Миры Дэвида Вебера 6 страница

Бахфиш и Лэйсон видели логику в такой аргументации, как бы она не была им поперек горла, но каперство в Силезском варианте очень уж отличалось от красивых теорий в изложении его защитников на межзвездных конференциях. Мятежные правительства и невероятное разнообразие “народных движений” размножались по всей Конфедерации как сорняки на хорошо перегнившей куче компоста. Как минимум половина из них выдавали — точнее продавали — каперские патенты от имени их революций. Как минимум половина этих патентов оказывалась в руках откровенных пиратов, рассматривавших их как пропуск на волю из тюрьмы. Пиратство, согласно межзвездных законов, было тяжким преступлением; каперов же рассматривали как вариант ополчения, как гражданских волонтеров на службе государства выдавшего им патент. В результате их корабль мог быть конфискован, но сами они находились под защитой закона. Худшее, что с ними могло случиться (по крайней мере официально) — это заключение совместно с другими военнопленными, разве что они были достаточно неосторожны, чтобы дать застигнуть себя за убийствами, пытками, насилием и прочими традиционными способами обращения пиратов с экипажем захваченного корабля.

Это уже плохо, но в некоторых отношениях истинные патриоты были даже хуже. Они гораздо реже оказывались замешаны в зверствах, но их корабли обычно были больше и лучше вооружены. И они всерьез рассматривали себя как вспомогательные единицы флота. Это заставляло их идти на риск, который для нормальных пиратов-охотников-за-добычей был никак не приемлем. Вплоть, временами, до атаки на легкие боевые корабли тех, против кого они бунтовали на этой неделе. Это бы не слишком заботило Королевский Флот Мантикоры, если бы не то, что даже лучшие из каперов были все равно любителями и временами страдали несовершенной идентификацией своих целей.

Еще одним моментом было то, что некоторые каперы регулярно воображали, что атака на торговый флот могучей державы, вроде Мантикоры, каким-то образом может заставить эту самую державу вмешаться в их внутренние свары в попытке навязать внешнее решение с целью защиты своих коммерческих интересов. Звездное Королевство сделало за все эти годы предельно очевидным, что обрушится как гнев Господа на любое революционное движение достаточно глупое, чтобы преднамеренно атаковать мантикорских торговцев. Но постоянно появлялась очередная группа психов, уверенных что уж они-то смогут манипулировать Звездным Королевством, хотя все остальные на этом погорели. Флот в конце концов преподавал им тот же урок, что и их бесчисленным предшественникам, но в целом это была проигрышная стратегия. Данная конкретная группа сумасшедших после визита КФМ уже ни на кого не нападет, но до того успевало пострадать достаточно космонавтов мантикорского торгового флота. И каждый раз, через год-другой, находился еще кто-то, кто нарывался на подобный урок.

В настоящий момент Сектор Сагинау (в котором находилась система Мелкор) находился в еще менее спокойном, чем обычно, состоянии. Минимум две входящие в него системы — Звезда Кригера и Призма — были в состоянии открытого мятежа против центрального правительства. Еще полдюжины теневых правительств и освободительных движений бурлили не показываясь на поверхности. РУФ* [разведуправление флота] полагало, что некоторые мятежники сумели установить связь и добиться некоторой координации действий, что застало — в который уже раз — врасплох ту пародию на правительство, которое было у Конфедерации. Хуже того, достопочтенный Янко Вегенер, губернатор сектора Сагинау, был даже более коррумпирован, чем большинство его коллег. Для РУФ было очевидно, что он рассматривает беспорядки в зоне своей ответственности как еще одну возможность набить карманы. Вегенер доблестно сражался чтобы подавить восстания в своем секторе и, в то же самое время, брал деньги как минимум у трех освободительных движений за то что смотрел на их деятельность сквозь пальцы. Существовали убедительные свидетельства того, что он позволял каперам выставлять захваченные суда на публичные аукционы за процент от прибыли. Согласно непоколебимо правящих Конфедерацией законов кумовства то, что Вегенер был близким родственником министра внутренних дел нынешнего правительства, а через жену — еще и премьера, означало, что ему все подобное будет вечно сходить с рук (ну, как минимум пока игра политических партий Конфедерации “в кресла” не посадит в кресло премьера другого человека) и все шансы были за то, что в отставку он выйдет воистину богатым человеком.

Тем временем КЕВ “Воительница” и ее экипажу оставалось только делать все что в их силах, чтобы удержать крышку на котле, в котором губернатор столь усердно помешивал.

— Если бы мы только могли высвободить дивизион-другой кораблей стены и отправить их с визитом к губернатору Сагинау, может что-то в результате к лучшему и изменилось бы, — заметил Бахфиш через какое-то время. — А так как оно есть, мы просто пытаемся потушить лесной пожар писая в огонь. — Он посмотрел вдаль несколько секунд, затем встряхнулся и улыбнулся. — Что, в конце концов, для Силезии и является нормой, не так ли?

— Боюсь вы правы, сэр, — уныло согласился Лэйсон. — Хотелось бы только начать писать с того, чтобы заполучить на дальности действия ракет ублюдка, прикончившего “Гордость Грифона”.

— Мне тоже, — фыркнул Бахфиш. — Но согласитесь Абнер, нам уже и так повезло больше чем мы имели право рассчитывать, когда нам удалось захватить сам корабль. Если бы они не теряли время на... развлечение с экипажем и, вместо того, увели бы корабль — или даже хотя бы вырубили транспондер, чтобы не дать нам понять что происходить — они бы ушли вчистую. То, что нам достался корпус может и не так много, но все же больше чем ничего.

— Ну да, страховые фирмы будут счастливы, — вздохнул Лэйсон, затем собрался и встряхнул головой. — Простите, сэр. Я знаю, что вы не это имели в виду. И знаю, что страховщики были бы счастливы не меньше нас, если бы нам удалось спасти и команду. Просто...

— Знаю, — сказал Бахфиш отмахиваясь от извинений. Капитан сделал последний круг по кабинету и снова уселся в кресло за столом. Подобрал планшет Лэйсона и нажал на экран, чтобы пробежаться самому по краткому отчету. — Как минимум МакКинли и ее люди очистили корабль на ходу, — заметил он. — И я вижу, что даже Дженис не забыла на этот раз взять оружие!

— С небольшим напоминанием, — согласился Лэйсон и они улыбнулись друг другу. — Полагаю проблема в том, что она рассматривает все что меньше ракеты или бортового орудия как нечто недостойное офицера-тактика, — добавил старпом.

— Еще хуже, — сказал Бахфиш слегка кивнув. — Она выросла в центре Лэндинга, и не думаю что она и ее семья провели больше пары дней на природе пока она была ребенком. — он пожал плечами. — Она не умела обращаться с оружием до Академии, и с тех пор оно ей так ни разу не пригодилось по настоящему при исполнении своих обязанностей. Для этого есть морская пехота.

— Сержант Таусиг упомянул, что миз Харрингтон в этом отношении выглядела вполне компетентной, — заметил Лэйсон тщательно не делая акцентов.

— Славно, — отозвался Бахфиш. — Конечно, у ее семьи милое маленькое поместье в Медностенных горах. Это вотчина гексапум и, я так понимаю, она выросла с привычкой брать оружие отправляясь в поход. Полагаю, она и правда справилась неплохо. Во всяком случае, не рассталась с обедом пока они подбирали и упаковывали тела.

Лэйсон сумел не дать своим бровям поползти вверх. Он знал что Харрингтон выросла на Сфинксе, естественно, но не знал про Медностенные горы, так откуда тогда узнал капитан? Он секунду посмотрел на Бахфиша, а затем сделал глубокий вдох.

— Простите, сэр. Я понимаю, что это никоим образом не мое дело, но я знаю, что у вас должна была быть причина специально потребовать, чтобы миз Харрингтон была назначена к нам.

Фраза была утверждением и, в то же самое время, вопросом. Бахфиш откинулся в кресле и уставился на старпома.

— Вы правы, причина была. — сказал он после задумчивой паузы. — Вы случайно не знакомы с капитаном Раулем Курвуазье, Абнер?

— Капитаном Курвуазье? — Лэйсон наморщил лоб. — А, конечно! Он глава факультета тактики на Саганами, так?

— В настоящее время, — произнес Бахфиш. — По слухам он получит контр-адмирала в ближайшее время. Перепрыгнет звание коммодора и, вероятно, возглавит Военный Колледж, как только получит звание.

— Я знаю, что у него хорошая репутация, сэр, но неужели он и правда так хорош? — Лэйсон, задавая вопрос, был немало изумлен. Даже при нынешних темпах расширения получить в КФМ повышение сразу на два ранга было... необычно как минимум.

— Еще лучше, — ровно сказал Бахфиш. — На деле, он вероятно лучший тактик и один из трех лучших стратегов, под чьей командой я имел честь служить.

Это больше чем просто удивило Абнера Лэйсона. Особенно поскольку именно такими словами он сам бы охарактеризовал капитана Томаса Бахфиша.

— Если бы происхождение Рауля было лучше — или он бы изъявил больше готовности играть в игры жополизов — он был бы коммодором годы назад, — продолжил Бахфиш не подозревая о мыслях старпома. — С другой стороны, полагаю, в Академии он принес больше пользы, чем дюжина коммодоров. Но когда Рауль Курвуазье наедине поведал мне, что одна из его курсантов продемонстрировала, по его мнению, потенциал стать самым выдающимся офицером ее поколения и попросил приютить ее в моем Салажьем Уголке, я и не подумал отказать ему. Кроме того, ей и так нелегко будет делать карьеру.

— Прошу прощения, сэр? — Вопрос вырвался практически автоматически, поскольку Лэйсон все еще переваривал столь неожиданную оценку возможностей Хонор Харрингтон. Безусловно, он и сам был достаточно приятно впечатлен ею, но выдающийся офицер ее поколения?

— Я сказал, что ей нелегко будет делать карьеру, — повторил Бахфиш и фыркнул при виде изумления Лэйсона. — Что? Вы решили, что я был достаточно глуп чтобы запросить Элвиса Сантино на должность офицера-воспитателя? Помилуйте, Абнер!

— Но... — начал было Лэйсон, но остановился и посмотрел на Бахфиша прищурившись. — Я полагал, — очень медленно начал он, — что Сантино представляет собой превосходный образчик способности Бюро по кадрам затыкать круглые отверстия квадратными пробками. Вы говорите, что это не так, сэр?

— Не могу этого доказать, но и ставить против не стану. О, все может быть достаточно невинным. Именно поэтому я не стал ничего говорить вам раньше времени... и именно поэтому я был так рад, когда он дал вам достаточное основание обрушится на него. Сплетни поползут, каковы бы ни были его мотивы, но никто не сможет оспорить, что он был отставлен за дело, прочитав ваш рапорт и доклады Шелтона и Фланагана.

— Но зачем кому бы то ни было оспаривать это решение?

— Вы встречались с Дмитрием Юнгом?

На этот раз, несмотря на все усилия, Лэйсон заморгал от удивления не видя связи.

— Э, нет, сэр. Не думаю, чтобы это имя было мне знакомо.

— Не удивительно, и вы ничего не потеряли, — сухо заметил Бахфиш. — Он служил задолго до вас и вышел в отставку примерно в то время, когда стал коммандером, чтобы продолжить карьеру в политике унаследовав титул от отца.

— Титул? — осторожно повторил Лэйсон.

— Сейчас он граф Северной Пустоши, и судя по тому, что я о нем слышал он все тот же пустой человечишка. Плохо то, что он оставил потомство и его старший сын, Павел, учился на Саганами на курс старше Харрингтон.

— Почему мне кажется, что мне не понравится то, что я сейчас услышу, сэр?

— Потому что у вас хорошее чутье. Похоже у мистера гардемарина Юнга и миз гардемарин Харрингтон вышла маленькая... ссора однажды вечером в душе.

— В ду... — резко начал было Лэйсон, но тут же остановился. — Бог мой, — продолжил он мгновением позже совершенно другим тоном, — как же она, должно быть, отпинала его задницу!

— Так и было, — сказал Бахфиш, заинтересованно глядя на старпома.

— Чертовски ожидаемый исход, — продолжил Лэйсон со злой усмешкой. — Миз Харрингтон работает в полный контакт с сержантом Таусигом, сэр. И временами пробивает его защиту.

— Да ну? — медленно улыбнулся Бахфиш. — Ну что ж. Полагаю это объясняет кое-что, не так ли? — он отстраненно уставился на подволок, пару секунд улыбался чему-то, что Лэйсон видеть не мог, затем вернулся в настоящее.

— В любом случае, — сказал он более живо, — Харрингтон отправила его в лазарет с достаточно серьезными повреждениями и он так и не смог объяснить, что же он делал в душе наедине с ней такое, что побудило ее выбить из него дерьмо. Но и она, к сожалению, не выдвинула против него обвинения. Нет, — произнес он покачав головой прежде чем Лэйсон успел задать вопрос, — я не знаю почему она так поступила, и я не знаю почему Хартли не смог переубедить ее. Она не выдвинула обвинений и этот хрен выпустился вместе со своим курсом, попав прямиком в объятия системы покровительства.

— И другим концом этой системы попытался разрушить карьеру Харрингтон. — На этот раз радости в голосе Лэйсона не было и Бахфиш кивнул.

— По крайней мере так полагает Рауль, — подтвердил капитан, — а я доверяю его чутью. Кроме того, в отличие от вас я знал отца Юнга и очень сомневаюсь чтобы он мог стать лучше со временем. Это одна из причин, заставляющих меня сомневаться каким именно образом нам достался Сантино. Северная Пустошь может быть больше и не служит, но у него чертовски сильная позиция в Палате Лордов, а сам он заседает в Комитете по делам Флота. Так что, если он хочет наказать ее за “унижение” его драгоценного сыночка, то он имеет все возможности для этого.

— Понимаю, сэр. — Лэйсон откинулся усердно размышляя. Происходившее было даже сложнее, чем он сперва подозревал. Краткий момент беспокойства посетил его при мысли о весе и калибре врагов, против которых по-видимому выступал капитан. Но, хорошо зная Бахфиша, он прекрасно его понял. Во многих отношениях Королевских Флотов на Мантикоре было два: один, к которому принадлежали Павел Юнг и Элвис Сантино, превыше всего ставил кто с кем в родстве; и второй, породивший офицеров вроде Томаса Бахфиша и — он надеялся на это — Абнера Лэйсона, в котором единственным основанием получения ранга была готовность поставить долг и ответственность впереди самой жизни. И, так же как Флот покровительства и невидимых струн присматривал за своими, так и Флот преданности и способностей защищал и пестовал своих.

— А Харрингтон знает? — спросил он. — Я имею в виду, знает ли, что Юнг и его семья пытаются навредить ей?

— Не знаю. Если она настолько наблюдательна, насколько я думаю, — или хотя бы на четверть так же хороша в анализе межличностных отношений как в тактическом симуляторе, — то можно уверенно ставить на то, что знает. С другой стороны, она же не выдвинула против него обвинений, что оставляет вопросы, не так ли? В любом случае, я не думаю, что гардемаринский рейс посреди Силезии представляет собой наилучшие место и время, чтобы мы принялись ей что-то объяснять. Как полагаете?

— У вас дар преуменьшения, сэр.

— Скромное дарование, но находящее себе применение. — признал Бахфиш. Затем подобрал планшет и протянул его назад Лэйсону. — Но хватит пока о миз Харрингтон, — сказал он. — Прямо сейчас нам с вами надо решить куда мы направимся. Я тут подумал, что стоило бы на какое-то время застрять здесь, в Мелкоре и использовать систему как приманку для пиратов, поскольку в настоящий момент она как магнит притягивает наши транспорта. Но если мы сделаем это слишком открыто, местные пираты — и, вероятно, Вегенер — только посмеются. Так что я полагаю...

* * *

Коммодор Андерс Дунецкий пересмотрел краткое сообщение и сжал челюсти, чтобы не выругаться.

— Это подтверждено? — спросил он курьера, не поднимая глаз от дисплея.

— Так точно, сэр. ФС* [Флот Силезии] сделал официальное заявление на прошлой неделе. Согласно их коммюнике, они уничтожили “Лидию” несколько недель назад, а коммандер Пресли задерживается почти на месяц, — невзрачный человек в гражданской одежде грустно хмыкнул. — Согласно ФС, они взяли его у Геры, а именно там он планировал крейсерство “Лидии”. Конечно, у нас нет абсолютной уверенности в том, что это был именно он, но все отрывки информации совпадают слишком хорошо, чтобы предположить что-то ещё.

— Но согласно этому, — Дунецкий дернул подбородком в сторону голографического экрана, где ещё отображался конец сообщения, — его поймал тяжёлый крейсер. — Он остановился, выжидающе смотря на курьера, и его собеседник кивнул. — Что я хочу знать в таком случае, — сказал Дунецкий, — это то, как к дьяволу, ФС смог отправить такой мощный корабль, так чтобы мы не услышали об этом? Джон Пресли никогда бы не повёл себя так беспечно, чтобы его подстерёг тяжелый крейсер, если бы он с самого начала знал о его присутствии. И он, чёрт побери, должен был бы знать!

Ярость, которую Дунецкий стремился скрыть, вырвалась наружу на последней фразе и курьер замер. Андерс Дунецкий был ужасен в гневе, и курьер вынужден был напомнить себе, что он только принёс новости, но никак не отвечает за их содержание.

— Я не знал коммандера Пресли так хорошо, как Вы, сэр, — после долгого молчания сказал курьер. — Или так долго. Но я знаком с его послужным списком в Совете и, основываясь на нём, я должен согласится, что коммандер, конечно, принял бы все необходимые меры предосторожности, знай он об увеличении угрозы. На самом деле, насколько мы можем судить, как минимум два, а возможно и три тяжёлых крейсера были переведены в Сагинау за последние полтора месяца. Ясно, — он позволил себе хищную улыбку, несмотря на напряженность царившую в каюте Дунецкого, — что потери в секторе стали настолько серьезными, что флот увеличил своё присутствие здесь.

— Что вероятно хорошо. Или, по меньшей мере, сигнализирует, что мы по настоящему начали беспокоить их, — согласился Дунецкий, но его ясные зеленые глаза были ледяными, и улыбка курьера увяла. — В то же самое время, — холодно продолжил коммодор, — если они увеличили свои силы в секторе, это значит, что риск для нас всех возрастает… как для коммандера Пресли. Что, в свою очередь, делает своевременное получение сведений об их перемещениях ещё более важным, чем раньше. И, по этой причине, я особенно заинтересован выяснить, почему Вегенер не смог своевременно предупредить нас, чтобы “Лидия” знала, что стоит быть более осторожной.

— Он мог не знать сам, — предположил курьер, а Дунецкий яростно фыркнул.

— Бог ты мой! Этот человек племянник министра внутренних дел Вегенера! И, в придачу, шурин премьера Столара, не говоря уже о том, что он глава правительства и главнокомандующий сил сектора. — Коммодор скривился. — Ты действительно думаешь, что они послали бы столько тяжёлых кораблей в его зону ответственности, даже не упомянув об этом?

— Рассматривая ситуацию с такой точки зрения, это кажется маловероятным, — согласился курьер. — Но если он знал об этом, то почему не предупредил нас? Да, мы потеряли “Лидию” и с ней заметную часть наших сил, но в то же время мы потеряли такую же часть нашей способности захватывать корабли. А это ведёт к прямому уменьшению прибылей губернатора Вегенера.

— Если бы речь шла о ком-то, кто стоит ниже, я бы согласился, что он мог не узнать этого заранее, — сказал Дунецкий. — Как вы заметили, потеря “Лидии” сильно уменьшит его доходы, и мы знаем, что его единственная цель — деньги. Но абсолютно точно, что никто во флоте или правительстве конфедератов и не подумал бы о посылке нескольких дивизионов тяжёлых крейсеров в сферу его компетенции без малейшего уведомления. Особенно учитывая его связи в самом кабинете! Единственный возможный вывод, к которому могли бы прийти Столар или дядя Вегенера в таком случае, что кто бы не был ответственен за задержку информации, он не доверял губернатору, и это было бы карьерным самоубийством для любого. Нет, Вегенер знал об этом и решил этого не говорить.

— Но почему? — Курьер говорил как будто сам с собой, но так задумчиво, как будто он произвёл те же рассуждения, что и Дунецкий.

— Потому что он решил, что пришло время покончить с нами, — мрачно заметил Дунецкий. Курьер с удивлением глянул на него, и коммодор усмехнулся. Это был лязгающий звук, абсолютно без нотки юмора, и его оскал сложно было назвать улыбкой.

— Подумайте сами, — предложил он. — Мы только, что согласились, что Вегенер был с нами только из-за денег. Он, несомненно, не разделял наших убеждений и нашего стремления достичь независимости Призмы. Впрочем, он безусловно понимает, что мы рассматриваем Призму только как первый шаг в освобождении всего сектора, и если бы нам удалось добиться этого — даже если бы мы только достаточно приблизились к этому — никакие связи в кабинете не спасли бы его. Дьявол, они даже могли бы выставить его ответственным на большом, красочном расследовании, в суде, только для того, чтобы показать как чисты и невинны они сами! И, несмотря на всю свою жадность, Вегенер не настолько глуп, чтобы не понимать этого. Это значит, что он всегда знал, что порвёт с нами в какой-то момент и приложит все усилия, чтобы уничтожить Совет и восстановить контроль над системой. Из того, что случилось с “Лидией” и того, что вы выяснили про дополнительные силы, я думаю, что мы действовали достаточно успешно для того, чтобы он решил, что время пришло.

— Если вы правы, это просто ужасно, — пробормотал курьер, сложив руки на коленях и беспокойно уставившись на них. — Потеря информации, которую он предоставлял, плоха сама по себе, но, кроме этого, он знает чертовски много про планы Совета на будущее. Если он будет действовать исходя из этого…

Курьер недоговорил и поднял взгляд на Дунецкого.

— Он знает не так много, как думает, — тон Дунецкого удивил курьера, и его удивление выросло ещё больше, когда коммодор широко улыбнулся. — Разумеется немного. Совет всегда знал, что он повернётся против нас в тот момент, когда решит, что поддерживать нас не в его интересах. Именно поэтому мы использовали его только как источник информации, а не для стратегического или оперативного планирования, и мы всегда были достаточно осторожны и использовали подставные фигуры или анонимную связь, когда имели дело с ним. Да, он знает личности членов Совета из независимого правительства на Призме, но это знают все. Чего он не знает, так это личностей всех остальных. И он знает только про те корабли, которые он “потерял”, а мы нашли. Например, про “Лидию”.

Курьер медленно кивнул. Совет Независимой Призмы существовал десятилетия, и он был в его составе почти с самого начала. Но, в отличие от Дунецкого, никогда не входил во внутренний круг. Он был уверен, что Совет доверял ему, иначе ему никогда не удалось бы получить нынешнее задание, но, будучи реалистом, знал, что есть и другая причина для всех его поручений — готовность Совета пожертвовать им, как расходным материалом. И поскольку он был таким расходным материалом — и мог попасть в вражеские руки — руководство всегда тщательно ограничивало его информированность. Однако, будучи активным членом движения достаточно долго, он понимал, что СНП стал заметным (даже по достаточно гибким стандартам Силезии) игроком только в последние четыре или пять лет. Чего он не знал, так это того, как именно прошло превращение неэффективной малозаметной группы в организацию, захватившую контроль над половиной звездной системы. Но, несомненно, Андерс Дунецкий и его брат Хенрик сыграли в этом главные роли. И, хотя его преданность главным целям СНП была столь же крепка, как и всегда, но амбиции у него были ничуть не меньше, чем у любого, кто отдал двадцать лет жизни силовому построению нового политического порядка.

Сейчас он смотрел на коммодора Дунецкого с тщательно нейтральным выражением, надеясь, что сейчас узнает больше. Не из простого любопытства (хотя и из него тоже), а потому, что решение поделится с ним информацией, могло значить, что его долгая верная служба наконец-то привела его к более высоким и ответственным постам в движении.

Дунецкий спокойно встретил его взгляд. Он точно знал, о чём думал собеседник, и хотел бы избежать дальнейшего его посвящения. Не то, чтобы он не доверял этому человеку, и не потому, что хотел отнять его надежду выдвинуться с неблагодарной и опасной роли курьера. Это было привычкой. После стольких лет, когда от того, что левая рука не знала, что делает правая, зависело само выживание, он просто не мог доверять человеку больше абсолютно необходимого минимума.

К несчастью, как и Андерс, Хенрик проводил операцию за пределами системы Призмы. Дунецкий мог положиться на своего брата, чтобы убедить Совет в том, что изменение отношения к ним губернатора Вегенера, означало, что пора переходить к следующей фазе операции. Но в отсутствие Хенрика, Дунецкому требовался кто-то другой, и курьер оставался единственным кандидатом.

— Вегенер знает только про легкие крейсера и фрегаты, — наконец сказал коммодор, — главным образом потому, что он и коммодор Нильсен сами продали их нам. — Заметив расширившиеся глаза курьера, он усмехнулся. — Я подозреваю, что Нильсен считал, что он передаёт их обычным пиратам, но Вегенер с самого начала знал, что имеет дело с СНП. Помимо прочего, он уже получал от нас деньги, что бы не замечать как мы поднимаем организацию в Призме, так что не было никаких причин, чтобы не сделать ещё немного денег, позволив нам купить несколько “устаревших” кораблей, если Нильсен собирался списать их. Конечно, Нильсен доложил начальству, что корабли отправились на слом, но я сомневаюсь, что кто-то поверил в это. Однако, для Нильсена будет как минимум неприятно, если какой-нибудь “разобранный” корабль будет захвачен регулярными подразделениями Конфедерации, хотя, без сомнения, у него есть прекрасные документы, которые доказывают, что он продал их якобы подлинным перерабатывающим организациям, которые успели исчезнуть, несомненно продав корпуса нехорошим мятежникам.

Но можно быть вполне уверенными в том, что не Вегенер, ни Нильсен не знают об эсминцах, и мы знаем, что они не знают о “Аннике”, “Астрид” и “Маргит”. Мы приобрели эсминцы в секторе Тумулт, а “Анника”, “Астрид” и “Маргит” получены… из совершенно другого источника.

Он сделал ещё одну паузу, рассматривая курьера. Вполне вероятно, что его собеседник, уже знал всё, что Дунецкий сейчас изложил ему — кроме, возможно, того факта, что эсминцы недавно созданного Космического Флота Призмы были из Тумулта — но выражение его лица показывало, что курьер начал понимать ранее незамеченные следствия этой информации.

— Дело в том, — продолжил Дунецкий, — что Вегенер и Нильсен вероятно основывают свои оценки наших сил на кораблях, которые они сами продали нам. Они могут допустить наличие ещё одного-двух легких кораблей, но мы очень аккуратно вели беседы с нашим “верным союзником”, чтобы ему было очевидно, что все наши корабли получены от него. Мы даже пропустили два-три лакомых кусочка, на которые указал Вегенер, потому, что у нас якобы не было подходящего корабля для захвата.

— Э, прошу прощения, сэр, — спросил курьер, — но мне известно, что и вы и ваш брат, оба захватывали суда. Не значит ли это, что они знают как минимум об “Аннике” и “Астрид”?

— Нет, — ответил Дунецкий, — Хенрик и я принимали особые меры предосторожности. Никто из нас не продал ни одного судна здесь, в Конфедерации. У нас есть… друзья и связи в Народной Республике Хевен, согласившиеся помочь славным революционерам. — Курьер сузил глаза, а коммодор усмехнулся ещё раз. — Не стоит беспокоиться. Законодатели так же революционно настроены, как кусок никеля, но это позволяет им достаточно безопасно для себя поддержать образ “ борцов за народ”, , и приносит деньги, а для наших целей неплохо иметь место, где законные капёры могут продать свои призы и выгрузить их команды без лишних вопросов. Жаль, что хевы не хотят снабдить нас кораблями и оружием.

— То есть, Вегенер, Нильсен и Флот Конфедерации считают, что у нас вполовину меньше сил, чем на самом деле, — медленно произнес курьер.

— Скорее в три раза, поправил Дунецкий. — Корабли, о которых они знают — это конфедератский хлам, такой же как их собственные суда. И конечно, они не знают об систематических улучшениях или… технической помощи, которую мы получили в улучшении головок самонаведения и систем РЭБ, так что даже корабли, которые они ожидают встретить, будут заметно более эффективны, чем они полагают.

— Понятно, — ответил курьер, — но разве это имеет значение в стратегическом смысле? Я имею в виду, что, при всём моем уважении, сэр, даже если мы сможем серьёзно потрепать Нильсена, то за ним стоит весь флот Силезии. Возможно, Вы правы, называя их “хламом”, но у них намного больше кораблей.

— Да, это так. Но есть ещё одна вещь, о которой вам раньше знать было не положено. — Дунецкий, откинулся в кресле и холодно, оценивающе взглянул на курьера. — Вы никогда не задумывались, как мы смогли заполучить почти новые эсминцы и тяжелые крейсера? Андерманские эсминцы и тяжелые крейсера?

— Изредка. — признался курьер. — Я всегда полагал, что мы, должно быть, нашли кого-то как Нильсен в самой Империи. В смысле, вы и ваш брат, оба имеете контакты во флоте Анди, и...

— В ИАФ* [Императорский Андерманский Флот]? Вы думаете, что в ИАФ есть кто-то, кто продаёт первоклассные боевые корабли на черном рынке? — Почти против воли, Дунецкий громко рассмеялся. Ему потребовалось несколько секунд, что взять себя в руки и вытереть слёзы. — Я дослужился до капитана в ИАФ, а Генрик до коммандера, так что поверьте мне, что Имперский флот совсем не похож на конфедератский. Даже если нашёлся бы кто-то пожелавший украсть корабль, там слишком много проверок и инспекций. Нет, — он потряс головой, — Хенрик и я использовали связи в империи для того, чтобы организовать всё, но не во флоте. Вернее, не напрямую во флоте.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒