Глава XVIII

Такова была некогда жизнь художников – скитания из города в город. Они странствовали. Моум перебрался из Парижа в Лавор, оттуда в Тулузу, Люневиль, Брюгге. Именно в таком порядке. Третье путешествие, совершенное в спешке и скорби, пролегло через озеро Комо, Миланское королевство, Венецианскую республику и Болонью. В Болонье он работал как художник по витражам. После Болоньи настало то ужасное одиночество в Равелло. Затем Рим. За Римом – Испания, Перре, Канд, Париж, Антверпен. Позже – Лондон и Утрехт. В Риме он изготавливал офорты на продажу. С самого своего приезда он работал гравировщиком для торговца эстампами на виа Джулия, возле дворца Фарнезе, копируя эстампы: переносил рисунок карандашом на бумагу, накладывал его на закопченную сажей медную пластинку, а затем гравировал резцом на металле. Его считали учеником Вилламены[22] в искусстве изображать лица, семейства Карраччи[23] – в позах, Клода Желле – в пейзажах. Он не показывался ни у правителей, ни у кардиналов. Выходя из своего дома на Авентинском холме, он надевал широкополую соломенную шляпу, совершенно скрывавшую лицо. Нескончаемые стены Рима с их тенью, голубой, как акулья спина, направляли его шаги. И тень, подобно стрелке часов, описывала круг в течение дня. Сады, виноградники, рощицы вязов, поля, руины. С древних стен пышными каскадами ниспадала бугенвиллия. Черепичные крыши нависали над улицами, где земля перемежалась со скользким мхом. В дальнейшем, по возвращении из Лондона, когда зрение его ослабело, он полюбил работать на террасе верхнего этажа, открытой солнцу, под навесом из розовой черепицы, который велел нарастить. Он все еще копировал иногда гравюры, изображающие состязания музыкантов или уроки музыки для широкой публики. В древние времена римский плебс, восставший против патрициев, укрылся на Авентинском холме и держал оборону вплоть до признания своих прав. Один старый воин, принадлежавший консулу Аппию Клавдию, обнажил спину с возгласом «Provoco! ». На старой латыни это означало: «Взываю к римскому народу! » Вкус Моума диктовал ему все более безлюдные пейзажи, все более мрачные руины, морские виды с каким‑ нибудь крошечным корабликом вдали, как можно дальше, подобным ладье Харона. А внизу слева – неизменная подпись: «Meaumus sculpsit». Зимою он наглухо закрывал окно. Работал в пустой комнате, где обычно демонстрировал свои эстампы. Стол да пара стульев у стены. Задернутый полог скрывал постель. Мари Эдель спала в этой постели чуть ли не год.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒