Глава 12 Тогда Катя

– О, Боже, – стону я, облизывая пальцы.
Когда я открываю глаза, Маркус наблюдает за мной этими сексуальными глазами, цвета топленого шоколада. Черт. Я закусываю нижнюю губу и отвожу взгляд. У меня только что был оргазм от пасты, которую мы заказали в этом потрясающем итальянском ресторане, и Маркус заворожено наблюдал за мной, словно я первая женщина в его жизни, а он только узнал, что у него есть пенис.
– Неплохо, да? – говорит он, протягивает руку через стол и проводит пальцем по моей нижней губе. На пальце оказывается капля соуса и он медленно и соблазнительно помещает его в свой рот.
Боже.
За него и умереть не страшно.
– Ага, – шепчу, смотря, как его губы оборачиваются вокруг пальца, пока он слизывает соус.
Ням.
– Расскажи мне что-нибудь о себе, Катя, – спрашивает он хриплым голосом.
– Я уверена, что большую часть ты уже знаешь.
Я с усилием отвожу взгляд от его лица, губ и всего его в целом, потому что на него практически больно смотреть. Он такой поразительный.
– Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю. Есть ли у тебя братья или сестры?
Мой взгляд возвращается к нему, и, должно быть, он видит боль на моем лице, потому что он хмурится.
– Нет, – шепчу я.
Он изучает меня, затем бормочет:
– И это ранит тебя.
Я пожимаю плечами и пялюсь вниз на еду. Он протягивает руку через стол и берет меня за подбородок, приподнимая его.
– Катя.
– Расскажи мне что-нибудь о себе, – говорю я, дернув головой и избавляясь от его хватки, и выдавливая из себя фальшивую улыбку.
Он хмурится, но не настаивает. Он садится на место и наблюдает за мной, пока разговаривает:
– Ни братьев, ни сестер: ну, точнее, родных, нет. У меня есть сводные. Отец мертв. Мать тоже. И дед тоже умер недавно.
Иисус.
– Мне жаль, Маркус.
Он пожимает плечами.
– Это жизнь, Катя.
– Что насчет твоих сводных родственников? Вы близки?
Он трясет головой.
– Нет, мой отец женился на их матери намного позже смерти моей мамы. Мне они никогда не нравились, и я им тоже. И мне не жаль. Они эгоистичны, избалованы и никогда не собираются строить свою собственную жизнь.
Боже, он такой... сильный.
– Так семьи у тебя не осталось?
– Есть кое-кто, кузены и прочие. Мы не особо близки.
Бедный мужчина. Я бы умерла, если бы с моей мамой что-то случилось.
– Твоя работа. Ты, очевидно, любишь ее?
Он склоняет голову набок.
– Да, Катя, я люблю ее.
То, как он произнес это... странно.
– Ты главный?
– Да.
Я киваю.
– Иди сюда.
Я моргаю, затем лепечу:
– Что?
– Иди сюда.
Мои щеки краснеют, когда он манит меня пальцем. Мое тело, чертов предатель, подчиняется, и я встаю, двигаясь к нему. Он тянет меня вниз рядом с ним, и я полностью заворожена каждым его дюймом. Боже. Его рука находит мое бедро и он поворачивает меня к себе и наклоняя свое лицо пока оно не оказывается ближе к моему.
– Я не собираюсь ходить вокруг да около. Я готов прямо сейчас сказать, что заинтересован. Я не играю в игры. Я не преследую. Я получаю то, чего хочу, а сейчас я хочу тебя.
Боже мой.
– Ты не знаешь меня, – шепчу.
Он поднимает палец, пробегаясь им по моей щеке. Мое тело дрожит.
– Я знаю достаточно.
– Достаточно для чего?
– Для себя, знаю, что я хочу тебя в своей кровати больше одного раза.
Я качаю головой, прерывая зрительный контакт.
– Я не могу, я... не могу. Мужчины, вроде тебя... я просто не могу.
– Скажи мне почему, – рычит он, опуская свою голову к моей шее и прижимая свои губы к ней. Мои глаза закрыты, и черт меня подери, если я не хочу вжаться в него.
– Из-за моей мамы... я часто нужна ей рядом. У меня нет времени.
– Твоя мама будет в порядке, – мурлычет он около моей кожи. – Я позабочусь об этом.
– Я много работаю, – протестую я, тяжело дыша. – Я не могу выделить время в своей жизни для свиданий.
– Ты будешь приходить ко мне домой после работы, или я буду приходить к тебе. Все просто.
– Маркус, – стону я, когда он скользит своим языком по моей шее и его рука исчезает под моим платьем, задевая трусики.
– Мокрая, – он шипит. – Чертовски сладкая.
– Маркус, пожалуйста, – умоляю тихо.
Он скользит пальцем под мои трусики и начинает меня ласкать. Святое дерьмо. Мои пальцы сжимают его бицепс и я пытаюсь оттолкнуть его, но это настолько же успешно, если бы вместо Маркуса стояла кирпичная стена. Он не поддается. Он продолжает зарываться в мою шею, вызывая покалывание по коже, пока его пальцы ласкают мою киску.
– Ты такая мокрая, Катя. Я уверяю тебя, – он рычит в мое ухо. – Пока ты со мной, так будет всегда.
Это обещание.
Такое заманчивое обещание.
– Маркус, ты не понимаешь.
– Мне и не нужно понимать.
Иисус.
Он скользит пальцем внутрь меня. Матерь божья.
– Маркус, остановись.
– Нет, Катя, – рокочет он.
– Еще вина, сэр?
Я замираю, когда слышу голос официантки. Маркус поднимает голову с моей шеи и смотрит на нее: спасибо, господи, что она не может видеть, что его пальцы глубоко во мне.
– Пожалуйста, – мурлычет он.
Используя ее, как оправдание, я отталкиваюсь назад, зная, что он не станет спорить, чтобы я осталась здесь из-за нашего эротического положения. Его пальцы выскальзывают из меня и я сдвигаюсь, так что он не может видеть, что происходит, пока я встаю с места. Маркус награждает меня предупреждающим взглядом, но я все равно поднимаюсь.
– Мне нужно в уборную.
Я отворачиваюсь и спешу, проталкиваясь через людей, пока не добираюсь до ванной. Я останавливаюсь, сомневаясь, и только затем решаю, что не могу иметь с этим дело. Мужчины вроде Маркуса опасны для меня. У меня нет ни времени, ни терпения, чтобы запасть на кого-то вроде него. Он уничтожит меня. Сокрушит. Возьмет мою жизнь в свою руку и будет крутить ею до тех пор, пока не останется ничего, кроме жалкой, тянущейся нитки.
Я не могу позволить этому случиться.
Вместо того, чтобы идти в уборную, я сбегаю через задний вход. Не знаю, как он догадался, что я не собираюсь возвращаться, или как он выбрался раньше меня – все, что я знаю, это я, ждущая такси и моя грудь расширяется, когда сильные руки обхватывают мою талию, притягивающие меня к сильной груди. Я извиваюсь, и хватка на мне только усиливается.
– Я могу стерпеть, что меня оставили один раз, – рычит он в мое ухо. – Но не во второй раз.
– Ты не слушаешь меня, – кричу я расстроено. – Я не игрушка для тебя, Маркус. Я сломлена: я не какая-то милая, блестящая вещь, которую ты можешь хранить, пока не наиграешься. У меня на руках мать, Маркус, у которой была опухоль головного мозга и врачи облажались во время операции. Она проживает свою жизнь в коляске, в этой проклятой коляске, которая настолько херовая, что меня даже удивляет, как еще не произошло катастрофы, но я не могу купить новую, не смотря на бесконечные часы, которые я отрабатываю, потому что я плачу за сиделку и хренову кучу долгов за операцию мамы. Я прошу тебя – нет, я умоляю тебя – не делай из меня свою игрушку. Выбери кого-нибудь другого. Кого угодно.
Его руки крепче сжимают меня, я задыхаюсь к концу свое тирады. Я жду, молчание окружает нас. Он держит меня очень, очень долго, держа крепко за талию, его дыхание опаляет мое ухо.
– Катя, – наконец бормочет он.
– Я работаю так много, – шепчу я, оседая. Он удерживает меня в вертикальном положении. – На босса, который полный ублюдок.
– Катя.
– Моя мама хочет, чтобы у меня была жизнь. Но у меня ее не может быть
– Катя.
– Потом появляешься ты и я хочу тебя: не знаю, но хочу.
Он прекращает попытки произносить мое имя, поворачивает меня к себе так быстро, что я теряю опору под ногами. Его руки обвивают мою талию, и он держит меня, моя грудь прижата к его. Затем он наклоняется и целует меня. Мои глаза закрыты, ноги до сих пор висят в воздухе, и я отвечаю на его поцелуй. Потому что хочу, потому что нуждаюсь, но больше всего потому что он не дает мне сделать ничего другого и я согласна с этим.
Медленно он начинает двигать нас назад. Мое тело ударяется о машину, и затем я обвиваю свою ногу вокруг его бедра, а он сдвигает мои трусики в сторону. Безумие берет верх, и я тянусь вниз, расстегивая ремень Маркуса. Дрожащими пальцами мне удалось расстегнуть его штаны и залезть внутрь, находя его член. Он шипит напротив моих губ, и толкается пальцами в мои глубины, двигаясь, подготавливая меня.
– Трахни меня, – молю я. – Мне нужно, чтобы ты просто... трахнул меня.
Он берет свой член из моей руки, направляет его между нашими телами и исполняет мою просьбу. Он погружается в меня, глубоко, жестко, заставляя мое тело дернуться от удовольствия. Мои соски болезненно твердеют, и я выгибаюсь к нему. Его пальцы сжимают мои бедра, и он держит меня так сильно, и я знаю, что обнаружу завтра утром синяки. Он трахает меня сильнее, вжимая мое тело в металл машины.
– Маркус, – кричу я.
– Блять, – бурчит он.
Его член погружается глубоко, вколачиваясь снова и снова, сильнее и сильнее, пока мы оба не задыхаемся, цепляемся друг за друга и рычим наши имена. Затем я кончаю. Кончаю так сильно, что перед глазами белеет и крик застревает в горле. Маркус трахает меня даже через мое удовольствие, пока он сам не находит свое освобождение с рыком. Мое лицо падает к нему на грудь, я сжимаю его костюм, прижимая Маркуса к себе, задаваясь вопросом, с какого хрена он решил, что я достаточно хороша, чтобы за меня бороться?
– Почему я? – шепчу я.
Он сжимает мое бедро.
– Если бы это была не ты, – бормочет он, – а другая девушка, она, скорее всего, спрашивала бы то же самое прямо сейчас. Почему бы она была достаточно хороша, Катя? Почему она была лучшим выбором? Здесь нет ответа. Это то, что есть.
Что я могу ответить на это?
Абсолютно ничего.

Глава 13
Сейчас
Маркус

Его лицо становится отвратительного синего цвета, когда моя хватка усиливается на его шее. Я прижимаю его к стене, его ноги болтаются, пальцы сжимают мои запястья, пытаясь отодвинуть их. Я склоняюсь ближе, обнажая зубы перед его лицом.
– Я не буду спрашивать снова, – огрызаюсь я. – Где Лукас?
– Я не..., – хрипит он. – Я не знаю.
– Ты, блять, знаешь. Ты отмываешь грязные деньги и делаешь их «чистыми», забираешь моих клиентов и покрываешь его. Скажи мне, что ты знаешь?
– Я... я...
Я поднимаю кулак и врезаюсь им в его нос. Доносится тошнотворный треск, он кричит, кровь заполняет его открытый рот. Я толкаю его так сильно, что его голова ударяется о стену.
– Сейчас, – рычу я. – Скажи мне где, блять, он.
– Я не знаю! – пищит он снова. – Я уже давно ничего от него не слышал.
Я отпускаю его. По его выражению можно сказать, что он говорит правду. Ебать. Очередной тупик. Лукас избегает меня, и я знаю почему. Он влез в мой бизнес, сует мой нос к моим клиентам и околачивается там, где ему не следует. Он не хочет, чтоб я преследовал его, но, к сожалению, для него, я уже здесь.
– Передай ему, что Маркус его ищет, – говорю я, смотря вниз на его тело. – Ебаное ничтожество.
Затем я отворачиваюсь и исчезаю в аллее.
Это, оказывается, сложно.

~*~*~*~

Катя

– О, Боже мой, ты выглядишь великолепно, – кричу я, обнимая Сантану.
Она отстраняется, держа руки на моих плечах.
– Как и ты. Как ты добиваешь того, что твои волосы так завиваются?
– С невероятной сложностью, – смеюсь.
Она хихикает, когда Эш и Джайла присоединяются к нам.
– Катя, – смеется Джайла, оборачивая свои руки вокруг меня. – Давно не виделись.
Я сжимаю ее.
– Спасибо, что пришли сегодня.
– Нам нужно было выбраться на ночь. И я была рада, когда ты предложила.
Я киваю и перевожу взгляд на парней. Я только что встретила Мэддокса, Крипта и Мака, членов мотоклуба Гнев Джокеров. Крипт с Эш, и он просто офигенен, весь такой хмурый байкер с темными и пронзительными глазами. Мэддокс с Сантаной, он высокий, здоровый и пугающий. И также он очень привлекательный. Мак с Джайлой и он Коренной Американец - с длинными волосами и шоколадными глазами. Эти девочки сорвали джекпот.
Затем я смотрю на Маркуса.
– Маркус хорошо выглядит сегодня, – хихикает Джайла мне на ухо.
Я тихо смеюсь, цепляясь своей рукой за ее руку.
– Точно? Пойдем, выпьем.
– Я всецело «за».
Мы идем к бару и заказываем шоты. Сантана и Эш присоединяются к нам, но никто из них не пьет, поэтому это делаем только мы с Джайлой. После четырех стопок мы хихикаем и смеемся над всякой фигней. Пара загорелых рук оборачивается вокруг ее талии, я смотрю назад и замечаю прильнувшего к ней Мака, он спрятал лицо в ее шее.
– Детка, ты ведь хорошо себя ведешь?
– Ага, – хихикает она.
– Это твоя первая выпивка?
Она снова хихикает.
– Нет, милый.
Он целует ее шею, а я взглядом нахожу Маркуса, который смеется вместе с Мэддоксом. Он даже не смотрит на меня. Я не думаю, что он хотя бы раз поворачивался в мою сторону. Мое сердце болит, возможно, из-за алкоголя. Мне бы хотелось стряхнуть это чувство опустошенности, но я не могу: я люблю его так чертовски сильно, поэтому я хочу, чтобы он делал те же самые вещи.
Нормальные вещи.
Я хочу, чтобы он называл меня деткой, хотя бы раз. Хочу, чтобы он оставался в моей кровати. Хочу, чтобы он спрашивал, как много я выпила. Я хочу, чтобы он наблюдал за проходящими мимо мужчинами, как это делает Мэддокс с Сантаной весь прошедший час.
– Потанцуй со мной, Катя, – Джайла ухмыляется, оставляя поцелуй на губах Мака, прежде чем вытянуть меня на танцпол.
Может, Маркус сейчас заметит.
Алкоголь циркулирует в моей голове, заставляя меня хихикать, даже когда я не хочу. Джайла и я танцуем, покачиваясь, виляя бедрами и поднимая руки вверх. Молодой парень танцевал рядом во время пятой песни и положил свои руки на мои бедра. Часть меня хочет отскочить от него, другая часть, которая уже пьяная, глупая, и хочет увидеть, вдруг Маркус заметит.
Я позволяю ему танцевать со мной, держа меня за бедра, раскачиваясь со мной в одном ритме. Джайла награждает меня смущенным взглядом, и ее взгляд часто мечется к Маркусу. Когда я смотрю на него, он наблюдает за мной, его челюсть напряжена, но он не двигается. Ни разу. Даже не на секунду. Мое сердце медленно разбивается на части, и это больно. Боже, как больно.
Я отталкиваюсь от парня и спешу пройти через толпу, выйти на прохладу вечерней улицы. Джайла следует за мной по пятам, и когда я останавливаюсь, она врезается в меня. Я поворачиваюсь, мои глаза наполнены слезами, мое сердце болит.
– Милая, – произносит она, кладя руки мне на плечи. – Ты в порядке?
Я качаю головой.
– Ты все видела, Джайла, собственными глазами. Ему плевать.
– Я...
– Только не говорим мне, что его волнует, это не правда.
– Он выглядит довольно разозленным, милая.
Я трясу головой. Слезы начинают течь.
– Милая, – бормочет она, обнимая меня.
– Можешь попросить Сантану отвезти меня домой?
Она отстраняется и смотрит на меня.
– Разве ты не хочешь сказать Маркусу?
– Нет, – говорю уверенно. – Я просто хочу уйти.
– Хорошо, я позову ее.
Через десять минут появляется Сантана.
Через полчаса я сворачиваюсь в кровати с ноющим сердцем.

Глава 14
Тогда
Катя

– Сделай то, о чем я тебя просил, – орет Роберт.
– Я делаю, – говорю, закрывая глаза и пытаясь успокоиться.
– Ты удивляешься, почему ты так много работаешь. Если ты сделаешь работу правильно, то не облажаешься, следовательно, и не придется работать много.
Облажаться. Облажаться.
Я не совершаю чертовых ошибок, я живу и дышу этой работой, делаю все, о чем просит этот проныра и не смотря на все мои старания, он ругается большинство дней в неделю.
– Я сказала, что сделаю это, Роберт, то так и будет.
– Ты жалкая, – бормочет он, скрещивая руки на своей дряблой груди. – Я могу нанять помощника получше. Я держу тебя на этой должности чисто из-за жалости.
И это он тоже очень часто говорит.
– Если бы твоя мать не была больна, тебя бы здесь не было. Помни об этом, Катя. Ты просто... обычная.
Обычная.
Мои глаза жжет. Обычно я дерзка и остроумна, но сейчас я просто устала. Все потому что у мамы была тяжелая ночь, у нее болела голова, она много плакала. Я провела все время рядом с ней. Потом Маркус. Мужчина, с которым я встречалась три раза и все еще он как-то убеждает меня, что с ним стоит встречаться еще. Он опасен, я знаю это, но останавливает ли меня это? Нет.
Я поворачиваюсь и ухожу из офиса прежде, чем разревусь жалкими слезами. Это только распалит Роберта еще больше. Пришло время для отдыха, и пока у меня нет драгоценного времени на это, я возьму его. Слезы пекут глаза, пока я спешу на выход из массивного здания на оживленную улицу. И тогда я врезаюсь в твердую, красивую фигуру, которую я быстро узнаю по запаху.
Маркус.
– Катя, – говорит он, кладя руки на мои предплечья и отстраняя меня.
Я смотрю на него, и смаргиваю слезы. Он хмурится.
– Ты плачешь.
– Нет.
– Лжешь, – рычит он. – Не делай этого.
– Мой босс ведет себя как подонок, вот и все.
Его осеняет.
– Твой босс – Роберт Касо, да?
Я моргаю.
– Ты знаешь его.
Маркус горько смеется.
– Именно, я знаком с ним. Дай мне переговорить с ним.
– Маркус, нет, – молю я, хватаясь за его руку.
– Ты работаешь больше пятидесяти часов в неделю, – начинает он.
– Маркус.
– За минимальную зарплату.
– Пожалуйста, – прошу я.
– И он обращается с тобой, как с дворняжкой, и я знаю это, потому что знаком с ним.
- Маркус.
Он приближается с доминирующим видом. Черты его лица резкие и он не потерпит возражений. Меня это пугает, но я не спорю.
– Ты стоишь здесь и плачешь, и у меня есть одно единственное предположение, кто виноват в этом. Я собираюсь поговорить.
– Маркус, – умоляю я, беря его за руку. – Эта работа все, что у меня есть. Если я потеряю ее...
– Потеряешь ее, и я дам тебе другую.
С этими словами он идет внутрь. Я нахожу лавочку в парке и кладу голову на руки, сдерживая слезы. Иногда жизнь становится трудней, и обычно я борюсь с этим, но сегодня я чувствую себя слабой, жалкой, и неспособной вытащить внутреннюю Катю, которая смотрит на мир с усмешкой.
Ее просто здесь нет.

~*~*~*~
Маркус

– Рад тебя видеть, Роберт, – ворчу я, входя в кабинет ублюдочного босса Кати.
Не поймите меня неправильно, я ублюдок, когда надо, но я никогда не отправлю своих девушек плакать на улицу, и не заставлю их работать столько часов, сколько работает она, за ту же зарплату, что ей платят. Я знаю все о Роберте, включая то, что он любит делать на выходных. Он забывает, что я плохой человек. Забывает, что я могу уложить его.
Он вспоминает сейчас, я знаю, что вспоминает, потому что его лицо бледнеет и он заикается:
– Что ты здесь делаешь? Как ты вообще вошел?
– Я здесь поболтать, – говорю я, прильнув к двери.
– Убирайся, Маркус. Я вызову охрану и...
– И что? – ожесточенно усмехаюсь. – Мы оба знаем, если я захочу, ты не покинешь эту комнату. Я здесь, чтобы поговорить о Кате.
Его лицо кривится от отвращения.
– Кате?
– Да, Кате. Моей невесте.
Он моргает. Я сохраняю нейтральное выражение. Ему не надо знать, что мы еще не дошли до этой точки... пока.
– Катя твоя... твоя...
– Исходя из этого, – говорю, отталкиваясь от двери и небрежно двигаясь к нему. – Видишь ли, я только что нашел свою невесту на улице плачущей.
– Я не...
– Я не закончил, Роберт, – произношу и награждаю его взглядом, от которого он замолкает. – Как я сказал, я нашел ее плачущей. И это не в первый раз, – лгу. – К слову, я знаю, как ты с ней обращаешься. Я так же знаю, сколько часов ты заставляешь ее работать за минимальную зарплату, которая, мы оба знаем, ничтожна, даже для такой мрази как ты.
– Я ее босс. Что я делаю, это не твое...
– Я надеюсь, ты не собираешься сказать, что это не мое дело, – я делаю шаг вперед, а он отступает назад. - Потому что, Роберт, я сокрушу тебя.
– Ты не можешь заявиться сюда и угрожать мне, Маркус Тандем!
– Могу, я уже здесь, и ты будешь делать, как я говорю.
– Я вызову полицию и...
Я громко смеюсь.
– И что? Давай, скажи мне. Я имею в виду, мы же не можем рассказать им, что ты был частью поставок наркотиков заграницу, не так ли?
Он краснеет и сжимает руки в кулаки.
– В смысле, что тогда будет с твоим бизнесом?
– Ты высказал свою точку зрения, Маркус, – шипит он. – Скажи, зачем ты пришел сюда и убирайся из моего офиса.
Я двигаюсь, оборачиваю пальцы вокруг его шеи, и толкаю его к стене. Его толстое тело колеблется, когда он пытается выбраться, его пальцы отдергивают мои, стараясь убрать мою руку со своей шеи. Его лицо краснее сильнее и он начинает задыхаться.
– Все просто. Ты собираешься платить той девушке больше денег за меньшее количество часов. Будешь обращаться к ней с уважением. И ты продвинешь ее на другую должность далеко, далеко от себя.
Он такой красный, практически фиолетовый. Я отпускаю его. Он падает на пол.
– Ну?
– Договорились, – кашляет он.
– Я убежусь в том, что ты выполнил сделку, – говорю я, поправляя костюм. – Хорошего дня, Роберт.
После этих слов я ухожу.

~*~*~~

Катя

Я неловко перебираю пальцами, когда Маркус выходит. Он шагает, его выражение лица нейтральное. Я вскакиваю и бегу к нему.
– Что ты сделал?
– Уладил все.
– Уладил как?
Его глаза вспыхивают, но он не делает попытки, чтобы объяснить.
– Маркус?
Он льнет ближе.
– Все решено, Катя.
– Маркус, – начинаю я, но он отрезает меня, притягивая меня ближе к себе за шею. Наши лица лишь в миллиметрах друг от друга и его взгляд настолько интенсивный, что мое дыхание застревает в горле.
– Что сделано, то сделано. Возвращайся на работу. Заканчивай свой день.
– Маркус.
– Позже, Катя.
После этого он отпускает меня, отворачивается и уходит.
Агрх!

Глава 15
Сейчас
Катя

Я слышу, как его машина заворачивает, и фары освещают мою комнату. Он дома. Я переворачиваюсь на бок, сворачиваясь в шарик. Мое сердце болит: болит, потому что он не защищает меня. Он не выбил все из того парня, с которым я танцевала. Он не продемонстрировал ничего. Вообще ничего. Мне бы хотелось не любить его так сильно. Хотелось, чтобы не было больно. Хотелось, чтобы у меня были силы злиться на него.
Я пялюсь на дверь спальни, как только захлопывается входная дверь.
Я знаю, что должна сделать, в ту же минуту, как я услышала, как ключи ударяются о стол: я знаю.
Я выбираюсь из кровати, подхожу к двери и запираю замок. Затем возвращаюсь в кровать и закрываю глаза, зажмуривая их, когда он останавливается около моей двери. Я слышу, как дверь дребезжит, и мое сердце злостно сжимается. Я сглатываю, и слеза стекает из угла глаза.
– Катя?
Боже.
– Открой дверь.
Я прижимаю лицо к подушке, и слышу, как дверь шумит еще раз.
Затем он уходит.
Уходит.
Мое сердце не вынесет больше.

~*~*~*~

Я глубоко сплю, когда дверь снова дребезжит. Она черная как смоль, и я знаю, что это Маркус. Она скрипит еще пару раз и затем открывается. Я держу глаза закрытыми, когда чувствую, как кровать прогибается. Пальцы Маркуса скользят по моим бедрам, и я сжимаю глаза, боль распространяется через сердце и уходит в глубину души.
– Я знаю, что ты проснулась, дорогая, – мурлычет он.
– Не называй меня так, – шепчу. – Просто уходи, Маркус.
– Ты злишься на меня.
Я раздражаюсь.
– Какой же ты наблюдательный.
– Почему?
Я переворачиваюсь и его пальцы остаются на моих бедрах, вырисовывая маленькие кружки.
– Серьезно? – шепчу. – Почему?
– Да, Катя. Почему?
– Там был мужчина, лапающий меня.
Он молчит.
– Да, был.
– И ты просто стоял и смотрел. Позволь спросить, Маркус, почему ты женился на мне?
Еще больше молчания.
– Ты даже ответить не можешь, не так ли? Не можешь, потому что я ничего для тебя не значу, вообще ничего. На хера ты вообще делаешь это со мной? Тратишь мое время? Заставляешь меня любить тебя? Делаешь меня своей женой? Когда все, чего ты хочешь, это кусок задницы в своей постели.
– Катя.
– Иди нахуй, ублюдок. Он лапал меня, – я повышаю голос. – Он держал свои руки на теле, которое должно быть твоим и тебе плевать.
– Я, блять, ненавидел это, – рявкает он.
Я вздрагиваю.
– Что?
– Чертовски ненавидел это, но я знал, что ты делала. Я, черт подери, знал, что ты пытаешься выбесить меня, потому что сама была раздражена.
– Что? – спрашиваю еще раз.
– Чтоб меня, Катя. Ты все тестируешь.
– Просто уйди.
– Нет.
– Маркус.
Он наклоняется, переворачивая меня на спину, и его тело накрывает меня сверху. Я зло вскрикиваю, толкая его в грудь, но он не двигается.
– Перестань бороться со мной, Катя, – шипит он.
– Может, ты должен был бороться за меня. Может быть, будет лучше для всех, если я просто уйду.
– Нет.
Слова получаются хриплыми, такими настоящими, глубокими, и мой рот закрывается. Его рот находит мою шею, и он нежно меня целует. Черт бы его побрал. Чтоб его. Его пальцы пробегаются по моим бокам, его рот двигается по моему телу, и я знаю, что он берет вверх. Он побеждает. Он успокаивает меня. Он заставляет меня простить его с каждым касанием.
– Скажи, что ты любишь меня, Катя, – требует он хрипло.
– Нет, – стону я, когда его губы двигаются вниз по моей шее.
– Скажи мне, Катя.
– Сказать тебе то, что ты отказываешься сказать мне? Нет! – восклицаю я.
Его рот находит мои груди и он посасывает их сквозь ночнушку. Мое тело выгибается вверх.
– Катя, – предупреждает он.
– Пошел ты, Маркус Тандем.
Он рычит, низко и угрожающе, но я не сдаюсь. Я не отдам ему то, что он пытается вытащить. Не сегодня. Даже если я чувствую это, каждым дюймом своего тела, он не прорвется через эту стену.
– Ты простишь меня, – гудит он напротив моей кожи.
– Нет.
– Да.
Он победил.
Он заставил меня простить его своим ртом между моих ног.
Затем своим членом глубоко внутри меня.
И я вернулась обратно к началу.
Абсолютно потерявшая голову из-за него, и теряющая часть своей души.

Глава 16
Тогда
Катя

– Катя! – моя мама плачет в трубку.
– Мама? Что не так? Что-то случилось?
– Да, кое-что, безусловно, произошло. Катя, я не понимаю, зачем ты сделала это для меня? Я же знаю, что ты не можешь себе этого позволить, дорогая.
Ауч?
– Мама, подожди минутку, давай с самого начала. Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь?
– Кресло…
Инвалидное кресло?
– Что случилось? Неужели оно сломалось?
– Катя, – тихо говорит она. – Новое.
Новое?
Причём тут новое?
– Я не понимаю. Я не покупала инвалидное кресло.
– Ты... ты этого не делала?
– Нет, мама.
Тогда кто?
– Там записка на коробке, подожди, я сейчас посмотрю.
Она затихает, затем через мгновение начинает задыхаться.
– Мама? – Я уже плачу. – Что там?
– Здесь... здесь написано… Я надеюсь, что это делает вашу жизнь легче. М.
М.
О, Боже, Маркус.
– Маркус. – шепчу я про себя.
– Я думала, что между вами не было ничего серьезного, Kэт?
– Не было.
– А сейчас?
Я говорила ему, что я тяжело работаю и не могу себе этого позволить. Он организовал ей подарок. Я сказала ему, что мой босс был мудаком. Он изменил это. Маркус пытается доказать мне, что он настроен серьёзно, и я начинаю в это верить.
– Мама…
– О, Катя, – шепчет она, прежде чем я могу возразить. – Это удивительно. Я не могу… Я так счастлива.
Она счастлива.
Мое сердце разрывается, и я знаю, что не могу спорить с этим и расстраивать её. Я также знаю, что Маркус обернёт это таким образом, что я ему буду обязана. Какая-то часть меня хочет быть ему обязанной; но другая часть меня боится. Однако именно это заставляет моё сердце раскалываться. Сегодня был один из лучших дней в моей жизни. Когда я вернулась на работу, мой босс извинился, повысил мне зарплату и сократил мои рабочие часы.
Что бы Маркус не сделал, это всё изменило.
И при этом, он изменил мою жизнь.
Я беру себя в руки и говорю в трубку:
– Я должна идти, мама, но я помогу тебе настроить его, как только вернусь домой.
– О, оно электрическое! – восклицает она.
С улыбкой, я вешаю трубку и машу рукой такси.
А потом я направляюсь к Маркусу домой.

~ * ~ * ~ * ~

– Маркус на месте? – спрашиваю я, опершись бедром на стойку ресепшена.
– У него встреча, – бормочет администратор. – Его долго не будет.
– Могу я увидеть Кэнди?
Она прищуривает глаза.
– Могу я узнать причину, по которой вы хотите его видеть?
О, вот кто меня не любит. Интересно, не она ли та администратор, которую я видела в последний раз, когда была здесь. Возможно, она одна из бывших любовниц Маркуса. Это бы меня ни капельки не удивило.
– Ну, – сказала я, усмехаясь ей в лицо. – Я была с Маркусом прошлой ночью, или, если быть точнее, в его постели, поэтому я здесь, чтобы увидеть его.
– Вы и остальная часть страны, – проговорила она с горечью в голосе.
Определенно корова.
– Он сказал мне прийти сюда. Если вам что-то не нравится, вы можете с ним связаться. Я буду у Кэнди.
С этими словами я оттолкнула её и поднялась в офис Кэнди. Она сидела за столом, разговаривая по телефону, но когда я вошла, быстро закончила разговор и, подскочив, бросилась ко мне и крепко обняла.
– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась подруга, отстранившись.
– Я пришла сюда, чтобы увидеть Маркуса.
Она прищурилась, потом упёрлась руками в бёдра.
– Зачем?
Я широко ухмыльнулась.
– Это тебя не касается, детка.
– Это моё дело, если ты собираешься отправиться в его кабинет, где, кстати, я могу всё услышать, и попрыгать на его костях.
– Он купил маме инвалидное кресло.
Она растерянно мигнула.
– Маркус Тандем купил твоей матери инвалидное кресло?
Я киваю.
– Да.
– Зачем?
– Я не знаю.
– Маркус – игрок.
В моей груди что-то сжимается, но я киваю головой в знак согласия.
– Казалось бы, это так..
– Он не покупает, – она наклоняется близко ко мне и тихо произносит: – инвалидные кресла.
Я сморщилась, поджав губы.
– Ну, он это сделал.
– Что ты с ним сделала?
Я тихо засмеялась.
– Понятия не имею.
Мимо нас прошла группа мужчин, и Кэнди кивнула в их сторону.
– Это были его парни. Он освободился.
Мое сердце начинает стучать сильнее, когда я выпрямляюсь.
– Скоро увидимся.
– Держи его в штанах, милая.
Смеясь, я выхожу из офиса и поворачиваюсь лицом к Маркусу. Он остановился в дверях, скрестив руки на груди, и наблюдал за уходящими мужчинами. Когда Маркус заметил меня, то взглядом окинул меня с ног до головы, и на его лице проступило вожделение. О, мальчик мой. Я улыбаюсь, не в силах сдержаться. Моя улыбка выглядит такой огромной и радостной, и полной благодарности.
Тогда я иду к нему на дрожащих ногах. Зная, что я собираюсь сделать, когда я окажусь рядом с ним, и, зная, что я не должна этого делать. Я не могу остановиться, даже если бы захотела. Он подкупил мою мать инвалидной коляской. Он изменил мою жизнь настолько, что, я думаю, он этого даже не понимает. Когда я подхожу к нему, моя рука скользит вверх и обвивается вокруг его шеи, и я притягиваю его к себе. Его губы находят мои, и я целую его, вкладывая всю душу. Целую так сильно, что низкий рычащий стон вырывается из его горла.
Он делает шаг назад, обхватив меня за талию, и втягивает меня в свой офис. Маркус разворачивает нас, пинком захлопывая дверь, и рывком притягивает меня к себе. Спиной я упираюсь в прохладное дерево, когда Маркус придавливает меня к стене, тесно прижимаясь своим телом. Я целую его, пока хватает дыхания, и он возвращает поцелуи в полную силу. Он показывает мне глубину, и страсть, и красоту. В исступлении я рву его рубашку, распахиваю ее и глажу своими руками восхитительные мышцы на груди и животе.
Он низко урчит, и тянет вверх мою юбку, разрывая наш поцелуй. Маркус зарывается лицом в мою шею, хищно целуя, в то время как его пальцы скользят по моим бедрам, вызывая маленькие покалывания везде, где прикасаются умелые руки.
– Тебе повысили зарплату? – шепчет он мне в ухо.
– Да, – я еле дышу, когда его пальцы находят мою киску.
– Твоя мать получила своё кресло?
– Боже, да!
Пожалуйста…
Я начинаю стонать, когда он скользит пальцами внутри меня. Он толкается глубоко, в то время как другой рукой расстёгивает застёжку на поясе. Потом освобождает себя, вытаскивает пальцы из лона и подтягивает мою ногу, оборачивая вокруг своей талии. Затем берет в руку свой член и медленно направляет его в мою жаждущую киску. Я всхлипываю, когда он резко вонзается, моя голова откидывается назад, и я судорожно хватаюсь за его плечи.
– Тугая, сладкая дырочка, – рычит он мне в шею.
– Иисус, – я шепчу.
Он начинает жестко трахать меня, прижав к стене, тяжело и глубоко. Его член убивает меня, понемногу, с каждым мощным толчком. Жадный рот пожирает мою шею, хищные руки впиваются в мою задницу, и он трахает меня так, как я никогда не испытывала в жизни. Мои бедра и задница подпрыгивая на его члене, когда он поднимает ногу, используя мой зад, чтобы управлять своими толчками.
Потом кто-то стучит в дверь.
– Бл.. ть, – хрипит он, замедляя толчки, но полностью не останавливаясь. Потом с рычанием произносит: – Что?
– Маркус, у вас следующая встреча с посетителями.
Администратор с ресепшена. Плохой выбор времени, леди.
– Маркус, – тихо шепчу я.
– Т-с-с, – бормочет он, потом кричит: – Буду там в десять.
– Вы хотите, чтобы я подготовила презентацию?
Он скользит своим членом вглубь и обратно, заставляя меня стонать, уткнувшись в его грудь.
– Да.
– А что насчёт утреннего чая? Кто займётся организацией?
– Скажи ей, чтобы ушла, – шепчу ему на ухо. – Боже, Маркус! Мне нужно, чтобы ты трахал меня сильнее.
Он одаривает меня неожиданно диким оскалом, и мое сердце ёкает от выражения его лица. Он перехватывает мои бедра, слегка приподнимая их и прижимая к двери, и продолжает трахать меня в то время, как отвечает администратору. Мои соски твердеют, потираясь об его пиджак, и Боже, я хочу кончить.
– Кэнди знает, – кричит Маркус. – А теперь, если вы не возражаете?..
– Хорошо, – говорит она. – Я сожалею.
Маркус поворачивается лицом ко мне, и начинает трахать меня снова, ускоряя темп. Я кончаю после второго глубокого толчка, и мое тело начинает биться в конвульсиях вокруг него.
– Да, – рычит он.
Через мгновение он тоже начинает кончать. Резкие толчки замедляются, голова запрокидывается, и он плотно сжимает челюсти. Он полностью опустошает себя, используя моё тело, издавая стоны с каждым движением бедер. Затем медленно опускает меня на ноги, и я выпрямляюсь.
– Я никогда не говорила спасибо, – шепчу я.
Его глаза всматриваются в мои.
– Думаю, ты только что это сделала.
Я застенчиво улыбаюсь.
Он внимательно изучает меня.
Затем Маркус отворачивается, что-то мелькает на его лице, чего я не совсем понимаю.
– Я должен присутствовать на этой встрече, – сообщает он мне.
– Я знаю.
– Ужин вечером, в семь.
Это приказ. Я рада.
– Хорошо.
Маркус поворачивается ко мне, притягивает к груди, грубо целует, а потом разворачивается и уходит.
И я думаю, что я в него просто влюбилась.

Глава 17
Теперь
Катя

Бух. Бух. Бух.

Я застонала и еле пошевелилась, с трудом держа глаза открытыми. Какого черта? Опять раздался очень громкий стук в дверь. Передвинувшись на постели, почувствовала, что я одна. В очередной раз. Маркус трахал меня. Боже, он меня опять трахнул. И потом, как всегда, оставил в покое, когда я окончательно заснула. Я отказываюсь анализировать это прямо сейчас. Меня больше беспокоит стук в дверь.

Никто обычно не приходит к нашей входной двери, так что происходящее довольно странно, особенно с утра. Со стоном я выползла из кровати. Небрежно собрав пальцами взлохмаченные волосы, быстро сколола зажимом, потом вытащила и нацепила пару шорт и длинную, мешковатую футболку. Только после этого я гордо прошествовала из комнаты, бормоча под нос о раннем времени и отсутствии кофе.

Добравшись до входной двери, я протерла глаза, и отомкнула замок. За дверью стоял хороший одетый мужчина, казавшийся, на первый взгляд, странно знакомым.

Он был высоким, просто невероятно высоким. Роскошные темные волосы крупными локонами вились вокруг мощных плеч. В целом, он смотрелся очень эффектно, с бархатными карими глазами и смуглой чистой кожей. Пожилой, но красивый. Без сомнения. Что-то странное дрогнуло в моей груди. Как будто я знакома была с ним раньше. Может, видела его в офисе? Я не уверена, но было что-то в нем...

– Маркус здесь? – пролаял он, спутав мои мысли.
– Пардон? – переспросила я.

Иисус, кто-то слишком груб.

– Я спрашиваю, – зарычал он, уставившись мимо меня в распахнутую дверь. – Маркус здесь?
– И вы...?
– Моё имя – Пьер.

Весь мой мир остановился, и всё встало на свои места. Теперь я поняла, где видела его раньше и почему он выглядит так чертовски знакомо – потому что он мой отец. Я знала о нем совсем не много, но я знала его имя. Это единственная вещь, которую моя мать сообщила мне. Это, и старые фото. На них он был существенно моложе, но сейчас я представила его в своем сознании, и поняла, что именно там я его видела.

Мои руки начали дрожать, следом за ними коленки, пока я не вынуждена была ухватиться за косяк, чтобы не грохнуться на месте.

Мой отец.

Вот он, стоит передо мной.

Я не... Я не понимаю.

– Я...
– Ты что, мать твою, оглохла? – опять пролаял он.

Его голос... такой глубокий, такой густой. Не похожий по интонации на отеческий. Нет, это очень мужской, очень авторитарный тон.

Я просто не могу поверить, что это он. Он знает обо мне? Имеет ли он даже понятие, что у него есть дочь? Я пытаюсь хоть что-то произнести, но у меня не получается. Голос пропал. Я пуста. Я не могу говорить. Эмоции пронизывают мое тело, огромное количество вопросов приходят мне на ум, но больше всего меня мучает горящее любопытство, что за человек передо мной.

Я произошла от него...

– Я...
– Иисус, скажи Маркусу, что у него посетитель!

Я продолжала мерцать глазами на него.

Он на самом деле не обращал на меня внимания, лишь мазнул глазами поначалу, и, в основном, сканировал периметр, переводя взгляд из стороны в сторону, мельком посматривая в коридор за моей спиной. Когда я так и не ответила на его вопрос, он, наконец, уставился на меня в упор, его глаза внимательно рассмотрели мое лицо, и он застыл соляным столбом. Потом он дёрнулся, и я заволновалась, что у него сейчас начнется что-то вроде панической атаки.

Я поняла это по его виду – потому, что отец во мне увидел её. Я выгляжу так же, как и моя мать, нет никаких сомнений в этом. Я всегда думала, что получила 100% моих особенностей от матери, но сейчас, когда я изучала его так близко, я поняла, как много во мне было и от него тоже.

– Я сейчас… – Я сглотнула. – Пойду позову его.

Я повернулась на трясущихся ногах и попыталась вернуться обратно в дом.

– Подождите!

Дерьмо. Он так же может увидеть наше сходство.

Я продолжала пятиться.

– Я сказал, – прорычал он, бросаясь ко мне и хватая за руку. – Подождите.

Он обошёл вокруг меня, и я ахнула, задохнувшись, пытаясь изо всех сил отпрянуть назад.

– Я не... понимаю? – Он судорожно втянул воздух. – Кто ты?!

– Я сожалею, – Я начинаю поскуливать. – Я не знаю. Пожалуйста, позвольте мне уйти.

Это было ложью, даже не знаю, почему это сказала, но вдруг я запаниковала. Мой отец передо мной, собственной персоной. Мой отец. Как, черт возьми, я должна реагировать на это, не говоря уже, как иметь дело с этим? Его глаза сощурились на мои слова, и я сглотнула комок, образовавшийся в горле.

– Кто твоя мать?
Вот дерьмо!
– Маркус? – я сердито начинаю всхлипывать.
– Ответьте мне, девочка.
– Пожалуйста, – я захныкала.
– Это Сандра, не так ли?
– О Боже, остановитесь, – я реву уже в голос. – Маркус!
– Сколько тебе лет?

Я рывком выдернула свою руку из его хватки, и мы замерли на месте, глядя друг на друга. Могу уверенно сказать по его лицу – это стало шоком для него. Огромным шоком. Карие глаза лихорадочно изучают мое лицо, его дыхание становится глубже, мелкая дрожь сотрясает тело. Он видит всё. Я точно знаю, что он

видит перед собой, потому что я осознаю реальные факты. Цвет кожи. Разрез моих глаз. Даже форма носа. Это всё от него.

– Это не может быть правдой, – потрясённо шепчет пожилой мужчина.

Слезы закипают под веками. Это мой отец. Мой папа...

– Так вот почему она сбежала? скажи мне правду…

Он действительно ничего обо мне не знал. О, Боже!

– Я не знаю.

Два раза «о, Боже! »

Мою грудь перехватывает.

– Черт меня возьми! Я ничего не знал, – ничего не соображая, шепчет он.

У меня нет времени, чтобы осознать его слова. Мое сердце разрывается, и слёзы слепят глаза. Внезапно, мой отец предстал передо мной. Вчера я даже не знала его. Я не знала, что он жил где-то рядом, но допускаю, что об этом знал мой муж.

Я стараюсь выбросить этот факт из головы – о том, что Маркус знает этого человека – потому, что это вызывает ощущение страха и тлеющего гнева у меня в животе. Неужели именно это является причиной, по которой он женился на мне? Есть ли у него какие-то дела с моим отцом?

– Как тебя зовут? – опять слышу низкое бормотание.
– Катя, что происходит?

Я слышу, как резкий голос Маркуса вторгается в окружающее пространство, словно удар хлыстом, и я, оборачиваясь, вижу, как он стоит в дверях в рабочей одежде. Я потянулась к нему, но внезапно остановилась, вдруг задумавшись, что, вполне возможно, именно по этой причине он со мной. Я опять смотрю назад на своего отца, который теперь наблюдает за Маркусом с жестким выражением лица. Рука мужа обвивается вокруг моей руки и Маркус оттаскивает меня в сторону.

– Отпусти меня, Маркус, – тихо прошу я.
– Ты знаешь, кто этот человек? – рычит муж мне в ухо.
– Да, мой отец.

Маркус вздрагивает и ошеломлённо впивается в меня глазами.

– Что?!

Он не знает? Он должен был знать. Как он мог не знать?

– Марк, пусть она убирается отсюда к чертовой матери… – Мой отец хрипло дышит, цедя слова низким голосом.

– Почему, бл.. ть, ты в моем доме, Пьер?

О, Боже!

– Какого чёрта у тебя эта девочка?
– Эта девочка, – шипит Маркус, – моя жена!

Я не понимаю, что происходит.

– Что? – повышает тон Пьер. – Ты, грёбаный кусок дерьма…
– Повторяю, почему, бл.. ть, ты в моем доме? – уже ревёт Маркус.

Я вздрогнула и попыталась выдернуть свою руку из хватки мужа, но он не отпустил меня. Он крепче притянул меня к груди, обнимая за талию железной рукой.

– Я пришёл в твой дом, – Пьер тоже шипит в ответ, – для того, чтобы лично предупредить тебя, чтобы ты отвалил подобру-поздорову от моих операций. Понятно?!

Что?

– Ты подписываешь себе грёбаный смертный приговор, если считаешь, что можешь прийти сюда и указывать мне, что делать, – рычит Маркус на отца.

О, Боже!

– Эта чертова работа была моей. Ты и твои люди пришли и всё изгадили. А я крайне недружелюбен к людям, гробящим мою работу. Я убивал за меньшее, Маркус.

Убийство?!!

Моё сознание начинает меркнуть, и я плыву, не чувствуя ног. Я падаю, и помню только, как рука Маркуса сжимается вокруг меня, прежде чем я полностью отключаюсь.

~ * ~ * ~ * ~

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 Следующая ⇒