ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Сын торговца рыбой

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Сын торговца рыбой

Оливия охнула, невольный стон вырвался между ее зубов, когда пол впился в нее. Боль пронзила голову. Она ощущала ее острые зубы, но не посмела отвлекаться на это.

Она перекатилась и спаслась от сапога Мейсона.

- Попытайся меня ранить, можешь? Я тебя убью, паршивка!

Оливия бросилась к своему кинжалу на полу, но ладонь Мейсона обхватила ее запястье и дернула назад. Она вспомнила, что Гаррон говорил о том, что врагов нужно держать на расстоянии. Он легко сбивал ее на землю всякий раз, когда хватал. Она знала, что ничего не могла сделать с мужчиной, что весил намного больше нее.

И она набросилась. Она вскинула ногу с силой лошади Гаррона и рассмеялась, когда попала.

Мейсон тут же выпустил ее. Его лицо стало цвета снега, он пошатнулся, прижав ладони к важному месту. Он рухнул на пол комнаты и сжался, постанывая, пока Оливия приближалась.

Ее ладонь дрожала, когда она вытащила кинжал. Яд бушевал, и она провела лезвием по его руке, наслаждаясь тем, как слабо сопротивляется его плоть, как медленно растекается алый. Кровь выплеснулась из берегов и стекла каплей к запястью Мейсона.

- Вот. Не так и ужасно, да? – сказала Оливия, отойдя к окну, вытирая по пути кинжал о штаны. Она старалась говорить ниже, Гаррон часами учил ее этому. – Этот яд мягок. Можете закрыть глаза и позволить ему забрать вас… и Смерть отнесет вас тихо в мир иной.

Мейсон не ответил. Воздух шипел в его легких, его сковывало онемение.

Улыбка Оливии отдавалась болью в опухшем левом глазе – туда Мейсон все-таки смог попасть. Гаррон был прав, оставлять жертв в живых было лучше, они могли торговаться за жизнь. И поражение в глазах Мейсона ее… радовало.

- Что ты со мной сделаешь?

Ладонь, зажимающая его рану, уже обмякла. Оливия слушала, как кончики его пальцев шуршат по рукаву, его рука онемела, яд крепче сковал его.

- Думаю, мы могли бы немного поговорить. Будет обидно, если ты отключишься в тишине.

Глаза Мейсона блестели, плечи опустились. Его язык беспомощно выкатился из-за зубов, а потом он смог прошептать:

- Не хочу… умирать…

Оливия улыбнулась и присела рядом с ним. Она провела ладонью по его намокшим волосам и нежно обхватила подбородок.

- Так почему бы нам не поговорить о твоей сделке с канцлером? Если понизишь цену… я подберу для тебя противоядие.

* * *

Оливия возвращалась в Сосновую стражу, и ей казалось, что она улыбалась весь путь.

Слабый дождь лился на ее плащ, грязь запятнала штаны, пока ее кобылица мчалась по лесу. Шумное дыхание существа совпадало с трепетом в груди Оливии, от которого немели носки и дрожала хватка на поводьях.

О, не было ощущения приятнее, не было восторга сильнее. От этого свободы кровь кипела в ее венах.

Вернув лошадь в конюшню, Оливия побежала по дорожке. Она была уверена, что не привыкнет к тому, как быстро ее могли нести ее ноги. Усталость конечностей после малейшей пробежки пропала после тренировок и испытаний, и мышцы под ее кожей затвердели и теперь могли нести ее по холмам и через ручьи с легкостью.

Гаррон хорошо обучил ее.

Она добралась до дома, толкнула двери и ворвалась в коридор. Она не остановилась, пока не попала в кабинет.

- Получилось, - выдохнула она, войдя.

Гаррон, как всегда, был за столом с очками на носу.

- Получилось вычесать и поухаживать за лошадью перед тем, как ты сюда ворвалась?

- Да, но…

- Ворвавшись в мой дом, ты закрыла за собой дверь? Ты знаешь, что я не люблю, когда залетает дождь.

Оливия вышла в коридор, захлопнула дверь и вернулась в кабинет.

- Вот. Ты доволен?

- Не совсем, - Гаррон свернул письмо, которое читал, и отложил его. Снял очки. Его пронзительные голубые глаза окинули ее взглядом, проследили до двери за ней. – Не знаю, как может радоваться мужчина, чей коридор теперь в грязи.

От нее остались следы.

- С этим справятся слуги. Будет, чем заняться.

Гаррон прищурился.

- Заняться?

- Да. Если бы твои коридоры не были такими чистыми, они были бы заняты сильнее.

Гаррон отклонился.

- Ясно. Ты думала, мадам, что мои коридоры такие чистые, потому что мои слуги много времени тратят на это? И что им не хотелось бы в конце дня увидеть, что их работу затоптала грязными сапогами подопечная аристократа? Нет, - пробормотал он, следя, как ее брови ползут вверх, - ты об этом не думала. Ни мгновения. Что ж… это нужно исправить, да?

По его приказу служанка принесла тряпку и ведро в кабинет. Она оставила их на полу и ушла.

- Вытри за собой, - приказал Гаррон. – Когда закончишь, я проверю. Если мое лицо не будет отражаться, придется тебе оттирать и кабинет. О, и тебе лучше сначала снять эти сапоги, - добавил он, хмуро глядя вниз. – Иначе будет так бесполезно, как копать во время снегопада.

Оливия сняла не только сапоги. Она сняла грязную одежду и бросила в огонь, пока не ней не осталась только нижняя одежда. Она повернулась, уверенная, что увидит, наконец, как у Гаррона раскрылся рот, но он был занят письмами, бормотал под нос, пока подсчитывал прибыль за неделю.

Она шагнула к нему.

- Ты даже не посмотришь на меня?

- Мне нужно многого достичь работой, куда больше, чем я получу, глазея на тебя, - сказал он, взгляд двигался по странице. – Надеюсь, ты меня простишь, но я считаю, что эти цифры важнее, чем твоя фигура. За уборку, мадам, и при этом расскажи мне про Мейсона.

Оливию еще не заставляли работать как служанку. Деревянный пол неприятно давил на ее колени, вода в ведре была обжигающе горячей. Но пока она водила тряпкой по грязным местам и возвращала доскам сияние, ее тело начало расслабляться.

Эта грубая работа исцеляла, простота выводила Яд из ее вен. Она ощутила это впервые, когда Гаррон заставил ее снять с лошади седло и вычесать ей гриву: ее сердце перестало колотиться, а ладони – дрожать. Она постепенно успокоилась.

А теперь ритм уборки успокоил ее так же, как и вычесывание.

Гаррон внимательно слушал, пока она рассказывала, что сделала с Мейсоном. Порой он что-то бормотал, перо двигалось по странице. Но почти весь ее рассказ он был тихим.

- Ты не убила его? Управляла собой?

Оливия не могла назвать это управлением. Если бы мольбы Мейсона не повеселили ее, она бы убила его. Но ей нравилось смотреть свысока на того, кто чуть не умер в ее руках, а теперь поправлял воротник и пытался делать вид, что его Смерть не смотрела на него ее глазами.

Но она знала, что Гаррон отругает ее, если она расскажет об этом. Ему нравилось думать, что она менялась к лучшему. И она сказала:

- Да, я смогла управлять этим.

- Хорошо. Очень хорошо. И ты смогла… убедить его подписаться на желания канцлера?

- Я передала документ курьеру в следующей деревне. Тристан получит его через пару недель.

Гаррон рассеянно кивнул. Он поднял голову и даже не посмотрел ниже ее подбородка, зато заметил лиловый синяк на ее лбу.

- Полагаю, ты пришла ко мне сегодня, потому что хочешь укрыться в Сосновой страже, пока не исцелишься?

- Да. Спасибо, что спросил.

Он вернулся к бумагам, а она – к уборке. Они работали в тишине, шли минуты, а их поглотили занятия. Оливия вытерла остатки грязи и подозвала Гаррона проверить.

Она смотрела, как его взгляд резко движется по полу, слушала, как его шершавые ладони щупают ее работу. В конце коридора осталась тонкая полоска.

Оливия намеренно оставила ее там.

- Почти идеально, но все испортила беспечная ошибка, - прорычал Гаррон, увидев это. – Вытирай, мадам.

- Не буду.

Гаррон окинул ее взглядом, как делал всегда, когда ему перечили. Только в этот раз он забыл, что она была почти без одежды.

Его лицо вспыхнуло красным. Его взгляд скользнул к ее глазам, и она выдерживала этот взгляд, дразня его. Она искала голод. Он был где-то там, мелькал в глубине зрачков. Вот-вот его желание вспыхнет. Он пронзит ее взглядом, руки вопьются в ее плоть…

- Беспечно, - сказал Гаррон. Он схватил тряпку, оттер полоску сам, ворча. А потом позвал служанку, отдал тряпку и ведро и решительно прошел к столу.

Оливия последовала за ним, злясь сильнее обычного.

- А мое наказание?

- Какое наказание?

- Ты сказал, что, если я не отмою коридор дочиста, мне придется убирать кабинет.

- В этом нет смысла, мадам. Мой кабинет уже вымыт, и ты только его запачкаешь.

Он грубо сел за стол, Оливия стояла, скрестив руки, и сверлила взглядом огонь.

Через миг Гаррон вздохнул.

- Мне жаль услышать про леди Бассет. Прими мои соболезнования.

Оливия вздохнула. Она отчаянно старалась исцелить ее до конца. Она подсыпала леди Бассет травы, как только удавалось, чтобы исцелить ее кашель. Но ничего не сработало.

И теперь прошел почти месяц после смерти леди Бассет, лорд Бассет был безутешен. Он просил, чтобы Оливия была с ним, пока он не спал, молил ее остаться рядом, не выпускал из поместья. Только визит Тристана убедил его выпустить ее.

И Оливия не спешила возвращаться.

- Жаль, что она умерла… теперь никто не отвлекает лорда от меня.

Она повернулась и увидела, что рот Гаррона был приоткрыт, а брови – высоко подняты.

- Прости. На миг мне показалось, что ты скажешь что-нибудь сентиментальное, - сухо сказал он. – Но факт остается, умерла женщина, что по своей воле играла роль твоей матери все эти годы. Она заслужила чего-то большего, чем твое раздражение.

- Мне жаль, что она умерла, - сказала Оливия, стараясь звучать искренне. Она двигалась к Гаррону, пока говорила. – Она растила меня как своего ребенка, хотя не должна была. Если я звучу резко, то лишь потому, что переживаю из-за нее. Мне очень ее не хватает. Ты меня знаешь, Гаррон… - она понизила голос до шепота, оказавшись рядом с ним, - ты знаешь, что я плохо… выражаю эмоции. Может… - ее ладонь задела его плечо и медленно поползла к шее, - может, если ты обнимешь меня на миг, я наберусь смелости выразить это.

Он поднял голову над бумагами и повернул к ней, а потом прищурился.

- На моей тунике вышито слово «дурак», мадам?

- Нет…

- Так не относись ко мне, как к дураку, - заявил он, убирая ее руку от своего воротника. – Значит, лорд Бассет стал опекать тебя сильнее после смерти леди Бассет?

- Если ты имеешь в виду то, что он запер меня в своем чертовом поместье, то да, - проворчала Оливия, уходя к камину.

- Интересно, - с шумом Гаррон подвинул стул, чтобы быть лицом к ней. – Повернешься ко мне?

Оливия оглянулась через плечо, чтобы спросить, что он задумал, и увидела, как он смело скользит взглядом по ее телу.

«Наконец-то».

Она выпрямила руки и повернулась, открываясь давлению его взгляда.

- И?

- Что?

- Я хочу услышать, что ты думаешь.

Гаррон сжал губы под пальцем, снова скользнул по ней взглядом.

- Думаю, он хочет на тебе жениться.

Руки Оливии напряглись по бокам.

- Кто хочет?

- Лорд Бассет. Потому он так заинтересовался тобой.

Она вздохнула, скрывая разочарование.

- О, конечно. Все в морях хотят на мне жениться. Но я не хочу.

- Боюсь, тогда тебе придется искать другой дом. Думаешь, лорд Бассет позволит тебе остаться в Зеленокрови после отказа? – сказал Гаррон, увидев ее удивление. – Не позволит, мадам. Дом даже может стать частью соглашения. Тебе предложат выйти за него и сохранить остров или быть изгнанной.

Что-то неприятно сжималось внутри нее.

- Но куда я пойду?

Гаррон пожал плечами.

- Тебе решать. Если выберешь брак, получишь владения в лесу и морях. Если решишь жить свободно, думаю, твои варианты будут ограничены. Редкие мужчины позволят такому желанному созданию жить под его защитой без брака, - добавил он с кривой улыбкой. – Хотя, думаю, канцлер Тристан был бы рад тебе в своем замке.

«Я в этом уверена, - подумала Оливия, язык сжался во рту. – Он смог бы тогда давить на меня каблуком, когда пожелает».

- Я не могу остаться с Тристаном.

- Тогда что ты будешь делать?

- Не знаю.

Оливия передвигала босые ноги по полу, расхаживая в раздумьях. Если она выйдет замуж, она лишится свободы, а она не могла отдать это. Она была уверена, что не выживет без движения яда, без восторга от боя, без трепета от крови жертв.

Нет, она не могла бросить то, что заставляло ее сердце биться. Но если она не выйдет замуж, то куда отправится? Все медяки в ее кармане принадлежали лорду Бассету, Тристан платил ей лишь сохранением секрета. У нее не было средств на самостоятельную жизнь.

Она не знала, что делать, но Гаррон знал. У него всегда был ответ. Она глубоко вдохнула и сказала:

- Что ты сделал бы на моем месте?

- Вышел бы замуж. С размахом, - добавил он, окинув ее тело еще раз взглядом. – Ты – красивая женщина с фигурой, созданной для детей, а каждый мужчина хотел бы продолжить свой рот. Хотя, если у тебя будут дети, лучше найми для них добрую женщину, чтобы приглядывала вместо тебя, - он сжал губы, взгляд вернулся к ее лицу. – Ты не будешь хорошей матерью.

Оливия улыбнулась, благодаря за отвлечение.

- О? Почему это?

- Дело в глазах, мадам. У тебя змеиные глаза, очаровательные… и жестокие.

- Если они тебя чаруют, почему не пускаешь меня ближе?

Его хмурость удержала ее на месте.

- Многих мужчин это чарует и повергает в транс. Но на меня это действует иначе. Очарование для меня несет подвох. Мне не нравятся чарующие люди, я им не доверяю.

- Ясно. И что мне нужно сделать, чтобы ты… доверял мне?

- Я придумаю, чем тебе заслужить мое доверие, не раньше, чем скажу, что буду платить покупателям. Потому что ты обманешь меня, - сказал он, увидев, что она хочет задать вопрос. – Ты будешь со мной, пока не выпьешь всю кровь. А потом оставишь у дороги в канаве с остальными победами.

Он выдавил последнее слово с такой силой и яростью, с какой еще не звучал. А потом отвернулся, оставив след в виде полумесяца стулом на отполированном полу.

Оливия смотрела на необычный румянец на его шее, пытаясь понять его. Он не ругал. Не наказывал. Она не знала, почему Гаррон рявкнул на нее. Но почему-то воздух стал холоднее, когда он отвернулся. Это ей не нравилось.

- Ты прав. Я не стала бы хорошей матерью, - тихо сказала она.

Он фыркнул над письмами.

- Я почти стала матерью однажды… но оказалось, для этого тоже есть яд.

Перо Гаррона замедлилось и замерло.

- Хочешь сказать…?

- Да.

Его ухо повернулось к ней, но он смотрел на дверь.

- Оливия, такое… случается. Люди морей не такие чистые, как ты можешь думать, и ты не первая аристократка, попавшая в такую ситуацию. Ты могла просто выйти замуж за отца, и в этом не было бы ничего постыдного.

- Отец не был аристократом.

- Ах, торговец – это тоже не плохо…

- Это был сын торговца рыбой.

Слова Гаррона увяли на губах. Он смотрел на стену, а Оливия повернулась к огню.

- Годы назад лорд Бассет проверял строительство нового порта на маленьком острове на востоке. Он уезжал надолго, так что взял с собой леди Бассет и меня. Я встретила юношу в первый же вечер… и виделась с ним потом почти каждый вечер. Он ничего не знал о моем мире, а я – про его мир. Помню, как я была потрясена, когда узнала, что он не умел читать. Таких аристократы зовут простаками. Но я была не против. Есть вещи куда хуже простоты.

Оливия говорила тихо, выдавливала слова… прикрывала глаза от воспоминаний.

- Мы были слишком юными. Любовь невероятна, и мы думали, что ее не стоит бояться. Я знала его месяц, а потом лорд Бассет отдал приказ уплывать домой. Через месяц я узнала, что Судьба наказывает за бесстрашие. Я приняла свой яд. На этом все закончилось.

Она прижала к себе скрещенные руки, спилась в плоть ногтями. Боль отгоняла все остальное – память о его ласке и запахе, о восхищении, а не голоде. Она впивалась ногтями, пока не смогла ощущать только боль…

И остановилась, радуясь ей.

Оливия повернулась и ожидала увидеть Гаррона с раскрытым ртом от потрясения или с отвращением на лице. Он повернул стул, но смотрел на огонь в камине, а не на ее лицо. Его кулак был сжат под подбородком, он сдвинул брови, но не хмурился. Его пронзительный взгляд двигался, словно он читал строчки письма.

- Что случилось с юношей? – пробормотал он через миг.

Оливия пожала плечами.

- Он был самым младшим сыном торговца рыбой. Уверена, его уже доставили в Средины, и из него выгнали все добро. Даже если я встречу его еще раз, он не сможет любить меня так, как раньше. Так что я не думаю об этом. Нет смысла.

Гаррон медленно кивнул, глядя на огонь. А потом он вдруг встал.

- Служанка принесет тебе чистую одежду. Тебе нужно что-то поесть. Отсюда полдня пути, и я не хочу останавливаться из-за пустяков.

Он снова заговорил с середины, словно Оливия могла слышать его мысли.

- И куда мы отправимся?

- К озеру, мадам, - сказал он, проходя к двери. – Я хочу тебе кое-что показать.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 9 10 Следующая ⇒