НА КРАЮ «СВЕТА» 21 страница

Президент с кислым лицом твердо отстоял двухчасовую проповедь на русском и татарском языке, и даже несколько раз делал попытки подобие поклона. Мученическая улыбка бродила по его лицу, и всяческие гримасы корежили президента, когда мулла и его ученики-шакирды на высоких тонах читали молитвы.

- Ля илаха илля Аллах, Мухаммад расуль Аллах! – Нет богов кроме Бога единого и Мухаммад его посланник.

Сусанин искоса наблюдал за толпой, дружно по приказу муллы падающей ниц, и отмечал, что большей частью здесь собрались кавказцы, все те же чеченцы, что бузили у себя дома, а грехи отмаливали в далекой Сибири. Президенту это резко не понравилось. Все-таки дед его был православным кулаком, и Сусанин сохранил генетическую память – всю свою тысячелетнюю историю русские на смерть бились в основном с мусульманами. Можно сказать, Иван Сусанин был ярким представителем русского народа, и на примере своей дочери убедился, что если последняя Марья и выйдет за Ахмеда – то не надолго. Очень уж разный менталитет, можно сказать, противоположный. Скорее русский народ сопьется, чем примет чуждый и непонятный ему ислам.

Однако средь восточных лиц Иван Сусанин приметил несколько явно славянских, что весьма активно стучали лбами о деревянный пол. Видя это усердие, президент и вовсе скорчил рожу, отчего бдительная охрана плотно сошлась вокруг шефа, остерегаясь возможных провокаций.

После намаза все с облегчением вышли на улицу, где имам-хатыб отвязал одного из барашков. Связал кудрявому ножки, махнул острым ножиком и перерезал яремную вену. Тотчас кавказцы принялись мазать лица жертвенной кровью и плясать воинственные танцы.

- Че такие кровожадные? – все больше хмурился Сусанин.

- А русские тоже кровожадные, – откликнулся доктор философии Вячеслав Полосин. – Вспомните стенка на стенку! Без драки нет мужика, а кровь – следствие драки. Вот чеченцы и малюют себе устрашающие маски наподобие индейских.

Барашков освежевали, а мясо раздали бедным мусульманам.

- Что за человек ваш Магомет? – поджимал губы президент Сусанин – Че это ему все два часа били поклоны?

- Поклоны не Мухаммаду, но Аллаху! – поправил доктор философии Полосин. - У мусульман нет святых и бессмертных богов, а есть только Бог единый и Мухаммад его пророк. Это вот через квартал в Воскресенском соборе кладут поклоны Иисусу сыну Божьему, что был зачат от Бога.

- А там, что тоже служба? – спросил президент – Пойдемте лучше туда.

- Завтра, завтра святая Пасха, – вновь поправил Полосин. – В этом году чудесным образом сошлись два чудесных праздника – Пасха и Курбан-байрам.

- Три праздника! – в свою очередь поправил президент. – Скоро Первое мая.

- Праздник же коммунистический – удивился доктор Полосин – Вы же сами запретили КПСС.

- Хороший праздник не запретишь. Я сам любил сначала сходить на демонстрацию, потом приветствовать с трибуны и везде мне было хорошо, понимашь!

- Хорошо то, что приписано Богом и плохо то, что Богом запрещено. А что такое " хорошо" - знает только Бог. Если завтра Бог переменит свое решение, хорошее тотчас станет плохим и наоборот. Коммунизм стал плохим не потому, что плох, а потому, что потерял свою задачу и значимость. Хорошо, когда едешь в общем, вагоне и знаешь, что на соседней станции тебя ждут с цветами и обещают отвезти в шикарную гостиницу на шикарном автомобиле. Но, прибыв на станцию назначения, с удивлением обнаруживаешь, что ничего этого нет. Цены выросли втрое, разгул бандитизма и проституции. Хорошо стало жить только сутенерам, а мы простые ученые стали жевать сухари – Бог вновь нас стал испытывать, и за эти страдания нам обещан рай, а проституткам ад… - доктор Полосин стал явно выходить за рамки.

- Ладно, – буркнул президент. – Повысим зарплату в два раза.

- Мало, – сказал Полосин. – Инфляция все съела, надо в сто раз повышать.

- У меня, что печатная машинка!

- Вот и я говорю, - продолжал Полосин невозмутимым тоном. – Потерял смысл лозунг коммунизма " От каждого по способностям, каждому – по потребностям! ". Потребность у каждого своя! У меня кусок хлеба с маслом, а у вас кругосветное путешествие.

- Ничего хорошего в Америке нет, – отмахнулся президент – Водка и та плохая.

- … Только подошли к вершине изобилия и вдруг пустота, вся Россия зависла в воздухе. Кто это сделал!?

- Ну, не я же туды твою мать! – начал злиться президент.

- Это сделал Бог! Перевернул песочные часы, поменял местами " хорошо" и " плохо". Словом, куда не кинь всюду клин бедному интеллигенту. А уж бедному россиянину ад на земле всегда будет обеспечен при любой власти.

- Зато страдающему рай на небе! – воскликнул Иван Сусанин и смутился. – Во всяком случае, так Иисус обещал. А, может, врет, рай то есть?

- Оттуда никто не возвращался. Ну, если Христос говорит, что Бог есть любовь, то Коран гласит: " Если встретите неверных, сражайтесь с ними, пока не произведете великого избиения. Бог мог бы истребить их без вашей помощи, но он хочет испытать вас".

- Какая глупость! – воскликнул Сусанин – Что за нетерпимость! Пойду-ка я лучше к православным!

К двенадцати часам ночи президент и его команда пришли в старинный собор на углу улицы Мира и Сурикова. Толпы народа шли встретить воскресшего Христа и святить куличи и яйца. Снедь стояла на столах. С пением тропаря: " Христос воскрес из мертвых" священник кропил пасхи святой водой. Улица гудела от торжественного ликующего пасхального звона недавно поднятых колоколов. Вокруг восстановленного храма шел крестный ход, и паства стояла с зажженными свечами – жертвой Богу в благодарность и радость за искупление от смерти.

После заутрени царь Иван троекратно целовался и обменивался пасхальными яйцами с простым народом. Народ узнавал президента, но особой радости не было видно. Все торопились домой за богато накрытые столы разговляться освященной пищей. Разговение на этот год было слишком дорого – цены как в соревновании профессионалов и любителей убежали так далеко, что и следы потерялись - где их искать!? Потому народ и был скуп на приветствия, а многие даже отворачивались, не желая христосоваться с президентом. Иван Сусанин чутким сердцем почувствовал нарастающее недоверие русского народа и той же ночью отбыл в Москву - разговлялись в президентском самолете, где президент бил крашенные яйца о медные лбы своих слуг. Зинаида Иосифовна как могла, пыталась угомонить пьяного хозяина. Но тот еще больше дурил, обещая отправить в тюрьму всех бус урман и делегатов внеочередного съезда народных депутатов России.

По возвращению в столицу Сусанин сразу по двум телевизионным каналам обратился к гражданам России с указом об особом порядке управления. Россия тотчас недовольно загудела. Все это очень напоминало культ личности Сталина, уже пережитого русским народом. Тотчас включились равновесные рычаги системы, которую президент сам и создал для борьбы с парламентом. Конституционный суд объявил президенту импичмент. Недоверие президенту объявил также съезд народных депутатов.

- Я требую арестовать, так называемый, народный съезд. Времени даю два дня. Там одни басурманы и чуреки – кричал пьяный Сусанин.

На съезде с большим трудом можно было отыскать хотя бы одного мусульманина, а вот православных попов было много. И все же съезд по духу был, прежде всего коммунистическим. Словом, нашла коса на камень. Жесткое президентское правление столкнулось с народным самоуправлением. Сусанин на время стал Пугачевым, как бы вождем низкого сословия, много пьющего и много говорящего, в отличии от мастеровых и ученых, собравшихся на съезде народных депутатов. Внук репрессированного кулака пошел против общины, из которой сам и вышел – гены оказались сильнее логики.

ГЛАВА 36

В этот чудесный сентябрьский денек бабьего лета в родовом гнезде Качинского в полном разгаре свадьба. Марьям вся в белом, Качинский весь в черном. По двору носятся разноцветные щенки дворовой Пальмы. Калитка то и дело широко распахивается под натиском гостей с подарками. Борис и Алла подарили бюстгальтер из вуали. Годовалый Вовочка исполнил отличный вокализ и вибрато из оперы " Два брата-акробата". Пришла вся редакция " Красноярских костров" в лице старшего редактора Аркадия Чеснокова и подарила авторучку с микрофоном. Теперь журнал будет в курсе новых произведений выдающегося поэта. Главный редактор Геннадий Королев срочно уехал в Москву на внеочередной съезд народных депупутатов. При этом забыли пригласить с собой в столицу молодоженов и напрасно. Качинский обладал прямым знанием и предсказал поражение народных депутатов, поскольку они смотрели сверху вниз на необычного поэта. А ведь еще год назад перед увольнением из секретного отдела майор Серафимов жаловался соседу криминальному журналисту Юрию Горбатову, что у него увели " Жигули" единичку прямо со двора дома сыщиков – знать КГБ утратило свои функции полностью. Качинский, присутствующий при беседе, заметил, что автомобиль найдется ровно через год на том же месте, где и стоял. Действительно ровно через год майор, подходя к подъезду управления, нашел свой автомобиль в полной сохранности – должно быть что-то случилось с глазами, и он целый год ходил мимо пропажи. Так он и объяснил мнимому пророку Качинскому, имевшему видимо языческую практику шаманства.

Из святой земли прибыл повестушник Валера Черный. В качестве подарка молодоженам Валера привел с собой на свадьбу своих новых друзей, с которыми подружился в Иерусалиме: один из них араб Мухаммад Абдель Рауф Арафат Аль-Кудва, по нашему Ясер Арафат, а другой святой человек еврей Эхуд Барак – лидер партии труда государства Израиль. Мать Ясера Арафата из знатного иерусалимского клана, и она дала поручение сыну построить мечеть на берегу Енисея рядом со знаменитым речным вокзалом, где на вечной стоянке стоит пароход " Святой Николай", на котором Ленин прибыл в Шушенскую ссылку. " Святой Николай" и новая мечеть должны были символизировать преемственность поколений коммунистического и мусульманского, объединенные единой антиалкогольной идеей. Эхуд Барак напротив дал слово людям Писания организовать Красноярское Сионистское Государство, которое в свою очередь являлось наследником государства коммунистического, построенного Троцким. По левую сторону речного вокзала Эхуд Барак обязался построить высотную синагогу со щитом Давида на фасаде и менором – золотым семи свечником на куполе храма.

Валера Черный представил своих друзей молодоженам и, разлив вино по кругу, сказал: " Горько! " Вместо молодоженов целовались Арафат и Барак, но не между собой, а с новобрачной. После чего Эхуд Барак объявил об организации на месте родового гнезда Качинского коммуны всех поэтов мира, своеобразный кибуц, где все пишут одну книгу под псевдонимом " А –Тиква", что означает «Надежда – гимн Израиля». В свою очередь Ясер Арафат большими чувственными губами, поцеловав яркие губы новобрачной, обещал организовать в Покровке филиал Палестинской автономии, что будет состоять на треть из евреев, а на две трети из арабов. Председателем филиала автономии станет Валера Черный со званием бригадного генерала.

Валера в свою очередь долго целовал Арафата за доверие. Арафат, наконец, с трудом оторвался от повестушника и принялся бить поклоны, обернувшись в сторону Мекки, где в храме Кааба, возведенный еще Адамом, хранился Черный камень – окаменевший ангел, почерневший от поцелуев грешников. Настало время полуденного намаза. Арабский лидер молился, а Валера Черный переводил на русский язык суры из Корана, которые читал Арафат.

Вот как повестушник Черный оригинально переводил знаменитую суру " Рассвет". В оригинале сказано: " Я прибегаю к Господа рассвета". У Валеры Черного это звучало по другому:

- Кто ищет спасения у Господа рассвета? Поэты! Деклассированные люди, изгнанные отовсюду за плохую работу. Окурки, брошенные на дно общества, погрязшие в грехе и утонувшие в водке, ищут они друг друга, чтобы, объединившись в Союзе писарчуков оказаться в раю еще на земле…

Свадьба дружно морщилась такому переводу – что-то никак не наступит рай на земле русской, хотя бы для богемы! Напротив стрельба по ночам с каждым днем усиливалась, и вот уже хорошо слышна и в светлое время суток. Частая пулеметная дробь, доносимая ветром с Покровки, казалась барабанным приветствием в честь молодоженов, что без венчания и святых посредников обменялись кольцами в обычном земном ЗАГСе.

Качинский был бы рад привести любимую под венец, да не прижилась еще такая традиция в коммунистическом Красноярске. Единственный православный храм едва успевал отпевать покойников. А, если бы Ясер Арафат пригласил в свою Палестину, то Качинский был бы согласен совершить бракосочетание по мусульманским традициям. Так нет же, никому в голову не придет пригласить молодых в дальнее свадебное путешествие, а бежать надо из Красноярска и как можно скорее. Стрельба с каждым днем все ближе и плотнее. По слухам красноярский гарнизон бросил город и верхом на танках уехал в Москву то ли брать Кремль, то ли защищать его – Аллах знает! По военным складам толпами бродили закаменские хулиганы, навешивая на каждое плечо новенькие автоматы с оружейной смазкой. Братва увозила гранатометы целыми " КАМАЗами". В кузовах мощных самосвалов устанавливались безоткатные пушки, словом криминальный Красноярск вооружался на совесть. " Уж, не за оружием ли приехали в далекую Сибирь Эхия Барак и Ясер Арафат? " - мелькнуло в голове Качинского.

Тем временем Валера Черный, назначенный председателем Голубевым исполняющим обязанности главного редактора, продолжал оригинальный перевод суры " Ихляз" – " Искренность", одну из сур, обязательную в послеобеденном намазе.

" Скажи Он, Аллах Един! " - пел молитву Арафат, но Черный переводил по своему, как ему слышалось:

- И не был ему, человеку писания, равный ни один! Союз иудейской и славянкой крови самый прочный союз. Все выдающиеся личности были женаты на иудейках – Сталин, Молотов, Жданов, Буденный и, благодаря им, было построено лучшее в мире общество!

Качинский опустил глаза: " А какой национальности Марьям? " Верно советской!

В этот момент над самой головой засвистали птички, достаточно поздно для осенней поры. Со звоном рассыпались стекла в окнах, с крыши на землю полетел разбитый шифер – пулеметный салют вплотную приблизился к свадьбе, покровские очень хотели попробовать домашнего вина, которое так нахваливал Валера Черный. Свадьба упала на землю, а с горы с автоматами в руках спустилась покровская братва. Братва вкусила шампанского и пыталась сделать вивисекцию повестушника Черного – живосечения с целью изучения устройства члена Союза писарчуков за всю свою жизнь, не сочинившего не единой строки, но, тем не менее, на «Ура» принятого в Москве всеми литературными генералами. От переживаний у повестушника заговорила задница свободным стихом – все-таки литературный дар лежал в нем, но очень глубоко. Продолжил чтение верлибров повестушник уже в гальюне. Веселые братишки пустили очередь поверх сортира, и из него выскочил василиск – чудовище с головой петуха, туловищем жабы и хвостом змеи. Василиск, пуская нервно-паралитический газ иприт, скрылся в недалеком будущем, чтобы через день вновь обернуться повестушником Валерой Черным.

Покровские гайдуки, что давно спустили свои и чужие богатства на покупку дури, покидали щенков дворовой суки в мешки и понесли на базар, где выдали их за немецких овчарок. Братва ушла, а во дворе истекал кровью Саша-маленький, убитый в третий раз после БАМа и Афгана. Но, слава богу, у Саши-маленького было семь жизней, и его в очередной раз спас доктор Булочкин, который оперировал его в своей областной больнице. Душа Саши-маленького вновь вернулась к телу, как Ганимед, похищенный Зевсом.

Только поздно вечером молодожены вылезли из-под свадебного стола и, тщательно оглядев друг друга, приступили к супружеским обязанностям.

- Теперь ты можешь делать со мной, что хочешь, – говорила Марьям, занимаясь постельной гимнастикой на красной подушке, лежащей посреди зеленого дивана.

У Качинского эта брачная ночь была первой и как делать, что хочешь, он толком не знал. Качинский удобно устроился поверх милой женушки, как монтажник на проводах ЛЭП-500. От высокого напряжения поэт подлетал к потолку, и искры сыпались из глаз. Медовый месяц пролетел как стая жар-птиц.

После медового месяца Марьям вдруг раздуло, и ее любимым занятием стала игра в дочки-матери. Ненаглядная женушка на последние деньги скупала всякие вышивки, занавески и много еще чего непонятного. Марьям оказалась искусным мастером на все руки. С утра до вечера на шаткой лестнице, подпирая потолок большим животом, белила и красила, напевая любимую песенку:

- Что за девчонка, смеется громко.

Над нами хохочет, делает все, что хочет!

Одна беда – кормить живот Марьям было нечем. Шизофрения конверсии упала в последнюю стадию. ВПК лег без дыхания, и прапорщика Качинского выпнули с секретного объекта без содержания. По огромным подземным цехам бродили гигантские крысы и жрали металл. Люмпены и пролетариат, наконец-то, за всю историю России, приведя к трону пьяного Пугачева, сами легли по обе стороны баррикад и принялись дружно уничтожать государство и в первую очередь запасы продовольствия. В свою очередь Пугачев принялся уничтожать деньги. И пришла чудесная пора, когда вместо магазинов объявились музеи с муляжами продуктов, а в холодильниках вечно пьяного люда завелись тараканы.

Журналист Юра Горбатов, желая помочь Качинскому, написал о нем большую статью в " Красноярском комсомольце" под названием " Свободный среди ручных зверей", в которой рассказал о феномене, способном прокормить самого себя и соседей, и быть независимым поэтом при этом - что в России совершенно невозможно. И, верно, начальству Качинского резко не понравилась жизнь подчиненного – он еще и стихи пишет! С другой стороны редакторы издательства, прознав о высоких доходах прапорщика КГБ, стали требовать деньги за публикацию – все-таки на дворе рынок или нет?! Словом, Качинский пропал окончательно. С работы Качинского выгнали, стихи более нигде не печатали. Растущий живот Марьям требовал усиленного питания. А вокруг родового гнезда сутками дежурили рэкетеры и фининспекторы с плакатами " Господин Свободный, поделись с голодным! "

Качинский и Машенька стали ходить обедать к тетушке Нэлле, но и у нее обвал – кому нужны подписные издания, когда круглые сутки на четырех каналах секс и насилие.

Ночами голодные молодожены ходили к Борису и Алле, но там тоже росли близнецы, что носили вместо шапочек расписной бюстгальтер на двоих.

Марьям с вздохом сняла гитару со стены, и молодожены пошли по центральным улицам, где митинговал бывший советский народ. При звуках музыки люди невольно добрели, но вкусы были разные: одни в тельняшках требовали про Афган, а братва просила " Мурку".

Завернули на базар, что был полон витаминами, столь необходимыми для растущего живота Марьям. В армянских рядах торговал грецкими орехами великий артист Ара Мкртчян. Артист тотчас выскочил из рядов и кинулся смачно целовать Марьям: ну, и бабник же этот Мкртчян, артист словом!

- О, русская женщина, – плакал артист Мкртчян, вставая на колени перед Марьям.

При ближайшем рассмотрении армянин оказался палестинцем Ясером Арафатом, которого все бросили. И теперь он ввиду схожести с известным артистом вынужден сидеть в торговых рядах, поскольку все документы были у Валеры Черного, сгинувшего сквозь землю.

- Что происходит у вас?! – жалобно восклицал Ясер Арафат, тревожно оглядывая базар красными от слез глазами.

- То же, что и у вас, – отвечал Качинский. – Иудеи взяли власть.

- Где иудеи? – вопрошал палестинец. – Это у нас иудеи, а у вас бандиты. У нас коммунизм, а у вас бандитизм!

- За что ж вы боритесь? – недоумевал Качинский. – Вам плохо живется?

- Живется хорошо, – сказал Арафат – Там такое солнце: вбей палку – выйдет сад. А боремся мы за самостийность, как ваши татары бьются за разделение полномочий.

- А где вы так научились хорошо говорить по-русски? – Качинский с подозрением оглядел палестинца.

- Советский Союз столько помогал нам, что каждый палестинец обязан владеть только за то, что на нем разговаривал Ленин. Я думаю, что и сам пророк Мухаммад – мир ему! - Сейчас говорил бы только на русском, забыв о своем арабском. Столько русские сделали блага всему миру и арабам в особенности. Только благодаря русским мы до сих пор существовали на месте. И вдруг мир перевернулся! К нам перестало переступать оружие, медикаменты, продукты, и я приехал в Россию, чтобы получить объяснение, а вместо объяснения получил базар-вокзал. Но даже и с вокзала не могу вернуться на родину, поскольку меня все принимают за кавказца, у которого денег как у дурака Славы махорки. Да, вот он и сам идет.

Действительно по базару шел сумасшедший Мастер. Мастер на коромысле нес два ведра, в которые кавказцы кидали фрукты, которыми торговали. Таким образом, Мастер был первым рэкетиром в Красноярске. Покровская братва с автоматами на плечах шла следом – не дай бог хоть одно яблоко пролетит мимо ведра. Мастер уже успел познакомиться с Марьям, которую не заметить никак нельзя было из-за большого живота и облика Мадонны. Мастер тотчас отдал Марьям полное ведро фруктов, а покровские ребята взамен повесили пустое ведро. В свою очередь Ясер Арафат накидал грецких орехов, столь необходимых растущим молочным железам Марьям.

С этого дня Ясер Арафат поселился в родовом гнезде Качинского. Юрий Николаевич выделил ему кровать за большой кухонной печью и вовремя: для палестинца мороз хуже смерти.

Едва Ясер Арафат поселился у Качинского, как наступили египетские ночи. В Москве шла гражданская война, и в Красноярске соблюдали светомаскировку. Для бандитов темнота, что мать родна, и порой стрельба случалась такой, что и заснуть невозможно. За окнами дома ходили тени и какие-то чудики говорили женскими голосами. Бледный Арафат, расплющив нос о стекло, вглядывался в ночь, а навстречу ему также, расплющив нос только с другой стороны, смотрело лицо с такими же большими арабскими глазами. Входная дверь тряслась как бы в ознобе, и Качинский изо всех сил держал крючок, что так и намеревался выскочить из петли.

- Кто это? – дрожал от холода Арафат.

- Первая любовь, – отвечал Качинский.

- Ну и любовь у вас русских! Готова разрушить не только дом, но и всю страну.

- У нас всегда так было. Все поэты страдали из-за баб: Пушкин, Маяковский. Наконец, Кольцова задушила Людмила Дербина.

- О, русская женщина, – плакался Арафат. – Пусть задушит, но пусть заходит. Я не могу без женщины.

- Мы вас быстро выпустим, а сами закроемся. Такая любовь будет, пыль до потолка.

- Ну, что же вы смеетесь над человеком. Как вам не стыдно, Юрий Николаевич, – Марьям общалась с Качинским на вы, как Орлова с Александровым. – У меня в библиотеке много подруг, надо познакомить.

- А меня? – спросил Качинский. – Я тоже хочу вторую жену!

Качинский поглядел в зеркало и убедился, что ему сорок семь лет. Всего-то. А еще вчера было тридцать семь. Качинский двадцать лет крепился на тридцати семи годах, но недолгая семейная жизнь состарила его сразу на целых десять лет. Вдруг сверху упал конус света и осветил на горе белую часовню. Затем неправдоподобно ярко высветились трубы и крыши старинной Закаменки. Наконец, ярко зажглись окна старых кварталов, близко подступивших за последние годы к старому центру. После египетской тьмы неправдоподобно ярко зажглись уличные фонари. И вот уже весь город подобно новогодней елке переливался огнями. Похоже, случилось что-то чрезвычайное. Включили телевизор, а там заставка: " Говорит и показывает Москва". Весь Красноярск мигом проснулся и вышел на улицы. Всюду возбужденные речи:

- Ура! Белый Дом взяли.

Молодожены и палестинец, пройдя Закаменку, вышли в центр города, переполненный возбужденным народом. Над улицами с оглушительным ревом носились штурмовики. Вечный оппортунист Громов длинным бичом гнал по улице богему. Тонкий хлыст со сверхзвуковой скоростью ложился на головы гнилой интеллигенции, которую так не любил не пьющий, не курящий, но производящий много детей фермер Юрий Петрович Громов.

Громов призвал второй раз идти на Москву и брать Кремль – сибиряки, в который раз, обязаны были спасти великую Россию. Внезапно над городом пролетел Змей-Горыныч, и пустил огонь сразу из трех голов. Правая голова жгла огнем левых, левая палила демократов. Красноярцы дружно ударили ответным огнем. Покровские ребята использовали переносные зенитные комплексы. И вот одна " игла" влетела в пасть средней головы дракона. Змей-Горыныч, обезглавленный на треть, убрался в сторону Москвы, куда его и вызвал хозяин Кремля.

А в Красноярске продолжились столкновения и бои местного значения. Сверху с Покровской горы, куда взобрался нейтральный люд, гражданская война в Красноярске представлялась обширным карнавалом: цветные трассеры уходили в небо, взвивались осветительные ракеты, яркими кострами горели автомобили. Многие, спасаясь от агрессии, прыгали в Енисей, и ледяная вода отлично отрезвляла горячие головы красноярцев. Над городом подобно черной туче стоял сплошной мат.

Наконец, патриоты, которых в Сибири значительно больше, чем в заевшейся Москве, стали теснить демократов на окраину правого берега. Шустрая богема бежала сквозь густой лес к тайному аэродрому. Молодожены Качинские и палестинец Арафат, хватаясь за сердце, забрались на вершину горы, где в самый последний момент еле успели влезть в брюхо гигантского вертолета МИ-26. Перегруженный вертолет, с трудом хватая воздух, поплыл над речкой Маной. А внутри прочного корпуса продолжалась драка, затеянная на земле. Повестушник Валера Черный, вновь обретший человеческое лицо, пинал толстой ногой беременную Марьям. Качинский всаживал в медный лоб члена Союза писарчуков пулеметную серию ударов. Но голова повестушника при очередном явлении миру была на этот раз набита минеральной ватой. И только точные удары железного палестинца Арафата, блестящего каратиста, смогли пробить дыру в пустой голове. Пролет над бывшим Советским Союзом давался тяжело: отличную цель пытались сбить все кому не лень. Вертолетчики постоянно меняли курс и, чтобы не заблудится, то и дело возвращались к Енисею, отличному ориентиру. Таким образом, вертолет с богемой был вытеснен к Полярному кругу и приземлился в Норильске, купленном на корню американцами. Впрочем, пришел и их черед сматываться. Часть богемы высадили. Салон заполнили бочки с горючим, и вертолет через Северный полюс прибыл в Америку в штат Массачутенс в город Провинстаун, столицу голубых американцев. Там и находился штаб Ордена рыцарей Соломонова храма.

Особенно тяжело дался полет над северной Европой. Ввиду перегруза пришлось срочно избавляться от повестушника Валеры Черного. Валеру Черного выбросили над Северным полюсом, а следом выкинули тысячи экземпляров его романов с французским и английским текстом: " И я овладел всем миром! " Ветер подхватил макулатуру, и над Европой разразилась бумажная буря. " Корош чернош! " - кричали восторженные европейцы, хватая на лету листочки книг великого русского писателя лауреата Шнобелевской премии. Валера Черный долго летал над полюсом и упал в прорубь, которую пробила советская подводная лодка, что спасалась на Северном полюсе от дикой конверсии. Советские моряки приняли Черного за Деда Мороза и открыли шампанское.

- Я Санта Клаус, Микола Чудотворец – блажил пьяный Валера Черный – Молитесь мне как Христу.

Черный выпил за месяц весь спиртовой запас подводной лодки и " Красноярский комсомолец", с трудом прокачав цистерны, вернулся по Енисею в Красноярск на свою постоянную базу. Следом за подводной лодкой в Красноярск проникли еще миниатюрные лодки, сделанные под заказ. Мини лодки «Reforma», «Kavkaz» доставили Северным морским путем свежий демократический десант.

ГЛАВА 37

Город Провинстаун штата Массачутенс был столицей голубой Америки. Военный вертолет, на котором прибыл десант красноярской богемы, упал без сил на центральной площади, где стоял высоченный тотем – детородный орган с фигурой сатаны на круглой головке. По окружностям тотема сверху донизу были золотом выбиты лучшие качества врага человечества: постоянное место жительства – ад, капитал – мечты, почерк – татуировка, дом, где живет сатана – туалеты и бани, вид транспорта – ложь, сети сатаны – женщины, любимое занятие – педерастия.

Любимым занятием сатаны были увлечены все жители города. Вокруг памятника сатане занималось групповым сексом все мужское население Провинстауна. Драконоид Бузор инспектировал педерастов и ставил оценки сексуальным гимнастам, строящим пирамиды от двух до сотен бесов в человеческом образе.

Едва десант высыпал из разбившегося вертолета, как наиболее активные присоединилась к хору истошно вопящих американцев и принялись целовать американские флаги, под которыми творились всяческие безобразия. Семья Французовых, поскидав с себя противные советские одежды, обернулись в американские флаги и навсегда скрылись в глубинах Америки. Майя, Алмазов на коленях целовали землю. Семья Качинских и Ясер Арафат, сморкнувшись о флаги, прошлись по городу, наблюдая сценки ада, что вышел из-под земли и поселился в бывших райских местах.

- Вас ждет то же самое! – говорил палестинец, указуя на мерзости.

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 202122 23 24 25 Следующая ⇒