■ Часть первая (9:30 — 11:30)

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 5Следующая ⇒

Бежим по предрассветному лесу.

Бежим по привычному лесу женской академии Рейен. Убегаем.

— Ай!!!

Но леди Обуза с ненатуральным воплем валится наземь.

Неловко споткнулась о корень и с разлета ныряет в грязь.

— Ну же, Сидзунэ! Да еще и головой умудрилась?!

Угу, спасибо за заботу, Азака-тян.

— Сео-сан?! Что же вы доставляете нам хлопоты в самые неудобные моменты? Я попрошу последовать моему примеру и хоть немного вести себя, как подобает леди!

И Одзи-семпай, как всегда не к месту и некстати.

Впрочем, обе… и Кокуто Азака, и Одзи Мисая остановились впереди меня и повернулись. На их лицах — напряжение. Они в затруднении. Впрочем, все наше положение затруднительно.

Как ни крути, а за нами гонится десяток зомби.

— Ай, ой, ой-ой-ой!..

Суетливо пытаюсь подняться, но дрожащие руки не двигаются.

И смелости крикнуть «бегите без меня» не хватает.

Совсем рядом слышен грозный топот.

С шуршанием раздвигая подлесок, появляются прогнившие насквозь живые мертвецы.

Расползающиеся пальцы хватают меня за щиколотки протянутых ног. Стремясь отведать живой плоти, труп неведомого человека опускает лицо к девичьей шее.

Эх, так и знала.

Опять этот переплет. Опять это будущее. Этот итог. Раскаиваюсь.

Мы и на этот раз так и не нашли главной темы, но что-то фатально недопоняли.

— АзоЛто!

Незамедлительно последовал судьбоносный удар.

Электрический разряд на миг зажег ночной лес. Длинные волосы Кокуто Азаки взметнулись, словно хвост кометы.

Переменил гибельную судьбу не кто иной, как моя подруга, Кокуто Азака.

Она быстро вернулась к мертвому, что тянулся к павшей добыче, Сео Сидзунэ, и вмазала ему кулаком в лицо. Бух! — взлетел горячий протуберанец.

То ли это свойство ее перчаток, а то ли черта характера. Стоит отметить, что эта девушка может поджечь все, к чему прикоснется.

За семь дней до того, как мир стал таким, она спокойно так выдала: «А чего в этом такого уж чудесного? Скучная способность, получше зажигалки, похуже огнемета, не о чем говорить». Вообще-то обычно люди не поджигают предметы с кулака, но раз она так считает, то это должен быть подчиненный некоей логике феномен.

Кокуто Азака, как и Сео Сидзунэ, на втором году обучения в женской академии Рейен. Семнадцать лет.

Черты лица обманчиво роднят ее с аристократическими леди, однако само лицо очень эмоционально и просто-таки бьет жизненной силой. Крепкий характер, море эмоций, чувство справедливости — безукоризненный материал для главной героини. Наверное, до последнего вздоха правильный человек, все ровесницы думают, мол, неплохо бы попробовать пожить как Кокуто-сан.

— Сидзунэ, скорей вставай! Они же сползаются!

— А, спасибо, Азака-тян! Но у нас так убежать не получится!

Но даже такая особенная Кокуто Азака не может противиться судьбе.

Ей следовало бежать в одиночку.

Одним тем, что она остановилась и вернулась на помощь подруге, она отрезала себе путь к отступлению.

Нас обступают мертвецы.

Широкоплечий мужчина. Светловолосый красавчик из тех, кого тяпнули, как раз когда они приехали на пикник. Знакомые девушки из Рейен. Сестра-монашка, еще семь дней назад бывшая строгой, но справедливой. И тэ дэ, и тэ пэ. Короче, ранее совсем другие по внутреннему содержанию люди сейчас в едином порыве гоняются за теми, кто еще жив.

— Не убежать — в смысле, нам крышка?

— Азака-тян, если будешь меня защищать — тебя укусит второй. А если будешь драться, но не защищать, — пятый прикончит.

— Ох, зачем ты мне сказала? А будущего посветлее не видно? Скажем, появление брата на белом коне, мчащегося на выручку сестре?

— Угу, такое на складах закончилось. Но не волнуйся. В любом случае жить осталось если не пять минут, то не больше часа. Даже если сейчас вытянуть, итог о…

— Сколько можно просить засунуть свое пораженчество поглубже в себя?! Отчаивайтесь, когда в итоге останетесь одна!

Кроны деревьев затрепетали.

А что, тоже ветер. Несчетно — может, десятками — кто-то промчался по лесу и настиг собравшихся зомби.

— Сгиньте к чертя-я-ям!

Одзи Мисая взмахивает рукой, как дирижер.

Ее присные — некто, настигший мертвецов, — вспыхнули, разметались, кусками вырывая тухлятину конечностей и торсов мертвых тел. Сила атаки походила на взрывчатку.

— Ого, Одзи-семпай!

— Благодарите, но и держите себя в руках, Кокуто-сан. В бою существует понятие адекватных мер. Даже для вас, кто не знает равных в ближнем бою, враг — чудовище, и один укус означает конец. Я же предупреждала, что приближение к ним дает им преимущество.

— Да все я понимаю. Ваши феи — против шушеры, а я — против боссов. Однако не ожидала, что у вас был целый рой. Вы же вчера сказали, что всех израсходовали?

— Я, м-м, приберегла на крайний случай. В результате вы спасены, к чему придирки…

Хмыкает и пропускает длинные волосы сквозь пальцы — вся из себя старшеклассница Одзи Мисая-сан.

На два года старше Кокуто Азаки, красавица того же типажа.

Если в красоте Азаки-сан еще осталась детскость, то у Одзи-семпай — уже флер взрослой женщины. Она высокая, ее жесты, манеры — не девочки, но леди, не принцессы, но королевы. Можно сказать, единственное, чем она напоминает ученицу, — это ее ободок на челке.

История старая, но говорят, что однажды Одзи Мисая была не просто ученицей, но содержала академию Рейен.

Будучи директорской дочерью, да вдобавок предстудсовета, после ухода с должности эта старательная девица определилась в роли замглавы общежития академии. Сео Сидзунэ видит в ней подобие замка, а Кокуто Азака — нечто наподобие кармической соперницы.

Но такая вот Одзи-семпай тоже скрывала чудесную особенность. Она могла управлять невидимыми, пятисантиметровой длины существами-«феями» количеством в несколько десятков.

Семь лет назад, признаваясь в своей способности, она говорила так: «Это необычно, но не так уж и странно. Просто пчелообразные организмы низшего порядка, которых глаз человека не воспринимает».

Эти феи по одиночке могут немногим больше пчелы, но их целый рой, они могут устраивать взрывы, поэтому не раз здорово нас выручали. Одзи-семпай одна добралась и укрылась в общежитии, где объединилась с нами, только благодаря способности повелевать феями. Впрочем, эта королева сейчас не более чем владыка мертвого народца.

— У меня закончились тигрята, но они все же переломили ситуацию. У нас ведь есть будущее, если добраться до учебного корпуса, Сео-сан?

Глубоко вздохнув, Одзи Мисая осматривается с самым беззаботным видом.

— А?.. Гм, ну, как сказать…

— Хотелось бы ясности. Это вы сказали нам, что оставаться в общежитии гибельно. Ваша способность к предсказаниям очевидно действенна. Это восхитительный талант, пользуйтесь им смело… Мы могли продержаться в общежитии только до вчерашнего дня; мы не сложим головы, если минуем за эту ночь школьное здание и доберемся до гостевого дома на холме, — не таким ли вы сама видели наилучшее будущее?

Одзи-семпай права, у меня есть способность знать будущее. Когда Кокуто Азака и Одзи Мисая раскрыли свои таланты, Сео Сидзунэ тоже созналась, что скрывала особенное умение.

Комментарий от Кокуто Азаки, с которой я жила в одной комнате: «А, все-таки я права. Да, я замечала, Сео похожа на собачку, но иногда ведет себя как кошка… ну, иногда как уставится на что-то невидимое…»

Смешно так описывать, но Сео Сидзунэ — обычнейшая девочка, каких везде хватает. Редкая для Рейен короткая стрижка. Рост обычный, вес обычный… хотя местами не без умиляющей запоздалости развития. Старшеклассницы нередко с любовью говаривали, что она как игривый щеночек.

Единственная дочка в старой, со времен Эдо делающей сакэ семье в Тохоку, что на северо-западе Хонсю. Способна фрагментарно визуально воспроизводить в уме картины из будущего, вот только хотелось бы, чтобы последние полотна были с какой-нибудь другой выставки и из другого кино.

На данный момент важно, что я знаю будущее… то есть итог.

Сегодня на закате. Сео Сидзунэ поведала выжившим подругам предсказание будущего, и те поверили — им ничего больше не оставалось, когда эти сведения столько раз их выручили — и все начали решающий рывок к единственному спасению, гостиному дому.

«Там нас хотя бы ждет будущее! » — на такое невнятное предсказание девушки поставили свои жизни.

— Ой, ай, не выйдет все равно, особенно для Одзи-семпай! Только и мелькает, как с ней обнимаются зомби!

— Почему только со мной?! И в каком, прошу прощения, смысле «обнимаются»? По-дружески? Или романтично?! — суматошно вскидывается девушка. М-да, с зомби оба варианта хороши.

— В таком, что ваши феи их не перебьют! Они даже с вынутым сердцем двигаются! Вон, эти тоже не умерли! И даже строятся в кольцо и зажимают!

— Какое варварство! Вот она — ярмарка Кокуто-сан!

Одзи-семпай поспешно подбегает к Азаке.

Израсходовав всех фей, она стала бесполезнее меня. Решение спрятаться за Кокуто Азаку с ее наивысшим среди нас потенциалом к прорыву настолько правильно, что плакать хочется.

— Эй! Зачем назад сюда-то?! Можно было одной добежать до здания!

— Я… я не могу о-оставить младших на произвол судьбы! Я понесу Сео-сан, а вас, Кокуто-сан, прошу разобраться с этим, который бежит к нам, путаясь в своих потрохах!

— Фу-у!!! Вот зачем так, неужели нельзя было разбить голову? Даже фейный взрыв может их убить сразу в череп!

— Ну, как же… Ведь куда надежнее целиться в крупную цель, нежели в небольшую.

— Все ясно, не было уверенности, что попадете!..

Кокуто Азака выставила руки перед лицом, чуть склонилась вперед и оттолкнулась ногами. Как боксер на ринге при звуке гонга.

Вмиг преодолев расстояние в два метра, она чуть отвела руку неуклюжего немертвеца, а второй, правой, рукой ударила ему в лицо.

Бух! — полыхнуло.

Правый прямой Кокуто Азаки не так силен, чтобы пробить череп, но она рождает огонь в направлении удара. Там больше двух тысяч градусов. Содержимое черепной коробки моментально выгорает, и активный труп прекращает шевелиться. Зомби может двигаться хоть без сердца, хоть без конечностей, и лишь при разрушении головы, а, точнее, мозга он снова становится мертвяком.

— Уф, фуф, ух…

Но… Без потерь сразив зомби, Азака-тян заметно выдохлась.

Ее загадочный пирокинез не потребляет физических сил, зато сам акт подхода под удар зомби крайне опасен. Зомби — не тот противник, что всегда ляжет с одного удара. В ближнем бою хрупкую девушку Кокуто Азаку печально задавят и покусают.

Даже один на один всегда есть вероятность гибели. Трое случайных зомби, окружив Кокуто Азаку, лишат ее любых преимуществ.

Это ее изводит. Крайняя степень напряжения и, конечно, неприятие убийства, пусть и для выживания, антропоморфных чудовищ мало-помалу подтачивают ее физическое и душевное здоровье.

Поэтому мы и оказались в тупике.

Три девочки, плечом к плечу, а с другой стороны — все еще более тридцати обступающих мертвецов.

— Вот нас и прижали. Ну что, Сидзунэ, будущее видишь?

— Азака-тян, как бы сказать…

— Вот сейчас, Сео-сан, тактичная младшеклассница должна ответить, пусть и солгав: «Сногсшибательная победа прелестной семпай! » Впрочем, конечно, констатация очевидных фактов не послужит утешением.

— Одзи-семпай… прошу прощения за бестактность. Вот вам чистая правда — вы так прелестно нервничаете!

Со смешком вспоминаю былые деньки в академии. Даже в текущей ситуации… нет, именно из-за такой ситуации я выговариваю то, о чем до сих пор молчала.

— Ох… Не хотелось бы упоминать, но делать нечего. Кокуто-сан, мы с вами займемся мертвецами из учебного корпуса. В это время Сео-сан проберется внутрь… Согласны?

— Одзи-семпай?!

— Одзи-семпай, вы уверены? Я кое-как управлюсь, если их будет не больше двух, и пойду сразу следом за Сидзунэ! Вы одна погибнете почем зря.

— Говорите что угодно… У меня есть еще туз в рукаве, так сказать. Вы одна превратитесь в зомби, если не повезет.

— Ого-о, уважаю! Сколько у вас этих тузов в рукаве, семпай…

— У истинной леди с собой бесконечное количество тузов в рукаве, так и знайте.

Окружение сужается.

Две школьницы преисполняются решимости стоять насмерть и настраиваются на прорыв.

— Гм-м… — девочка, видящая будущее, смотрит на это дело озадаченно. — Азака-тян… Я не вовремя, вы тут так раззадорились, но судьба, похоже, переменилась. Кажется, этот фейерверк заметила Асагами-сан.

Обе переглядываются, и одновременно происходит кое-что необычное.

Атака — бум!

Не только собравшиеся вокруг мертвяки, но весь лес покачнулся и накренился.

Земля пляшет. Деревья валятся. Трупы скручиваются, не в состоянии сделать ни шага.

В ту минуту я на себе ощутила, что землетрясение может случиться не только с поверхностью Земли, но и с атмосферой, с воздухом.

— Будьте любезны, все оставайтесь на местах. Я немного побуйствую, — доносится голос из темного леса.

Перед оградой, тянущейся к учебному корпусу, освещенная уличными фонарями, вырисовывается девушка в форме академии.

Тум-дум-тум-дум-тум-дум-тум-дум! — почему-то играют в голове барабаны.

Ночная дымка делает ее появление весьма драматичным.

Кокуто Азака и Одзи Мисая владеют сверхъестественными силами, которые называют волшебством; видение будущего Сео Сидзунэ относится к «сверхспособностям», телесным данным.

А эта девушка совмещает. А может, и еще что-то биочитерское происходит.

Вот она — гордость женской академии Рейен, оружие, искажающее законы физики модели «красавица в японском стиле». Безоговорочно первая в грозности и объемах груди, знаменитая Асагами Фуджино!..

— Скрутись.

С ее губ слетает проклятие.

Покрывало вселенной приподнимается.

Лес вместе с зомби искажается, заворачивается, мир сматывается рулоном.

Выглядело это как конец света… Странное сравнение, но словно бы незримая рука заменяла декорации мира, а старые сминала за ненадобностью в ком.

Таковы мистические глаза Асагами Фуджино.

Все, что она видит, может свернуться — любого размера, любой крепости; запредельная сверхспособность.

И вот мертвяки вместе с лесом смяты, как нарезанный сыр, и полностью остановлены.

— Фуджино! Спасибо! Ты нас спасла!

— Простите. Мне следовало бы заметить вас раньше.

Асагами Фуджино неловко улыбнулась.

Ее лицо бледное, как воск. Это Искажение отняло немало ее ментальных сил.

Масштабы разные, но и искажение, и предвидение — операции, проходящие при полном использовании мозга. Считайте, что понятие «ментальные силы» подразумевает сразу нагрузку на структуру мозга, износ и необходимые калории. Если речь только о предвидении, это легко восполняется, стоит поесть какой-нибудь глюкозы; однако на уровне сверхспособности Асагами-сан нагрузка становится заметной невооруженным глазом… В худшем случае, после применения Искажения ее мозг может вовсе пропасть.

Стратегическое оружие высочайшей атакующей эффективности, но избирательного применения — вот к какому рангу можно отнести Асагами-сан. Почему я так хорошо это знаю?..

«Простите, неприятная штука, верно?.. Думаю, дело в том, что я, сама как призрак, воспринимала реальность как что-то несбыточное. Поэтому могла людей и пейзажи портить, словно текстуры. Но и это проклятие сейчас приносит пользу, мне кажется. Пожалуйста, позвольте помочь», — так она и выступила, вся такая изящная, неделю тому назад. Поэтому и знаю.

— Вот-вот, Асагами-сан доставила нам хлопот. Взяла и потерялась. Как только мы вышли из общежития, мы места себе не находили. Похоже, кто-то просто хорохорился, что хорошо видит ночью.

Одзи-семпай ядовито хмыкает. Однако всем ясно, что это не от страха собственного тяжелого положения, но от мыслей о безопасности Асагами-сан.

— Прошу прощения за хлопоты… М-м, просто по пути я так задумалась про всех этих мертвецов, которые собрались к общежитию… Они так столпились, я подумала, что это хороший шанс…

— Ты что… вернулась и всех их скрутила заодно с общежитием? — Азака-тян чуть отодвинулась.

— Да. От этого их стало поменьше. Как говорится, одна сеть — покрыты все.

Асагами-сан победно улыбается.

Эта тихоня из тихонь, добродетельная и заботливая идеальная японка порою отважнее и беспощаднее любой из нас.

— В… в общем, давайте пока что скроемся в учебном корпусе. В комнате студсовета должны быть запасы пищи. Ключ у меня есть.

С этим Одзи-семпай возглавила шествие к зданию. Мы, осмотрев друг дружку, — не покусали ли кого, — последовали за ней.

◆

Частная женская академия Рейен, что грубо переводится как «сад воспитания». Школа интернатного типа, строгих нравов, с католическим уклоном, отделенная от сиюминутных веяний мирских, как будто бы даже стерильная.

Она находится в горах далеко от столицы, и ее территория по большей части покрыта дремучим лесом.

Тут нет экзаменов, а выпускаешься сразу в университет; здания средних и старших групп отделены от остальных. Именно здесь проживает около шести сотен учениц — можно без преувеличения назвать это монастырем. Да и напоминающий рясу монашки дизайн школьной формы, я считаю, играет роль в апелляции к общественному мнению.

На этом островке школы для принцесс выжило считанное количество людей.

Положение дел берет свое начало утром восьмого дня. Говоря точнее, свет начал кончаться десять дней тому назад, но в Рейен связь с большой землей запрещена, и мирские новости доходят только через сестер-монахинь, которые, к тому же, не восприняли апокалипсис всерьез.

Изменения настигли нас с опозданием на два дня.

Рано утром перелезли через ворота и попали на территорию несколько посторонних.

Короче, эти посторонние были больны.

Их болезнь лишает людей личности, прекращает дыхательный кислородный обмен, останавливает сердечную деятельность и резко прерывает циркуляцию крови, оставляя тело гнить с летальным исходом.

И, самое ужасное, носители этой болезни, умерев, остаются активны. Разлагающееся тело движется, каким-то образом засекает не заболевших людей и либо неспровоцированной физической агрессией убивает их, разрывая на куски, либо путем укуса передает возбудитель болезни, пополняя ими ряды беспокойных трупов.

В ужастиках это называется «живые мертвецы».

Короче, зомби.

Их называют зараженными.

По словам Одзи-семпай, примерно полгода назад сведения просачивались в новости под ярлыком «новой формы гриппа».

А мы узнали, насколько это плохо, неделю назад, что логично. О таких бедствиях узнают слишком поздно, чтобы что-то сделать.

На то, чтобы женская академия Рейен закишела мертвецами, потребовалось меньше шести дней.

То ли к счастью, то ли к горшим страданиям, Кокуто Азака и другие девушки, которые находились в отдельном классе, пережили первую волну пандемии. Заметили уже после того, как учебный корпус стал липким от крови и плоти недоеденных одноклассниц, а зараженные ученицы уже начали появляться в средних группах.

Первой реакцией было предложение Азаки-тян идти спасать юных среднеклассниц, и мы гурьбой вошли в их здание, полюбовались на необратимую реальность и, крайне огорченные, укрылись в общежитии.

Тогда к нам по случайности присоединилась Одзи-семпай. Она чуть раньше нас пришла за среднеклассницами, но за ней сходу погнались зомби и полезли бы обниматься, промешкай она хоть немного.

Именно тогда Азака-тян и Асагами-сан воспользовались своей силой. В результате Одзи-семпай примкнула к нам и с тех пор разделяет нашу общую судьбу.

Семь следующих дней мы укрывались в общежитии, а какие-то несколько часов назад бесполезная провидица — Сидзунэ Сео увидела наихудшее будущее: все умрут, если до рассвета не доберутся до гостиного дома, что в стороне от здания для старших групп.

— Здравствуйте-е… Да что я, никого здесь нет. Заходите, девочки, все нормально.

— Очевидно, электричество еще подается. Электростанции какое-то время работают и без людей; я думаю, покуда не произойдет несчастного случая, наши лампочки будут живы.

— Блага автоматизации. Эй, Сидзунэ, фонарь не включай. Они заметят.

— Здесь это, скорее всего, безопасно. До гостиного дома рукой подать, не стоит перегибать. Все уже наверняка устали; я предлагаю посвятить полчаса чаю.

— Ого, Одзи-семпай и минералку запасла, и электрочайник, и все-все!

— Семпай, а печенья нет? Я бы все состояние отдала за единственную печеньку.

— Нет, увы. К тому же ваше состояние давно конфисковано… Ах, вся сырая пища непригодна. Остались миндальные бисквиты, но, к сожалению, сейчас нюансы их вкуса и фактуры останутся невостребованными. А ведь в Париже сделаны.

— Фошон! Парижские миндальные бисквиты называются «фошон», да? — это я неестественно стараюсь навести веселую атмосферу.

Бисквиты делают на яйцах, но они хранились в миниатюрной морозильной камере, а значит, все пригодно для употребления.

— М-м, подветрели, но все сладкое пригодится. Асагами-сан, возьми.

— Спасибо, Сео-сан. Но у меня еще остались мин-вит-добавки, так что разделите между собой. Я все равно не оценила бы вкуса.

Асагами-сан улыбается с закрытыми глазами, то ли радостно, то ли озабоченно.

Вот такая благородная девица, если вычесть сюр в способностях. А глаз она не открывает потому, что год назад случилась беда, здорово испортившая ей зрение. Она передвигается в одиночку, поэтому не то чтобы она совсем не видела…

Так начался получасовой привал, тихий чайный час.

Впервые за бог весть сколько дней и, может быть, в последний раз у нас образовался банкет. Скрывая тяжесть на сердце, мы отправляли в рот теплый черный чай и черствые, пропащие заморские пирожные.

Снаружи что-то громыхает.

Я вспоминаю, как в детстве ночью мы закрывали ставни и пережидали тайфун.

Освещаемое колеблющейся лампой, помещение студсовета кажется больше, да и вообще чудится каким-то особенным. Словно мы в кинотеатре.

В сети еще есть люди, которые собирают информацию, выкладывают, обращаются к народу, но три дня назад полностью перестали работать информационные каналы администрации. А может, брошен на произвол судьбы только этот медвежий угол, а в столице готовят меры противодействия. Даже если и так, для меня это ничего не меняет. Я не могу представить, как спущусь с этой горы живой. Не могу даже выдумать это как будущее.

Привычный наш мир кончился десять дней назад. Лидер определен, осталась раздача слонов формата «кто откинется раньше». И в этих условиях мы тихо наслаждаемся каждой минутой счастья, позволяющего еще разок ощутить эту атмосферу.

— Ну, если уж наглеть, то я бы хотела ванную…

— Кокуто-сан, уговор молчать об этом, — Асагами-сан одергивает легкомысленную подругу.

Они живут в одной комнате и понимают друг дружку с полуслова. Где юмор, где всерьез — понятно не глядя.

Взрослеющие девочки — реальная, брутальная штука: пусть кончился весь мир, пусть окружают живые мертвецы, пусть давит гибель всех одноклассниц — не меньше давят и проблемы собственных тел.

Нехватку запасов пищи можно перенести, но грязь и запахи тела невыносимы. Когда мы прятались в общежитии, то собрали все полотенца, воду, влажные салфетки. Можно сказать, этот момент — тоже своеобразие дня сегодняшнего. Если бы среди нас был парень, такие сцены бы убрали на потом.

— Но правда, это как анекдот. Кругом зомби, мы одни выжили, будущее — смерть до рассвета. Даже для кошмара это слишком… Конечно, наивно так думать…

— О-о, так Кокуто-сан фантазерка. Впрочем, я и сейчас настаиваю, что это сон.

— Обнадеживающе говорите, Одзи-семпай. А доказательства есть?

— Разумеется. Не хватает дара убеждения, чтобы породить такую ситуацию. Зомби — это так старомодно. А если это эпидемия, человечество падет в крайнем случае через полгода-год. За неделю, то есть за десять дней конец света ну никак не может наступить. И потом, за полгода обязательно будут приняты меры. Следовательно, пусть даже это реальность, я постулирую, что это сон. С учетом ошибки, притом что я — человек, а все сон, я все это отрицаю.

Признающая даже невозможное, но реальное, за факт Кокуто Азака.

Не признающая даже реальное, но невозможное, как ложь Одзи Мисая.

Кто из них фантазер, а кто реалист — мне определить трудно.

Я только чувствую, что мысли обеих основаны на вере.

— Пожалуй. Я тоже чувствую, что вижу сон. Я понимаю, что это глупо, но я впервые на таком подъеме.

Асагами Фуджино тихо улыбнулась, словно опекая их обеих.

Как будто ее мысли опирались на другой базис.

Ну а я страдаю от чувства вины.

В отличие от них троих, Сео Сидзунэ не может прямо сказать то, что думает — ту истину, что после всего пройденного у девушек больше нет будущего.

До сих пор плохой концовки удавалось избегать, но дальше уже нет ничего.

…Ведь я опять была неправа.

Сео Сидзунэ снова недоглядела. Она видела в будущем только пейзаж, «прошедший завтрашний день в гостином доме». Но, придя сюда, перестала видеть и его.

— Так вот…

Что ни делай, того, что будет через двадцать минут, никак не усмотреть.

Даже когда Асагами-сан и Кокуто-сан выберут наилучший путь — все будет бесполезно. Скоро, как буря, взвихрится немыслимое, хаос, и все придет к концу.

— Сидзунэ, напомни: ты видишь будущее, если в двух словах, путем осмысления данных?

— Ч-что?! С ч-чего ты вдруг, Азака-тян?

— Я спрашиваю, как ты видишь будущее? Ты говорила, что как будто кино, но вдруг ты не думала всерьез, как именно оно снято. У тебя как? Не с просторной точки обзора… не общий вид с высоты, а личное, твое собственное восприятие вида будущего, так?

— М-м, да. Так. Будущее, которое я вижу, смотрится с точки зрения человека. Никаких божественных взоров с небес, чтоб сразу целый город. Такого я не вижу вроде.

— А чужое будущее? Скажем, пусть тебя в кадре не будет, но вид будет от чьего-то третьего лица.

— Иногда случается. Но тогда видно только то, что перед глазами человека. Скажем, было, что мы с Азакой-тян говорили, и я видела, как она через час совершает дурную оплошность.

Именно. Пророчество — не более, чем тщательное предсказание, самая естественная дедукция.

Сео Сидзунэ всего лишь получает информацию от пяти органов чувств, записывает и подсознательно сводит в картину «фактов, которые будут дальше». Эспер, относимый к категории провидцев. Такой тип человека, у которого мозг может независимо работать как органический процессор.

— А-а, поэтому ты иногда выдавала странные фразы. «Сегодня опоздай», «именно сегодня Микия проживет без твоего звонка» и прочее. М-гм, ясненько-ясненько. И спасибо. Мне здорово помогло, что ты меня поддерживала.

Она говорила так, словно вспоминая нашу кампусную жизнь.

Подобающие Кокуто Азаке четкие, решительные слова признательности.

Они были настолько от чистого сердца, что чаевничающих окутала душевная и трогательная атмосфера.

— Но…

Атмосферу меняет напряженный голос.

Кокуто Азака будто протянула руку к сути вещей:

— Это значит, что Сидзунэ знает ответ. Где-то видит, из-за чего мы будем убиты. Иначе не увидеть будущего. И именно это либо не дается ей сознательно, либо она просто забыла.

— Либо не осознаю, либо забыла?..

Это верно. В жизни большинство ответов явно показываются до срока истечения актуальности. Человек ловит их, загоняет себя в тупик и начинает ныть. Трагедия не станет разворачиваться после того, как становится слишком поздно. Именно тогда, когда человек пускает все на самотек, она происходит как естественное следствие.

— Достаточно болтовни, Кокуто-сан. Пора собраться с духом.

Одзи Мисая переходит от слов к делу.

Вдруг становится ясно, что полчаса прошли.

Теперь до гостиного дома десять минут пешком, но на пути бродят зомби.

До рассвета остается меньше часа. Кончились наши беспечные минуты.

Мы выходим из здания старших групп через пожарный выход.

Скрываясь среди пышных клумб, находим глазами дорогу.

На идущей вверх-вниз дороге под фонарями, как и ожидалось, шатаются зомби.

— Нам везет!.. Вроде четверо, сможем втихаря пробить осаду!..

— Т-ты хочешь обойти сбоку?! А не лучше, если Асагами-сан их погнет вдрызг?!

— Это было бы непродуманно. Пусть я этих четверых смогу уломать, но бродящие в округе мертвецы сбегутся на шум. А здесь не лес, и их будет много, и когда они нахлынут, как лавина… Бр-р, как насекомые вокруг лампы в поле, противно же!

— Уф… Я вдруг перестала понимать критерии твоих решений, Асагами-сан…

— Думаю, смысл в том, что поддерживать это будет тяжело. Мистические глаза Фуджино — словно крупный калибр, он слаб против бездумно атакующего врага.

— Естественно. Мыслящее животное задумалось бы, а то и испугалось, но против нас — тупые мертвецы. Они едва ли ощутят страх, даже когда их товарищей развеет в пыль.

Азака-тян энергично покивала Одзи-семпай.

— А? — почему-то в глубоком изумлении подняла веки Фуджино-тян.

— Что «а»?

— У них же есть разум. Они сами выбирают, убить незараженного или сделать своим.

— Э-э… Спасибо, не поняла.

— Я говорю о методе убийства. Зомби нападают на людей, но кого-то рвут на клочки и поедают, а кого-то просто убивают… От съеденных не остается даже костей, но просто убитые после смерти оживают и становятся новыми зомби. Понятно, что это питание и размножение. Я думаю, эти зомби по своей воле разделяют тех, кто годится только на обед, и тех, кого можно сделать одними из них.

— А… Ну, пожалуй, так, но… Фуджино, тогда что же — хочешь сказать, эти зомби не мертвы, их сознание осталось на месте?

— Кто знает. Настолько я не разбираюсь. Просто они как будто разумны. Хотя как именно разумны — не узнать, не став одним из них.

Видимо, это доказательство мира посмертия. Не узнаешь, пока не станешь, но когда станешь — людям не передашь. Точки зрения живых и мертвых слишком различны, и даже если оба одинаково «люди», у нас не найдется общих слов.

— Может быть, они не бессмысленно едят человечину, а всего лишь избавляются от чужеродного элемента. В качестве порожденных этой землей новых приматов.

— В смысле, это не зомби, а новые люди?.. Для этого они слишком примитивны. Не думаю, что эти вот — разумны.

— Куда деваться. Им же от роду не больше десяти дней, так? Значит, это просто младенцы.

Все умолкают.

Никто о таком не задумывался. Мнение Асагами Фуджино может изменить определение «зомби». Осмысленная, но хаотичная деятельность зомби действительно напоминает годовалых детей.

А если так, не значит ли, что мы в итоге убиваем кого-то живого?

— Простите… Тебе удалось развеяться, Кокуто-сан?

— Немного. Однако наличие у противника сознания ситуации не меняет. В этом мире уже десять дней приходится убивать, чтобы выжить.

Она не ответила.

— Конечно, если твоя гипотеза верна, можно на что-то надеяться. Пусть сейчас они несмышленые, с годами они разовьются и, может быть, смогут общаться.

Четыре ответа, все разные.

От слов Асагами Фуджино мы потратили непредвиденное количество времени. До будущего с финалом оставалось меньше двадцати минут.

Мы собрались с духом и выбрали тактику лобового прорыва.

Дорога в гору к гостиному дому, четверо зомби посредине.

В лесу по сторонам от дороги — еще десятки зомби, но мы поднимаемся на холм бегом, пока они не заметили, и, поддерживая наше преимущество, добираемся до дома и запираем главные ворота.

Двести метров отчаянным бегом.

Быстроногие Кокуто Азака, Одзи Мисая — пробегут вперед.

Сео Сидзунэ и Асагами Фуджино… придется признать, шанс 50/50.

— Сео, ты видишь?..

— Угу, нормально. Вижу утро с точки зрения от гостиного дома.

Я не уточняю, что это ложь.

— Так, двинули. Я возьму на себя зомби на дороге. Сначала приближаюсь, сношу хотя бы двоих… ну за что?!

Кокуто Азака смотрит на кусты, на дорогу и к холму и вдруг жалко вскрикивает. Лица следовавших за ней Сео Сидзунэ и Асагами Фуджино бледнеют, словно они привидение увидели.

На пологом уклоне стояли тени, которых здесь быть не должно.

Трое зомби, бывшие ученики Рейен. И еще одна черноволосая девушка в свободном кимоно с длинным рукавом.

Разодетая, словно с праздника совершеннолетия.

Чернильные пятна глаз мертвы, но выражают несомненные волю и разум.

В ее правой руке блестит меч наизготовку.

— П-простите… Это что… Реги-сан?..

— Чертова Шики во плоти! Да с катаной! Нам конец!..

— О, она же ухмыляется! Она нас заметила!

Да, это явилась Реги Шики.

Сейчас я не могу пересказать, какой у нее характер, потому что не было случая узнать ее получше. Я лишь знаю, что за эту неделю Кокуто Азака и Асагами Фуджино то и дело заводили разговор о ней.

«С Шики зомби ваще побоку. Рядом с ней они просто зайчатки».

«Не хочется с ней встречаться, но было бы здорово, окажись она поблизости. Ее никто не победит».

«Точно. Не верю, что говорю это, но только Шики может разрулить что угодно».

Короче, они с ней непримиримые враги, кажется.

Вот этот надежный и непобедимый персонаж переметнулся на сторону зомби, да еще в придачу стоит между нами и последними воротами. Азака-тян и Асагами-сан в отчаянии, это даже мне сзади так хорошо видно, что аж плохо.

— В чем дело? Эта ваша Шики настолько сильна, Сео-сан?

Одзи-семпай толстокоже уточняет, что не знает Реги Шики, хотя видеть, скорее всего, видела.

— Н-ну-у, как бы сказать…

Я не могу подобрать подходящего сравнения и шарю взглядом в небе.

— Если в двух словах: где-то на уровне короля Артура с Эскалибуром в руке.

— Такое же не победить никогда!

Что-то тихонько шаркнуло.

Сандалии Реги Шики переступили по гравию.

Первой отреагировала Азака-тян. Взглянув на наши испуганные лица, она рванула прямиком к дороге на холм.

— Поздно думать! Начнем! Я столько лет хотела это сделать!!!

Младшая сестренка набегает на врага милого братика.

За ней нервно следует Одзи-семпай, а мы стоим и от страха двинуться не можем.

Асагами Фуджино звонко хлопает себя по щекам и обращается к Сео Сидзунэ:

— Сео-сан, обходите по лесу и к гостиному. Мертвецов я сейчас отвлеку.

Похоже, Асагами-сан все поняла безо всякого оракула.

Кокуто Азака: голова отлетает под мечом.

Одзи-семпай: глупо вскрикивает: «А?.. » — и тоже теряет голову.

Этого холма нам не пройти. Пока есть эта Шики — никаких шансов.

Значит, придется ломиться к цели лесом.

— Быстрей. Будете стоять здесь — и вас втянут.

Этот голос так холодно спокоен, что не требует ответа.

— Угу… Я пошла, буду ждать наверху гостиного дома.

Я срываюсь с места.

Сео Сидзунэ скрылась в лесу, и в то же время холм скрутило.

Асагами Фуджино и Реги Шики.

У них, обладательниц одинаково безумного масштаба мистических глаз, началось последнее противостояние.

◆

И вот я добралась до гостиного дома, здания западного типа, построенного по мотивам Рокумэйкан. В ту эпоху, ввиду вестернизации, было выстроено много западных зданий, но вроде бы большинство оказались просто копиями западноевропейских построек. На самом деле строения были в мелочах не без примеси японской художественности, с оригинальным смешением западного и японского стилей. Этот гостиный дом тоже был из таких.

Но не сегодня.

Я смотрю на круженную высокой оградой территорию с выжженными руинами. Я слышала, год назад было то же самое. Шептались, что в том пожаре сгорело одно общежитие.

— Ох, так и думала…

Бессильный вздох — картина маслом…

Неуверенно иду по холму под ставшим горой обломков бывшим особняком.

Будущее, которое видела Сео Сидзунэ, — это «смотрю сверху гостиного дома на рассвет».

Ошибки не было. Остается только сожалеть, что до самого конца не смогла рассказать подругам о трагедии, постигшей гостиный дом.

— Ах да… Три дня назад из окна общаги я вроде бы видела, как тут что-то светилось.

Сео Сидзунэ не могла понять, что это был огонь. Она — словно бездушная камера, в которой записаны все ответы, но нельзя обратить сознание ко всем кадрам — только лишь к тем, к которым есть интерес. Подобающий не стремящемуся узнать что-то кроме того, что хочется узнать, человеку, поистине неисправимый регресс.

Колени слабеют.

На самой высокой точке руин я опускаюсь на землю, сдаюсь, и смотрю в небо.

Тут к тыльной части шеи Сео Сидзунэ прижимается лезвие.

— ■ ■ ■ ■ ■ ■, ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■?

Это Реги Шики. Только не разобрать, что она говорит.

А говорит она вот что:

— Ты из симптоматиков? Тогда могла бы и не бегать, как остальные. Хотя я все равно всю эту заразу перебью.

Ничего не понять. Я вдруг очень внимательно смотрю на левую руку.

Там — след от укуса зомби. Тут же вспоминаю слова Асагами Фуджино. Про различение зомби, кого делать своим, кого обедом, про разделение видов убийства.

В свои примут тех, кто станет зомби, когда заразится.

В обед войдут те, кто не станет зомби, даже когда заразится.

Но как их различить?

— Ну, это давно закончилось. Потому что все люди схватили заразу десять дней назад. У этого вируса инкубационный период такой. Похоже, он так сделан, что пока число заражений не насчитает семь миллиардов, симптомы не включатся.

Гм, то есть… все человечество заболело одновременно?

— Ага. Вирус тоже живое существо. Все сделает, чтобы расплодиться. Но была структурная дилемма — при прогрессировании в теле человека в момент размножения другие люди с ним расправляются.

Тут же слова Одзи Мисаи. Она до конца настаивала на том, что передающийся от человека к человеку вирус не может уничтожить человечество.

Но это уравнение за какую-то там неделю устарело. Мы с самого начала шли в мир посмертия.

— Вот такой он — конец света. Когда понимаешь, что прижало, уже все кончено. Семь миллиардов раз — и на помойку. Обработать мир оказалось так легко.

Ах вот оно что. Тогда недельная битва Сео Сидзунэ и ее подруг, их дружба и прочее были совершенно бессмысленны и, м-м, что-то в духе плесени на киноленте.

Слова непонятны, но нюанс кристально ясен.

Сео Сидзунэ льет слезы на молитвенно сложенные ладони.

Жух! — бликует рассветное солнце у ее ног.

Словно чудовище, что рассыпается пеплом под лучами солнца, все обратилось в прах.

…И это тоже — явственный world’s end.

Я тихо закрыла глаза.

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒