Глава XLII. Глава XLIII

Глава XLII

Два последних сна Моума.

Он подходит к окну. Стекла разделены свинцовыми полосками переплета, одетого серым мхом. Вдали видна бухта. Льет дождь.

У деревянной пристани в устье реки стоят всего четыре шхуны. Одна из них покрашена в голубой цвет. Яркий голубой на темной воде.

Таков первый сон. Сон в красках.

Последний сон – черно‑ белый: человек мечтательно созерцает угрюмый фасад Лувра, Нельскую башню, мост и черную воду. Все вокруг объято сном.

Он грызет вафлю.

Глава XLIII

Пока Моум Гравер еще не покинул этот мир, пока он доживал в нем последние свои дни, умирая от голода, память изменила ему, он перестал узнавать лица. Он как‑ то странно шарил руками под простыней и беседовал с мухами. К концу жизни Моум Гравер познал великую усталость и смятение рассудка. Его охватывали приступы тоски, сменявшейся долгими часами молчания. Иногда он вдруг испытывал жгучую ненависть к окружающим. Он утверждал, что мухи заговаривают с ним и что это его удивляет. Однажды, когда ему принесли ужин, а он, как всегда, отказался есть, на край миски села муха и присосалась к мясной подливе. Вдруг она спросила:

– Кто ты теперь, человек или призрак?

– Не знаю, – ответил ей Моум. – А ты?

– Да и я не знаю. Но я склонна полагать, что жива, – сказала муха, продолжая сосать подливу.

Моум отстранил вилку, которую ему протянули, и снова заговорил с мухой:

– Мне кажется, я уже приблизился к самому краю прожитой жизни. Меня посещают предки. Я сохранил в сердце своем женщину, которую потерял. Она тоже приходит ко мне. Более того, она обернулась юношей, что бросается на меня с ножом в тени дерева на Авентинском холме. И взгляды всех других преследуют и душат меня, до того мне стыдно. Я – уже не совсем я. Может, это и называется быть призраком.

– В таком случае я предпочитаю быть мухой, – заявила ему муха.

24 декабря ночью, в канун Рождества, еще до окончания поста, он умирает, так и не проглотив с самого августа ни кусочка пищи.

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 21 222324 25 26 Следующая ⇒