к уже знакомой мне площади. Во всяком случае, мне показалось, что площадь именно та.

Сейчас на площади не было ни единой живой души, но я всё же решил поостеречься. Просто на всякий случай. По площади гуляли знакомые одинокие тени, которые при моём приближении неторопливо уплывали. Безликие с неохотой отдавали клочки света и за моей спиной торопливо смыкались, не давая свету ни единого шанса.

Как это часто бывает, я не заметил, что небо начинает светлеть. А когда заметил, обе луны уже были еле видны, а с востока выползало солнце. Хотя, минуточку… ещё одно солнце выползало с запада! А Кей говорил, что два солнца будут… не помню когда… Видимо, уже пора.

Я шёл по площади, удивлённо глядя на небо, и поэтому пропустил момент появления на площади Кельнмиира. Я поднял глаза, а он уже стоял передо мной и ухмылялся. Свеженький, бодренький, даже не запылившийся. Только в уголке губ у него едва виднелась запёкшаяся кровь.

— Как пробежка? — с ходу поинтересовался он.

— Нормально, — небрежно ответил я, всё ещё с опаской глядя на испачканную кровью губу. — А как ты умудрился так легко отделаться?

— Легко? — переспросил Кельнмиир. — Да я добрых полчаса восстанавливался. Если бы мне под руку не попался один зазевавшийся стражник, то потребовалось времени раз в пять больше.

Я начал догадываться, зачем ему понадобился этот самый стражник.

— А стражник? … — неуверенно начал я.

— Жив твой стражник, — небрежно махнул рукой Кельнмиир и слизал языком остатки крови с губы. — В человеке пять литров крови, потеря какого-то литра — далеко не смертельна. Найдут, откачают, поест мясца, печёнки — и как новенький.

Надеюсь, что это правда. Стоит ли ему верить? Он ведь вампир.

— Пойдём? — с ходу продолжил он, накидывая капюшон.

Я посмотрел по сторонам.

— Куда?

— Хм-м… хороший вопрос, — неожиданно задумался Кельнмиир.

Над площадью светало. Кельнмиир очень вовремя надел капюшон, потому что, едва он произнёс последнюю фразу, на нас упал первый золотой лучик света. Тени начали судорожно разлетаться с площади, прячась неведомо куда, скорее всего по каким-нибудь подвалам. Некоторые безликие не успевали, и их слизывало лучами света. Они беззвучно исчезали, а на их месте свет вспыхивал особенно ярко. Мостовая засветилась радугой красок, отсвечивая свет солнц. Мне стало окончательно ясно, почему днём нельзя было увидеть ни одной тени. С неба светили два огненных шара солнц, а на земле камни мостовых и стены домов отсвечивали тем же ярким светом.

С непривычки мне резануло глаза, и я зажмурился.

— Пойдём-ка мы с тобой в ближайшую Школу Искусств. Я, конечно, понимаю, что Школы Искусств — это первое место, где нас будут искать, но идти нам всё равно больше некуда.

— А Ремесленники нам не помогут? Как же Ромиус и Кей? — удивился я.

Если честно, то я надеялся с ними увидеться и рассказать о встрече с Вельхеором. Кельнмииру рассказывать о нём мне совершенно не хотелось. Он вроде бы мне помог, но все же рисковать не стоило. Вдруг Вельхеор сказал правду? Да и с чего бы ему врать? Ему же нужно сохранить своё тело.

— Ремесленники под домашним арестом, — вздохнул Кельнмиир. — Формально за ними никто не следит, но стоит им исчезнуть из Академии, и за ними отправят целую армию. Им не доверяют после твоего побега. Хорошо, что Ромиус не дурак и вовремя понял ситуацию. Я ведь во дворце такой шухер навёл, что Императору теперь несколько лет кошмары с моим участием сниться будут, да и половине городской стражи тоже. Эх, давно я так не развлекался!

Он положил мне на плечо свою руку, для чего ему пришлось чуть ли не встать на цыпочки. Рука оказалась тяжеленной, как будто мне на плечо положили рессору от трактора.

— Пойдём, по пути расскажу, — сказал он, убрав руку с моего плеча.

Я облегчённо вздохнул и с опаской покрутил онемевшим плечом.

Мы прошли по всё ещё безлюдной площади и свернули в какой-то переулок. По нему, обходя открытые места, мы и пошли к районной Школе Искусств. Как обещал Кельнмиир, его там примут с радостью, потому что он является чем-то вроде главного учителя Литы. По крайней мере являлся до этой ночи. Теперь уж ему в городе лучше не показываться.

По пути он в общих чертах рассказал, как «развлёкся» подле дворца.

После того как он выдал мне последние указания, а я пополз дальше, Кельнмиир отполз приблизительно в середину леса и запрыгнул на ствол одного из деревьев. Хранитель Дворцового сада, как и обещал, дал деревьям указание не трогать Кельнмиира и меня. Поэтому деревья на него никак не отреагировали. Вернее, они его не замечали. Но, стоило вампиру свеситься вниз и коснуться какого-нибудь корня, как дерево устремлялось вниз, чтобы пришлёпнуть обидчика (насколько я понял, это у них защитная реакция такая). Так он и скакал с дерева на дерево, проворно хватаясь за корни и тут же перепрыгивая на следующий ствол. Потом прибежала стража и привела Сорняка…

— Кого? — хохотнул я.

— Сорняка, — терпеливо повторил он. — Это Ремесленник сферы земли. Самый лучший в своём роде. Потомственный друид в десятом колене и лучший выпускник своего факультета. На первом курсе ему очень хорошо удавалось культивировать рост растений, а за вздорный характер и склонность совать свой нос во все дела его и прозвали Сорняком. И не перебивай меня больше!

И он продолжил рассказ.

Сорняк быстро понял, в чём дело, и снял с чёртовых деревьев запреты на убийство. Вот только он немного не рассчитал. Он снял все запреты, причём когда стража уже двигалась в сторону веселящегося от всей души Кельнмиира. Естественно, они лезли к нему не под корнями деревьев, а по веткам и, как только заклинание запрета было снято, деревья окончательно взбесились. Я, конечно, подозревал, что этот древний прогулочный парк посажен не зря, но чтобы так… Кельнмиир оказался замечательным рассказчиком, и я как будто воочию увидел стражников, пронзённых со всех сторон ветками и облепленных листьями, вгрызающимися в плоть. Через несколько секунд всё было кончено и половина городской стражи была уничтожена. Причём Кельнмиир был совершенно ни при чём, это постарался пресловутый Сорняк. Тем более что Кельнмииру было не до них — он оказался в зелёном аду. Ветки, которые секунду назад были гибкими и податливыми, стали острыми и твёрдыми, как множество стальных мечей. И били эти мечи с невероятной скоростью и точностью. Будь на месте Кельнмиира кто-нибудь другой, того разорвало бы в клочья за доли секунды. Кельнмиир же даже умудрился вылезти из этого ада почти живым. Всего лишь (всего лишь! ) без руки и с многочисленными ранениями самой разной тяжести. Он под шумок перемахнул через стену и спрятался у какого-то своего знакомого. Там он как можно быстрее восстановился, переоделся и поспешил на мои поиски. Нашёл он меня, как ни странно, довольно быстро. Просто он совершенно случайно подслушал разговор двух стражников о сознательном гражданине, который их вовремя предупредил о нападении на Императорский дворец, и сразу понял, что этот сознательный гражданин только что сбежал из тюрьмы. Рассчитав вектор моего движения, он отправился на эту площадь и прибыл одновременно со мною…

— Интересно, почему это? — подозрительно спросил Кельнмиир. — По бабам-с шлялся среди ночи?

Я задохнулся от такой наглости, на время даже забыв об окончательно стёршейся подошве ботинок.

— Да за мной какие-то тёмные пятна гонялись! — обиженно вскричал я.

— Женского полу? — уточнил Кельнмиир из-под капюшона.

Почему-то мне показалось, что он ухмыляется.

— Я же до сих пор ни с одной девушкой не общался в вашем чёртовом городе! Ты чего ко мне привязался-то?

— Да шучу я, — поспешил успокоить меня Кельнмиир. — Кстати, подозрительно, что ни с одной девушкой не общался…

По всей видимости, издеваться надо мной ему надоело, и он посерьёзнел.

— Вот из-за этих тёмных пятен я тебе и сказал бежать быстрее. В Приграничье они тебя не тронули бы, здесь серая зона: ни тьма, ни свет здесь не имеют полной власти.

Я по-новому взглянул на ветхие здания вокруг:

— Получается, это зона перемирия?

— Наоборот, это зона самых масштабных военных действий, — пояснил Кельнмиир.

— Это как?

Мы свернули в очередной грязный переулок, напоминающий тихую улочку где-нибудь в Солнцево.

— Очень просто. Чтобы прямые представители сил света или тьмы имели власть и силу, на территории должна превалировать определённая энергетика. Либо злая, либо добрая.

— То есть здесь ты слабее, чем в центре города?

— Нет. Я не прямой представитель сил тьмы, я принадлежу к созданиям тьмы. Вот тёмные пятна, или безликие, являются прямыми представителями сил тьмы, утаскивающими души людей неизвестно куда. Но я действительно слабею днём, а ночью набираю силу. Днём слишком много положительной энергии и слишком мало отрицательной. А я всё-таки питаюсь именно отрицательной энергией — энергией страха, боли, убийства и крови, наконец. Днём этого мало… — тяжело вздохнул он.

— А почему же днём в Приграничье Ремесленники не смогут меня найти? Ведь днём преобладает светлая энергия.

— Светлая энергия преобладает днём только в самом городе. В Приграничье же какое-никакое, а равновесие. Представители добра могут столько же, сколько и представители зла. Следовательно, они просто мешают друг другу, и вряд ли Ремесленники смогут тебя найти.

Я начал понимать.

— А ночью в городе Ремесленники не могли меня найти…

— …потому что ночью в Лите царствуют силы тьмы. Поэтому после часа ночи никто не выходит из дому без защитных заклинаний или охраны, — подтвердил мои догадки Кельнмиир.

Мы вышли к небольшому зданию, являющемуся копией Школы Искусств Кельнмиира в масштабе примерно два к одному. То же самое чёрное здание, та же самая отчуждённость от всей городской архитектуры.

— Вот и Школа моего друга, — сказал Кельнмиир, только я его услышал не сразу.

Я размышлял над всеми этими силами добра и зла. Впервые столкнулся с таким материальным воплощением вселенских категорий.

— А Ремесленники разве являются прямыми представителями добра? — спросил я, продолжая размышлять.

Кельнмиир задумался.

— В общем-то да. Вампиры — злые, Ремесленники — добрые, а друиды пофигисты. Это старая пословица… я ещё лет восемьсот назад придумал.

— И что, всё так категорично? Все Ремесленники добрые, и так далее? Нет исключений?

— Да есть, наверное, — не стал отпираться Кельнмиир. — Я вот очень даже незлой вампир. Значит, и среди Ремесленников найдётся…

Тут его грубо прервал порыв ветра, едва не сдёрнувший с него капюшон.

— Засранец! — выругался он и развёл перед собой руки, будто открывая невидимый полог.

Перед нами из ниоткуда появился пышущий яростью Зикер. Я предположил, что Кельнмиир сдёрнул с того покрывало невидимости, когда Зикер попытался втихаря разобраться с ним, открыв лицо вампира солнечным лучам.

— Я знал, что вы придёте сюда! — закричал Зикер, и над его головой вспыхнуло пламя, похожее на алую птицу, бьющуюся в клетке.

— Тем хуже для тебя, что именно в это время ты оказался поблизости, — рассмеялся Кельнмиир, и над его головой, будто в издевательство над Ремесленником, появилось небольшое ведро с водой. Зрелище было ещё то.

— Охладить? — осведомился Кельнмиир.

Я на всякий случай поспешил спрятаться за его спину. А потом, подумав немного, решил отойти за ближайший домик. Правда, сделать это до начала разборки я всё же не успел.

— Попробуй, — прошипел Зикер и забормотал что-то себе под нос на непонятном языке.

Я сразу подумал, что Вельхеор почему-то забыл впихнуть этот язык в свой любимый словарь. А потом началось…

Нет, ничего глобального вроде землетрясений или громов и молний не произошло. Просто на безлюдной, слава богу, улочке исчезли все звуки, и всё вокруг посерело.

— Это чтобы никому не пришло в голову уйти, пока я не разрешу, — объяснил Зикер.

До меня не сразу дошёл смысл его слов. Я повнимательнее посмотрел по сторонам и понял, что мы находимся в полусфере, служащей чем-то вроде барьера.

— Договорились, — кивнул Кельнмиир, а затем повернулся ко мне: — Постой пока снаружи, а то мало ли что.

Он вытянул руку в сторону ближайшей ко мне стенки сферы и, изображая пальцами подобие ножниц, «вырезал» в ней квадратный проём.

Я, не теряя не секунды, юркнул в него, и проем тут же стянулся за моей спиной. Последнее, что я услышал, был голос Кельнмиира:

— Это чтобы ребёнок не пострадал…

Больше ничего я не слышал, потому что сфера убирала все звуки. Очень жаль. Наверняка Кельнмиир вдоволь поиздевался над Зикером, прежде чем они начали свою разборку.

Началось всё с того, что ведро, всё ещё плавающее над головой Кельнмиира, резво подлетело к Зикеру и плеснуло водой на играющее над его головой пламя. Пламя конечно же потухло, а Зикер стоял с донельзя удивлённой физиономией и обтекал. Промок он насквозь. Затем Зикер натурально покраснел от злости. Его лицо стало краснее алого костюма, в который он был одет. Не зря он был выходцем факультета сферы огня, вся его одежда тут же с шипением высохла, а влага взметнулась вверх струйкой пара. Как же обидно, что я не слышал ругани Зикера. Зато Кельнмиир ответил совершенно спокойно, и в этот самый момент сфера приобрела красный оттенок. Я, как обычно, не понял, почему это произошло, но невольно связал это с последующим взрывом Зикера. Тот, к моей радости, начал кидать в Кельнмиира фаерболы. Воистину, фаерболы — это неизменная классика всех миров. Кельнмиир плавно отшагивал то влево, то вправо и все огненные шары ударялись о защитную сферу. Хорошо ещё, что сфера держала удар, а то Зикер мог бы полгорода спалить, прежде чем Кельнмиир хотя бы запыхался. Поняв, что атаковать в открытую бесполезное занятие, Зикер сменил тактику и решил устроить метеоритный дождь в миниатюре. В ответ Кельнмиир неизвестно откуда достал зонтик и раскрыл его над собой. Самый обычный с виду зонт не пропускал огненные капли, которые просто отскакивали в разные стороны.

Я осмотрелся по сторонам. В улочке до сих пор не появилось ни одного человека. Это было весьма странно, потому что солнца уже давно светили. Пора было бы выйти и ученикам Школы Искусств. Уж они-то наверняка должны знать о том, что здесь происходит. Или взаимопомощь не входит в их правила?

Внутри сферы всё было по-прежнему, только вместо огненного дождя теперь горела земля и в воздух взлетали столбы пламени. Кельнмиир плавал в воздухе на спине, демонстративно закинув руки за голову, и весь его вид выражал желание поспать. При этом капюшон прилип намертво и, какие бы движения ни делал Кельнмиир, даже не шевелился. Зикер продолжал зверствовать, а Кельнмиир откровенно издевался над ним.

Я ещё раз бросил взгляд на Школу Искусств и, как выяснилось, очень удачно. Именно в этот момент двери Школы открылись и из неё, позёвывая, вышел долговязый старик. Длинные седые волосы и борода ниспадали на чёрный балахон, образуя удивительно правильный треугольник, а серые глаза светились вековой мудростью и присущей ей усталостью.

— Э-э-э, молодой человек! — проскрежетал он. — Вы не поможете спуститься?

Я растерянно посмотрел на него. И это Наставник Школы Искусств? Для ученика он староват, а больше и некому выходить из Школы в столь раннее время, кроме как Наставнику. А ведь, судя по внешнему виду, он скоро развалится, если уже не начал.

— Молодой человек чересчур задумчив для своих лет, — недовольно покачал головой престарелый Наставник и одним лёгким движением преодолел все ступеньки (хотя их было не так уж и много) и пяток метров, отделяющих его от меня. Вот он стоял наверху, а через секунду уже стоит рядом со мной и всё так же качает головой.

— А Кельнмиир-то всё развлекается. Ну как маленький, ей-богу.

— В смысле? — Я бросил взгляд на сферу, в которой всё ещё шёл огненный дождь и летали фаерболы.

— Тратит попросту энергию, играя с этим зарвавшимся Ремесленником, если этого жалкого интригана вообще можно назвать Ремесленником.

Я пожал плечами, показывая, что ничего в этом не понимаю.

— Кстати, — опомнился старик. — Где же мои манеры? Меня зовут Наставник Неил.

Удивительно, у меня появляется интуиция. Уже в который раз я совершенно неожиданно для себя оказываюсь прав.

— Виктор, — представился я, протянув руку.

Наставник недоумённо глянул на неё и вопросительно поднял седую бровь. Мне осталось только сделать вид, что я разминаю неожиданно затёкшее плечо.

— Так вот я и говорю, что зря он играет с этим Ремесленником, — повторил Наставник. — Мало ли что может оказаться у этого чертяки за пазухой.

Он же его вроде бы лохом только что называл. Или мне показалось?

— Что заставляет вас так думать? — стараясь скрыть ехидство, спросил я.

Старики они во всех мирах старики. Все со своими заморочками.

— Видите ли, — обрадовался старик явно интересной для него теме, — если вы повнимательнее посмотрите на проклятия и ослабляющие заклинания, посылаемые этим, с вашего позволения, Ремесленником, то вы заметите…

Тут он остановился, удивлённо посмотрев на мою озадаченную физиономию. Никаких проклятий, а уж тем более ослабляющих заклинаний я конечно же не видел. Более того, я уже и самого Кельнмиира-то не видел, потому что всё пространство сферы заполнил огонь. А старика, по всей видимости, это несколько не волновало, он продолжал беззастенчиво меня разглядывать.

— Молодой человек, а вы вообще чему-нибудь учились? — наконец подозрительно спросил он таким тоном, будто спрашивал, не я ли украл семейную реликвию навроде чайника, оставшегося от «пра-в-двадцать-второй степени» бабушки.

Я чуть было не ответил «нет».

— Я? Хм-м… Если взять за истину утверждение, что человек учится всю жизнь, то кое-чему я уже научился.

— Так я и думал! — провозгласил старик с фанатичным блеском в глазах, будто это не он минуту назад мирно беседовал со мной. — Нынешнее поколение ничему не учится, только гулянки на уме!

Я пристыжено склонил голову, краем глаза, однако, продолжая следить за сферой, вдруг да что-нибудь увижу в пылающем огне. И вообще, с чего это я стыжусь? Чего он вообще на меня наезжать начал?

— Извините, но я не понимаю… — попытался объясниться я.

— Вот именно, что не понимаете! — поднял вверх свой крючковатый палец старик. — А должны понимать! Сколько вы уже обучаетесь?

Я задумался.

— Да уже второй день, наверное, если считать с первой тренировки.

Собственно и последней.

Старик судорожно проглотил уже готовую сорваться с языка отповедь.

— Ск-колько? — переспросил он.

— Я бы даже сказал один день, потому что сегодня меня никто и ничему не учил. — Я решил закрепить занятые позиции.

Старик засмеялся, стараясь скрыть смущение.

— Кто бы мог подумать… — Он бросил взгляд на скрытую огнём сферу. — Пойдёмте, что ли, чаю пока попьём… Да ладно, никуда они не денутся, — пренебрежительно отмахнулся старик. — Кельнмиир наиграется и сразу же к нам присоединится.

Если честно, я бы хотел досмотреть, чем всё закончится, но всё равно, кроме сплошной стены огня, в сфере ничего видно не было. Надеяться на прояснение картины «битвы века» было бесполезно. Тем более в свете такого заманчивого предложения. Вот только что за чай он мне предлагает? Нужно в следующий разговор с Вельхеором обязательно спросить о системе или хотя бы природе его Словаря.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 18 19 202122 23 Следующая ⇒