Картина девятая

Вновь обстановка шестой картины. В гостинице двое – Е г о р К у з ь м и ч и К а т я.

ЕГОР КУЗЬМИЧ/он всё ещё в костюме герцога/. Ну как, Катюша… оцени! По-моему, весьма недурственно всё получилось… правда?

КАТЯ/в костюме Мюзетты/. Супер! Сама не ожидала такого, офигенного, успеха! Зрители просто тащиться будут, когда решимся показать им… эти сценки!

ЕГОР КУЗЬМИЧ. Так, так… это правда, и я это чувствую!

/Распрямил плечи/. Выходит… есть ещё порох в пороховницах у меня… седого казака, а… стрекоза-егоза? /Пытается догнать убегающую Катю/.

КАТЯ/на бегу/. Да есть… есть, Егор Кузьмич… кто же спорит? Ещё какой порох в казаке том бродит… ой-ёй-ёй… если он так… за девушками ещё ухлёстывает! / Смеётся, укрылась за креслом/.

ЕГОР КУЗЬМИЧ. Да… бежал я, действительно, резво! Но вот… сдаётся мне, сил не рассчитал я малость… /Валится от усталости в кресло/.

КАТЯ. Ничего… отойдете сейчас! Соку вот выпейте /наливает в

стакан сок/… и продолжим задуманное! /Подает напиток/.

ЕГОР КУЗЬМИЧ/принимает стакан/. Да… осталось нам с тобой, голубушка, взять ещё один, пожалуй, наиболее сложный, барьер. /Делает глоток, второй/. Но что-то давно я не вижу её… нашу главную протестантку. Где она… куда подевалась?

КАТЯ. В ванной сидит. Отходит от слёз и соплей своих, дневных. Никого не пускает к себе… рычит тигрицей лютой, посылает всех… куда подальше!

ЕГОР КУЗЬМИЧ. Мда… штучка ещё та, это правда! /Пауза/. Ну… и как же нам быть теперь? Что делать?

КАТЯ. Не знаю пока… Не приходит сюда /указывает на лоб/ ни одна мысля! /Пауза/. Хотя нет… есть один вариант!

ЕГОР КУЗЬМИЧ. Какой? Выкладывай!

КАТЯ/наклоняется, тихонько/. А вы соберите всех. Затем подойдите поближе к ванной. И объявите громко, с выражением /подражая мужскому голосу/: " Семейное вече, в виду отсутствия Ольги, заканчиваю! Сейчас завещание будет подписано, удостоверено нотариусом… и на этом - точка! " Вот увидите – сама выскочит!

ЕГОР КУЗЬМИЧ. Да… оригинальный ход! Действует на нервы. Давай, зови… зови быстренько всех! А я подумаю пока – что и как сказать? /Опускается в кресло/.

КАТЯ. Лечу на крыльях, Егор Кузьмич! /Подбегает к двери

кабинета. Зовет голосом ведущей/. Ребята… Федот Савельевич… Дарья - на выход!

Свет изменился, сцена погрузилась в полумрак. Появилось мерцание, блики, стали слышны таинственные завывания, глухие, далёкие скрипы, стуки и шорохи. Бесшумно открылись, сами собой, двери кабинета. Из него, один за другим, стали выходить участники скетча. Но что это: двигались они неестественно медленно, лица у всех прикрыты белыми масками, на одежде, напоминающей длинные, средневековые балахоны с капюшоном, виднелись следы крови. Катя в ужасе отпрянула, прижалась к Егору Кузьмичу. Группа призраков приблизились к столу, расположились неподалеку от Егора Кузьмича и Кати молчаливым полукругом. Медленно открылась, сама собой, дверь ванной. Из неё вышла Ольга. В руках у неё – карабин Сайга.

ОЛЬГА/выдержав паузу/. Ну что… скоморохи… доигрались? Сами виноваты… Наследство - слишком серьёзная вещь, чтобы относиться к нему так неоправданно глупо! Присядьте… Сейчас будет моя, финальная, сцена. /Дождавшись, пока все разместятся на выстроенных в один ряд стульях/. А теперь слушайте, что я вам скажу! /Положила карабин на оттоманку. Подошла поближе к сидящему в кресле отцу/. Пока ты, па, радовался своим успехам, я этих… помощников твоих, отстреливала по одному, как куропаток. А трупы складывала там… в твоем кабинете, где ты задумал свой идиотский, доминантный план. Как видишь, он неплохо сработал. Только вот результат оказался явно не тот, что ты ожидал... правда? /Пауза/. Когда рядом такие деньги, па, человек иногда теряет рассудок. И его ничто не может уже остановить – он все равно сделает то, что задумал! /Зовёт/. Катя… хватит играть дурнушек! Иди ко мне! Своё ты получишь уже от меня, а не от него… /указывает на отца/ филантропа безбашенного! И в значительно большем количестве!

К а т я поднимается и переходит на сторону О л ь г и.

Ну вот, па… теперь ты остался один. Совсем один. Рядом с тобой – лишь тени безумцев, решивших поверить в святую идею, что

можно прожить на Земле хорошо и без бабла... ха-ха-ха... Крейзи... тупость... паранойя дебилов! Всё... абсолютно всё в этом мире зависит от них, этих красивых, цветных бумажек. И ты... ты, сам, па, ещё совсем недавно, утверждал эту мораль! Всё тем же своим, безбрежным, баблом! И тебя это совсем не смущало! Скорее – наоборот: ты шёл вперёд, как могучий айсберг, круша всё, что вставало на твоем пути. И я это видела.

Я, маленькая девочка, пристально за всем наблюдала и впитывала в себя твою мощь. Я видела, как все прогибаются перед тобой, лебезят, заискивают при каждом, удобном, случае. Иногда я задумывалась: а сколько у тебя этих миллионов, что они так действуют на людей? И пыталась их даже подсчитать. Но мне это никак не удавалось! Потому что они все время росли и росли… словно в сказочном, дивном, сне! Именно так ты мне объяснял: я - кудесник, а они, эти зеленые птички, тут же летят ко мне стайкой, лишь только взмахну я своей, волшебной, рукой... ха-ха-ха... Я смеялась, и ты смеялся вместе со мной - мы оба смеялись над этой, красивой, выдумкой!

И постепенно мне стала нравиться эта твоя, денежная, необъятность. Она представлялась мне каким-то огромным, ласковым облаком, куда я могу свободно войти в любой момент, и пробыть там, сколько захочу. Потому что это было моё облако - и больше ничьё!

А ведь раньше мне нравилось совсем другое! Я очень любила сочинять стихи! По-детски, неумело, писала обо всем, что вижу вокруг себя. И радовалась этому! Но ты не обращал на мои, наивные, труды никакого внимания. Ты был занят своим большим, таинственным для меня, делом. И, видя твоё безразличие, я забыла о рифме. И вообще о стихах. Я стала любить другое начало - деньги!

Ты… ты, па, стал моим кумиром! Ты сломал мою прежнюю - добрую и наивную - детскую душу! Ты вынул из неё все тепло, заложенное мамой, школой, детскими сказками, где добро всегда побеждает зло, и вставил туда холодный, бездушный прибор - калькулятор! Ты вооружил меня им, научил просчитывать каждый свой шаг. Ты увёл меня в совсем иной, недоступный ранее для меня, мир, который мне предстояло теперь принять, как аксиому, как неизбежность.

И вот результат - он пред тобой! Мне уже всё равно – что будешь думать обо мне ты и другие люди. Мне нужно в этой жизни

только одно – деньги! Много денег! Миллионы… миллиарды денег! Вот почему я так и не вышла замуж в свои 25 лет! Я… я должна выбрать мужа, а не он - меня, так я считаю теперь! Я должна вести семейный бюджет, а не он! И все вокруг должны покоряться мне, как покорялись они ещё совсем недавно моему па! Вернее, его

миллиардам!

А на лирику любви мне наплевать! Любой комфорт – за деньги! Любая страсть - в тот же день и даже час! Всё продается, всё покупается! Правда всегда там, где сила! И сейчас эта сила - на моей стороне!

В моих руках - карабин Сайга, в твоих - авторучка! У меня - смертельные пули, у тебя – миллиарды, которые уже никогда не должны стать моими. Ты нагло забрал у меня смысл жизни, к которому сам приучил. Своим списком ты сделал меня такой, как все вокруг. Но это была твоя, роковая, ошибка, па, - среди неудачников я быть не хочу.

У меня нет теперь сердца! У меня нет теперь совести! У меня нет теперь внутри ничего! Там осталась только страсть к деньгам! Большим деньгам, которые могут исчезнуть, если я не приму срочные меры! И я не остановлюсь ни перед чем! На твоё предательство отца я отвечу своим, дочерним, предательством! Прощай, па! Катя… сделай то, что ты должна сделать. Быстрей… я отвернусь…

ЕГОР КУЗЬМИЧ. Одумайся, дочка! Ты не сможешь после этого жить!

ОЛЬГА. Ошибаешься, па. Я буду делать это так же легко, как легко написал ты эти вот, глупые, строчки, убив во мне прежнюю, любящую тебя до безрассудства, Олю. Катя... не стой истуканом! Я жду! /Отходит в сторону, отводит взгляд от отца/.

Катя подошла к оттоманке, взяла в руки карабин. Передернула затвор. Направила оружие на сидящего в кресле, с куклой Петрушки в руках, хозяина лесного дома. Долго и тщательно целится. В последний момент резко разворачивает карабин в сторону Ольги. Мгновенно гаснет свет. Слышен звук выстрела и вскрик Ольги.

Пауза. Свет зажигается.

Катя положила карабин на оттоманку. Возвратилась к столу. Е г о р К у з ь м и ч поднимается из кресла, оставляет на своем месте куклу П е т р у ш к и и медленно идёт по сцене. Останавливается у оттоманки, долго смотрит на бездыханное тело дочери. Сидевший за столом Ф е д о т С а в е л ь е в и ч вдруг оживает. Снимает с себя маску, балахон и, оставшись в костюме героя предыдущей сцены - графа Карлоса, подходит к Е г о р у К у з ь м и ч у. Прикасается к нему рукой. Вместе они идут на авансцену.

ФЕДОТ САВЕЛЬЕВИЧ. Ну что ж, Егор, теперь я могу сказать тебе вполне откровенно: твой, яростный, бунт против наших, безудержных, гонок за мифом удач родился далеко не на голом месте, как раньше я думал. И пусть будет у нас пока ничья! Это даст нам возможность кое-что обновить, исправить в избранном нами с тобою, нелёгком маршруте… и двигаться дальше, к новым берегам! Надеясь втайне, что где-то там, за поворотом, найдем мы всё же тот, счастливый, островок достойной жизни, где подобные страсти-мордасти давно уже канули в вечность.

КАТЯ/подходит/. А как же мы… трубадуры, актеры… скоморохи бродячие? /Смеется/. Вы берёте нас с собой?

НАСТЯ/без маски, в одежде Бениты/. Вот именно, папа! Мы же так старались! Изо всех сил… правда! /Смеётся/.

ОЛЬГА/подходит/. Как видишь, па, мы с Катей и ребятами сделали то, что ты просил. Но нам интересно было бы узнать – насколько проникся твоей заботой о нашем, правильном, будущем тот, для кого ты специально придумал историю своей болезни и нашей, безграничной, жадности и коварстве? /Смотрит, вместе со всеми, на Федота Савельевича/.

ФЕДОТ САВЕЛЬЕВИЧ. Вот шалопаи… /Смеется/. Я так и знал… я чувствовал с самого начала - есть в этом, странном, деле какая-то… заковыка! Решили, значит, меня, старика, подзадорить слегка. И, как бы ненароком, случайно вроде бы, увлечь в свои, далеко идущие, планы. Что… баламуты - разве не так?

ВСЯ МОЛОДЁЖЬ/бросаются к автору реплики, атакуя со всех сторон/. Ну что вы… Федот Савельевич… в самом-то деле? Как вы могли о нас… такое подумать? Да взгляните на наши благородные… ангельские… светлые… невинные... кристально чистые, лица! Ну… видите, сколько в них природной скромности… честности… порядочности… и простоты? Разве могут люди с такими… божественными… вот именно… вот именно - божественными фейсами сделать когда-нибудь... кому-нибудь... что-нибудь плохое? Тем более - такое вот… хитрое... далеко идущее… и вообще непонятное какое? Да внимательней же смотрите! Сюда… сюда вот смотрите - на меня! А теперь – на меня! Нет – на меня!.. И на меня тоже!.. На меня!.. На меня!.. На меня!.. /Начинается суматоха и толкотня/.

ОЛЬГА/с Сайгой в руках/. Стоп! Спектакль ещё не окончен!

Успокойтесь все и вернитесь в начальный сюжет! Ну… кому сказала? /Передернула затвор. Дождавшись, пока молодёжь отойдёт от Федота Савельевича/. Вот так-то будет лучше! И прошу впредь вести себя на сцене более пристойно! /Через паузу, уже другим тоном, Федоту Савельевичу/. Нам не хватало колоритного, возрастного персонажа для построения более упругой фабулы нашей, сценической, шутки. И то, что вы, дядя Федот – классный актер, мы уже поняли! Так что не парьтесь, граф Карлос - в будущем фарсе классная роль вам уже обеспечена!

Все смеются, аплодируют. Федот Савельевич вначале смущённо

кланяется, затем, пригрозив всем пальцем, смеётся и аплодирует вместе со всеми.

Но тебя, па, я хочу предупредить! Если ты вздумаешь повторить когда-нибудь эту, профилактическую, штучку, чтобы прочистить ещё раз всем нам загнивающее, бытовое, нутро, я из ванной, с любимой твоей Сайгой, больше не выйду! /Решительно повесила карабин на стену/.

КАТЯ. Да, ваша светлость, согласна с Олей! Доминантная тема, конечно же, вышла – что надо, но… слишком большая нагрузка на организм!

ДАРЬЯ/без маски, в костюме герцогини Эльвиры/. А что в моей душе творилось в тот, ужасный, момент, вам было бы интересно узнать... герцог Алонсо?

ЕГОР КУЗЬМИЧ. Признаюсь честно - всем троим: я тоже испытал не слишком приятные чувства, находясь под этим... снайперским, дулом. И, тем не менее, считаю: иногда человеку просто необходимо пройти через такое, жестокое, испытание. Чтобы лучше понять - где находится истинное земное счастье, а где притаился его, смертельный, антипод? А что касается доминантной темы, то в следующий раз она может быть уже… несколько иной!

КАТЯ. И какой… интересно? Ведь нам с ребятами надо будет новые роли придумать, собрать реквизит…

НОТАРИУС/без маски, в прежней одежде, держась за бок/. … желательно, без шпаги!

ГЛЕБ/прикрыв лицо куклой Петрушки, пискляво/. Нет, нет, юрист Птичкин! Без шпаги я – не согласен! Категоррррически!

Смех.

НАСТЯ/Глебу/. А я не согласна с тобой, патриот! Не знаю, как вы,

господа, а я по уши влюбилась в свою роль толстушки Бениты!

/Смеется/.

ПОРФИРИЙ/в одежде Маркиза/. Понятное дело - цунами…

НАСТЯ. Не только, маркиз! Она же так долго и классно лупит

тебя… недотёпу!

Смех.

ФЕДОТ САВЕЛЬЕВИЧ. Не ссорьтесь вновь, милые дети! Не

смотря на то, что попал я сюда, как с корабля на бал, увлекся, тем не менее, всем этим, чудесным, безобразием… не на шутку! Поэтому считаю необходимым заявить следующее. Мы вот тут… с Егором Кузьмичом, пошептались тайком… в уголочке, и решили: тему и место нашей, будущей, встречи можно будет действительно... слегка изменить!

ЕГОР КУЗЬМИЧ/он уже вновь с Петрушкой в руках, торжественно/. Париж! Две тысячи… семнадцатый год! Театр... Комеди Франсез!

ВСЕ. Ура-а… ура-а… мы едем в Париж! Ура-а-а… Париж… нас примет волшебный Париж… /Общая радость, объятия, голоса восторга, среди которых слышен и писклявый голосок Петрушки/.

ЕГОР КУЗЬМИЧ/собрав всех вместе/. Да, именно туда, в этот

старинный, знаменитый на весь мир, центр веселья, мы и заявимся

всей своей дружной компанией отчаянных баламутов. И будем смешить парижан… до упаду!

ФЕДОТ САВЕЛЬЕВИЧ. А через год вся Франция…

ЕГОР КУЗЬМИЧ. … а за ней - и весь мир…

ФЕДОТ САВЕЛЬЕВИЧ. … возьмут на вооружение новый семейный кодекс!

ЕГОР КУЗЬМИЧ. Где вместо мещанского, давно устаревшего, слова " наследство" будет гордо сиять возвышенное, христианское

слово " благодарение"!

ПЕТРУШКА/пискляво/. Благодаррррение!

Все восторженно аплодируют.

ФЕДОТ САВЕЛЬЕВИЧ. А это значит: наследники славного, испанского, рода Алонсо, осознав благодатную силу искусства, триумфально провели своё, историческое, турне по древней, удивительно прекрасной, планете Земля!

Смех, аплодисменты.

НОТАРИУС. Я мог бы эту, глубокую, мысль внести... отдельной

строкой, сюда /указывает на планшетку/... в этот прелестный, семейный, проект. Не возражаете, ваша светлость?

ЕГОР КУЗЬМИЧ. Валяй, юрист Птичкин! Этого, важного, пункта там как раз и не хватало. Отчего и разгорелся весь этот…

ВСЕ. … невероятный сыр-бор!

Бодрая музыка, звон колокольчиков, наигрыш на дуде - и массовый танец " Трепак" со свистом, азартными выкриками, звонкой дробью каблучков. После чего - мелодекламация. Исполняют, непрерывно передвигаясь по сцене и забавно играя куклами Петрушки, Скомороха и Шута, все актёры /в том числе и Петрушка, голосом Кати/, по одной строке, чередуясь.

Вот и кончился мир забавный

Тем случайных… а, может быть, нет,

Где для каждого спрятан был главный,

Тот, единственно важный, ответ -

Как смеяться и плакать, играя

Свою жизнь, а другой – не дано,

Где всегда будут страсти без края,

Звон бокалов… и плащ домино?

Все, на авансцене.

Как смеяться и плакать, играя

Свою жизнь, а другой – не дано,

Где всегда будут страсти без края,

Звон бокалов… и плащ домино?

Участники спектакля прощаются со зрителями и покидают сцену. Затем выходят, один за другим, на поклон под мелодию мелодекламации.

Занавес.

Конец пьесы.

Мелодия финальной мелодекламации имеется

06. 06. 2016

Моб: +38067 9006390

/Wiber, WhatsApp/

Дом: +38044 4309838

E-mail: marro. valery@ya. ru

Cайт: lekin. jimdo. com

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 78