НА КРАЮ «СВЕТА» 5 страница

И, действительно, громкое радио, включившись само собой, объявило очередное заявление ТАСС по поводу программы " Звездных войн" США. Ракета-носитель " Дельта" впервые доставила на орбиту лазерный радар. В течение десяти лет США готовы потратить на милитаризацию Космоса три триллиона долларов.

Вся редакция с тревогой обратила взор на обычный трех программный приемник. Тем временем радио продолжало пугать

- США развернули десять ракет первого удара " МХ", обладающих высокой точностью и огромной силой. Ракеты-убийцы нацелены на город Красноярск с его огромными мощностями ВПК…

Изумлению присутствующих не было предела. Все сидели с отвисшей челюстью.

- Да, что же это они! – возмущался редактор Сергей. – Мы им перестройку, а они нам – звездные войны!

- Пряниками льва не накормишь – сказал Игорь Тальков, вкладывая гитару в футляр – Укротителю требуется кнут и пистолет!

- Странно слышать от творческого человека подобное заявление, – Сергей недобро сверкнул глазами. – Христос сказал: " Не противляйтесь злу насилием".

- Бандиты меня раздевают, а я не сопротивляюсь! – поддержал Талькова поэт Качинский.

И тотчас все журналисты с гневом обратились к поэту.

- Иди в свой приход, там твой доход!

- А куда идти-то?

- У тебя командировка на ЖБИ-5, вот и дуй туды.

- А стихи возьмете?

- Вот, принесешь очерк в стихах, тады и поставим в новогодний номер двухтысячного года.

- Пятнадцать лет, – ахнул Качинский. – Очерк сгниет даже в стихах.

- При нашем долгострое в эпоху перестроя, только и созреет.

- Да к тому времени у вас читателей не останется, все будут только смотреть телевизор, очень уж интересные программы про животных и технику.

- Тебя уже сегодня ждет зоопарк, сходи, погляди на людей, вкалывающих в клетках, – смеялись журналисты.

Скоро Качинский шагал вдоль бетонного забора ЖБИ-5, огромного как поле Бородинской битвы. Только бились здесь с километрами арматуры и тысячами тонн цемента и песка. Соответственно масштабам битвы пути к коммунизму над ЖБИ-5 стоял густой дым.

Огромный как самолетный ангар сварочный цех тонул в цветном тумане. Лучи солнца с трудом пробивались в закопченное стекло огромных окон. Качинский с ходу принялся бить начальника цеха словечками типа " дизайн" и " экология". Молодой только, что испекшийся технолог, не знающий иного слова, кроме план, прислушивался к иностранным словам и мысленно посылал журналиста в дымный угар, земной ад, где едва теплилась производственная жизнь - цех стоял из-за смежников. Впрочем, план уже выполнен был на двести процентов, но начальство требовало: " давай-давай! " Если бы смежники выполнили свой план на пятьсот процентов, то сварщики выдали бы свою тысячу и огромный лозунг в дымном ангаре " Вперед к победе коммунизма" обрел бы жизнь и Советский Союз непременно вошел бы в светлое будущее! Но, к сожалению, повестушник Валера Черный разрушил днем раньше великую сверхдержаву.

Разрушать Советский Союз Валера Черный начал прямо у проходной ЖБИ-5. Краем уха он слышал, что богатенький Буратино-поэт Качинский дает своей жене по десять рублей, угощает друзей самодельным вином и дает на прощанье пачку папирос " Беломорканал" Ленинградской фабрики №1 имени Урицкого. Но откуда такая щедрость? Должно быть, есть у поэта персональный сейф, именно на ЖБИ-5, куда и приплелся вслед за Качинским Валера Черный. Стоя у проходной повестушник изощренно переплетал изогнутые ноги, изображая инвалида первой группы.

- В Советском Союзе шестьсот народных артистов. Один к нам забрел! – говорили рабочие, выходя на обед.

Но в сварочном цехе был еще один артист под названием " журналист".

Поглазеть на живого журналиста собралась вся бригада взрослых товарищей, и только дети продолжали вкалывать на грязной тяжелой работе.

Мальчик в грубой робе держал в руках ослепительный осколок солнца.

Маленькая фигура тонула в клубах сизого дыма, что подобно дымовой шашке изрыгал сварочный аппарат.

- Наш лучший сварщик! – похвалил бригадир Набиулин.

Мальчик снял маску и оказался девушкой, что в свою очередь похвалила бригадира.

- Наш лучший стрелок папирос!

В доказательство бригадир стрельнул у Качинского редкую беломорину.

- О. фабрика Урицкого! – бригада охотно опустошила дефицитный табак. – А в нашем буфете ничего кроме " Мальборо".

- В нашем театре только гардеробщик курит " Парламент", – подхватил Качинский.

- Артисты, словом! – сказал бригадир с большими усами. – А, скажите, сварщики могут выучиться на клоуна?

- Набиулин сам коверный артист! – начальник цеха выразительно покрутил пальцем у виска.

Бригада, отбросив кувалды, радовалась нечаянному перекуру.

- Да у вас тут фабрика здоровья – сказал Качинский, задыхаясь от газов и табачного дыма.

- Курорт! – нахваливал сварочный цех бригадир Набиулин. – Черные окна защита от тропического солнца, сварочные шланги для праздничного салюта.

Качинский с опаской переступал искрящиеся шланги, брезгливо опасался промасленной арматуры с острыми углами.

Начальник цеха приказал маленькому сварщику

- Елизавета Агзамовна, надо бы полы помыть.

А Лиза в свою очередь сверлила пальчиком дырку в голове бригадира

- Бригадир вымоет и окна и стены каустической содой и горячей водой. Он для меня не Рудик Набиулин, а Валек Никудышный и я ему делаю перевод с русского на татарский!

- Закрой фонтан! – приказал жене бригадир. – Иначе мы все утонем в женских глупостях.

- А я скажу, – быстро тараторила Лиза. – Твои замечания я растаптываю ногой как окурок.

Бригада села за деревянный столик, отполированный костяшками домино. Качинский указал на плакат с призывом " Храните тайну как любимую мать! "

- Какие тайны на ЖБИ-5?

В этот момент железный пол раздвинулся, показалась гигантская голова мифического змея, что метнул в сторону сварщиков длинную струю огня. Качинский подскочил на месте – что за черт?!

Но сварщики глазом не моргнули и продолжали пытать журналиста странными просьбами

- Как устроиться донором? – спрашивал Пельменев

- У вас лишняя кровь? – Качинский с сомнением глядел себе под ноги – железный пол дрожал с нарастающей амплитудой, грозя развалиться и поглотить бригаду.

- Теща пьет его кровь, – хохотнула бригада, совершенно не замечая голову дракона, что бешено вращала глазами прямо над головами сварщиков.

- Мою кровь можно пить вместо вина – такая она крепкая и красная! – жаловался Пельменев, худой, как учебное пособие на уроке анатомии.

- Жена пьет из аорты, теща из воротной вены! Им, видите ли, бензина не хватает!

Огненная голова склонилась над Пельменевым, явно желая сварить, а после скушать худого сварщика. Но тот оказался проворней и погасил Змея-Горыныча пенным огнетушителем. Змей-Горыныч провалился сквозь пол, железные двери захлопнулись, а бригада, ничего не замечая, продолжала стучать костяшками домино по столику.

- Лады, коль теща одна сосала! Так нет же – полюбовничик объявился, бородатый, как ентот вот – Пельменев указал черным пальцем на повестушника Валеру Черного, чертом занесенного в цех.

Валера Черный, танцуя нищим дервишем у проходной ЖБИ-5, не получил от рабочего класса ни копейки и решил взять бригаду в заложники. Отныне ребята бросят всякий труд, а повестушник будет читать новую повесть из жизни рабочего класса, где некая сварщица сварочным электродомприсушила детородный орган своего возлюбленного.

- …И она овладела им! - Валера Черный нашел новый поворот вечной темы.

Бригада громом овации отправилась на второй обед – во вредном цехе можно было обедать и десять раз, лишь бы план не страдал. Рабочий класс кормили по московскому снабжению – мясо, фрукты, стакан красного вина. Повестушник Черный выпил и потребовал добавки, упорно гипнотизируя Пельменева. Тот, сильно смущаясь, отворотил вену, налил стакан черной крови и подал Валере. Повестушник выпил как плату за свое творчество. Качинский было, раскрыл рот, желая прогнать Валеру прочь, но тот понял его по-своему.

- И тебе, поганому, рабочей крови захотелось?! Не дадим – кровь наша.

Качинский чужую не пил и свою не давал – кровь плохо сворачивалась. С другой стороны пусть пьет вампир рабочую кровь. При таком обильном питании кровь быстро восстанавливалась. Только странно видеть апельсин на столе рабочего – это на службе Качинского выдавали раз в месяц килограмм апельсин - китайских яблок. Так ведь с Космосом связано.

- А мы тоже косметические - хором сказали сварщики – Варим сверхзвуковые невидимки пятого поколения под именем " Змей-Горыныч".

- Эй! – вскрикнул начальник цеха. – Вы давали подписку о неразглашении! Вас за то и кормят из серебряных чашек, что молчание – золото.

Качинский оглядел столовую, отделанную мрамором, покрутил в руках чашку из немецкого фарфора, звякнул ложкой по элитной посуде фирмы " Цептер" и сказал: " Куда я попал? "

Качинский задумался: что за страна, где каждая Часовня на Караульной горе и та на деле – стартовая площадка для новейших аппаратов. Весь мир дрожит, наблюдая НЛО, не подозревая, что тарелка собирается на Красноярском ЖБИ-5. Какая ловкая маскировка!

- Ну и цирк! – говорил Качинский, вернувшись с бригадой в насквозь закопченный цех, где вместо газированной воды текла московская водка такого качества, что утром голова не болела, и сварщики даже забывали опохмелиться.

- Цирк, цирк, – подхватили сварщики. – Начальник на начальнике стоит, качаются, но не падают!

- А зачем вам начальники? – спросил Качинский, обращаясь в первую очередь к себе. – Сами наряды закрывайте, сами зарплату выдавайте – ого, какая экономия выйдет.

- Не-а! – закачали головами сварщики. – Пусть голова болит у начальства.

- Возьмите цех в аренду, – гнул свое Качинский, вновь обращаясь в первую очередь к себе. – Выпустите акции, каждому по десять, а мастеру двадцать и делите доходы согласно коэффициенту трудового участия.

- Нафиг нужно, скажем дружно, – сказал сварщик Пельменев. – Мы узкие специалисты, не приучены быть снабженцами и директорами.

- Шланги новые купите, – говорил Качинский, имея в виду свое родовое гнездо. – Окна из небьющегося стекла поставите, крышу прозрачную, униформу как у космонавтов…

- А нам и эта милее жены! – бригадир поцеловал черную робу, прожженную во многих местах. – Акции перекупят барышники, половину заберет директор, а другая уйдет в союз тещи Пельменева и ее сожителя Валерия Павловича.

- Я как духовный лидер бригады, – поднял руку Валера Черный. – Предлагаю отдать все акции детскому дому! Правильно думаю ребята?!

- Одна пробовала, – сощурился бригадир. – Понравилось.

- Мы преодолеем! - подхватил идею поэта повестушник Валера Черный. – Обратимся к партии, правительству.

- Мы как-нибудь по старинке, по-русски.

- Я устал жить по-русски, – сказал Пельменев, ковыряясь в носу.

- С такими людьми, – хвалил Пельменева Валера Черный. - Мы построим новую Россию для новых русских. Новые русские будут работать на любой глубине без всякой страховки. Погибшего мужа заменит верная жена и встанет в забое с молотом в руках, а взамен погибшей матери в шахту спустятся ее дети, и плевать они хотели на бесплатную медицину, бесплатное жилье. Они сами все купят, только платите им. Пусть будут акции у меня – я им буду и государство, и родина, и мать! Они будут умирать за меня.

- А пенсия будет? – спрашивал Пельменев.

- Будет! Но вы до нее не доживете. Я установлю среднюю продолжительность жизни пятьдесят девять лет. Зачем гнить сто лет, когда можно быть молодым все шестьдесят лет…

- А отпуска будут? – продолжал пытать Пельменев.

- Будут бесплатные путевки в Америку на плотах " Кон-Тики". Кто доплывет, тот отдыхает на Канарах. Я оплачу обратную дорогу, если будут деньги… А вы будете работать, если работа будет.

- Надо подумать… - ковырял в носу Пельменев.

Качинский возвращался домой заводским двором, сильно напоминающим военный аэродром. То и дело приземлялись аппараты всевозможных видов вперемешку с огнедышащими горынычами.

Через месяц в " Красноярском комсомольце" вышел очерк о жизни лучшего в крае ЖБИ-5, снабжающего Красноярск железобетонными изделиями для многоэтажных домов…

Тем временем в Пентагон летели шифровки агентов ЦРУ, которых возглавлял резидент по кличке " Очеркист". Речь шла о новом оружии русских Змеях-Горынычах. В ответ Пентагон настоятельно просил агентов ЦРУ выпивать не больше ста граммов водки за одни сутки…

ГЛАВА 9

Умер великий Суслов.

Умер великий Брежнев.

Умер великий Андропов.

Умер великий Черненко.

И вдруг классическую музыку торжественных похорон прервал истерический вопль Жанны Агузаровой:

От Москвы до Ленинграда и обратно до Москвы… Все танцуют Ленинградский рок-н-ролл!

Советский народ навострил уши – ужель сменили пластинку? Скоро и само Политбюро пообещало:

- После похорон – танцы!

И весь Советский Союз вышел плясать рок-н-ролл, поскольку родные танцы забыл. Ну да ничего, вспомнит еще…

- Смотрите, кто пришел, – говорил советский народ, рукоплескав новому Генсеку. – Молодой! Революция!

- Перестройка! – уточнял Горбатов, гуляя под руку с Маргарит Титчас. – Покончим с застоем!

Страна вновь прильнула к телевизорам.

- Да он лысый! – ахнули бывалые люди. – Жди беды! Были, тут двое…

И точно! Новый Генсек стал методично, как генерал Ермолов, вырубать виноградники. Кавказ в ужасе воздел руки – а вдруг вырубит чай? А мандарины? А советское шампанское, шлюшай?!

Кавказ волновался, дело шло к распаду. И только татары были спокойны.

- Урманында кып-кызыл жир-жиляк! Много в лесу ягод, есть из чего гнать настойку.

В татарской слободе в Покровке пели радостные песни: " Ак, кызыл, ал зянгар чячкяляр! "

Дома татар были тоже цветочных тонов – белые и желтые стены, алые и зеленые крыши.

Татары со связями закусывали черной икрой, а простая татарва вместе с евреями и русскими закусывала морской капустой, по мнению японцев полезной для ума.

Целебной морской капустой были завалены все прилавки. Население, наевшись капусты, энергично забивало до отказа холодильники. Но холодильники были не у всех – остальные пили " Солнцедар", изготовленный из кормовой свеклы.

Менты вязали мужиков, обожравшихся кормовой свеклы и везли в вытрезвитель. Число вытрезвителей было ограничено, на всех не хватало. И народ весело провожал друзей, коих увозили прямо с застолья: «Сегодня ты, а завтра я! Друзья ловите миг удачи! »

В этот осенний вечер удача пришла к поэту Качинскому – менты повезли и его в учреждение по борьбе с алкоголизмом.

А дело было в Александре Федоровиче, в его ежедневных именинах, затяжных как осенние дожди. Дожди обратили Закаменку в непроходимое болото, и Качинский тонул по колено в бездонных красных лужах, в которых отражались редкие фонари. Качинский часто терял сапоги в жидкой глине, зато также часто был вознагражден трехлитровой банкой " Солнцедара". С некоторых пор вино продавалось в больших емкостях.

Друзья пили мутное вино и вспоминали вчерашний вечер в ресторане " Енисей" с громкой музыкой и с хорошенькими мордашками девушек. И в самый разгар воспоминаний мимо открытого окна проехали менты, что сегодня особенно усердствовали – горел план добычи алкашей. Менты попросили закурить, и едва Качинский перелез подоконник, как тут же оказался внутри воронка.

Менты дали по газам, а Качинский вспомнил, что головы ментов сделаны из железа, а своя голова стеклянная, с множеством тонких шестеренок. Лучше приберечь дорогой редкий аппарат работы Кулибина и Фаберже в надежде на господина Случай. И ценная голова вспомнила уроки гипноза и самовнушения.

" Я весь излучаю тепло.

Я превращаюсь в солнце.

Я солнце…"

Солнце очистило кровь, и, когда воронок прибыл к медвытрезвителю, Качинский поразил ментов трезвым голосом.

- Зачем привезли? – спросил фельдшер – Местов нет… Пущай пройдет по плашечке.

Качинский прошел и вышел вон по крутой лестнице. Навстречу по деревянной катушке, как на морском аттракционе, катились совершенные покойники, оживающие только под утро. Такой была убойная сила " Солнцедара".

Но сила воли поэта Качинского оказалась крепче воли вина и ментов. Качинский сунул голову под ледяную воду из колонки и темными дворами кинулся искать объект СЧБ, куда обязан быть прибыть к 20. 00.

Полковник Журавель, вновь вернувшись из Афгана, заглянул в глаза Качинского и, обнаружив совершенно трезвую личность, велел принять секретный пост в НИИ Канализации. Качинский стал у тайного входа Ракетного управления №2.

Стрелок Качинский с автоматом на груди добрый час стоял навытяжку, но вот сила воли кончилась, и пьяные бесы вновь овладели плотью поэта. Качинский сдался сладким предвкушениям всемирной славы… Правление Красноярского отделения писарчуков в один голос говорило о некоем пиите, именем которого будет прирастать слава России – кто как ни Качинский мог поднять флаг, павший в битве с посредственностью?! Качинский, стоя, засыпал и сомкнул глаза ровно на минуту – этого было достаточно, что бы упасть в очередной водоворот сновидений длиной в несколько лет. Сама собой открылась бронированная дверь, за которой симфонический оркестр играл попурри из произведений АББА. Белокурая сладкоголосая бестия Агнет повела Качинского длинным туннелем, в конце которого вспыхнул яркий свет.

- Здравствуй, Петр – сказала Агнет – Я привела Поэта.

Агнет с одной стороны и Анни-Фрид с другой повели Качинского по широкой лестнице. Навстречу по грудь в волнах света спускался друг детства доктор Булочкин, крепыш, сплошь заросший волосами. Доктор Булочкин только что защитил диссертацию " Профилактика и лечение гнойных осложнений раствором желудочного сока". Доктор Булочкин увел Качинского в глубину сибирской науки, где разыгралась нешуточная война между научными школами за квадратные метры лабораторий. Война шла, равная масштабу Афганской. Качинский в качестве корреспондента краевой газеты вошел в горящий институт, надеясь погасить ученый пожар, но только подлил масла в огонь противоречий между кафедрой цитологии и кафедрой генетики.

Кафедры бились меж собой не на жизнь, а за науку, что была выше жизни. Доктора с пеной у рта подсовывали следователю из газеты неопровержимые улики.

- Это бывшая тайга – показывал доктор Декабрь Февральевич Мартов фотографии обугленных деревьев без единой веточки – Работа сибирского шелкопряда. Можно ставить вместо телеграфных столбов и провода навешивать.

- Здорово, – сказал Качинский. – Только чем вывозить?

-Дайте мне полмиллиона в коробке из-под ксерокса и я перевезу Советский Союз в Соединенные Штаты!

Фантаст Мартов хлопнул Качинскогоо плечу и голосом полковника Журавель спросил:

- Спите на посту?

- Ни как нет, товарищ полковник, – Качинский поправил автомат. – Рад стараться, но в президенты я не гожусь!

Тем временем Мартов продолжал размахивать руками как теле ведущий Пельше:

- Анархия – мать России! А родилась Россия в разбитом корыте! Всю жизнь мы ей предлагали то избу справную, то терем расписной. Наконец, она возгордилась и приказала стать царицей Мира! Но мы вернем ее к разбитому корыту и отключим все электричество – гордыня скачет, гордыня плачет.

- Это что за проповедник? – воскликнул полковник Журавель – Почему посторонние на посту? И что за морды такие за твоей спиной?!

Качинский резво развернулся и дал очередь из автомата: никак нельзя было терять работу, которую искал целых полгода, дожидаясь разрешения из Москвы – эти писарчуки не дадут ни копейки на пропитание! Да и в любом случае интересы государства выше интереса толпы… Толпа призраков обратилась в крыс и разбежалась по сырым подвалам.

- Благодарю за службу, – полковник вручил орден " Мужества" и отпустил Качинского со службы.

На выходе из НИИ Канализации полковник и прапорщик обменялись рукопожатиями как старинные друзья.

- Слушай, покомандуй тут за меня, а я опять собрался в Афган.

- Так война давно закончена, войска выведены.

- Война только начинается – Виртуальная… Встанем на защиту русского Интернета – я там, ты здесь!

Полковник снял погоны с тремя звездочками и передал их Качинскому.

- Носи на здоровье. Сам понимаешь, там, куда меня командировали, выделяться нельзя, а тебе здесь можно.

- Если я их надену, меня упрячут в психушку.

- Если ты их не наденешь, тебя упрячут в тюрьму – сейчас все решают люди в погонах.

Вернувшись домой, поэт Качинский сел писать письма в газету " Правда", в Совет министров и в ЦК КПСС о трагических последствиях предполагаемой Перестройки.

ГЛАВА 10

Поэт Юрий Качинский в осенний гнилой вечер сочинял письмо в газету " Правда" орган ЦК КПСС. Город обложили затяжные дожди, а в доме напротив было уютно. Печь излучала живое тепло, на белых кирпичах нежилась русалка Мими, выставляя на показ интимные места. Иногда русалка спрыгивала кошкой и садилась на руки поэта: " Хочу пипи! "

- На дворе холодно, садись на ведерко, – говорил Качинский, сосредоточась над письмом.

Мультяшка Мими пускала малую струйку и вновь влезала на печь: не пьет, не ест, откуда водичка?

Долгие бессонные ночи на секретных постах переполнили голову стрелка Качинского, и ему требовалось излить душу на бумагу. Вчера Качинский имел честь поздороваться с поэтом Крещенским - Морозовым, а с критиком Пироговым употребил коньяки, после коих стальное перо само собой сочинило письма в " Правду", вскоре ставшие знаменитыми. Письма даже цитировали, как и статью Нины Андреевой " Не могу поступиться принципами".

Писал письмо Качинский, стоя у холодильника " Бирюса", уподобясь классикам XIX века, что тоже сочиняли за высокой конторкой.

- " Уважаемая " Правда"! В эпоху перестройки целебна всякая полемика. Я такой же патриот, как Нина Андреева и вглядываюсь в сизую дымку Истории, страшась обнаружить айсберг, скрытый во тьме времени. В эпоху застоя мы шли курсом марксизма-ленинизма, и даже бесчисленные ордена капитана Брежнева не влияли на показание компаса. И даже, когда капитан остался без зубов, и изо рта вылетали одни " сиськи-мосиськи", что в переводе с хантыйского означало " воробьи-воробушки", наш великий советский народ продолжал строить БАМ. Правда, в качестве горючего для душевного двигателя наш любимый народ все чаще употреблял водку. Водка, как известно, вызывает склероз, и скоро народ напрочь забыл, как " Капитал" Карла Маркса, так и русскую народную песню " Шумел камыш".

Появилось много разночтений, критических анализов предыдущей Истории, каждый гражданин стал думать: " Я все сделал бы по-другому! " Но кто позволил бы это сделать мне или вам? Путь к земной власти хождение за три моря, где чудища и непроходимые дороги, по которым люди блуждают всю жизнь. Звезда Героя падает на грудь всякому, кто уцелел и на финише упал во власть. Я категорически против сдавания партии в аренду на пожизненный срок. Пусть даже пять раз герой, но на пять лет: выполнил пятилетку – выдвигайся на второй срок. Новые технологии требуют новых руководителей. Если бы Сталин передал власть Кирову, то демократия выиграла бы, но государство проиграло бы войну, поскольку Киров не успел выучиться на государственного руководителя….

На таком странном противоречии Качинский остановился, запутавшись в собственных мыслях. Срочно требовалось выйти на свежий воздух и проветрить голову.

И поэт Качинский пошел на вокзал, по дороге мысленно дописывая письмо.

" Рак, лебедь и щука - реальные герои Великой Октябрьской революции. России грозило улететь в облака, либо утонуть в море. Победил рак, что казалось, пятился назад, а на деле медленно вытаскивал Россию из болота. Трудягу рака сменил слесарь. Слесаря сменил полковник, а далее дорога вновь пошла в болото. Куда вы нас ведете, товарищ Горбатов?! "

По вечернему проспекту Мира густо шли встречные толпы. В свете реклам и уличных фонарей от каждого человека расходились векторы положительных и отрицательных качеств – люди как ежики терлись друг о друга и на асфальт осыпались сломанные иголки.

Дорогу прокладывают топографы, затем дорожники и уже после дорогу одолевают водители многих автомобилей с цветными бликами на стеклах, но еще раньше топографов и геологов идут романтики-теоретики, что формируют общественное мнение – дорога должна идти на будущий вокзал. А уже на вокзале будет стоять памятник вождю, что сумел воплотить мечту в материю.

Качинский обошел памятник Ленину, присел на лавочку – все-таки мыслительные занятия очень вредны – мужскому организму время от времени требуется разрядка, одним словом требовалась любовь. Любовь ходила вокруг памятника по одиночке и парами разного возраста и темперамента, и цена была тоже разная. Вот эти фотомодели с глянцевой обложки импортного журнала стоили от ста до двухсот рублей, а вот эта " девочка" согласна на все за стакан вина.

- Скучаете, девушка? Мы где-то встречались?

- Встречались? Ах, да конечно, – Маша повела глаза в сторону, не желая узнавать поэта. – Извините, я опаздываю на встречу с подругой.

- Это ваша подруга? – Качинский указал глазами на блондинку Агнет.

Подружки здорово смахивали на певичек из АББА.

- Что берем такси и едем ко мне! – предложил Качинский, не имея ни рубля в кармане.

Сырой воздух, настоянный на креозоте и сигаретном дыме, не располагал к долгому диалогу. Клиенты грубо хватали девочек и " блондинки", не торгуясь, прыгали в такси, что только для этого и предназначались – пассажиру поймать машину было большой проблемой.

Качинский продолжал брать олимпийский рекорд – взять проститутку без денег – за деньги и дебил сможет, а вот попробуй наоборот.

Все трудящиеся девушки от четырнадцати до семидесяти лет были совершенные роботы, с отключенной совестью и реагировали лишь на условные десять, двадцать, сто.

У дверей вокзала трудилась династия – бабушка и внучка, что никак не реагировали на Качинского: знали, нет денег у прохвоста. Бабушка и внучка только что освободились от тюрьмы и жили на вокзале, свободные от всех обязанностей – материнство, семья, общество, государство – все пустой звук. У бабушки и внучки свои наколки, как особые предметы. На левой груди бабушки - портрет Ленина, на правой – Сталина, а вот у внучки – амурчики с крылышками и стрелами.

У каждой девочки свое место. Все девочки очень дорогие и потому стояли под прикрытием вождя. Так и говорили кавказцам, прибывшим с рынка за пэрсиками: " Идите к Ленину".

Почти за каждой девочкой тенью стоял сутенер, и только девочки под Лениным работали без прикрытия и были самостоятельны до жути. Иной раз мужики бежали от Маши, не успев реализовать вожделение, теряя на бегу мужское достоинство и большие деньги. Зато Таня - культяпка удовлетворяла всех за стакан вина. Много раз битая сожителем, вся колотая, резаная Таня приходила на вокзал подработать на папиросы для любимого мужчины. Таня любила своего мучителя, как Христос любил свой крест, и готова была отдать не только себя, но и свою жизнь. А любимый мужчина благодарил ее тем, что сдавал ее друзьям в качестве медицинского средства от застоя крови.

Почти каждая пятая девочка на вокзале – увечная. Зимой пьяная замерзнет в снегу, ей ампутируют пальцы, и она вновь встает в строй уже инвалидом труда. И если год назад Валя - честная давалка просила сто рублей, то сегодня за глоток вина…

Качинский обошел памятник и вновь столкнулся с Машей в дорогом кожаном пальто. Маша стояла под руку с подругой Агнет. Позади с костылями облокотилась о памятник Софья-мудрая, парализованная на правую сторону. Половина лица как у мертвой, а половина - чрезвычайно подвижна, и левый глаз подмигивает, как светофор в ночное время.

- Ищешь знакомую даму? – спросила Софья-мудрая. – Дамы делятся на дам - не дам, дам, но не вам!

- Катись ты на сто первый километр, – сплюнул Качинский и поторопился исчезнуть с глаз злой инвалидки.

- Ваши документы? – прилип к поэту старшина милиции, которому не понравилось грубое обращение клиента с девочками.

- А ваши девочки документы имеют? - и достал свое удостоверение с красной полосой по диагонали.

- Е - мое! – сказал старшина. – А я то думал, кто это без денег снимает наших девочек! По виду не бандит, не вор, порядочный человек, а так грубит.

Тем временем наехало много машин с ослепительными фарами и женщин, свободных от всех обязанностей, согнали в одну кучу, где ассистенты режиссера Славного, искали дублера народной артистке Негодной. Большая артистка на десятом дубле вдруг отказалась скакать верхом на второстепенном актере. Вместо нее выбрали Машу. Однако Маша наотрез отказалась сниматься в кино, а когда режиссер Славный пытался сам затолкать девушку в машину, Маша ударила по щеке извращенца. Режиссер упал как подкошенный, Маша скрылась в вокзальной суете. Качинский вернулся домой дописывать письмо в газету " Правда".

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒