НА КРАЮ «СВЕТА» 16 страница

- Глазят? Это из бабушкиного сундука, изрядно побитое молью.

- Франция прошла через это. Вся история Франции – борьба с демонами. В итоге демоны частично разрушили нас. За многие столетия демоны нас неоднократно топили в дерьме, и сейчас от нас изрядно воняет.

- Да что вы говорите такое?! – вскинула ручки Зоя Спартаковна. – Такая милая, славная девушка и черт знает, что говорите!

- Именно черт знает что. Остерегайтесь академика Лалы. Вся Франция говорит, что она колдунья и что ее надо сжечь на костре!

- Изабель, действительно вся Франция так думает?! Передовая нация с богатой культурой! Извините, Изабель, мы победили в величайшей войне, отреклись от культа личности Сталина, и вдруг сглаз! Сглазить меня все равно, что сглазить советский народ. А за что? Меня всюду окружают счастливые лица.

- Вас уже сглазили, потому что Сталин – инструмент новейшей Истории и даже будущей Истории. Этот великий человек боролся с колдунами.

- И убивал в лагерях миллионы людей!

- И вновь вы ошибаетесь, Зоя Спартаковна, – твердо сказала Изабель – Я закончила Пристонский университет, отлично знаю историю, и знаю, что первым организовал лагеря не Сталин, а Рузвельт. Назывались они спортивно-трудовыми, но через них прошла вся молодежь Америки, умножив богатства своей Родины. Позднее Сталин скопировал американские спортивно-трудовые лагеря и организовал точно такие же на строительстве Беломор-канала. Кстати, американские конгрессмены вместе с вашим пролетарским писателем Максимом Горьким посещали эти лагеря и не нашли ничего дурного: отличное питание, спортивные снаряды, необходимый режим и полное отсутствие охраны. Точнее охрана была, но охраняла в основном администрацию лагерей.

- Не знала, – нахмурилась Зоя Спартаковна. – Чтоб наши лагеря да без охраны, это уж слишком. Почему же они не разбегались? Может, им хорошо платили?

- Голый энтузиазм и больше ничего!

- Да это как же! – воскликнула Зоя Спартаковна. – Это и в наше время невозможно. Уже скоро коммунизм построим, но даром, как говорят у нас, и чирей не вскочит.

- И американская, и русская молодежь работала бесплатно, исторический факт! В американской казне после великой депрессии не осталось ни одного доллара. Все банки были разорены и ограблены умышленно. Точно также и в России. Враги народа, как могли, уничтожали государство ненавистное им, потому что Россия не была их Родиной. Потом все это перекинулось в Германию.

- Вы говорите, как убежденный нацист… Извините, я хотела сказать коммунист.

- Вы запутались, Зоя Спартаковна. Да, я член ЦК компартии Франции. Моя душа болит за Россию, поскольку во мне есть русская кровь. Бабушка приехала из России, правда еще до революции. И, между прочим, была очень богатая. Я заметила, как вы оценили мои драгоценности – они то из России, фамильные. Я, можно сказать, очень богатая коммунистка.

- Надо же! – воскликнула Зоя Спартаковна. – Такая типичная француженка и такая сталинистка.

- Я историк, а история точная наука, более точная, чем высшая математика. В Истории ничего случайного. Я часто бываю в вашей стране и вижу лица тех, кто рвется к власти. Вы юрист с рабочей кровью, но вам на смену идут люди, у которых отцы по национальности юристы. Ваша перестройка закончится невиданным взрывом возмущенного народа. На этой волне к власти придут наркобароны и водочные короли. В свое время Рузвельт и Де Голль приказали контрразведке расстреливать мафию на месте без суда и следствия.

- Нет, моя милая Изабель, – говорила убежденно Зоя Спартаковна, обнимая девушку как родную дочь – Никогда Перестройка и Гласность не оборвутся диктатурой, а напротив, победит консенсус! Мафии у нас нет, просто нет, и не может быть.

Вернувшись в Москву, Зоя Спартаковна читала письма, адресованные мужу со всего Советского Союза.

" Будьте бдительны, нам простым людям со стороны все видно. Вам на смену идут воры в законе. Бойтесь колдунов! "

Зоя Спартаковна, настороженная таким совпадением, переговорила с мужем, но Президенту СССР бдительности не занимать: его окружали такие надежные люди как Примаков, Петраков, Яковлев, Шеварднадзе, с которыми он просиживал до утра, но без грамма спиртного. Ночные бдения сменялись дневными приемами с такими лицами, как Лигачев и прочие. Неприятных лиц с каждым днем становилось все больше, и почему-то они все собирались в колонны и бестолково текли мимо Мавзолея по поводу очередного коммунистического праздника. Президент как с берега проплывающему кораблю слабо помахивал ручкой протекающей внизу безликой массе. Рядом стоял главный оппортунист Александр Яковлев и крыл матом безвольный советский народ как стадо баранов, шествующий в никуда. С другой стороны Президента слабо протестовал академик Шаталин: " Советский народ – основа государства. Даже в Америке фермерство убыточно! " Президент склонял ухо к одному, к другому, не имея ясной мысли и цели, и на пару с Шеварднадзе заключал странные договора с американцами, согласно которому Советский Союз уничтожал свои высокоточные ракеты. Эти ракеты влетали прямо в шахту, уничтожая стратегическое оружие на старте, что было очень важно при высокой плотности населения в Европе. Американцы же снимали с дежурства устаревшие ракеты, которые в любом случае подлежали замене.

Ракеты меняли новые на старые. Старые шли в утиль, взамен строили ракеты много дороже: на вес платины.

Тем временем советский народ, оставленный без присмотра, медленно раскалялся, подобно спирали электро плитки, в замысловатых очередях за водкой и сигаретами.

Академик Лала, Чума и Вампировский усыпляли с экранов телевизоров трехсот миллионный народ. И сомлевшие люди сонно текли в праздничных колоннах мимо трибун, где рядом с президентомстоял библиотекарь Новодворский с плакатом «Руки прочь от Америки! ». С другой стороны от президента стоял академик Яков с требованием строить мост дружбы над Беринговым проливом. По окончанию демонстрации плюрализма президент отправлялся в Лондон на полюбовную встречу с Миргарит Титчас.

Михайло Ломоносов поразил Миргарит хорошо сшитым костюмом и непрерывными остротами. Энергия исходила от президента как от полной луны, а круглое лицо Ломоносова было украшено не сходящей улыбкой, столь искренней, что мысли можно было читать без переводчика. Впрочем, переводчик был столь виртуозен, что два лидера беседовали меж собой, увлеченно склонясь друг к другу, как два товарища в пивной. Они явно симпатизировали друг другу, и скоро Ломоносов забыл, что он в гостях у знатной хозяйки. Подобно любовникам, полюбившим друг друга с первого взгляда и тотчас кинувшимися в кровать, Титчас и Ломоносов поедали друг друга глазами. Английский премьер-министр была гораздо опытнее провинциального президента, впервые оказавшегося в высшем свете Европы. Умная английская леди быстро раскусила простодушного юриста из рабочего квартала, мало искушенного в политических играх. Весь жизненный опыт Ломоносова заключался в умении читать по глазам настроение вышестоящего начальства, на чем собственно и была построена система партийного подчинения. Великолепная Титчас тоже не была из голубых кровей, но она прошла высшую школу политических битв между лейбористами и консерваторами, а именно двухпартийная борьба и дает миру великих деятелей. В то время как в однопартийной системе человек быстро загнивает – в человеческой эволюции, не признающей теорию Дарвина, побеждает слабейший.

Любовные посиделки длились порой по три часа подряд, не прерываясь на туалет: у леди Титчас был королевский мочевой пузырь, но и советский партнер был отлично закален на непрерывных съездах партии.

Любовные воркования переходили иногда в орлиный клекот. И два лучших лидера Запада и Востока кричали друг на друга как два алкаша в советской пивнушке. Настроение политических любовников менялось на дню несколько раз. Лица светились неподдельной радостью, и вдруг глаза метали друг другу нешуточные молнии, дабы на смерть поразить противника. И вновь вспышки гнева сменялись раскатами смеха – вчерашние противники угощались черной русской икрой, а затем отправлялись в Большой театр. Любая история скучна без любовного треугольника. Нэнси Ойган первая леди Запада жутко ревновала Титчас, постоянно подкалывая Зою Спартаковну постушку-простушку, что пасла свое бескрайнее стадо советского народа. Пастушка в свою очередь отвечала уколом зонтика, что без надобности носила с собой, считая себя на голову выше как по образованию, так и по уму. Подкалывая друг друга из подтишка, и Нэнси и Зоя Спартаковна очень не любили Миргарит, хозяйку маленькой Англии, что была соединительным мостиком между двумя великими народами. Можно сказать, Зоя Спартаковна была символом простого великого народа, трудно живущего на шестой части земли, а Нэнси была знаменем богатой цветущей Америки, совершенно оторванной от мировой культуры, ничего не давшей миру кроме рок-н-ролла и большого автомобиля. По мнению Зои Спартаковны, если взвесить на весах истории Америку, заселенную преступниками и тысячелетнюю Россию со всеми святыми и великими художниками, то перевес будет явный – один Чайковский стоил всей американской культуры. Впрочем, Нэнси думала, что самый великий композитор – это Пресли. И вообще Ойганы предпочитали силу денег силе искусства.

Помимо всего, в России отлично работали агенты ЦРУ, удобно пристроившиеся на теплые места в газетах и на телевидении. По версии ЦРУ сотни безвестных колдунов во главе с академиком Лалой день и ночь разрушали Ноосферу – коллективное сознание советского народа. Каждое утро на стол президента Ойгана ложились данные ЦРУ, что коммунистическая партия СССР – ум, честь и совесть советского народа, медленно распадалась как плотная грозовая туча на легкие облачка, уносимые ветрами, дующими с запада…

В ту пору, пока первый президент СССР любезничал с леди Титчас, Зоя Спартаковна носилась по Лондону, размахивая золотой карточкой " Америкэн экспресс". Посещение могилы Карла Маркса первая леди СССР променяла на прогулку по великолепным магазинам Картье, у которого купила бриллиантовые серьги за 1780 долларов. В итоге западные наблюдатели сделали правильный вывод о загнивании марксизма в СССР, как в свое время Премьер Хрущев объявил о загнивании капитализма на Западе.

Лигачев на Пленуме ЦК сказал, что жена президента позорит СССР своими откровенными похождениями по ювелирным магазинам. Ломоносов провел с женой беседу, Зоя Спартаковна расплакалась.

- Чем я отличаюсь от миллионов советских женщин, безвылазно трущихся у ювелирных прилавков?

- Но мы на виду!

- Но я женщина!

- Ты не женщина, ты жена президента.

Супруги задумались.

- Вот что, – придумал президент. – Хочешь, ходи, но гримируясь.

- А бандиты?

- Какие бандиты в Париже! Французы давно живут по принципу: живешь сам – дай жить другому. Охрана останется, но станет невидимой…

Теперь Зоя Спартаковна могла спокойно ходить по магазинам, выбирая для дочерей и внучек коллекции кукол Барби и их мужей.

В магазине грампластинок Зоя Спартаковна услышала русскую речь. Молодежь во главе сбородатым мужчиной покупала модные диски Высоцкого.

- Как вы здесь оказались? – изумилась Зоя Спартаковна.

- Что не запрещено, то разрешено – отвечал доктор фантастических наук Декабрь Февральевич Мартов.

Советская молодежь преследовала Зою Спартаковну повсюду, и даже в ювелирном магазине принялась конкурировать с высоким лицом – Соня Французова купила серьги за 2002 доллара.

- Откуда деньжища? – щипела Зоя Спартаковна.

- Поэт Качинский занял – не моргнув глазом, соврала переводчица Майя – Он говорил, что зарабатывает сто рублей в день.

- Ну, все, – Зоя Спартаковна топнула ножкой – Никому никаких поблажек!

Еще вчера Ломоносовы сочувствовали лучшему поэту России и пристально следили из поднебесного Кремля за каждым шагом бедного поэта. Но теперь можно было спокойно забыть маленькую ничтожную личность с фантастическим доходом в три тысячи рублей в месяц.

Между тем престижные карточки " Америкэн экспресс" плодились как тараканы, а разводил их доктор Владимир Березин, перепродававший в три дорога тысячи автомобилей " Лада". С этими вот золотыми карточками золотая советская молодежь продолжала висеть на спине Зои Спартаковны. Только расстались на площади Святой Троицы, как вновь столкнулись в золотых рядах партера Гранд Опера. В руках идеолога была большая коробка с французскими духами " Шанель №5", а на плече Алмазова моталась связка ажурного французского белья.

- Енисейские края сменили на Елисейские поля? – ехидно спрашивала Зоя Спартаковна наглую молодежь.

- Где хорошо, там и Родина, – дружно отвечали новые французы.

Композитор Муравушкин встал за дирижерский пульт и один из лучших в мире оркестров стал играть прелюдию к опере " Сибиряки в Париже".

Зоя Спартаковна, сильно травмированная проникновением далеких от власти сибиряков в родной до слез Париж, стала причитать в такт великой музыке:

- Тезис, антитезис – синтез.

Советская молодежь оказалась на высоте и хором подхватила кульминацию оперы:

- Власть, оппозиция – консенсус.

Но Зоя Спартаковна не желала входить в согласие ни с кем и продолжала вести свою партию самым высоким сопрано, какой могла выдержать крыша Гранд Опера:

- Миром правит триумвират: президент Ломоносов – генератор идей, критик - Зоя Спартаковна и внучка Настенька – эрудит.

Партию Зои Спартаковны поддержал президент Франции.

- Господи, помилуй Перестройку! – пели дуэтом Зоя Спартаковна и президент Франции.

По окончании спектакля президент Франции просил Зою Спартаковну передать Митрополиту Волокамскому и Юрьевскому коробку конфет «Дуськина радость», как божий дар от спонсора американской армии спасения.

Как все советские женщины жена президентаделала все из любопытства: из любопытства вышла замуж, из любопытства вошла во власть, где и нужно было всего лишь потереть волшебную лампу и сказать волшебные слова.

Из любопытства Зоя Спартаковна ходила и в православный храм, но свечи и позолота усыпляли ее. Зато картины Николая Рериха излучали мощную энергию. Незримая Шамбала в недрах Гималаев, родина всех цивилизаций неровно дышала под складками горных массивов. Периодические землетрясения и жуткий подземный гул были подобны телодвижениям и стонам рожающей женщины. Вот-вот в мир должна выйти новая цивилизация. Картины Рериха дышали такой грозой, что полотна били током, когда рабочие пытались перевесить с одного места на другое.

- Надо подтягиваться к небу, к вершинам – говорил академик Лихачев, прогуливаясь по картинной галерее под руку с академиком Лалой.

Лала считалась духовной сестрой Рериха, и в подтверждение сего между академиком и некоторыми картинами проскакивали молнии.

Молнии уходили в корни генеалогического древа академика Лалы и трясли в могилах прабабушку Лалы Клеопатру и прадедушку Будду, что впал в нирвану, а ныне вновь проснулся.

Лала советовала Зое Спартаковне сходить в Тибет и посетить буддийский храм в майское полнолуние, день рождения Будды.

Об этом просила и Маша Распутина, требуя:

" Отпустите меня в Гималаи,

А не то я завою, а не то я залаю…"

Зоя Спартаковна тоже готова была завыть, залаять от отчаяния – советский народ совершенно отбился от рук и бунтовал по всей стране. Зоя Спартаковна кинулась к мужу: " Поехали в Тибет! " Но тот в ответ замахал руками: " Впереди второй съезд! " Зоя Спартаковна плюнула на съезд и на трех самолетах в сопровождении лучших людей страны улетела в Лхассу, где на уступьях хмурой неприветливой горы стоял белоснежный с золотой крышей дворец далай-ламы. Еще за много километров кортеж советской делегации встретил призывный рев огромной трубы. Скоро Зоя Спартаковна наблюдала пышную медленно плывущую вокруг дворца массовую процессию лам. Процессия была сродни праздничной демонстрации советских людей, только без флагов и портретов людей. Эту процессию вдруг сменил бешеный танец жутких масок храмовой пантомимы " цам". При этом красные и желтые одеяния монахов вращались со свистом подобно лопастям вертолетных пропеллеров. В глубине храма другие монахи читали на распев молитвенные тексты, нанесенные на узкие листы бумаги. Над молящимися монахами висела огромная картина " сансариин – хурдэ " (колесо сансары, колесо жизни). В центре картины страшный дух – мангус, слуга владыки смерти держит в хищных клыках и острых когтях большой круг, символизирующий мир страданий. Вокруг мангуса мир сансары. Внизу ад, а наверху мир небожителей – тенгриев и ассуриев.

Но даже в раю нет покоя и радости. Небожители мечут друг в друга копья и стрелы. А уж сам ад хуже всякой выдумки. Черти пилят грешников большими пилами по живому, затем нанизывают на мечи как на шампуры и жарят их на море огня. Эти шашлыки съедают вновь поступающие грешники, которых предварительно сажают на кол, а в голову вбивают гвозди, при чем палачами здесь такие же грешники, идущие следом в ад. И вот, пройдя все круги ада и все вершины рая, человек после 180 перевоплощений садится в верхнем левом углу колеса жизни, спасен – наконец-то спасен!

Зоя Спартаковна, закинув голову, с изумлением изучала внутреннее убранство храма. Переводчица Майя, которую Зоя Спартаковна привезла из Парижа, шепотом объясняла пять моральных требований Будды и, конечно, Зое Спартаковне из всей " панча-шилы" понравился отказ от употребления алкоголя. Правда, новые французы в лице Французова и Алмазова не просыхали всю дорогу, и Зоя Спартаковна терпела их из-за бесконечного обожания, которое они оказывали первой леди СССР, и постоянно кланялись ей в ноги и стукались лбом о землю. Что ж, новые французы были истинными буддистами, поскольку совершенно не любили трудиться. А труд согласно буддизму – вредная, мешающая спасению деятельность.

- Мы живем очень счастливо, потому что у нас ничего нет, – постоянно гласил Алмазов своей госпоже Зое Спартаковне. – Мы как сияющие боги. Мы будем питаться радостью лицезреть вас, как сияющую богиню.

К сожалению, сами буддисты считали женщину одним из важнейших препятствий на пути к спасению. " Пока у мужчины не искорено желание к женщине - до тех пор его ум на привязи, подобно теленку, сосущему молоко у матери", – говорил Дхаммапада. Конечно, новые французы были того же мнения, что женщина – худшее из зол, но тщательно скрывали это. И скрывали они это самым оригинальным способом, занимаясь любовью ежечасно в любом месте, в любой позе. И в итоге художница Соня по дороге на Тибет родила близнецов певца и композитора. Младенцы вместе с молоком матери впитывали вино, которым она питалась всю дорогу, и по выходу из самолета были совершенными алкоголиками: отныне их удел мучение и страдание.

Словом, Зоя Спартаковна и сопровождающая ее группа лучших людей России прибыла в Тибет, переполненная грехами, чего небожители не могли стерпеть. С неба из низких черных туч подобно бешено вращающемуся карданному валу опустился на землю пыльный вертикальный столб и двинулся к дворцу, всасывая как пылесос людей вместе с их грехами. Узкий конус смерча схватил академика Лалу, новых французов и прочих новых русских. Обвил толпу молнией, словно колючей проволокой, и унес грешников на Суд Божий.

ГЛАВА 27

Суд Божий состоялся в небесном парламенте, где в золотых креслах с подлокотниками из драгоценных камней восседало сто сорок тысяч небесных праведников. Когда наберется праведников сто сорок четыре тысячи, наступит конец света. В золотой середине сидело шестьсот пророков, проявившихся на Земле. В центре восседал Бог со своими ангелами.

Слушалось дело академика Лалы и новых французов, вознесенных на небеса. Новых французов Бог велел изгнать на Землю, как взятых по ошибке.

- Но мы богом избранный народ – хором возмущались французы.

- Мой народ сидит передо мной: великие ученые и художники – Эйнштейн, Левитан, Ньютон… А вы есмь – навоз.

- Навоз?! – стала возмущаться Соня.

- Гумус … - поправился Господь и смущенно кашлянул в кулачок. – Почва …

- Вот то-то же! – сказал поэт Французов, муж Сони. – Нас куда ни посади, всюду взойдет! Вот и Америка ждет не дождется, когда мы осеменм ее!

- Америка? – Господь крякнул в сухонький кулачок. – Да уж, ждет с объятиями! Да вот незадача – непременно обкакается после встречи с вами!

- О, господи, как мы страдаем! – воскликнула Соня Ашкенази.

- Знаю, знаю – сказал Господь – На работе за вас работает десяток мужиков, поскольку у вас, дескать, выпадает матка. А дома за вас вкалывает французский муж, что день и ночь стирает пеленки, поскольку у вас аллергия на детское. Прочь с моих глаз!

И новые французы в мгновение ока оказались в Красноярске, где принялись шумно обсуждать поэта Качинского. Тотчас небольшое землетрясение силой пять баллов качнуло девятиэтажку, где жили Соня и Французов. Зазвенел хрусталь, из аквариума выплеснулась вода, отчаянно заметались золотые рыбки.

- Я попросил бы вас! – громко сказал Бог. – Не трепать всуе имя поэта, поскольку у него без того мало нервов осталось, а ему еще предстоит довести до конца свою миссию.

- Он плохо обо мне отзывался – сказал Сталин.

- Поэт находился в развитии, подождем, что он скажет под конец жизни, – Бог задумался и глянул с небес на родовое гнездо Качинского. – Надо признаться, жуткий эксперимент мы проводим – поэт возник из ничего, из пустоты, можно сказать, из подполья. Родители ему кроме городской прописки ничего не оставили, у него образование и то техническое! И вот мы со спокойной совестью наблюдаем с небес, как дух, брошенный в навоз, расцвел пышным цветом, и никто ему не помогал ни в чем. Никто ему ни рубля не даст, а ведь поэт, совершенно беспомощен: в советской системе: охранник его удел.

- Нэ правда, – Сталин встал в позу. – Мы дали ему лучшую систему образования бесплатно, бесплатное лечение, жилье, воду, воздух и, наконец, вэликий русский язык, который вы подарили великому русскому народу через своих святых Кирилла и Мефодия. Я бы сказал, что поэт купается в море чистоты, совести и вашей божьей благодати.

- Так то оно так, – сказал Бог, тяжко вздохнув. – Но что-то мы не наблюдаем массу поэтов, рождающихся в идеальной колыбели. Пока что мы наблюдаем очень мало поэтов равных, к примеру, Александру Сергеевичу Пушкину.

В первых рядах парламента встал и раскланялся перед великим собранием великий поэт Пушкин.

- Очень рад предоставленному мне слову, – сказал Пушкин. – Очень надеюсь, что эксперимент с товарищем Качинским обойдется благоприятно.

- Мы тоже надеемся, – сказал Бог – Поскольку надеемся продлить этот Свет и получить в парламент недостающие четыре тысячи. Ежели эксперимент провалится, то провалится и пятая цивилизация. Аминь.

Слово попросил товарищ Ленин:

- Мы, посовещавшись с товарищами, призываем Вас, не дать разрушить великий Советский Союз, самое справедливое государство в мире. Не дать сломать хребет государства, КПСС – ум, честь и совесть нашей эпохи.

- Нет уж, нет уж! Что, значит, не дать разрушить! Попробуйте разрушить Соединенные Штаты Америки.

- Кхе, кхе, - смущенно кашлянул Господь Бог. – Согласен, что ум, честь и совесть нельзя завернуть в блестящую обертку и раздавать как конфетки: как это делает Зоя Спартаковна из любви к детям.

- Нэльзя разрубить СССР, - говорил Сталин, раскуривая большую трубку Мира. – Потому нельзя, что СССР нэ Америка, нэ червь навозный, а большой организм. Нэльзя разрубить Человека, нэльзя и СССР.

- А вот Америку можно разрубить! – гнул свое Господь Бог. – А почему?

- Потому что червь! – гнул свою линию Сталин, возражая самому Богу. – Чэрвь – простой организм!

- Не организм, а механизм! – разъяснял Господь Бог. – Дьявольский механизм и не простой, а очень сложный!

- Вы, можете топорами изрубить карту Америки или как червя разрезать пополам на куски – из каждого куска возродиться новое государство. А что будет, если рарубить на чпсти хотя бы Варшавский договор? Тотчас переползут в НАТО! А почему?

- Потому что в НАТО презервативы с наворотами! – вспыхнул товарищ Ленин. – Со всякими там шишечками и прочими удовольствиями!

- И товар сей в яркой красочной упаковке! – добавил Господь Бог. – Кто вам мешал сделать идеологию более съедобной?!

- А зачем вы десять заповедей выбили на Камне?! – горячо возражал Ленин. – Надобно из марципана отлить и каждому в рот!

- Зачем же разрушать СССР? – встал с первых рядов Юрий Гагарин – Кто же будет осваивать Космос?

- Я говорю о том случае, когда мои помощники, – Бог указал на ангелов. – Ошибутся в расчетах и комета Галлея врежется в Землю. Или там полюса сдвинутся, или еще, каким-то образом крыша у Земли поедет и все уйдет под воду. После очередного потопа уцелеет только Сибирь с ее крупными городами. Вот и вопрос: какие люди уцелеют после конца света и, какой посев дадут уцелевшие умы. Вот мы и пытаемся раскачать лодку, вот мы и испытываем советский народ на излом, а в этом нам помогают, бесы, посланные на Землю. Перед нашим судом один из них, академик Лала. Что будем делать с ней – отпустим или в ад сошлем?

- В ад! – сказал товарищ Сталин. – Мы, путем великих жертв создали величайшее в мире государство – лучшее произведение Господа Бога и его лучшего пророка товарища Ленина. И вдруг ничтожная колдунья, дочь врага народа уничтожила вековой труд великого русского народа и его талантливых и любимых братьев и сестер!

- Лучшее – враг хорошего! – развел руками Господь Бог. – Лучший всегда вызывает раздражение у толпы человечества, бредущего позади. Всегда сидеть лучше чем стоять, лежать лучше чем бежать, спать лучше чем бодрствовать и всего лучше смерть.

- А разве все-таки нельзя было без великих жертв? – раздраженно спросил великий Эйнштейн.

- Не знаю … - опять развел руками Господь Бог. – Помнится пророк Моисей водил ваше племя сорок лет по каменной пустыне, где ни зимы, ни лета и жара под сорок градусов Цельсия днем и ночью. Вода только в миражах, хлеб только снился, и из сорока тысяч бежавших из египетского плена дошло только четыресто, но какие: Эйнштейн, Эйзенштейн, Эндшпиль … А сколько жертв вызвало ваше бегство в самом Египте! По вашей просьбе я свершил десять Казней Египетских! Это ж сколько народу пострадало - миллионы! Миллионы жертв, чтобы спасти десятки тысяч! А вы все гудите как пчелы в улье – жертвы, жертвы!

- И все же СССР будет непременно разрушен – встал и поклонился великому собранию Генсек Андропов - Поскольку к власти рвется агент ЦРУ Борис Сусанин.

- Ну, уж нет – отрезал выпад бывшего председателя КГБ всезнающий Господь – Вы представьте, что Президентом США становится генерал Калугин! Что Америка тотчас развалится? Что генерал запретит республиканскую партию? Слово не успеет сказать, как его пристрелят. А вот нам интересно, любопытно знать, сможет ли алкаш Сусанин запретить КПСС!

- Пусть только попробует! – угрюмо сказал Сталин.

- Попробует, попробует, мы об этом позаботимся. Только это будет уже не проверка прочности СССР, а прочности всего миро устройства человечества. Если уж СССР погибнет, то погибнет и вся цивилизация. Словом, от имени великого собрания я приказываю своим ангелам вернуть грешницу на ее рабочее место…

ГЛАВА 28

По возвращению на Землю академик вставила в голову Зои Спартаковны очередную гипнограмму, и жена президента Ломоносова приказала выдавать талоны на спиртное и табак: каждому младенцу и старушке полагалось по две бутылки водки и по три пачки сигарет. На фоне дефицита мужики стали пить все, что горит, и у ворот кладбища была такая же очередь, как и у служебного входа крупного гастронома. Иногда раз в месяц водка объявлялась в открытой продаже, и тотчас у дверей вырастали огромные очереди. Отчаянные люди ползли по головам толпы, стоящим столь плотно, что бутылка, оказавшаяся вне кармана не падала на пол. Самыми шустрыми были афганцы в тельняшках под гимнастерками.

- Духи идут! – кричала очередь, уступая мордастым хулиганам с наглыми глазами и наколками на волосатой груди.

Под афганцев косили все закаменские бандиты, что набрасывали на себя тельняшки и, вступая в бой даже с милицией, пробивались к заветным окошкам. Скоро дефицитную водку перестали выдавать на таком закрытом предприятии как Сибирский аналитический центр, где служил в охране Качинский. Пропали и знаменитый " Беломорканал" ленинградской фабрики, и золотистые апельсины, и вкусная колбаса " салями". Следом растаяла большая толпа служащих. Теперь мимо Качинского протекал жидкий ручеек людей с большими погонами, все полковники да генералы, еще не лишенные привилегий. С всеобщей демилитаризацией обескровились и подземные заводы ВПК – уж не летали над Красноярском ни Змей-Горынычи, ни военные самолеты.

Даже глубоко под землей погасли многие мониторы, и даже привидения перестали посещать Качинского. Отныне прапорщик сам давал концерты для механической машины в сопровождении оркестра и хора Красноярской оперы – один из секретных пропусков находился как раз под театром. Качинский солировал на трофейной «Эрике», которую отец доставил с Ленинградского фронта. Можно сказать, Юрий Николаевич родился под печатной машинкой, и азбуку изучал по клавиатуре вначале немецкой затем русской – в итоге Качинский читал в оригинале Шопенгауэра, правда, на пару с поэтом Алмазовым, мужем переводчицы Майи. Особенно хорошо на «Эрике» выходила «Шутка» Баха и «Юморина» Дворжика. Ночная смена заканчивалась под утро увертюрой Бизе к опере «Кармен».

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒