Миры Дэвида Вебера 2 страница

— Салаг вроде бы учат, что в присутствии старшего офицера надо вставать по стойке смирно, а? — пренебрежительно заметил он и вспышка гнева отразилась румянцем на высоких скулах Хонор. При виде этого глаза его заблестели, а она руками почувствовала неслышное клокотание рычания Нимица. Она предупреждающе сжала его, но кот и так знал, что не стоит публично выражать свое неодобрение кем-то старшим по отношению к его человеку. Он явно полагал это одним из самых глупых ограничений выбранной Хонор карьеры, но был готов потакать ей в том, что для нее было так важно.

Она продержала его еще мгновение, усиленно стараясь передать ему по эмпатической связи, насколько важно в этот раз ему вести себя хорошо, затем поставила его на стол и встала смирно.

— Уже лучше, — прорычал лейтенант и вошел в кубрик. — Я — лейтенант Сантино, помощник тактика, — проинформировал он ее продолжая упираться руками в бока пока она стояла вытянувшись. — Это означает, что за мои грехи на меня свалилась ответственность за Салажий Уголок в этом рейсе. Так скажите мне, миз Харрингтон, какого черта вы делаете здесь, вместо того, чтобы доложиться мне?

— Сэр, мне была дана инструкция расположить вещи и обустроиться здесь. Я так поняла, что главстаршина Шелтон...

— А что вас заставляет думать, что старшина более важен чем офицер, миз Харрингтон? — прервал он ее.

— Сэр, я этого не говорила, — ответила она стараясь удерживать голос спокойным и ровным несмотря на поднимающийся гнев.

— Вы явно имели это в виду, когда сказали, что его инструкции важнее моих!

Хонор сжала зубы и не ответила. Он переиначивает все что она говорит в своих целях, а она не собирается играть в эту глупую игру.

— Вы ведь это имели в виду, миз Харрингтон? — потребовал он ответа после того, как тишина провисела несколько секунд и она взглянула ему прямо в глаза.

— Нет, сэр. — Слова были безукоризненно корректными, тон спокойным и не вызывающим, но выражение ее темно-карих глаз было твердым. Что-то промелькнуло в его взгляде, губы его сжались, но она просто продолжала стоять.

— Так что вы имели в виду? — очень мягко спросил он.

— Сэр, я ничего не имела в виду. Я просто пыталась ответить на ваш вопрос.

— Так отвечайте! — взорвался он.

— Сэр, коммандер Лэйсон сказал, — она не сделала ударения на имени старпома, но заметила как его глаза сузились, а губы вновь сжались, — что мне следует оставаться здесь до возвращения главстаршины, после чего он отведет меня к вам для представления.

Сантино уставился на нее, но упоминание Лэйсона хотя бы временно сорвало его атаку. Что со временем сделает положение только хуже, решила Хонор.

— Ну, вот он я, миз Харрингтон, — снова прорычал он после долгих мгновений тишины. — Так что можете приступать к докладу.

— Сэр! Гардемарин Хонор Харрингтон докладывает о прибытии к месту службы, сэр! — выпалила она с той парадной четкостью, которую на борту корабля использовал бы только идиот или абсолютный новичок. В глазах у него плескался гнев, но она встретила его взгляд совершенно без выражения.

“Это абсолютно, абсолютно глупо вступать с ним в такую конфронтацию, девочка! — произнес внутри нее голос, удивительно похожий на голос Мишель Хенке. — Ты же уже достаточно сталкивалась с такой гадостью в Академии и должна бы соображать! ”

Но она ничего не могла с собой поделать. И, скорее всего, в конечном итоге это все равно не составило бы существенной разницы.

— Замечательно, миз Харрингтон, — сказал он ледяным тоном. — Теперь, когда вы снизошли до того, чтобы присоединится к нам, давайте пройдем в штурманскую рубку. Полагаю, у меня есть задание, которое займет вас до ужина.

* * *

Перед дверью обеденной каюты капитана Бахфиша, Хонор присоединилась к компании офицеров. Она надеялась, что никто не заметит, насколько сильно она волнуется. “Воительница” покинула орбиту Мантикоры всего три дня назад, и гардемарины, по меньшей мере, удивились, узнав, что у капитана есть привычка приглашать офицеров на ужин. Это было особенно поразительно если учесть, что “Воительница” была спущена со стапелей почти тридцать пять лет назад, да и размерами она была чуть меньше других кораблей этого класса. По сравнению с Салажьим Уголком, каюта капитана была, разумеется, гораздо больше и роскошнее, но она была теснее и проще, чем каюты капитанов на более новых, больших судах, в результате чего в ней с трудом умещалась даже полудюжина гостей. Учитывая такой дефицит свободного пространства, капитан вряд ли мог приглашать всех офицеров на каждый ужин, и, видимо, регулярно менял гостей, чтобы все могли поужинать с ним по очереди.

Это было почти что неслыханно. Но капитан Курвуазье, любимый наставник Хонор в Академии, однажды заметил ей, что мудрый командир должен постараться, как можно лучше узнать своих офицеров, а также сделать так чтобы и они узнали его. Она догадывалась, что, судя по всему, капитан Бахфиш добивался именно этого, но что бы ни было у капитана на уме, любой салага занервничал бы, обнаружив себя в списке его гостей, особенно, если бы это произошло в самом начале рейса.

Стюард капитана открыл дверь и Хонор проследовала за старшими офицерами. Она постаралась оглядеться как можно незаметнее. Будучи самым младшим из присутствующих офицеров, она, разумеется, завершала арьергард, что было чуть предпочтительнее, чем идти впереди: по крайней мере, не ей пришлось первой перешагнуть порог, но зато она вошла в отсек последней, когда все остальные уже заняли свои места и теперь могли пристально за ней наблюдать. Она чувствовала на себе тяжесть вышестоящих взглядов и спрашивала себя, правильно ли она сделала, что взяла с собой Нимица. Согласно уставу, это было абсолютно законно, при условии, что приглашение не содержало на этот счёт недвусмысленного запрета, но, тем не менее, она все равно ощущала себя не в своей тарелке. Неожиданно она испугалась, что это её решение может показаться старшим слишком самонадеянным, и потому почувствовала себя неуверенно. Эта неуверенность вдобавок привела к физической неловкости, как будто она снова превратилась в неуклюжую, здоровенную кобылу, каковой она всегда считала себя, до тех пор пока старшина МакДугал не вызвал в ней серьезного интереса к coup de vitesse. Ее лицо едва не покраснело, но она решительно загнала неловкость обратно в тот ящик, из которого она вылезла. Ужин обещал стать напряженным и без дополнительных причин для выброса адреналина. По крайней мере, Элвис Сантино отсутствовал, и она была благодарна этому обстоятельству: гардемарину Макире пришлось вынести это суровое испытание в его присутствии.

Хорошо еще, что ее незначительное положение не оставляло сомнений в том, какое место предназначалось ей, так что она вполне могла обойтись без незаметного жеста стюарда, направившего ее к самому концу стола. Она постаралась сесть как можно более непринужденно, а Нимиц, зная не хуже нее о том, что нужно вести себя как можно лучше, аккуратно устроился на спинке ее стула.

Стюард обошел стол, чтобы налить кофе, двигаясь в тесном помещении с грацией, выработанной долгой практикой. Хонор всегда терпеть не могла этот напиток, и накрыла чашку рукой, когда стюард подошел к ней. Тот вопросительно посмотрел на нее, но двинулся дальше, не сказав ни слова.

— Мы не любим кофе, да?

Вопрос задал старший лейтенант слева от Хонор, и она быстро взглянула на него. Курносый офицер с каштановыми волосами был примерно ровесником Сантино, плюс-минус год или два. Однако, в отличие от Сантино, его лицо было дружелюбным, а голос — приятным, лишенным оскорбительной насмешки, которая так легко давалась помощнику тактика.

— Боюсь, что нет, сэр, — ответила она.

— Это может стать помехой для флотской карьеры, — жизнерадостно объявил лейтенант. Он взглянул через стол на круглолицую, темнокожую лейтенант-коммандера и ухмыльнулся. — Некоторые из нас, — заметил он, — предпочитают думать, что корабли его величества работают на кофеине, а не на реакторной массе. Мало того, кое-кто считает, что регулярно подзаправляться этим самым кофеином – наша прямая обязанность.

Лейтенант-коммандер свысока посмотрела на него, отпила из своей чашки, а потом поставила ее точно на блюдце.

— Надеюсь, лейтенант, что вы не собирались распространять клеветнические измышления относительно количества кофе, которое старшие офицеры поглощают на мостике, занимаясь тяжким трудом? — спросила она.

— Конечно же нет! Я в шоке, что вы даже могли предположить такое, мэм!

— Да-да, конечно, — согласился коммандер Лэйсон, который сидел с противоположной стороны стола справа от еще пустующего стула капитана. Он посмотрел на Хонор. — Миз Харрингтон, позвольте представить вас. Слева от вас лейтенант Сондерс, помощник астрогатора. Слева от него лейтенант-коммандер ЛаВаше, главный инженер, а справа от вас лейтенант-коммандер Хираке, наш тактик.

ЛаВаше, миниатюрная, удивительно миловидная блондинка, сидела напротив Лэйсона, который был справа от Хираке. Они со старпомом завершали группу гостей, и Лэйсон махнул рукой в сторону Хонор.

— Дамы и господа, миз гардемарин Харрингтон.

Пока старпом называл каждого офицера, те кивали Хонор, и теперь она вежливо кивнула в ответ, отметив, что никто из них, не излучал чрезмерного превосходства, которым так отличался Элвис Сантино.

Только Сондерс открыл рот, чтобы добавить что-то еще, как переборка, ведущая в гостиную капитана открылась, и в кают-компанию вошёл высокий худощавый мужчина в форме капитана первого ранга. Все офицеры встали, и Хонор поспешно последовала их примеру. Они продолжали стоять до тех пор, пока капитан Бахфиш не занял своего места и не сделал небольшой жест правой рукой.

— Прошу садиться, дамы и господа, — пригласил он.

Стулья тихо заскрипели, когда его подчиненные последовали приглашению. Разворачивая белоснежную льняную салфетку и раскладывая ее на коленях, Хонор потихоньку наблюдала за Бахфишем. Она впервые увидела человека, который был первым после Бога на борту “Воительницы”, и ощущала какую-то смутную неудовлетворенность. У капитана Бахфиша было худое, покрытое морщинами лицо и темные глаза, которые, казалось, все время были слегка сердиты. Он больше походил на бухгалтера, у которого никак не сходился баланс, чем на сложившийся у Хонор мысленный образ капитана корабля его величества, отправлявшегося на подавление проклятого пиратства. Его немного гнусавый тенор совсем не подходил для такой высокопоставленной особы, и Хонор почувствовала явственный укол разочарования.

Всякие мирские заботы отлетели прочь, как только возле стола снова возник стюард с подносом в руках. Поданные им блюда были великолепны, во всяком случае, по качеству они на порядок превосходили ту пищу, что обычно доставалась скромным салагам, и Хонор с энтузиазмом принялась за еду. Пока все ели, разговор почти не велся, чему она только обрадовалась, поскольку это дало ей возможность насладиться пищей, не волнуясь о том, обязан ли какой-то гардемарин участвовать в застольной беседе. Капитан Бахфиш, в частности, поглощал ужин в тишине. Казалось, он почти не замечает своих гостей, и, несмотря на благодарность, которую Хонор испытывала за то, что ей позволено наслаждаться едой в относительном покое, она задалась вопросом, зачем ему вообще понадобилось приглашать офицеров, если он их игнорирует. Все это казалось очень странным.

После салата и отличного картофельного супа последовал глазированный цыпленок с миндалем, воздушным рисом, с обжаренными в масле овощами и грибами, свежим зеленым горошком и рулетами. Завершался ужин тремя разными десертами. Всякий раз, когда Хонор отрывалась от тарелки, стюард неизменно оказывался под рукой, предлагая добавку, и каждый раз она с удовольствием соглашалась. Пускай капитан Бахфиш и не соответствовал ее представлению об энергичном и выдающемся командире звездного корабля, но зато у него был прекрасный стол. Такой вкусной еды ей не доводилось пробовать с последнего визита домой.

Яблочный пирог оказался еще более восхитительным, чем глазированный цыпленок, поэтому когда, заговорщически подмигнув, стюард предложил добавку, Хонор не нужно было долго уговаривать. Со стороны лейтенанта Сондерса раздался звук, подозрительно напоминавший смешок. Она краем глаза взглянула на помощника астрогатора, но его лицо сохраняло похвальную невозмутимость, и лишь в глазах поблескивал огонек. Хонор не сердилась: как прямой потомок первой волны Мейердала она успела привыкнуть к реакции, которую вызывал у неподготовленных соседей по столу аппетит ее модифицированного метаболизма. Особенно в отношении сладкого.

Выловив ложкой последние остатки растаявшего мороженого, она откинулась с незаметным вздохом удовлетворения. Молчаливый, умелый стюард возник снова, чтобы собрать пустые тарелки и чудесным образом отправить их в какую-то частную разновидность черной дыры. На смену тарелкам пришли бокалы для вина, и стюард на рассмотрение капитану Бахфишу представил старомодную стеклянную бутылку с восковой печатью. Хонор принялась наблюдать за капитаном еще внимательнее, потому что ее отец был известным винным снобом, насколько это позволяли его скромные возможности, и она сразу опознала другого такого же сноба. Стюард сломал печать, вытащил пробку и вручил ее капитану. Бахфиш деликатно понюхал ее, пока стюард наливал немного рубиновой жидкости в его бокал, затем отложил пробку и попробовал само вино. Он задумался на миг, затем одобрительно кивнул. Стюард наполнил его бокал, а затем обошел стол, чтобы налить каждому из гостей по очереди.

Когда стюард наполнил бокал Хонор, она снова занервничала. Как самая младшая из присутствующих офицеров, она знала, что от нее потребуется. Подождав, пока стюард закончит и отойдет в сторону, она взяла бокал и встала.

— Дамы и господа, за короля!

Она обрадовалась, что ее голос звучал почти нормально. Похоже, кроме нее, никто не сознавал, как она нервничает.

— За короля! — ответ получился почти оглушительным для тесной обеденной каюты, и Хонор быстро опустилась на стул, чувствуя огромное облегчение от того, что обошлось без конфуза.

Атмосфера за столом вдруг изменилась, как будто верноподданнический тост стал тем сигналом, которого ждали собравшиеся. Пытаясь определить, что произошло, Хонор решила, что в поведении присутствующих появилась некая раскованность. Гости капитана откинулись на стульях, держа бокалы в руках, а лейтенант-коммандер Хираке даже положила ногу на ногу.

— Джозеф, надеюсь, вы разобрались с теми картами? — спросил капитан Бахфиш.

— Да, сэр, — ответил лейтенант Сондерс. — Вы были правы, капитан. Они просто были неверно маркированы, хотя мы с коммандером Добреску до сих пор в некотором недоумении, почему кто-то решил, что нам нужны обновленные карты Народной республики, когда мы направляемся прямо в противоположном направлении.

— А, тут все ясно, — объявила лейтенант-коммандер Хираке. — Предполагаю, что первый астрогатор “Воительницы” затребовал их для ее первого рейса. Видите ли, прошло всего-навсего тридцать шесть стандартных лет. Как раз типичный срок выполнения запросов.

Раздались смешки, и Хонор с трудом удалось скрыть удивление, когда испещренное морщинами, недовольное лицо капитана Бахфиша тоже расплылось в улыбке. Капитан погрозил тактику пальцем и покачал головой.

— Мы не можем позволить вам говорить в подобном тоне о тыловом обеспечении, Дженис, — сурово сказал он. — Хотя бы потому, что вы, тем самым, подаете надежды, которые обречены на разочарование.

— Не знаю, сэр, — сказал коммандер Лэйсон. — Разве не столько же времени у нас ушло на замену головки излучателя для Гразера Четыре?

— Да, но тут виновато не только обеспечение, — вставила лейтенант-коммандер ЛаВаше. — Для нас ее нашли лентяи на верфи “Гефеста”, помните? Едва не пришлось требовать ее под дулом пульсера, но все-таки они достали ее. Они наверняка держали головку на складе пять-шесть лет, пока какой-то другой бедный крейсер безуспешно ждал ее, а мы просто взяли и перехватили.

Это вызвало новые смешки, и изумление Хонор возросло. Мужчины и женщины в отсеке внезапно изменились. Они совсем уже не походили на тех, что провели формальный ужин почти в полной тишине, но больше всех изменился капитан Бахфиш. На ее глазах он, склонил голову и с почти шутливым выражением лица обратился к коммандеру Лэйсону.

— Надеюсь, пока Джозеф разбирался с картами, вы с Дженис смогли придумать какое-нибудь упражнение, которое заставит всех на борту ненавидеть нас, Абнер?

— В общем, мы попытались, сэр. — Лэйсон вздохнул и покачал головой. — Старались изо всех сил, но, думается, найдется трое-четверо рядовых в Инженерном, которым мы вместо этого просто сильно не понравимся.

— Хмм, — капитан Бахфиш нахмурился. — Я немного разочарован. Когда в экипаже корабля так много зеленых новичков, у хорошего старпома не должно возникать проблем с составлением тренировочной программы, которая заставит их попотеть.

— А, ну это нам удалось, сэр. Просто Ирма сумела удержать большую часть первоначального состава вахтенных смен, а им уже известны все наши трюки.

— Да? Что ж, с этим обстоятельством мы не можем ничего поделать, — согласился капитан Бахфиш и взглянул на лейтенант-коммандера ЛаВаше. — Значит, это вы виноваты, Ирма, — сказал он.

— Виновна, сэр, — признала ЛаВаше. — Это оказалось не так легко, когда Бюро по кадрам все время стояло над душой и пыталось заграбастать самых опытных людей.

— Знаю, что сложно, — сказал капитан, и в первый раз в его одобрительном тоне не проскользнуло дразнящей ноты. — Я просмотрел часть вашей переписки с капитаном Аллертоном. До самой последней минуты я думал, что мы потеряем старшину Хейсмана, но вы ловко обошли Аллертона. Но я надеюсь, что это не будет стоить старшине нового шеврона. Он нужен нам, но я не хочу, чтобы он в результате пострадал.

— Он не пострадает, сэр, — ответил Лэйсон за ЛаВаше. — Мы с Ирмой обсудили это, прежде чем она прибегла к аргументу о его “необходимости для эффективного функционирования”, чтобы удержать его. В одном только инженерном у нас не хватает двух главстаршин… и мы пробудем в Силезии более чем достаточно, так что вы сможете по собственному усмотрению повысить Хейсмана, чтобы заполнить одну из вакансий.

— Замечательно, — произнес Бахфиш. — Вот это мне нравится! Умные офицеры, которым ничего не стоит перехитрить своих естественных врагов в Бюро Кадров!

Хонор с трудом заставила себя не таращиться на перевертыша, который оказался на месте хмурого и неулыбчивого человека во главе стола. Он отвернулся от Лэйсона и ЛаВаше и взглянул прямо на нее, и на этот раз в его глубоко посаженных глазах явственно поблескивали огоньки.

— Я заметил, что ваш компаньон просидел весь ужин на спинке стула, миз Харрингтон, — обратился он. — Мне казалось, что коты обычно едят одновременно со своими людьми.

— Э, да, сэр, — сказала Хонор.

Она почувствовала, что щеки горят, и глубоко воздохнула. По крайней мере его подшучивание на старшими из присутствующих офицеров дало ей возможность приспособиться, прежде чем он повернул орудия в ее сторону, и она твердо взяла себя в руки.

— Да, сэр, — сказала она намного увереннее. — Обычно Нимиц ест одновременно со мной, но овощи не очень полезны для него, а мы не знали, что подготовил ваш стюард, поэтому он поел в кубрике перед ужином.

— Ясно, — капитан секунду смотрел на нее, потом кивнул в сторону стюарда. — Старшина Cтеннис хорошо справляется, миз Харрингтон. Если вы сможете предоставить ему список продуктов, подходящих для вашего компаньона, я уверен, что он сможет составить соответствующие меню для следующего ужина.

— Да, сэр, — сказала Хонор, безуспешно пытаясь скрыть облегчение, поняв, что присутствие Нимица приветствовалось, а не просто терпелось. — Спасибо, сэр.

— Не за что, — ответил Бахфиш и улыбнулся. — Тем временем, можем ли мы предложить ему хоть что-то в качестве послеобеденной закуски, пока мы наслаждаемся вином?

— Если у старшины Cтенниса осталось немного сельдерея от салата, это будет в самый раз, сэр. Хотя котам и не очень хорошо от овощей, но все они обожают сельдерей!

— Джексон? — Капитан посмотрел на стюарда, а тот улыбнулся и кивнул.

— Думаю, я смогу это устроить, сэр.

Старшина Cтеннис растворился в буфетной, а капитан Бахфиш снова переключился на коммандера Лэйсона и лейтенанта-коммандера Хираке. Хонор поудобнее устроилась на стуле, и довольная дрожь урчания Нимица отразилась на ее затылке. Если бы она сама была кошкой, ее собственное урчание было бы еще более довольным и значительно более громким. Она наблюдала, как капитан “Воительницы” болтает со своими офицерами, и чувствовала настоящее восхищение. Такой капитан Бахфиш — это вам не официальный, почти холодный командир, который председательствовал во время собственного ужина. Она все еще не понимала, почему он тогда казался таким сдержанным, но с готовностью оценила умение, с которым он теперь вовлекал в разговор каждого из своих офицеров. К тому же, признала она, он совсем без усилий помог простому гардемарину чувствовать себя комфортно в своем присутствии. Несмотря на то, что в его вопросах присутствовал юмор, граничивший с почти опасным остроумием, он заставил офицеров обсуждать серьезные вопросы, направляя беседу, как настоящий лидер, а не просто как капитан. Она снова вспомнила слова капитана Курвуазье о том, что капитан должен знать своих офицеров, и осознала, что Бахфиш только что преподал ей наглядный урок того, как капитан может этого добиться.

Этот урок стоило бы запомнить, аккуратно пометила она для себя и тут же улыбнулась, протягивая руку за тарелкой с сельдереем, которую ей подал старшина Cтеннис.

* * *

— … как видите, наши аварийные посты автономного управления энергетическим оружием прошли модернизацию согласно плану А-3, — пробубнила старшина МакАртур. На рукаве у этой крепкой некрасивой женщины виднелись нашивки двадцати пяти стандартных лет службы, а ленточки боевых наград на груди доказывали, что она сторицей заплатила за свои умения. Жаль, что ей так и не удалось овладеть еще и ораторским искусством. Несмотря на то, что Хонор сильно интересовалась тем, что МакАртур могла ей поведать, ей было нелегко удержаться от зевания во время этой совершенно сухой лекции.

Они с Одри Брадло, еще одной девушкой-гардемарином “Воительницы” стояли в четвертом внутреннем бортовом проходе, заглядывая через плечо МакАртур в небольшой бронированный отсек. Он не предоставлял много свободного пространства для мужчин и женщин, которые станут к орудиям, как только корабль приступит к действиям. Каждый квадратный сантиметр был занят мониторами, приборами, клавиатурами и панелями. Между этой самой главной аппаратурой были зажаты амортизированные ложа и разъемы для систем жизнеобеспечения экипажа.

— Когда прозвучит сигнал, у экипажа имеется максимум пятнадцать минут, чтобы облачиться в скафандры и занять свои посты, — проинформировала их МакАртур, и Хонор с Брадло кивнули, как будто раньше об этом не слышали. — Конечно, на самом деле выходит быстрее, чем пятнадцать минут, хотя во время тренировочных полетов иногда бывало и дольше. С другой стороны, — старшина обернулась к своей аудитории, — я бы не сказала, что капитан очень терпелив к тем, кто портит планы его учений, поэтому мешкать я не советую.

Одно ее веко дрогнуло, что на более выразительном лице сошло бы за подмигивание, и неожиданно для себя Хонор улыбнулась старшине. Нельзя сказать, что обязанности орудийного расчета были самой веселой темой, которую можно придумать. Хонор это знала, потому что провела десятки часов в симуляторах, которые воссоздавали каждую деталь находящейся перед ней станции автономного управления. Улыбка пропала, когда она мысленно представила ее. Ее живое воображение нарисовало каждый миг пронзительного визга сирены в общих помещениях, мигающие огни боевой тревоги и внезапную клаустрофобию, когда команда подключала систему жизнеобеспечения скафандров и люки задраивались за ними, а мощные насосы выкачивали воздух из проходов и отсеков вокруг них. Вакуум вокруг их бронированной капсулы на самом деле должен помочь защитить ее — и их — от ударов и сотрясений, передаваемых в атмосферой, не говоря уже о пожаре, но она сомневалась, чтобы кто-то мог воспринять это без атавистической дрожи.

Нимиц поежился у нее на плече, поймав внезапную тень в ее эмоциях, и она слегка дотронулась рукой до его головы. Он прижался к ее ладони, и она успокаивающе промурлыкала ему.

— Если старшина МакАртур наводит на вас скуку, миз Харрингтон, — неожиданно проскрежетал неприятный голос, — я уверен, что мы можем найти какую-нибудь дополнительную обязанность, чтобы занять вас.

Хонор быстро повернулась, напрягая плечи в автоматическом ответе, и при виде Элвиса Сантино, ее лицо внезапно превратилось в маску лучшую, чем у старшины МакАртур. Помощник тактика, видимо, потихоньку подошел из-за поворота коридора, пока они с Брадло слушали МакАртур, и она отчитала себя за то, что позволила ему застать ее врасплох. Теперь он гневно воззрился на нее, снова уперев руки в бока и выпятив губы. Она молча смотрела на него.

Чтобы она ни сказала или ни сделала, все пойдет ей во вред, поэтому она молчала. Что, конечно, тоже было неправильно.

— Ну, миз Харрингтон? Если вам скучно, просто скажите. У старшины МакАртур наверняка найдутся занятия получше. Итак, вам скучно?

— Нет, сэр, — она выдала единственно возможный ответ так невыразительно, как только могла. Сантино гадко улыбнулся.

— В самом деле? А я бы ни за что так не подумал, глядя на то, как вы тут сюсюкали и игрались со своим любимцем.

И снова не оставалось ни одного ответа, который бы не предоставил ему новой возможности для атаки. Она чувствовала сожаление, стоящей рядом Брадло, но Одри тоже молчала. Она и не могла ничего сказать, так как сама испробовала на себе достаточно мерзостей Сантино. МакАртур подвинулась и повернулась к лейтенанту. Застывшая на ее лице непроницаемая маска была ещё более невыразительна, чем обычно, когда она прочистила горло.

— Со всем уважением, сэр, — заявила она, — юные леди были сегодня очень внимательны.

Сантино хмуро посмотрел на нее.

— Не припомню, чтобы я спрашивал вашего мнения об их внимательности, старшина МакАртур, — его тон был резок, но МакАртур и бровью не повела.

— Я понимаю, сэр. Но, опять-таки со всем уважением, вы только что подошли из-за угла. Я же работала с миз Харрингтон и миз Брадло последние полтора часа. Мне просто показалось, что я должна вам сообщить о том, что они слушали очень внимательно все это время.

— Понятно.

На миг Хонор подумала, что лейтенант обрушится и на МакАртур за то, что та посмела вмешаться. Однако даже Элвис Сантино был не настолько глуп, чтобы переводить спор со старшиной, имеющей такой стаж, как МакАртур в официальную плоскость. Риск потерять лицо был велик, к тому же она числилась в его собственном подразделении. Несколько секунд он покачался на пятках, а потом снова уставился на Хонор.

— Как бы вы ни были внимательны, нет оправдания бездельничанью, — сообщил он. — Я понимаю, что устав разрешает вам носить с собой это существо при исполнении служебных обязанностей, но я предупреждаю вас: не злоупотребляйте этой привилегией. И прекратите играться с ним, когда вы должны быть сосредоточены на том, что вы обязаны изучать! Вам ясно?

— Да, сэр, — деревянным голосом сказала Хонор. — Абсолютно ясно.

— Отлично! — отрезал Сантино, и резко развернувшись, зашагал прочь.

* * *

— Господи, да что ему надо? — простонал Нассиос Макира.

Приземистый гардемарин поднялся и сел на край своей верхней койки свесив ноги. Хонор никак не могла понять, почему он так любил эту позу. Да, он был меньше ее ростом, но потолок был таким низким, что даже Нассиос не мог полностью выпрямиться сидя на своей койке. Может быть именно потому, что она была выше ростом? И в самом деле, Нассиос был одним из самых низкорослых людей на борту “Воительницы”. Так может быть он именно потому проводил столько времени вскарабкавшись куда-то как кот или обезьяна со Старой Земли, что только это давало ему возможность подняться на уровень глаз всех остальных?

— Не знаю, — Одри Брадло ответила не отрывая взгляда от ботинка, лежавшего у нее на коленях. Никаких имен не упоминалось, но она, казалось, ничуть не сомневалась в объекте жалобы Нассиоса. — Зато знаю, что жалоба на него только все ухудшит, если дойдет до него, — добавила рыжая гардемарин потянувшись к обувному крему стоящему на столе кубрика.

— Эй, дай человеку высказаться, — вступил Басанта Лакхия. Темнокожий юный гардемарин с удивительно светлыми волосами лежал комфортно вытянувшись на своей собственной койке. — Никто же не собирается наябедничать Сантино на него, а даже если бы и собирался, так Устав не запрещает обсуждать вышестоящих офицеров.

— Только пока такое обсуждение не сказывается пагубно на дисциплине, — поправила Хонор.

К ее собственному удивлению она обнаружила, что на основании их сравнительной успеваемости является старшей среди гардемаринов “Воительницы”. Это, к сожалению, только осложняло проблему с Сантино, поскольку ее старшинство — каким бы оно не было — заставляло его общаться с ней плотнее, чем с прочими гардемаринами. Оно также налагало на нее ответственность быть голосом разума во время бесед гардемаринов и она подняла глаза, чтобы бросить резкий взгляд на Макиру с того места, где она сидела на столе возле Брадло расчесывая мех Нимица. То, что все они оказались свободны одновременно было необычно, но гардемаринов назначали на вахты по плавающему графику и сегодня их периоды отдыха перекрывались. На деле у них было еще почти два часа, прежде чем Одри и Басанта должны были заступать на пост.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒