Часть третья 8 страница

— Не трогай, — прошептал Олег.

— А здесь?

— Ой, убери лапы…

— Ага, жив, — обрадовался Мрак.

— Ты хоть знаешь, где мы?

Олег слегка повернул голову. От черной звезды шел зловещий отблеск. Невидимый для человеческого глаза, он был ясно виден им обоим, и, сколько бы Мрак ни переключал зрение с рентгеновского на радиоволны разной длины, жуть становилась только жутее.

— Это что же, — произнес Олег слабым голосом, — мы не двигаемся… дальше?

— Зато сползаем по спирали, — хмуро сообщил Мрак.

— Олег, было время, когда я вытаскивал вас с Таргитаем в Лесу или в Песках… Но здесь, если ты сложишь лапки, то… словом, Таргитаю уже не помочь.

— Тар… гитаю?

— Ты уже забыл, из-за чего мы здесь? Олег, я не бог весть какой расчетчик, но даже мне видно… а это значит, что даже и козе понятно, что мы падаем.

— Ага, — прошептал Олег слабо.

— И еще понятно, — сказал Мрак громче, — что нам не вырваться.

— Ого, — сказал Олег одними губами.

— Это черная звезда, понял? — сказал Мрак еще громче. Он не был уверен, что Олег с его сумеречным сознанием понял, и повторил настойчивее:

— Из ее поля тяготения уже не вырваться.

Олег слабо спросил:

— А почему мы еще не там?

— Я сжег остатки своего сала, — огрызнулся Мрак, — на торможение. Даже не на торможение, а рванулся, чтобы падать не прямо, а по спирали. И в тебе тоже сала не осталось…

Спустя долгое, очень долгое время Олег шевельнулся снова. Мрак находился в полуобмороке от слабости, не знал, проходят ли годы или пикосекунды, но Олег все же пошевелился, и тут же Мрак ощутил, с какой скоростью в Олега вливается мощь. Он поглощал всей поверхностью тела разреженный газ, что составлял корону темной звезды, и даже поглядывал на серую поверхность планеты, так это образование, казалось, выглядело. Стоило великого труда напомнить себе, что эта твердая поверхность вовсе не черная звезда, ту не видно вовсе. Звезда становится черной в течение двух тысячных секунды, она практически мгновенно падает на сингулярность, сама черная звезда сейчас там, внутри этого… что кажется планетой, она выглядит, как горошина в футбольном мяче… нет, даже как в середине огромного воздушного шара для перелетов через Тихий океан.

Хотя, сказал он себе хмуро, она никак не выглядит, она уже невидимка, не выпускает ни кванта света, но Олег, похоже, задумал отчаянное…

— Не смей, — сказал он быстро.

— Этот слой может оказаться тоньше миллиметра!

— Что тебя пугает?

— То, что за ним, — ответил Мрак нервно.

— Стоит переступить черту, ничто уже не удержит от падения!

— Каким высоким языком заговорил, — буркнул Олег.

— Ты мне еще расскажешь, как старушек переводить через улицу. Потом.

— Выбраться бы только, — сказал Мрак тоскливо.

— Я тебе что хошь расскажу! … Только, Олег, давай так: я попробую зачерпнуть с этой поверхности.

— Почему ты?

— Если повезет, то мы вдвоем вырвемся из этих цепких лап. Если нет, то ты сумеешь один добраться к Таргитаю и помочь. Это просто разумно, Олег! Ты же разумный? … А вот если ты погибнешь, то, считай, мы погибнем оба. Я без тебя из этого ужаса не выберусь, это точно.

Олег сжался в немыслимо малый объект, почти в сингулярную точку, так показалось Мраку. Поверхность заблестела нестерпимо ярко, точка медленно опустилась ниже… еще ниже…

Мрак затаил дыхание. Вот прямо оттуда начинается та необратимость, когда любое тело будет захвачено чудовищной гравитацией темной звезды. И — все. Никакими силами уже оттуда не вырваться. По сказкам физиков, Олег будет падать на поверхность бесконечно долго, целую вечность… и все-таки не коснется, ибо Вселенная к тому времени, за такой долгий срок, сама рассыплется на атомы. Но что ему от того, если его тело, даже такое плотное и сжатое, все равно будет вскоре разорвано приливными силами?

Блеснуло, потом еще и еще. Мрак боялся дышать. Яркая точка зависла над самой шварцшильдовской сферой, видимой по серому покрову разреженных газов. Там что-то происходило, Мрак страшился даже представить, что делает Олег, но если ему не изменяет зрение, то Олег завис над самой сферой, не касаясь, не переходя опасной грани, из-за которой возврата нет…

Блестка стала ярче, росла. Олег возвращался, одновременно перестраивая атомную решетку. Вскоре пылающий шар возник перед Мраком, голос прокричал торопливо:

— Хватай канистру! Надо драть отсюда!

Мрак ощутил, как в него ударился комок твердого вещества, немыслимый в этом секторе. Тело среагировало инстинктивно, он сразу же ощутил, как слабенький страх сменяется ужасом, но вместе со страхом наполнились жизнью и другие умирающие чувства, а затухающий инстинкт самосохранения судорожно проверил все мышцы, волчьи лапы задергались, он сказал, захлебываясь словами:

— Да, Олег! … Да, куда угодно! … Давай выбираться…

— Тогда готовься.

— Да я давно готов! Еще как готов!

Черный космос сомкнулся над головой, теплое лоно приняло ласково и нежно. В голове промелькнули иронические: «Как у Христа за пазухой», «Лоно Авраамово», россказни йогов о самадхи асампрайната — состоянии высшего блаженства, подумал, не смутные ли это воспоминания о внутриутробной жизни, но искры разума гасли, он все глубже погружался в тепло, ласку, покой, счастье…

Грубые руки выдернули на холод, где он сразу, как новорожденный, с такой силой ощутил отвратительность своей массы, гравитацию, холод окружающего мира, что вскрикнул.

Страшный нечеловеческий холод, минус двести семьдесят по Цельсию, пронизал тело и тут же исчез, растворился, его термоядерное сердце стало биться чуть чаще, все неудобства исчезли. Он висел в прежней пустоте вакуума, и сколько Олег ни будет уверять, что это монолит, но это уже чересчур, тут сперва хотя бы усвоить простейшую арифметику, а потом и геометрию пространства, прежде чем до таких головоломок…

Олег осматривался, запоминал, потом Мрак снова услышал его почти механический голос:

— Готов? … Соберись, а то контрасты…

— И ты чувствуешь? — удивился Мрак.

— А ты как думаешь?

— Ты ж бесчуйственный…

— Да, конечно, но по нервам бьет.

Снова лоно, Мрак пытался удержаться в сознании, но уж слишком сладостный покой, состояние ничем не замутненного счастья…

Вынырнули, осмотрелись, вернее, Олег осмотрелся и запомнил дорогу, снова нырнули. Нырнули, вынырнули. Нырнули, вынырнули. Олег чрезмерно осторожничал, останавливался часто, осматривался, заставлял и Мрака запоминать звездную карту, иначе назад дорогу не отыщут, а Мрак уже ошалел от вида множества солнц… уже не звезд, а огромных солнц, к которым приближались, чтобы «напиться». Почему-то чаще встречались гиганты, рядом с которыми родное Солнце выглядело бы горошиной, пока не вспомнил, что Солнце, в самом деле, ну, звезда ниже среднего и по размерам, и по массе. Но много раз приближались и к звездам, что размером были не крупнее океанского крейсера, однако вокруг них исправно носились планеты. Конечно, мертвые.

— Запомнил? — приговаривал Олег.

— Все запомнил? … Пошли дальше.

Нейтронных звезд встретили едва ли с десяток, но Мрак запомнил их все, в то время как красные, зеленые, лиловые и прочие сверхгиганты разных цветов вскоре приелись, восприятие притупилось, он уже просто тупо фиксировал новые звездные координаты, соотносил с прежними, в черепе раздавался требовательный голос волхва, и — новый прыжок, новый…

В этот раз вынырнули, как ему показалось, на границе атмосферы, то бишь того образования или даже ощущения, что называется атмосферой звездной системы!

Звездочка росла, быстро увеличивалась в размерах, превратилась в планету, Мрак увидел изрытую серую поверхность, и только тогда безжалостный Олег начал торможение. В глазах потемнело, заблистали искры, а по телу пробежали разряды, нарушая работу внутренних органов. Мрак ощутил каскадами страх, ярость, ликование, панику, удовольствие, желание сблевануть и снова страх, когда увидел с какой скоростью падают… если бы просто падали, а то несутся встречным курсом!

Инстинкт велел падать на ноги, Мрак так и сделал, успев перевернуться в самый последний миг, но снова не удержался, рухнул лицом вниз, а когда поднялся, злой и раздосадованный, Олег стоял на вершине кольцевого вала. Почва уже перестала кипеть, красная поверхность быстро покрывалась темной коркой, в разломы выстреливались струйки дыма. Дым тут же таял, рассеивался. А по внешнюю сторону поверхность тянулась все такая же серая, с бурыми вкраплениями. Вдали горный хребет. Странно видеть на планете втрое меньшей, чем Земля, горы впятеро выше земных, но Мрак заставил себя вспомнить о гравитации и подумал еще о том, что здесь альпинисты могут подниматься в настоящий космос, ибо уже на середине горы атмосфера достаточно разреженная, а вершины торчат прямо в безвоздушном пространстве.

Горная цепь уходила за такой близкий на этой планете горизонт, похожая на уползающего дракона. Шипы на спине выглядели острыми, а располагались через такие равные промежутки, что Мрака навело на тревожную мысль. Он пытался ухватить ее за хвостик и рассмотреть получше, но тут Олег некстати заговорил неприятным скрежещущим голосом:

— Ну как, уже нафанфаронился? … Готов двигаться дальше?

— Всегда, — ответил Мрак.

— Понял? Всегда. Но ты то что, выдохся по космосам скакать, как мартовский заяц?

— Выдохся, — признался Олег.

— То-то, — ответил Мрак гордо.

Олег покосился на него зеленым, как изумруд, глазом. Выражение было недоверчивым, но смолчал. Мрак есть Мрак, ему может в самом деле нравиться.

Мрак фыркнул, превратился в ящера с широкими кожистыми крыльями, подпрыгнул, проверяя вес, добавил крылья в длину и с ожиданием посмотрел на Олега.

Олег пожал плечами, к чему теперь такие шпионские замашки, если только что с таким грохотом опускался с темных небес.

Несильный ветер медленно перетаскивал серый песок. Невысокие барханы двигались с астрономической неспешностью, но Олег мог посмотреть не только в пикосекундах, но и в галочасах, что свойственно галактике, и с этой точки зрения барханы просто носились по круглому шару планеты.

Он на мгновение открылся для обычной акустики, в ушах тоскливо завыл, как голодный волк в зимнем ночном лесу, сухой песчаный ветер. Песчинки, двигаясь в барханах, шелестели, как мириады муравьев, что трутся сухими хитиновыми панцирями, сталкиваются крепкими лбами, неустанно бегут шестью металлическими лапками.

Красное солнце опустилось к горным пикам. Черная тень, неправдоподобно глубокая, будто на Луне, протянулась к ногам Мрака. Мраку захотелось отступить в сторону, словно в этой черноте, как в ядовитой кислоте, исчезает само пространство. Он сдержался, но, когда тень, приближаясь со скоростью ползущей ящерицы, подкралась к ногам, не выдержал и шагнул в сторону.

Острый черный нож пошел дальше, но тень раздвигалась, и Мрак сказал нервно:

— Ну, пошли? … Чего стоишь? … Расстоялся здесь, понимаешь…

Черная тень была похожа на глубокую расщелину, что рассекла планету. Сами горы искрились красноватым огнем, раскаленные, дышащие жаром. Верхушки барханов выглядывали из тени, и казалось, что парят над ночью.

Олег шел быстро, Мрак некоторое время летел сверху, потом пробовал пробежаться рядом, но мешали крылья. И, озлившись, вернулся в человечью личину. Правда, в нынешнюю. После биотрансформации все тело зудело и чесалось, он фыркал, посматривал на Олега. Тот шагал без всякой спешки, без заинтересованности попирал песок совсем чужой планеты, более чужой, чем Юпитер, Сатурн или Плутон, там все-таки свои, из Солнечной системы, а эта… эта ж родилась под лучами совсем другого солнца!

Песок дважды или трижды чуть взметнулся перед шагающим Олегом. Мрак сообразил, что волхв все-таки берет анализы чужого грунта, разлагает, всматривается, но на его лице ни удивления, ни смятения.

— Ну хоть что-то новое? — спросил Мрак, не выдержав.

— Пока нет.

— Но мы под другой звездой! … Олег, мы совсем в другом мире!

— Но лепились они по одному проекту… Мрак, все это в пределах нормы.

— Какой нормы? — заорал Мрак.

— Ты что прешь с чугунной мордой? Я за тебя буду удивляться, да?

Олег напряженно всматривался в далекий горизонт.

— Мрак… сейчас для меня надо уж очень большое отличие, чтобы я заметил. Впереди что-то страшное…

Мрак подумал. Признался:

— Знаешь, я так давно не встречал опасности! Расслабился. Умом понимаю, что иду на смертельный бой, а вот…

— Все-таки понимаешь?

— Ты бы видел себя! Я и то держусь в сторонке, не заметил? А то укусишь, боднешь или в морду дашь.

Да и сам я начинаю трусить, сказал себе Мрак честно. В полете трясся, когда опускался в этот мир, едва не помер, сейчас вот чуть отошел, и тут на тебе: смертельная опасность. Ведь не трусил же или почти не трусил, когда по векам и эпохам шел с секирой в руках?

Я сам, напомнил он себе, теперь суперзвездолет. Весь в суперброне, у меня шкура, которую не пробьет ничто на свете… из того, что знаю. Я могу выплеснуть энергию, что равна ста тысячам атомных бомб, и обрушить ее в то место, куда укажет мой палец. Или куда укажу взглядом и мыслью. Да что там атомные бомбы: я могу обрушивать удары, сравнимые только с мощью Тунгусского метеорита, что сотряс целую планету. Вот этот песок я могу сжечь, превратить в пар до самого горизонта… Но все-таки под ложечкой противно сосет, а в желудке большой и тяжелый кусок льдины. Это не родной Лес. Это не Степь, Горы, Пески или большие или малые города…

— К счастью, — сказал Мрак, — жизнью и не пахнет.

— Похоже, — согласился Олег. С удивлением посмотрел на Мрака.

— Почему, к счастью?

— Не знаю, — ответил Мрак и посмотрел в сторону.

— Что-то мне не захотелось с ними встречаться.

Мне тоже, подумал Олег. Странно. Ведь все последние века стремились к встрече с инопланетянами. Еще Вольтер писал о пришельцах с Юпитера и Сириуса, до сих пор помнит, как эти книжки выхватывали из типографии еще тепленькими, читали взахлеб… А вот сейчас идет, а в черепе стучит трусливенькая мысль: хоть бы их не было, хоть бы их не было…

— Встретимся, — сказал он себе назло, будто взял за горло собственную трусость.

— Здесь все звезды старые, втрое старше нашего Солнца. И — близко одна к другой. Если хоть на одной из миллиона появится жизнь, то она наверняка освоила уже все…

— Здесь их сто миллиардов!

— Больше, Мрак, больше. Около ста пятидесяти.

— Тогда где величественные строения? — спросил Мрак.

— Где небоскребы в тысячу этажей? Где египетские пирамиды, тадж-махалы? … Где летающие такси? И продавцы сувениров?

ГЛАВА 22

Солнце медленно опускалось к зазубренным пикам горного хребта, Мраку инстинктивно захотелось взлететь, чтобы не оказаться в этой черной пугающей тени. На закате солнце стало вдвое крупнее, как случается и на Земле, но здесь можно смотреть на него спокойно, не слезя глаза.

Но смотреть страшно, ибо горы теперь иссиня-черные, с металлическим оттенком. По ободку быстро-быстро, словно велосипедная цепь, бежит нескончаемая огненная змея. Она медленно тускнеет, но еще не погасла, а по небу уже выступили большие звезды. Не то чтобы большие, но их в самом деле миллиарды, и слишком многие из них видимы простым глазом. Все небо страшно блистает серебристым пламенем, от звездного света тени смешались и пропали вовсе. Было странно и жутко идти вот так по освещенному, но без теней. Словно в каких-то древних преданиях, где обреченные… или чем-то отмеченные люди теряли свою тень.

Мрак не спрашивал, почему они пешком, «как все люди», хотя могли бы с легкостью облететь всю планету на любой высоте. У него самого было ощущение, что прижался бы к земле пузом и ползком, ползком…

И — почему в человечьей личине. К сожалению, оба они могли только совершать длинные вычисления в интервалах наносекунд, могли даже принимать решения в пределах, укладываемых в нано— или пикосекунды, но… быстрое решение

— не всегда самое верное. Чаще же, увы, бывает наоборот. К тому же при переходе на скоростной перебор вариантов и поисков решений отключается инстинкт, просто не успевает, а без него, как убедились, не всегда удается решить верно.

Ноги увязали в песке. Мрак уже определил его состав, присвистнул: слишком много тяжелых металлов, даже редкоземельных, это же можно жрать в три горла, да еще и с собой взять, взглянул на следы, что оставляет за собой Олег, присвистнул снова. Глубокие, с оплавленными краями, зияют, как маленькие кратеры. Поднимаются струйки перегретого воздуха. На самом дне светилась красным, быстро остывая, почва. В одном месте он даже успел увидеть, как земля все еще кипит.

— Ну, хитрый, — сказал он пораженно.

— Мог бы сказать!

Он сосредоточился, пытался сам перестроить атомную решетку в ступнях, чтобы успевали усваивать тяжелые металлы в пределах досягаемости. И, конечно, за эти бесконечно долгие интервалы времени, что для атомного мира равны целым ледниковым периодам, плиоценам и Миоценам, когда на сушу вылезали кистеперые рыбы, превращались в динозавров, а затем в мелких ящериц, уступая место под солнцем млекопитающим.

Орбита планеты, похоже, странновата, ибо солнце, помедлив за горизонтом, снова вылезло оттуда же, на западе. От горных пиков побежали пугающе длинные черные тени, рассекли серое пространство клиньями. Потом солнце поднялось выше, тени укоротились, а они двое шли под лучами этого багрового солнца.

Пустыня тянулась однообразная. Мрак несколько раз глубоко вздохнул, воздух наполнил легкие, насытил кровь кислородом, прочистил мозг и добавил бодрости. Что этот воздух содержит углекислоту и водород в убийственной концентрации, это ерунда, на то и носоглотка, чтобы все конвертировать в нужное, зато вот он, человек из Леса, шагает по пескам дальней планеты, кровь стучит в висках, а в груди ни следа от недавнего малодушного страха.

Из барханов, что не достигали теперь и высоты колена, торчали каменные плиты. Олег остановился подле одной, покачал головой и пошел дальше. Мрак тоже пошел, но холодок вернулся. На плите заметны круги, эллипсы, а их трудно объяснить естественным происхождением. Но ведь этим плитам… дай-ка Посчитать… ага, не меньше миллиарда лет…

— Ладно, — сказал Олег, — это ничего не значит.

Здесь четыре планеты. Прыгнем на соседнюю, посмотрим там…

— Снова прыгнем?

— Полетим, — поправился Олег.

— На такие расстояния прыгать опасненько. Я пока что… не совсем точен.

— Да, пальцем в небо легче.

Он ахнул от восторга, вторая планета была размером с Землю, но представляла собой… каплю чистейшей воды. Мрак едва удержался от соблазна с высокой орбиты нырнуть в ее глубины.

— Какая несправедливость! — прокричал он. — Где?

— Перед тобой, рыло! — крикнул Мрак.

— Вон планета вся из песка, за ней еще одна — рассохшийся глиняный шар, ни капли влаги, а здесь любой островок суши был бы на вес… даже не знаю чего.

Олег, не слушая, сказал холодновато:

— Вон там еще одна. Сил хватит?

— Давай наперегонки?

Олег покосился краем глаза, словно птеродактиль, но смолчал, заложил лихой разворот, от которого у существа из плоти и крови оторвались бы конечности, включая голову, помчался от планеты прочь.

Планета, самая дальняя от здешнего солнца, вынырнула из-за его красной туши и понеслась навстречу, как нацеленная в лоб ракета. Мрак, не успев затормозить, вынужденно прошел по дуге мимо, закрутил тугую спираль, но все равно рухнул на поверхность чуть раньше, чем рядом неслышно и красиво опустился Олег.

Во все стороны тянулась зеркально ровная поверхность. Желтое небо, атмосфера редкая, самые яркие звезды смотрят отовсюду. Сама планета не показалась в чем-то странной, уже видели такую же, целиком из воды. Эта тоже из воды, разница лишь в том, что поверхность почти чистая, без толстого слоя космической пыли и мелких обломков.

Олег прошелся, потопал ногами, Мрак услышал, как волхв от удивления присвистнул. Вода, замерзшая вода, это не диковинка, но вот то, что не испарилась в космосе, — странность. Но еще большая диковинка, что вода, теперь это заметно, застыла не в простой лед, что испарился бы за какой-нибудь десяток тысяч лет. Эта вода покрепче любой молибденовой стали, у нее странная атомная структура… решетка ни на что не похожа, и космос будет ее грызть сотни миллионов лет и то не сгрызет больше двух миллиметров с поверхности.

Мрак посмотрел по сторонам, на деловитого Олега, спросил внезапно:

— Олег, а мы… люди?

Олег не удивился, даже не вскинул брови. Спокойно, словно Мрак спросил у него который час, ответил:

— Я это спрашивал… еще когда мы… тогда вышли из Леса. Ты то и дело в волка, а я научился в эту… птицу.

Мрак сказал злорадно:

— Уродливую. Олег поморщился:

— У природы нет уродливых детей. Хотя, если честно, я так и не понял, что это за птица. Все энциклопедии обшарил! … Но дело не в ней. Дело в нас. Я не любил превращаться в птицу, потому что мне трудно было тогда… самим собой. Ну, который я есть. Ясные мысли смахивало как ураганом. Мне все время хотелось кого-то бить, клевать, рвать на части зубатым клювом…

— Еще каким зубатым, — согласился Мрак.

— Прямо как у пираньи. Только длиннее.

— Не знаю, тебе вон в волчару перекидываться нравилось, а вот мне терять хоть частичку своего «я» не хотелось. А при этой трансформации… хоть в птицу, хоть в волновика, теряется…

Мрак сказал настойчиво:

— Но и приобретается?

— Конечно, но еще не понял, что, — признался Олег невесело.

— А способность перескочить от своей печи до Альфы Центавра?

— Да это пустяки, это физическое… Но что-то теряется, а что-то приобретается в самом человеке. В его эмоциях, которые правят разумом, а тот создает для обслуживания эмоций целые философские системы, политические учения, придумывает новые нравственные нормы… Вот это-то меня пугает.

Мрак сказал беспечно:

— Тебя всегда все пугало. Тени своей страшился!

Олег не ответил на привычный выпад, уже ставший дежурным, прохаживался по льду взад-вперед. Он мог бы облететь всю планету, но уже и так прощупал ее во всех диапазонах — от оптики до самых жестких гамма-лучей. Прощупал и мог с уверенностью землянина сказать, что вся планета абсолютно мертва. В ней нет ничего живого. И просто не может быть.

Мрак сказал саркастически:

— Ну что? Зря прилетели?

Олег в затруднении смотрел под ноги. Там, на многокилометровой глубине просматриваются какие-то тени. Это было похоже на игру света, даже на вмерзших в лед медуз, застывших, заледеневших, тоже превратившихся в лед. Неподвижный лед. А жизнь — это движение.

— Не знаю, — ответил он честно.

— По уму… здесь все мертво.

Мрак сразу все понял, пожал плечами:

— Тебе решать. Если по уму. Но, если честно, у меня шерсть встает дыбом на загривке. Все эти, как их, дремучие инстинкты! … Они говорят, даже криком кричат, что здесь крайне опасное, враждебное, и это именно здесь, под подошвами.

— Инстинкты, — протянул Олег с отвращением.

— Они на все говорят, что опасное и враждебное. Ты помнишь, как мужики в том селе бросались с вилами на паровоз?

Мрак отмахнулся:

— Что на паровоз… Они и Коперника на костер! … Или то был Галилей? … Всегда плохо запоминал финикийские имена. Прыгнем дальше?

Олег посмотрел в черное небо.

— Видишь ли, — сказал он осторожно, — я очень мало еще знаю… и о звездах, и о галактике, и о космосе…

— Не тяни кота за лапу, — сказал Мрак нетерпеливо. Олег взглянул на него с удивлением:

— Какого кота?

— Черного! — взорвался Мрак.

— Космического! Инопланетного! … Говори, что понял?

— Понял, — ответил Олег обиженно.

— Но вовсе незачем так… кричать. Даже орать, я бы сказал. Я хотел сказать… даже говорю вот прямо сейчас… ладно, не закатывай глазки, что тебе не нравится? … Грубый ты, Мрак. Я полагаю, что эта планета не из этой галактики. Как и звезда. Спектр немножко отличается… Но это неважно. Мы ни те звезды не знаем, ни эту. Но зато я предполагаю, что здешняя жизнь настолько может быть удивительна…

Мрак прорычал в тоске:

— Что ты мелешь! Что ты мелешь! … Как будто мы знаем вдоль и поперек, какая жизнь в нашей… ха-ха! … галактике, где полтораста миллиардов звезд! … Тоже мне, энтомолог нашелся. Чего мы приперлись именно сюда?

Олег поднял на него укоряющие глаза:

— Я с тобой разве не советовался? Мрак запнулся, сказал зло:

— Нашел с кем советоваться!

— Почему нет?

— Я ж дурак в космограблии!

— В такой науке и я, — сказал Олег, — от тебя не отличаюсь. Мы оба у подножия огромной горы, вершина которой за облаками. Кто различит, кто из нас на шажок выше? … Мы оба, помнишь, доверились инстинктам. И те нас вывели сюда.

Мрак осмотрелся, сказал зло:

— Олег, если ты еще не забыл, то мы сюда забрались ради Таргитая. Может быть, это снова наши инстинкты постарались?

Олег помрачнел.

— Помню, — ответил он сухо.

— Я-то помню все время, ради чего мы выступили в такой странный поход. Я пока просто не знаю, как и где его искать. Одно знаю: надо идти и искать. Лежа на печи, не найдешь… Не знаю, покричать ему, что ли?

Мрак пожал плечами:

— Попробуй. Ты мне отозвался, когда я колотился в двери? … Баба отворила, когда я уже собрался двери ломать. А при Таргитае может не оказаться бабы, чтоб отворила…

— Тогда будем ломать, — сказал Олег. Он помрачнел.

— Да, но как добраться… И вообще, а где Таргитай?

Мрак развел руками:

— Я даже не знаю, кто он. Раньше считал его богом, но это те же замки и драконы в кучевых облаках… Мы знаем по прошлой встрече, что он связан со всем космосом… или Вселенной, как ни назови. Он может передвигаться по пространству… ну, намного быстрее нас. И легче. И все видит. И все ощущает… Так? Олег подумал, кивнул:

— Так. Боюсь, что так.

— А чего боишься?

Олег отводил глаза. Сказал с великой неохотой:

— Все-таки мы — два идиота. Я — больший, так как все-таки умнее. Или должен быть умнее. Почему-то нам все время казалось, что с Земли позвать Таргитая нельзя, а вот когда среди звезд, на далекой планете, то в самый раз! … Все еще наше мировоззрение, что Земля — огромная твердь в центре мира, она как бы не принадлежит звездному миру, галактике вообще. Нет, умом это понимали, а вот ощущениями… Потому полетели в космос искать Таргитая. Подальше от Земли, вообще от Солнечной системы, поближе к звездам… Но оглянись, какая для космоса разница, где Земля, где наше крохотнейшее Солнце и откуда мы кричали бы? …

Мрак сказал, нахмурившись:

— Да ладно тебе. У нас все время что-то не так. Но делаем же?

— Да, молодцы…

— Молодцы, — огрызнулся Мрак.

— Хоть и самой кривой из дорог, но дошли же?! Я имею в виду, умом дошли?

— Что мы — два дурака? До этой глубокой мысли дошли. Хоть и хромая. А это уже шажок. А раз теперь понятно, что, куда бы ни поскакали, к Таргитаю не будем ближе, но и не будем от него дальше, то сейчас надо подумать…..

Он в самом деле впал в глубокую задумчивость. Мрак проворчал:

— А что думать? Звать надо. Как в лесу, когда потеряешься… Таргитай! Ау, Таргитай! … Эй, дударь, эгэй! …

Олег поморщился, хотел что-то сказать, явно злое или нехорошее, но пространство заблестело крохотными искорками, распахнулось, как тяжелый занавес из багрового бархата, Мрак громко ахнул.

Таргитай лежал на волнах пространства, все такой же золотоволосый, с детскими голубыми глазами, в старой поношенной волчовке. Их Таргитай, которого любили, жалели, над которым измывались, которого обижали, но не раз спасали, а он спасал их…

Он обоим показался бледным, худым, лицо вытянулось, а глаза ввалились. Он лежал, раскинувшись в привычной лени, словно на теплой печи, но Олег сразу ощутил, что у Таргитая нет ни сил, ни желания подняться.

Мрак тоже увидел, бросился вперед, заорал:

— Тарх! … Тарх, наконец-то! …

На короткий миг Таргитай словно бы расплылся, исчез, на его месте на кратчайший миг проглянуло нечто иное. Олег тут же расколол время на кванты и просмотрел все, но ничего чуждого не увидел, однако странное ощущение чужеродности осталось.

Таргитай открыл глаза, такие же синие, обрамленные длинными пушистыми ресницами. Взгляд был недоумевающий, вот тебе и бог, он даже оглянулся с прежним видом: где это стучат. Мрак проломился через складки уплотненного пространства, бросился к Таргитаю и ухватил за плечи.

— Тарх!

Глаза Таргитая распахнулись совсем широко. Он прошептал неверяще:

— Мрак?

— И Олег, — подтвердил Мрак.

— Вот оно умное стоит, видишь?

Таргитай повернул голову. Олегу почудился скрип суставов. Таргитай светло и чисто улыбнулся, сказал счастливо:

— И Олег… Боги, как я рад… что вы здесь! Мрак сказал быстро:

— Тарх, чего это у тебя рожа как у козы? Таргитай вяло провел рукой по лицу.

— Козы… Волосатая, да? Или борода отросла?

— Если бы волосатая, — ответил Мрак.

— Это я — волосатый, а ты черт-те что, голый, как жаба из болота. И бледный весь. Да, ну просто весь бледный, а это никуда не годится.

Олег молчал, он всеми чувствами пытался проникнуть в Таргитая. Тарх не чувствовал ни жесткого рентгеновского излучения, ни мощного потока нейтронов, вяло и застенчиво улыбался. Лицо оставалось средне радостное и средне удивленное, не то еще не отошел ото сна, не то смертельно устал, но не показывает вида.

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 192021 22 23 24 Следующая ⇒