Взрослые люди. 5 страница

«Я не выходил на улицу две недели. Ел сухой хлеб и заплесневевший сыр, пил воду из крана. Я переживал все в одиночку, я был тогда еще слишком молод для таких потрясений. Мне было тошно. От себя самого и от ситуации, в которой я оказался. Мне было холодно. Страшно, одиноко и жутко по ночам. Мне никто не писал и не звонил. Успокоиться сам я был не в состоянии и уже перестал себя понимать. Голова у меня была полна каких-то картинок, образов, звуков. Но все это перемешалось, сбилось в один непонятный цветастый, как цыганская юбка, ком.
По ночам снились кошмары, которые к утру забывались, оставляя после себя тяжесть в голове. Мерещились переломанные, торчащие из кровавого месива, белые кости, порванные сухожилия, лужи крови. Я как будто в реальности слышал треск, рев мотоцикла и грохот падающего на бетон, хрупкого, как тонкое стекло, тела. То, что весь этот ужас был завязан на Андрее, человеке который стал для меня в это время едва ли не всем на свете, сводило с ума. Я плакал о нем, я жалел его. И очень сильно скучал. Так одиноко мне еще никогда не было. И после смерти бабушки, это было второе, тяжелое и дикое испытание для меня.
Меня конкретно переклинило на Андрее. Я заболел без него. Я был как на наркотик на него подсажен. Моя невысказанная нежность к нему, моя симпатия, моя страсть. Все осталось без ответа. Я как будто завис в пространстве, в пустом космосе, где раньше была моя звезда, к которой имелось большое притяжение. И поэтому у меня впервые появилась своя собственная орбита. Я стал нежиться в ее тепле, радоваться силе и красоте. И вдруг эта волшебная звезда исчезла. Пропала моя орбита. И я остался один в темноте. Без солнца, дающего свет, без цели, без тепла.
Меня затягивало в пропасть. В черную дыру безысходности и оторванности от реального мира».

Ольга пришла одна, без Борьки. Ким сразу понял, что ей позвонили из школы. Она была сердита.
-Ким, вторник. Время – двенадцать! Почему ты сидишь дома? О, Господи…. -
Она наткнулась на зареванное, измученное лицо. Испугалась и изменилась в лице. – Что случилось? Ты заболел?
Ольга схватила его за локоть и пристально заглядывала в лицо, ждала ответа.
-Ну что ты молчишь? Ты снова связался с теми друзьями? Ну я же просила тебя…
Он высвободил свою руку, ушел на кухню и уселся на стул. Запустил ладони в разлохмаченные отросшие волосы. Он устал. Хотелось только одного – заснуть, впасть в какое-то подобие летаргии. И, проснувшись, стать другим, не помнить ничего больше.
Ольга испугалась. Подошла неслышно, встала рядом с ним.
-Ну что такое? Ким. Мальчик ты мой маленький. Что ж ты мучаешься все время?
Она присела на корточки и опустила свои маленькие руки на плечи сына.
-Ким, может, ты поговоришь со мною? В твоем-то возрасте и так депрессовать… Может к врачу сходим?
Он покачал головой.
-Такая у меня судьба, наверное….
-Что еще за глупости? Скажи мне лучше, почему ты опять бросил школу?
Ким поднял на нее злой взгляд.
-Мама, ну почему всех интересует только одно – школа?! Да мне подохнуть хочется, а все только и твердят про школу! Да пропади все пропадом вместе с…
-Ладно, - перебила она. – Не кричи. Давай по порядку. Почему тебе сейчас плохо? Ведь есть же какая-то причина?
Он молчал.
-Ким. Ну я же хочу тебе помочь. Посмотри на себя. Ты здоровый, красивый парень, у тебя вся жизнь впереди.
-Мам, да знаю я…. Но бывают ведь моменты, когда…. Когда ты вообще ничего не можешь. Даже несмотря на то, что ты молодой и здоровый. Потому что…, - тут он запнулся.
Ольга ждала, а он все молчал.
Что именно рассказывать? Никто же не поймет. Но все же….
Он решил рассказывать правду. Такой, какая будет считаться «нормальной» в «нормальном» обществе.
-Мама, меня бросил любимый человек, - сказал Ким. – Я был влюблен все это время. Получилось совсем недолго. И я крепко привязался, прикипел душой, растворился в этом человеке. А меня резко бросили. Вот я и страдаю.
Ольга внимательно слушала.
-Мы недолго встречались, но я успел почувствовать себя нужным, и мне это здорово помогало в жизни. Понимаешь? Появилась какая-то цель, планы и надежды на будущее. Мне хотелось учиться, добиваться всего самому, быть сильным. И все ради одного. А теперь как будто ничего не осталось в душе. И полное равнодушие ко всему. Понимаешь?
Ким старательно избегал говорить слово «он», стараясь выражаться абстрактно.
-Мне трудно принять то, что мы расстались. Я постоянно думаю, как вернуть все на место и очень хочу этого, но, скорее всего, это невозможно…. Плохо быть одному.
Ольга погладила Кима по спине, по затылку. Вздохнула как будто с облегчением.
-Ничего-ничего. Это бывает. Я ведь знаю, что это такое. Сама прошла через такое предательство. Ты же знаешь. – она захватив его унылое лицо в свои ладони, посмотрела в темные глаза. - Только сейчас тебе всего семнадцать. И ты совершенно свободен. А мне было тридцать. И я осталась одна с ребенком. Без работы и с кучей мелких долгов. В одном дворе с соседками, которые шепчутся за спиной. С мальчиком, которому нужен папа, чтобы вырасти мужчиной….
-Ты про отца моего что ли говоришь? – пробормотал он, плохо соображая, о чем это она.
-Конечно про него. Кто же еще мог мне так напакостить. Знаешь, как было плохо…. И чувства тоже еще оставались. И тоже рвались так. На живую. Но знаешь…., - она тихонько вздохнула. – Все проходит. Проходит все, поверь мне. Я это уже пережила. И ты переживешь.
-И как?
-Я работала. Ты же помнишь? Днями и ночами. И не только из-за денег. Чтобы забыться тоже. Это очень помогает. Пожалуй, только это и помогает. Нужно занять свои руки, занять голову. Даже если не хочется. Нужно всегда бороться за себя, ты меня понимаешь? Никто не говорил, что жить легко. Порою бывает так тяжело, что хоть волком вой. И помочь тебе никто не сможет, только ты сам. Ким, я серьезно сейчас…. Не думай только, что я сейчас морали тебе читаю.
-Я так не считаю.
Он задумался и положил свои руки ей на плечи.
-Пройдет, Ким. Сейчас тебе плохо, но не делай глупостей из-за этого. Ты же такой умный. Когда ты говоришь, особенно если без ругательств, мне кажется, что я книгу читаю. Никто так не умеет красиво говорить как ты. Тебе бы диктором на радио…
-Мам…, - он вытер скатившиеся на подбородок слезы. – Ну почему я раньше этого не слышал от тебя?
-Я теперь буду тебе это говорить. Я просто мало уделяла тебе времени. Прости меня, сынок, ведь ты же еще ребенок. И я вижу как тебе сложно одному. Ты даже привязался к этому Андрею, как будто он может заменить тебе отца. Я знаю, что тебе не хватает его, в самый важный момент он оставил нас с тобою одних. А Вадим… у него никогда детей не было и он просто не видит в тебе ребенка. Понимаешь?
-Да. – Он отстранился от нее и указал ей на стул. Ольга села рядом, продолжая касаться его. Взяла за руку.
Они долго молчали.
-Мам, а что с Андреем? Томка рассказывает хоть что-то?
Ольга кивнула.
-Да, он поправляется. Ты так беспокоишься о нем? Ты сам его не навещал?
Ким покачал головой.
-Нет. Так что с ним?
-Тамара рассказывала, что его вывели из комы. С головой нормально, целая осталась. А так – конечно он серьезно пострадал. Будет два месяца лежать в хирургии. На растяжках.
Ким вздохнул. Ничего нового он не услышал.
-А позвоночник? Ходить он сможет?
-Да, сможет. Позвоночник цел. Да сходи сам к нему. Проведай. Сейчас уже можно. Вы ведь дружите, я думаю, он будет рад. Жаль его, конечно. Бедный парень, такой хороший. Бывает же такое невезение. Вот никому зла не делал и на тебе – авария. – Ольга горестно покачала головой. – Ходят же всякие пропойцы, живут себе по сто лет и ничего им не делается.
Банальные слова, обычные фразы. Но они были ему нужны. Сочувствие помогало прийти в себя.
Они пробыли вместе до самого вечера. Сходили в магазин за продуктами, Ольга приготовила обед. И они говорили, говорили. Обо всем на свете. Пока солнце не начало садиться. Вечером Ким выглянул в окно. Тени во дворе стали длиннее. Под деревьями, на песке визжали дети. Где-то далеко гудели и сигналили автомобили. Все было так же, как прежде. Только уже без Андрея.

На следующий день Ким собрался, закинул за спину успевший покрыться пылью рюкзак и пошел в школу. На улице было уже совсем тепло, пришло лето. Первое лето по-настоящему уже взрослой жизни.
В школе было как-то особенно торжественно тихо. Он оглядывался по сторонам, поднимаясь на второй этаж, в свой класс, где на двери, на синей табличке белым светилось «11Б».
Ким чувствовал себя другим, чувствовал, как он изменился за эти дни, может быть, даже стал взрослее и вырос. Школьный коридор казался теперь почему-то узким, потолки низкими. А белая дверь, ведущая в его класс, вместе с затертым до заусенец деревянным порожком, показалась вдруг маленькой и смешной.
Тому, что произошло, он вообще не находил никакого объяснения. Но это сделало его взрослее. И валять дурака, как прежде, уже не хотелось. Хотелось думать. О том, что же теперь ему делать дальше.
С одноклассниками своими Ким всегда был в нейтральных отношениях. С кем-то общался, с Лехой дружил. А кого-то вообще не замечал. В основном, его в классе считали за комика. Обычно он откалывал номера, устраивал сцены, как тогда с математичкой. В общем, делал школьную жизнь разнообразнее и интереснее, особенно, впрочем, для этого не напрягаясь. Его никогда особенно не трогали, не задевали, потому что сдачу он давал мгновенно, на раз-два, как словесно, так и физически.
Но именно сегодня начало твориться что-то невообразимое. Наверное, нервы у всех были на переделе из-за экзаменов. Едва Ким вошел в класс и закрыл за собою дверь, как пара скучающих на подоконнике однокашников, набросилась на него.
-Оба-на! Авсеев явился. А мы думали, ты уже в МГУ науку грызешь! Тебя же туда экстерном должны были взять, да?
-Рот нечем занять, семечки закончились? –бросил он в ответ. -Раму возьми погрызи.
-А нет, ты все такой же дурак. И чего приперся?
-По тебе соскучился.
-То-то рожа у тебя вся распухла. Плакал?
Ким прошел мимо и уселся на стул. В третьем ряду, на последней парте.
-Кимчик, а мы тут волновались все, где ж тебя носит? Вера Ивановна особенно переживала. Так где ты пропадал две недели?
-Ну как, пива много выпил? Ты, наверное, выпускной уже начал отмечать. А вот, обломись! Придется еще поучиться. – Димка, толстый, с вечно потными подмышками, развернулся к нему. Ким прищурился.
-Ким, а на экзамены ты придешь?
-Нет, его под конвоем приведут.
Кто-то вяло хихикнул в сторонку.
-Леха уже пришел? - спросил Ким у Димки.
-Ле-еха, - передразнил тот. – Больше тебя ничего не волнует? Только бойфренд Леха?
Ким быстро вскинул на него глаза.
-Ого-го, как страшно! Взгляд, как у Дракулы. Че ты вылупился, граф?
-Ты лебеды обожрался, гусеница жирная? Чего ты ко мне пристал?
-Ничего. Иди давай к своим дружкам-наркоманам. Приперся он в школу…. Да неизвестно, где ты до этого шлялся и что за зараза у тебя.
-Какая еще зараза? – взвизгнула Анька, сидящая за первой партой.
Шутить не хотелось, ругаться тоже. Ким отвернулся и уставился в окно.
-Да он же из больниц не вылазит.
-Что, серьезно? Ким, ты заболел? А чем?
-Ящур у меня, - лениво ответил он. – И ты тоже завтра чешуей покроешься. Обещаю.
-Нет, серьезно. Нам тут только эпидемии нахватало перед выпускным. Иди домой лучше.
-Ким, ну правда, что с тобой? Лицо у тебя странное такое.
-Да это он опух с пьянки. Что, не видно разве. Кимчик, бухать меньше надо!
-Хватит вам уже. Как семилетки себя ведете. Здоровые такие лбы, а ума….
-У тебя Нин, ума много. Может, поделишься?
-Ему это не поможет. Ему нужно голову пересадить. – заметил Ким.
-Ким чен ыр. А про твой ум я вообще молчу. Иди домой уже, не позорься тут. Все-равно на второй год останешься. Как твоя Валька. Все вы из одной породы. Проститутки.
Он вдруг резко поднялся и направился к стоящему возле окна Славику. Тот напрягся и прищурился.
-Ким, не трогай его! Хватит уже, еще драки тут не хватало….
-Че ты пыжишься? На место сядь!
-Я тебя бить не буду, - прошипел Ким, хватая его за рубашку. – Только язык вырву и все.
-Руки убрал!
-Слав, давай уже, врежь ему!
-Алексин, Авсеев, в чем дело!
Инна Витальевна вихрем подскочила к подросткам и отцепила Кима от Славки. Оба почувствовали ее железную хватку, увидели у носа острые наточенные красные ногти и притихли.
-Инна Витальевна, не трогайте его, он заразный!
-От наркоты оторвался и пришел учиться. Его премировать нужно. ЕГЭ автоматом!
Ким молчал.
Инна Витальевна окинула класс долгим взглядом. Смешки быстро смолкли.
-Ким, ты явился, наконец. Где ты пропадал, а?
-Нигде.
-Подожди! Ты куда собрался.
Она схватила его за локоть.
-Пойдем со мной.
Они быстро вышли за двери. Потом она оставила Кима в коридоре и велела ждать. А сама вернулась в класс и закрыла дверь.
Ким вздохнул, приблизился к двери и прислушался.
-…никакого понятия нет! Мне за вас стыдно. На нем же лица нет, а вы как в курятнике. Взрослые люди называется! Да мало ли что случилось у человека, разве можно так набрасываться? Ну, я вам устрою выпускной, мало не покажется! Вы меня знаете!
Она зацокала острыми каблуками.
-Ким, пойдем. – указала кивком в сторону лесницы.
-А урок? Звонок ведь скоро. – пробормотал он, пялясь себе под ноги.
-Какой еще урок? - выдохнула Инна Витальевна, стремительно шагая. -Тебя урок волнует теперь? Неделю учиться осталось. Ты молодец, Ким, даже сказать нечего. Пойдем уже.
Они долго шли по коридору, потом спустились на первый этаж. И неожиданно пришли в медпункт. Ким вдруг удивился, оказалось, что это единственное место в школе, где он ни разу не был за все годы учебы. Даже когда на физре, подтягиваясь, упал с каната сильно содрав колено, сюда он обратиться не додумался. Просто промыл рану водичкой из-под крана и все.
Стены в этой маленькой комнатке были матово белыми, в углу стояла запертая тумбочка, да холодильник у окна. У стены - коричневая низкая кушетка.
-Ким, садись.
-Зачем? Лечить меня будете? Уколы в попу колоть? А медсестра тогда где?
-О, Господи ты Боже мой…. Покурить вышла, я за нее.
-А-а, ну тогда ладно.
Ким уселся на кушетку, опершись спиною о холодную гладкую стену.
Инна Витальевна развернулась, взмахнув серебристой юбкой, полезла в холодильник и достала оттуда маленький ключик. Отперла им тумбочку. Он слегка напрягся, глядя на это. Учительница эта странная бывает, мало ли что у нее на уме. Вдруг действительно укол….
Захлопнув дверцу, Инна Витальевна развернулась и протянула ему круглую упаковку аскорбинок.
-Чего это?
-Для настроения. Мне тоже дай одну.
Классная уселась рядом, довольно близко. Ким распечатал эти витамины, потом сунул пачку ей. Она положила одну на зубы и тут же разгрызла. Сидела и болтала ногами, обутыми в черные туфли на металлических шпильках. Как девочка на заборе.
-Ким, послушай….
Ну, вот, началось.
-Ты хороший мальчишка…
-Но. – перебил он.
-Что значит «но»?
-Но всегда в таких случаях есть «но». Итак, я хороший, но?
-Без «но». Ты хороший. Ты добрый и способный. Ты наверняка талантливый. Только школа, к сожалению, не раскрыла тебя. Такое бывает и в этом есть моя вина тоже. Я это признаю. И мне бы очень хотелось помочь тебе раскрыться, найти себя в этой жизни, ведь это очень важно. Вот только я не знаю как это сделать. Может быть, ты сам подскажешь мне?
Интересно, как? Ким сидел и молчал
-Расскажи мне о себе. Что тебя сейчас волнует?
-Чего-чего? - перебил он. – Зачем? И не поздновато ли?
Она даже не смутилась.
-Я просто хочу узнать, о чем ты сейчас думаешь.
Ким в недоумении молчал. Он вспомнил вчерашний разговор с мамой. Она тоже не ругалась как обычно. Она с ним говорила. Мама, которая последние десять лет беспокоилась только об ужине, да о его теплых носках, не заморачиваясь тем, что у сына твориться в голове. Так вот теперь еще и классная руководительница озаботилась внезапно его туманным будущим.
Ким нахмурился. Говорить о себе сейчас хотелось меньше всего. Момент был совсем неподходящий.
-Не стоит, Инна Витальевна. Вы ради этого меня сюда привели? Да меня через пару недель в школе уже не будет. Уйду со справкой и дело с концом.
Ким оттолкнулся от стены и оперся локтями о свои колени.
-Ни с какой справкой ты отсюда не уйдешь! Я не для того жила с вами бок о бок эти семь лет, чтобы перед собственной пенсией испоганить одному из вас жизнь.
-Вы здесь совершенно ни при чем. Как вы можете ее испоганить? Чем? Никак я вас не пойму.
-Ким, это бессмысленный разговор. Послушай меня сейчас. Взять себя в руки и начать жить как все – это сложно. Но в тоже время жизненно необходимо. У каждого, заметь, у каждого из нас, бывают трудности. И минуты отчаяния и слезы в три ручья.
-Вы что, с моей мамой разговаривали? – догадался он.
-Да, не буду скрывать.
-Круто. Тогда все ясно. Мама сказала, что я не ходил в школу две недели и забил на все из-за несчастной любви?
Инна Витальевна слегка, по-доброму улыбнулась. Киму всегда нравилась ее улыбка, он много раз видел ее. Так, с доброй хитринкой, могут улыбаться только искренние, светлые люди. Но сейчас милая ее улыбка была настолько не к месту, что хотелось плакать.
-Она сказала, что ты в тяжелой депрессии и чувствуешь себя несчастным…
-И когда вы только успели? - он вздохнул. – Можно я теперь пойду?
-Ким….
-Обещаю, сдам экзамены как смогу хорошо. Буду стараться и подготовлюсь. Заранее извиняюсь, если опозорю вас. Я не со зла.
-Ким, ну что ты?
Он поднялся с кушетки полный решимости немедленно уйти отсюда.
-Ты напоминаешь мне сейчас одного моего ученика. – сказала Инна Витальевна. - Замечательный он тогда был мальчишка, любопытный. А сейчас очень приятный, умный человек. Он так же отличался ото всех, как и ты. Был немного белой вороной среди остальных ребят. И хотя он был круглым отличником, это все равно не давало ему возможности стать частью коллектива. Он был такой же замкнутый….
Она говорила и говорила. О любимом ученике, о том, какой он был тихий и старательный и талантливый. И как, несмотря на это, ему тяжело было в школе, ведь другие ребята его не особо принимали. Ким замер на месте. Это могло быть просто совпадением, а могло и не быть. Хотя нет, скорее совпадение.
-Я-то здесь при чем? – спросил он. -Я совсем не такой как Андрей Эльфантель. Как вы можете нас сравнивать?
Инна Витальевна удивилась
-Ты что, знаешь его?
Ким стоял и молчал. Снова все сошлось на нем. Это было странно.
-Я…. да, я знаю. Мы знакомы с ним. Вы же слышали, что с ним недавно произошло?
-Да…. Ужасно все это. Я даже не знала, что он такой заядлый мотогонщик. Я пару дней назад навещала его в больнице. Он выглядит неплохо. Шутил и разговаривал со мною. Сейчас с ним вся его семья, они очень дружные. Замечательно его поддерживают.
-Дружные, - скривился Ким. – Они дружные, это точно. И злые! Окружили его как цепные собаки, так что не пробиться. А я просто хотел его увидеть! Можно подумать, я много хочу! Или нанесу ему какую-то душевную травму тем, что просто приду к нему!
Инна Витальевна внимательно посмотрела на него. Он грустно улыбнулся и прищурился в крохотное, белое и размытое окно.
-Я все наврал. Нет никакой девушки, это все вранье. Есть только Андрей. Точнее был. Он был…. у меня. А я у него.
Ким выдохнул и снова упал на кушетку рядом с ней. На этом разговор закончился.
Инна Витальевна, умудренная опытом, раскованная и обычно находящаяся на одной волне со своими учениками, неожиданно споткнулась. Это было видно по ее озадаченному лицу. Киму было ее немного жаль. Но добавить по существу было нечего.
Они долго молчали, сидя в этой выбеленной стерильной подсобке. Сложно было представить, о чем думала учительница, но Ким внезапно осознал всю нелепость своего положения. Чего же он собственно хотел? Привязать Андрея к себе? Интересно как? Даже не будь этой страшной аварии, он все-равно бы от него ушел. Женился бы, может даже на Тамарке. И все. Он жив, поправляется. Так чего же рыдать?
Но почему-то хочется….
Далеко и глухо над ними прозвенел звонок. Классная как будто очнулась, повернулась к нему и вскинула свои карие, лучистые глаза.
-Можешь объяснить, что ты только что сказал? Я не понимаю.
-Я сам не понимаю ничего. Наверное, я все-таки ненормальный. Почему я всегда чувствую себя так, находясь рядом с другими людьми? Рядом с Андреем у меня такого не было…. А вы правы, пожалуй, мы с ним похожи. Он ведь тоже говорил мне как-то, что рядом со мною чувствует себя самим собой…. Могли бы мы, например, быть с ним вместе всегда? Это нормально?
Учительница покачала головой.
-Мне кажется, ты просто запутался, Ким. Иначе я просто не нахожу объяснения твоим словам. То, что ты сказал, это очень, очень странно.
-Конечно, странно, - перехватил он. – Вы правы. Я запутался. Конечно.
Она пристально следила за ним.
-Матери ты наврал?
-Естественно.
Она слегка прищурилась.
-Ким, а тебе не показалось? Ты уверен? Разве ты можешь рассуждать о таких вещах.
-Могу. Почему же нет? – уверенно ответил он. –Вы разве знаете, что такое мужская дружба? Откуда вам это знать, если вы не мужчина? Кто может понять другого человека до конца, не побывав прежде в его шкуре? Никто! Он был со мной и нам было хорошо. Теперь его нет и мне плохо. И я понимаю, что он не вернется. Хотя он и остался жив, но я чувствую, что он не вернется.
Инна Витальевна вздрогнула, даже отшатнулась.
-Ты точно про Андрея говоришь?
Ким промолчал.
-А как вы вообще познакомились с ним? – спросила она после минутного молчания.
-Просто. Он был моим репетитором по математике. Учил меня котангенсам и прочему. Готовил к ЕГЭ. А в последние недели он жил у меня. Мы вдвоем жили, он у меня работал, да и в универ ему было ближе.
-Вот как…. Ах да, я вспомнила. Зимой, во время проведения открытых дверей в университете. Ты же сидел тогда перед ним. За его столиком прикладной математики. Я еще удивилась тогда. И что, тогда между вами уже было что-то? - осторожно спросила она.
Ким нахмурился.
-О чем вы вообще говорите? Думаете о чем? – он уставился в перепуганные глаза учителя. –Все сейчас помешаны на одном и том же. Тошнит. Ничего между нами не было, только дружба. Вы хотя бы о нем-то плохо не думайте и не говорите. Мои сдвиги – это мои сдвиги.
Пока сидели, он яростно сгрыз всю аскорбинку, и во рту теперь была противная оскомина. Как и от этого разговора. Ким почувствовал, что ноги затекли, плечи ныли так, будто на них улеглась бетонная плита. Уставясь в пол и щелкая костяшками, Ким пробормотал:
-Инна Витальевна. Если вы к нему еще раз пойдете, то передайте Андрею от меня привет. И скажите, что я в порядке. Ладно? Пойду я теперь лучше на уроки. Экзамены скоро, нужно готовиться. Я буду стараться, чтобы сдать хорошо. И для него тоже. Потому что не хочу, чтобы его труд пропал напрасно, ведь он хороший учитель. Это тоже ему передайте. Только не говорите никому, что я вам только что рассказал. Это глубоко личное, вы же понимаете, да?
Она мигом развернулась к нему.
-Ким я все понимаю. Точнее не все. Но я вижу, как ты серьезен и не могу тебе не верить. И знаешь…. Если это все истинная правда, то мне жаль вас. Искренне жаль….
-А вот этого не стоит. – твердо ответил он. –Мы с ним люди сильные. Он, конечно, сильнее, но я тоже не слабак. Вот увидите. И не думайте о нем плохо. Он очень, очень хороший.

Она только кивнула и проводила взглядом его худую, как будто слегка ссутулившуюся фигуру. Он показался ей сейчас молодым старичком. Впервые сказать было нечего. А лить на него воду из банальностей типа: «это пройдет, ты же еще ребенок, сам себя не понимаешь, ты ошибаешься», почему-то не хотелось. В его голосе и взгляде было столько грусти и тоски, оторванности от реальности, одиночества, что она ему поверила. Было видно, что он не врет. Только вот, что делать с этим дальше, было непонятно.
Никто из ее подопечных с их полудетскими страстями никогда прежде не ставил перед ней настолько сложных задач. Этот странный, смурной и острый на язык подросток переплюнул всех.

19.

«Экзамены я сдал. Не то, чтобы очень хорошо, но все-таки сдал. Это сильно облегчило мою жизнь. Теперь оставалось выбрать колледж или техникум.
Лето пришло во всей красе. В городе было кошмарно жарко и не продохнуть из-за белых вездесущих клочков тополиного пуха. Люди закупоривали окна, задыхаясь в душных квартирах, ели мороженое с тополиным пухом, чесали носы, чихали и плевались. Ломались кондиционеры, не приспособленные к такому экстриму, пух заползал между рамами, залетал в кастрюли и проникал в постель. Интересно, какой хренов умник решил когда-то, что сажать в городе нужно именно эти деревья?
Я, спасаясь от жары, лазил по квартире в одних трусах. Собирал вещи Андрея. За весь последний месяц ни слова от него я так и не дождался. Поэтому больше уже ничего не ждал. Нужно было вернуть его вещи – одежду и всякую мелочевку. Ноутбук Томка забрала еще раньше.
Мы совсем перестали с ней общаться. Она косилась на меня и обходила стороной, как прокаженного. Мне было все равно. Когда она приехала вчера и зашла ко мне, то я едва узнал ее. Она похудела по-моему на три размера, коротко обрезала волосы. Стала изящнее, интереснее. Но это делало ее какой-то чужой, незнакомой.
-Проходи, - я кивнул ей.
-Я только за компьютером. Андрей просил привезти. – хмуро сказала она.
-Забирай.
Томка, не разуваясь, прошла в комнату.
-Сейчас я его в сумку уложу. Подожди.
- Хорошо, - ответила она.
Я достал с полки клетчатую сумку. Положил в нее ноутбук и причиндалы к нему: мышку, зарядку, батарею.
-Что еще нужно? – спросил я. – Что он просил тебя забрать?
-Ничего. Я пошла. – она взяла из моих рук сумку и развернулась на каблуках.
-Том, он ничего не просил мне передать? – с дохлой надеждой в голосе промямлил я.
-Нет. Пока, Ким.
-Том, а как он там?
-Нормально.
Уже у выхода я догнал ее и схватил за рукав.
-Том, ну ты чего? Может быть, я хоть на минутку смогу к нему зайти? А, Том?
Я выпрашивал у нее разрешения. Мне было горько, но что еще оставалось?
-Если хочешь, то иди - бросила она. И вдруг подняла на меня зеленые кошачьи глаза. – Он уже дома. Может, тебе он и обрадуется…. Удачи, Ким.
Я оторопел. Она ушла, осторожно спускаясь по обдолбанным ступенькам на высоких шпильках. Какая уж тут удача? Таким голосом, какой был у нее в этот момент, обычно говорят «скатертью дорога», или «пропади ты пропадом».

Я собирал вещи Андрея, бродил по пустой квартире. Искал все, что напоминало о нем. Нашел голубую кружку с надписью «Любимому братику», снял белую ветровку с вешалки в прихожей, легкие весенние замшевые туфли на шнурках. Заношенные, каблук уже потертый. На подошве мелькнули две циферки. 39. -Какая маленькая у него ступня, не то, что моя. В шестнадцать уже был сорок первый. – машинально подумал я.
Потом достал из шкафа его рубашки. Подержал немного в руках. Они были легкие, чистые, даже слегка хрустящие. Они ведь нужны ему, я бы мог и раньше догадаться вернуть все его вещи и одежду.
Он так недолго пожил у меня. Всего - ничего, два весенних месяца. Но я успел стать другим».

Ким пересек улицу, крепко держа в руке объемный, но довольно легкий пакет с вещами.
Пересекая небольшую площадь перед памятником, он так задумался, что врезался в зазевавшегося на афишу кинотеатра, парня.
-Смотри куда прешь! – взгвизнул тот, выставляя веред носок кроссовка на который Ким ему наступил.
-Извини, я не нарочно, - пробормотал он. – Прости, пожалуйста.
Парень молча уставился ему вслед.

На этаж, где находилась их квартира, он поднялся резво. Но уже перед самой квартирой Эльфантелей почему-то струсил. Поэтому долго стоял и просто смотрел на серую металлическую дверь с блестящей прямоугольной ручкой.
Казалось, за дверью тихо. Может, их нет дома? – подумал он. -Вряд ли. Кто-то обязательно должен быть. Тем более, младшие девчонки уже на каникулах.
Встречаться с ним сейчас было страшно. Ким чувствовал, как его начинает одолевать легкий мандраж. В какой-то момент ему даже захотелось позвонить, спрятаться и убедившись, что пакет забрали, просто уйти домой. Но с другой стороны – это шанс. Возможность увидеть Андрея.
У него вспотели ладони. Дверь, казалось начала расти. Ползла вверх и вширь и заняла уже почти всю стену, серая, крепкая, как будто бронированная. Ким заморгал и сделал пару шагов назад. Нужно было уже что-то делать. Он протянул руку ко звонку и нажал на него. Послышались глухие шаги и он весь вытянулся в струнку.
Дверь открыл его отец. Опять в белой футболке. Косматые его полуседые волосы были затянуты назад, в хвостик. Под глазами повисли мешки, как будто он неделю без просыха пил.
Старший Эльфантель долго и молча смотрел на Кима, но потом все же вспомнил.
-Привет, - сказал он. -Что такое?
-Вот. Заберите.
Ким протянул ему пакет.
-Это что?
-Вещи Андрея, которые оставались у меня дома. Одежда там и всякая мелочевка.
-А-а.
Он словно нехотя забрал пакет. В дом так и не пригласил. Ким нетерпеливо переступил и попытался заглянуть в квартиру. Тогда отец Андрея прямо в комнатных тапках вышел на площадку, прикрыл за собою дверь и кивнул в сторону лестницы.
-Пойдем на улицу.
Ким не понял, но послушался, они вышли из подъезда. Отец Андрея шел впереди. Походка у него была тяжелая, вид грузный. Андрей мало походил на него. Он был стройнее и ниже ростом, чем его отец.
Они сели на деревянную некрашеную ни разу лавочку, установленную между двух высоких и старых тополей. Было душно, солнце ярко палило. Двор почти пустой, не считая двух прогуливающихся с колясками по дороге, мамашек.
Оба молчали. Ким покосился на Андреева отца и полез в карман брюк за сигаретами.
-Закурить хотите?
-Что..? А, нет, спасибо.
-Ну как хотите.
Ким чиркнул зажигалкой и задымил, глядя наверх, в густую тополиную зелень. Листья чуть слышно шелестели.
-Парень, ты пока не ходи сюда.
Ким быстро опустил голову и уставился себе в ноги. Слова больно ударили его, внутренне он весь сжался в комок.
-Ты чего? Ты плачешь?
Эльфантель старший уперся ладонями в колени. Наклонился и развернулся к нему. Ким отвернул лицо.
-Ну вот скажите, почему? Я же его друг. Бред какой-то….
-Вы катались вместе. Я знаю. Он сейчас не в себе. Лучше вам пока не встречаться. Он истерит, орет на всех….
-Чего?
Ким резко поднял голову.
Эльфантель вздохнул.
-Я сказал ему, что продал мотоцикл. И он теперь как с цепи сорвался. И я не знаю, сколько еще это будет продолжаться.
Ким выглядел ошарашенным. Вытер слезы и уставился на седого мужчину.
-Вы…. Зачем вы это сделали? Он же свихнется так. Ему выздоравливать нужно, а вы….
-Не свихнется. Если он еще раз на мотоцикл сядет, я сам ему ноги переломаю, - процедил тот.
-Что вы вообще говорите….. У вас что, совсем никакого сочувствия нет? – пробормотал Ким. -Да мотоцикл для него – это все. Он же…. Да как он вообще будет без мотоцикла? Как же вы на это решились? Ради собственного спокойствия, да?
Эльфантель покачал головой. Как будто отмахнулся.
-Нет, конечно…. Ради жены. У Лены три недели назад микроинфаркт случился на нервной почве. Я ведь ему сотни раз говорил, просил его. Ради нас. Подумать о нас хоть немного! Но он на всем упертый. Ему бы радоваться, что в живых остался, а он… Доигрался, хватит! Он и без мотоцикла проживет. А я без жены – никак. Нам сейчас не до гостей. Ты уж извини…. Ким.
Ким поднял голову вверх и принялся рассматривать верхние этажи дома. Выкрашенные сумасшедшей желтой краской, освещенные солнцем. Окна темные, на балконах болтается чье-то белье. Вокруг пыль толстым слоем и пахнет бензином. Лето в городе. Тоскливо, обыденно. И Эльф, лишенный света, движения, свободы и даже общения. Его живое и теплое сердце бьется где-то там, в глубине этого холодного дома.
Еще сильнее захотелось его увидеть. Уже не было страшно встретить его другим, изломанным, злым и незнакомым. Просто хотелось увидеть, удостовериться, что он жив и что это действительно он.
-Ничего. Все пройдет, - сказал вдруг Эльфантель.
-Пройдет…. Вам легко говорить. Он у вас остался. А у меня – ничего, - пробормотал Ким. -Вообще ничего, только я сам. Он мой лучший друг, понимаете? Даже ближе. Я не знаю…. Можно мне проведать Андрея?
-Да я же говорю тебе, он сейчас не в том настроении….
-Может это с вами он не в том настроении? А вдруг он обрадуется мне? Ничего не понимаю. Что в этом плохого?
-Давай в другой раз.
Ким нахмурился.
-Дядя Саша, ну вы хотя бы скажите ему, что я приходил. Передайте….
-Он со мною не разговаривает.
-Да идите вы! – разозлился Ким.
-Действительно, пойду, пожалуй. Такое ощущение, что у тебя не все дома. Прилип к нему как банный лист, такой странный….
Эльфантель с подозрением уставился на него.
-Я в курсе, я странный, - согласился Ким. -Мне всю жизнь об этом твердят. То, что я дурак и псих. Но знаете, Андрей так не считает. Это сейчас единственный человек в моей жизни, который считает меня абсолютно нормальным. Но я даже не за это его ценю. Просто он очень хороший. Он такой…. настоящий. Понимаете? Я думаю, таких людей почти не осталось. Таких как он нужно беречь. У него руки золотые и сердце тоже. Мне очень повезло, что я познакомился с ним. Вот так вот.
Эльфантель поднялся и теперь внимательно смотрел на Кима сверху вниз.
-Идите-идите. – вздохнул Ким. -Я тоже сейчас уйду. Сигаретку выкурю и уйду.
Он снова полез в карман. Отец Андрея продолжал пристально смотреть. И все не уходил, стоял и отбрасывал на Кима свою тень. После этих слов он не мог просто взять и уйти. Поэтому снова присел рядом с ним на лавку. Вздохнул и потер виски.
-Ким, пойми, у нас ситуация сложная, в семье хаос, всем плохо. Андрей сейчас ничего понимать не хочет. Ему еще больно, он мучается. И нас изводит. Он пол жизни на мотоцикле. Я знаю, понимаю какой он увлеченный, он все твердит, что это его жизнь и ему все в ней решать. Но нет… Теперь – все. Он едва остался жив. Больше за руль он не сядет. Он еще не смирился, но ему придется. Так что больше никаких мотоциклов. Никаких друзей-байкеров. – жестко сказал Эльфантель. -Вы ведь вместе катались, да? Я не хочу, чтобы вы общались.
-Что?? – Ким поперхнулся дымом, услышав это. Закашлялся.
-Если ты хочешь, то забирай его мотоцикл. Я все равно буду от него избавляться, пока Андрей еще не может выходить. Я серьезно. – продолжил он. - Смотреть на него не могу. Захожу в гараж – стоит. Всю душу вынул. Мне и денег за него не надо, ничего. Лишь бы он только бросил эти свои гонки.
Ким молчал. В голосе у этого мужчины было что-то… Непонятное. Его голос и слова и внешний вид вызывали у Кима одновременно злость и жалось. С одной стороны Киму казалось, что он старшего Эльфантеля понимает, но с другой…. Андрей в аварии виноват не был. Его не за что было так сильно наказывать.
Некоторое время они сидели рядом и молчали.
-Так что, заберешь? – спросил, наконец, отец Андрея. -Я объявление еще не давал, на днях только собирался.
Ким очнулся и утвердительно кивнул.
-Да, заберу.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 13 141516 Следующая ⇒