Дж. Р. Уорд 14 страница

— Я люблю тебя, — произнес Рэйдж. Затем отстранился, снял часы «Ролекс» и протянул ей.

— Сохрани это для меня.

В гардеробной он подошел к шкафу и провел рукой по своей одежде. Зарылся вглубь, минуя две пижамы, которые больше ему не пригодятся, и нашел черный плащ для церемоний. Тяжелый шелк коснулся обнаженной кожи. Сверху Рэйдж опоясался толстым кожаным ремнем.

— Выглядишь так, словно собрался в монастырь, — сказала Мэри, когда Рэйдж вышел из гардеробной.

— Скажи, что будешь здесь, когда я вернусь.

После короткой паузы она кивнула. Он надел капюшон.

— Вот и хорошо. Хорошо, — пробормотал вампир.

— Рэйдж, что происходит?

— Только дождись меня. Пожалуйста, умоляю — дождись.

Подойдя к двери, он кинул последний взгляд на постель.

Это их с Мэри первое настоящее прощание, первое расставание. Когда они воссоединятся, он ощутит пролегшую между ними огромную пропасть. Рэйдж знал, что вечером его ожидает тяжкое испытание. Он надеялся, что последствия его продлятся недолго. И что Мэри все еще будет с ним.

— Увидимся позже, — сказал он, оставляя ее у себя за спиной.

Войдя в кабинет Рэта, Рэйдж закрыл за собой двустворчатые двери. Все братья уже собрались — и молчали. Ощущение неловкости заполняло комнату, словно похмелье после суровой пьянки.

Рэт вышел из-за стола. Выглядел король так же напряженно, как и Тор. Очки скрывали взгляд, пронизывающий до костей, осязаемый, хотя и невидимый.

— Брат.

Рэйдж склонил голову:

— Милорд.

— Ты надел этот плащ в знак того, что хочешь остаться с нами?

— Конечно хочу.

Рэт кивнул.

— Тогда слушай. Дева-Законоучительница решила, что ты дважды нанес оскорбление Братству — когда ослушался приказа Тора и когда привел на нашу территорию человека. Буду честен, Рэйдж: она хочет оспорить мое решение насчет Мэри. Она хочет, чтобы Мэри ушла.

— Знаешь, чем это закончится?

— Я сказал ей, что ты готов уйти.

— То-то небось обрадовалась, — ухмыльнулся Рэйдж. — Она не первый год пытается избавиться от меня.

— Теперь тебе решать, брат. Если хочешь остаться и если эти стены послужат защитой для человека, Дева-Законоучительница потребовала, чтобы ты предложил рит.

Устранение оскорбления посредством ритуала — вполне логичное наказание. Когда рит предлагают и принимают, оскорбитель позволяет оскорбленному применить на нем любое оружие и при этом не защищается. Пострадавший может выбрать что угодно, от ножа до медного кастета и ружья, при условии что наносимые раны не будут смертельными.

— Значит, я предлагаю рит, — сказал Рэйдж.

— По одному для каждого из нас.

По комнате пробежал общий вздох. Кто-то выругался.

— Тогда предлагаю всем.

— Будет, как ты пожелаешь, брат.

— Но, — голос Рэйджа стал жестче, — я предлагаю рит только при одном условии. При соблюдении ритуала Мэри останется здесь столько времени, сколько я захочу.

— Таков мой уговор с Девой-Законоучительницей. Ты должен знать, она согласилась только после того, как я сказал ей, что ты хочешь сделать человека своей шеллан. Думаю, ее Святость была потрясена, что ты мог допустить саму мысль о подобном.

Рэт глянул через плечо.

— Торман выбирает оружие, которое мы все применим.

— Тройной хлыст, — тихо произнес Тор.

Черт! Будет больненько.

Послышался ропот.

— Да будет так, — подытожил Рэт.

— А что насчет зверя? — спросил Рэйдж. — Если я почувствую боль, он может рвануть наружу.

— Дева-Законоучительница будет присутствовать. Она сказала, что умеет им управлять.

Ну да, конечно! Это же она и сотворила чертова монстра.

— Сегодня ночью? — Рэйдж обвел всех взглядом. — В смысле, не вижу причин оттягивать.

— Сейчас же едем в Гробницу.

— Хорошо. Давайте поскорее с этим покончим.

Когда все поднялись и потянулись на выход, Зетист вышел первым. Остальные переговаривались. Тору не хватало плаща — нет ли у кого-нибудь запасного? Фури объявил, что принесет оружие. Ви предложил ехать на «кадиллаке».

Последняя мысль была совсем даже неплоха. После окончания рита нужно будет доставить Рэйджа домой.

— Братья, — произнес он.

Они замолчали, остановившись. Он посмотрел на каждого, отмечая мрачные выражения их лиц. Рэйдж прекрасно понимал, как им ненавистно все это. Ему бы тоже не захотелось причинить вред кому-либо из них. Чем наносить, лучше принять удар на себя.

— У меня одна просьба, братья. После всего не везите меня сюда. Хорошо? Когда все закончится, оставьте меня где-нибудь еще. Не хочу, чтобы Мэри видела меня в таком состоянии.

— Ты можешь побыть в Берлоге, — предложил Вишу. — Мы с Бучем о тебе позаботимся.

Рэйдж улыбнулся.

— Второй раз, меньше чем за одну неделю. Вам пора наниматься в медсестры.

Ви похлопал его по плечу и вышел. Тор последовал за ним, сделав то же самое. Фури крепко обнял Рэйджа, проходя мимо.

Рэт приостановился.

Когда король так ничего и не произнес, Рэйдж коснулся его плеча.

— Знаю, милорд. Я бы чувствовал себя так же на твоем месте. Но я сильный. Справлюсь.

Рэт дотянулся до его капюшона и взял голову Рэйджа в свои руки, наклоняя вниз. Поцеловал Рэйджа в лоб и на несколько секунд продлил их контакт — дань уважения короля своему воину, подтверждение их связи.

— Рад, что ты остаешься с нами, — мягко сказал Рэт. — Мне не хотелось бы тебя потерять.

Примерно пятнадцать минут спустя они пересекли двор на «кадиллаке». Братья — босиком и в черных плащах. Из-за капюшонов на головах было сложно отличить, кто есть кто, за исключением Фури: из-под его плаща выглядывал протез, а за спиной висела увесистая сумка. Неудивительно, если брат положил туда помимо оружия еще бинты и разные снадобья.

Все хранили молчание, пока Ви вез их мимо дома, в горы, в чащу из сосен и болиголова. Впереди простиралась единственная пыльная дорога, по сторонам росли ели.

Рэйдж не выдержал напряженной тишины и заговорил.

— Ради бога, братья, вы же не собираетесь меня убивать. Может быть, улыбнетесь?

Никто даже не взглянул на него.

— Ви, включи Лудакриса или «Фифти». Ведь тишина же давит.

Справа из-под плаща послышался смешок Фури:

— Только ты готов превратить это в вечеринку.

— Черт, каждый из вас не прочь подколоть меня за какую-нибудь ерунду, которую я выкинул. Сегодня ваш день.

Рэйдж похлопал Фури по колену.

— Да ладно, брат, я же столько времени доставал тебя поповоду отсутствия девушек. Рэт, а тебя я подкалывал, пока ты не пробил кулаком стену. Ви, ведь еще недавно ты грозился со мной разобраться. Помнишь? Когда я сказал все, что думаю о твоей ужасной эспаньолке.

Ви хмыкнул.

— Нужно же как-то было тебя унять. С тех пор как я отрастил ее, ты каждый божий день спрашивал, не целовался ли я с выхлопной трубой.

— А я по-прежнему уверен, что ты, негодяй этакий, облюбовал мою спортивную машину.

Так, одну за другой, Рэйдж рассказывал истории, которые переходили от брата к брату, пока голоса не поднялись настолько, что стало совсем не слышно друг друга.

Когда братья немного расслабились, Рэйдж устроился на своем месте, вглядываясь в ночь. Он очень надеялся на то, что Дева-Законоучительница действительно знает, что делает. Если зверь вырвется наружу в Гробнице, братьям не поздоровится. И тогда уж им придется его прикончить.

Рэйдж нахмурился и осмотрелся. Рядом с собой он угадал Рэта: на среднем пальце короля мерцало кольцо с черным бриллиантом.

— Милорд, прошу об одолжении, — прошептал Рэйдж.

Рэт наклонился к нему. Голос — глубок и ровен.

— Чего ты хочешь?

— Если я... по какой-нибудь причине не справлюсь, прошу оберегать Мэри.

Капюшон кивнул.

— Как пожелаешь, — произнес король на древнем языке. — Я клянусь, что буду беречь ее как родную сестру, и заботиться как о женщине из своей семьи.

Рэйдж выдохнул.

— Это хорошо... Хорошо.

Вскоре Ви припарковал «кадиллак» на небольшой стоянке. Они выбрались, встали в круг, прислушиваясь, оглядываясь, вдыхая прохладный воздух.

Несмотря ни на что, вечер выдался просто-таки замечательный, а место было преисполнено спокойствия. Ветерок, скользнувший между бесчисленных ветвей и стволов, принес из леса восхитительный аромат земли и хвои. Над головой сквозь молочные облака проглядывала округлая луна.

Рэт подал сигнал, и они прошли около ста ярдов вперед до небольшого грота в скале. Место казалось с виду ничем не примечательным, и снаружи, и внутри. Нужно было знать, где именно имеется выступ. Если на него надавить, в сторону отъезжала каменная плита.

Они зашли внутрь, и кусок скалы тихо закрылся за ними. Факелы на стенах вспыхнули золотыми искрами, языки пламени зашипели, рассекая воздух.

Каменистый пол холодил ноги. Пологий спуск вел под землю. Дойдя до самого низа, братья разоблачились. Перед ними распахнулись металлические двери, за которыми находился зал около пятнадцати метров в длину и шести метров в высоту, заполненный стеллажами.

На них, отбрасывая блики, стояли тысячи керамических кувшинов различных форм и размеров. В каждом из контейнеров — сердце лессера, орган, который Омега извлекал из его тела при инициации. На время службы лессера кувшин становился его единственной личной вещью. Братья по возможности собирали кувшины после убийства нежити.

В конце зала находилась еще пара дверей. Уже открытых.

Святая святых братства была высечена из скалы и отделана черным мрамором еще в начале XVIII века, когда первые иммигранты из Европы пересекли океан. Помещение было довольно просторным, с потолка, наподобие кинжалов, свисали белые сталактиты. Огромные свечи, в обхват мужской руки и в длину ноги, установленные на подсвечники из черного металла, излучали не более яркое пламя, чем факелы.

При свете их глазам братьев предстала высокая платформа, к которой вели пологие ступени. Алтарь наверху сделан был из известняка, привезенного из Старого Света. Этот груз удерживали в горизонтальном положении две каменные притолоки. По центру алтаря красовался череп.

За алтарем — ровная стена, испещренная именами всех когда-либо живших братьев, начиная с самого первого, чей череп и украшал алтарь. Надписи покрывали всю поверхность стены, за исключением нетронутой полосы в центре. Этот гладкий участок растянулся на два метра в ширину и по всей высоте мраморной плоскости. Посредине, на уровне полутора метров от пола, выступали два толстых крюка, расположенных таким образом, чтобы за них мог схватиться и удерживаться на них мужчина.

В воздухе появился знакомый аромат — сырой земли и свечей из пчелиного воска.

— Приветствую вас, братья.

Они обернулись в направлении женского голоса.

В дальнем углу комнаты появился крошечный силуэт Девы-Законоучительницы, черный плащ ее развевался над полом. Ее облик скрыт был от глаз — только свет, словно вода, струился из-под черных складок.

Она подплыла к ним, остановившись напротив Рэта.

— Воин.

Он низко ей поклонился.

— Дева-Законоучительница...

Она поприветствовала каждого по очереди, оставив Рэйджа напоследок.

— Рэйдж, сын Торчера.

— Дева-Законоучительница. — Он склонил голову.

— Как поживаешь ты?

— Хорошо.

Или, скорее, будет хорошо, когда все закончится.

— Занят, наверное, был, не правда ли? Все продолжаешь создавать нам прецеденты, твоя новая привязанность — тому пример. Жаль только, не похвальны они.

Она резко засмеялась.

— Однако не слишком удивлена таким исходом. Ты ведь осведомлен, что это первый рит внутри вашего Братства, приводимый в исполнение.

Не совсем, подумал Рэйдж. Тор отклонил рит, который предложил ему Рэт в прошлом июле.

Но он не собирался приводить ей этот пример.

— Воин, готов ли ты принять то, что тебе предложили?

— Да.

Следующие свои слова он произносил с осмотрительностью, поскольку Деве-Законоучительнице вопросов не задают. Конечно, если кто-нибудь не захочет попасть впросак.

— Умоляю тебя проследить, чтобы я не навредил братьям.

Ее голос стал грозным:

— Ты забываешься.

— Я не пытаюсь нанести оскорбление.

Снова послышался сдавленный смешок.

Он бы поклялся, что она наслаждается всей этой ситуацией. Рэйдж никогда ей не нравился, хотя не мог ее за это винить. Сам дал массу поводов для того, чтобы неприязнь Девы-Законоучительницы возрастала.

— Так ты не пытаешься нанести оскорбление, воин?

Плащ шевельнулся, словно она покачала головой.

— Напротив, ты с легкостью можешь нанести оскорбление, когда хочешь что-нибудь получить, это извечный твой недостаток. Поэтому сегодняшней ночью мы здесь и собрались.

Она отвернулась.

— Орудие при себе?

Фури поставил сумку, расстегнул молнию и достал тройной кнут. Рукоятка, двух футов в длину, покрытая коричневой кожей, потемнела от прикосновения множества рук. С одного конца палки в воздух взметнулись три длинные цепи из почерневшей стали, каждая из которых завершалась острым наконечником, напоминающим сосновую шишку с шипами.

Тройной кнут — древнее, опасное оружие, но Тор сделал мудрый выбор. Чтобы соблюсти ритуал, братья не должны были щадить Рэйджа ни выбирая оружия, ни применяя его. Снисхождение означало бы нарушение ритуала, неполноту раскаяния, которое он предполагал, и утрату шанса на истинное очищение.

— Начнем, — произнесла она. — Пройди к стене, Рэйдж, сын Торчера.

Вампир двинулся вперед, шагая через ступеньку. Подойдя к алтарю, он внимательно посмотрел на священный череп — языки пламени лизали пустые глазницы и длинные клыки. Встав к черному мрамору, он взялся за каменные выступы и ощутил спиною холодную поверхность.

Дева-Законоучительница подплыла к нему и подняла руку. Когда рукав опустился, на месте соединения руки с плечом появилось яркое сияние, слепящий глаза свет обрел форму, смутно напоминающую руку. Электрический треск прошел по всему телу Рэйджа, что-то зашевелилось внутри, словно ему поменяли местами внутренние органы.

— Можно начинать ритуал.

Братья выстроились в ряд, их обнаженные тела излучали силу, на лицах застыло каменное выражение. Рэт взял у Фури тройной кнут и подошел первым. Цепи слегка побрякивали в такт его движениям, звук их сливался в трель, подобную пению птиц.

— Брат, — ласково произнес король.

— Милорд.

Рэйдж неотрывно смотрел в темные очки Рэта, когда тот размахнулся для более сильного удара. Сначала послышалось слабое гудение, которое перешло в крещендо, рассекая воздух и приближаясь. Цепи ударили Рэйджа по груди, а затем шипы впились в его кожу так, что у него перехватило дыхание. Вампир обвис на выступах, но голову держал высоко; в глазах помутилось было, но потом снова прояснилось.

Следующим шел Тор. Его удар вышиб из легких Рэйджа весь воздух, ноги подкосились, но удержали его вес. Затем за кнут взялись Вишу и Фури.

Каждый раз Рэйдж встречал глаза, полные боли, надеясь облегчить страдания братьев, но когда Фури отвернулся, он не смог больше держать голову поднятой и смотреть. Она склонилась к плечу, и тогда Рэйдж увидел кровь, струящуюся по его груди, ногам и ступням. На полу образовалась лужа, в которой отражалось мерцание свечей. От вида этого красного месива у него закружилась голова. Но, решив не падать, он повис на локтях таким образом, что уже не мускулы держали его, а суставы и кости.

Когда наступило затишье, Рэйдж сквозь пелену боли расслышал разгоревшийся спор. Он несколько раз сморгнул, пока его глазам не вернулась способность видеть.

Фури протягивал кнут Зетисту, но тот словно в страхе пятился от этой штуковины. Сжав кулаки, Зет высоко поднял их над головой, кольца в его сосках ловили блики огня, двигаясь в такт его учащенному дыханию. Словно туман окутал его фигуру, серая кожа неестественно засветилась.

Фури мягко уговаривал Зета, пытаясь поймать его руку. Тот отворачивался от него, но Фури не отставал. Пока они двигались в этом мрачном танце, следы от кнута, покрывающие спину Зета, перекатывались вместе с мускулами.

Так дело не пойдет, подумал Рэйдж. Зетист запаниковал, как загнанный в угол зверь. Должен быть какой-то способ достучаться до него.

Рэйдж глубоко вздохнул и открыл рот. Но не сумел выдавить и слова. Попробовал еще:

— Зетист...

Его голос заставил всех повернуться к алтарю.

— Закончи все это, Зет... Я не могу... Не могу больше держаться...

— Нет...

— Ты должен, — резко оборвал его Фури.

— Нет! Уйдите от меня прочь!

Зет кинулся к двери, но Дева-Законоучительница опередила его, заставив остановиться. Когда он почувствовал, что ее миниатюрная фигурка встала на его пути, у него задрожали ноги и затряслись плечи. Она заговорила с ним тихим голосом, и сквозь пелену боли Рэйдж не смог различить ее слова.

Наконец Дева-Законоучительница подала знак Фури, тот подошел и отдал ей оружие. Она взяла его, дотянулась до руки Зета, вложила в его ладонь кожаную рукоятку. Затем указала на Рэйджа. Зетист склонил голову и минуту спустя поплелся к алтарю.

Когда Рэйдж взглянул на брата, то подумал, что лучше бы кто-нибудь другой сделал это за него. Черные глаза Зета раскрылись настолько широко, что вокруг зрачков образовались белые круги. Он сглатывал слюну, словно сдерживал крик, готовый вырваться из груди.

— Все хорошо, мой брат, — пробормотал Рэйдж. — Тебе необходимо завершить это. Сейчас!

Зет вспотел и качнулся из стороны в сторону, пот заструился по его глазам, по шраму, пересекающему лицо.

— Давай!

— Брат, — прошептал Зет, поднимая хлыст над головой.

Он не замахнулся им — возможно, просто не мог совладать с рукой. Но сила все же присутствовала в его движении — оружие засвистело, рассекая воздух. Цепи и наконечники пронеслись по животу Рэйджа, как пламя.

Его ноги подкосились, руки не слушались. Он упал на колени, ладони погрузились в его собственную кровь.

По крайней мере, все кончилось. Он глубоко задышал, не позволяя себе отключиться.

Внезапно по святилищу пронесся порывистый звук, похожий на скрежет металла о металл. Рэйдж не стал особ на нем зацикливаться, он старался убедить свой желудок в том, что рвотные позывы — не самое верное решение.

Когда Рэйдж все-таки смог справиться с собой, то подполз на четвереньках к алтарю, набирая в легкие воздух перед тем, как заняться ступеньками. Он поднял голову и увидел, что братья снова построились в ряд. Рэйдж протер глаза, размазывая по лицу кровь.

«Это не входит в ритуал», — подумал он.

Каждый брат держал в правой руке по черному кинжалу. Рэт стал напевать, а другие подхватили, их громкие голоса отдавались эхом от стен святилища. Звук продолжал нарастать, пока не перерос в крик, и тогда голоса внезапно оборвались.

Действуя как одно целое, они рассекли кинжалами верхнюю часть своей груди.

Порез Зетиста был самым глубоким.

Глава 30

Внизу, в комнате для бильярда, Мэри болтала с Фрицем об истории дома, когда слух доггена вдруг уловил звук, которого она не услышала.

— Похоже, господа возвращаются.

Она подошла к окну как раз в тот момент, когда по двору скользнул свет фар.

«Кадиллак» остановился, двери открылись, и из него вышли мужчины. Капюшоны были откинуты, и она сразу же их узнала. Парень с козлиной бородкой и татуировкой у виска. Мужчина с восхитительными волосами. Ходячий ужас со шрамом. Военный. Прежде она не видела лишь одного — с длинными черными волосами и в солнечных очках.

Господи, выглядела компания весьма уныло. Может быть, кто-то пострадал?

Она поискала глазами Рэйджа, стараясь сдержать зарождающуюся панику.

Мужчины обступили автомобиль. Кто-то вышел из гостевого домика, придерживая дверь. Мэри узнала в человеке, стоящем в проеме, того парня, который поймал в фойе футбольный мяч.

Огромные мужские тела сгрудились возле багажника «кадиллака», так что было трудно понять, что там присходит. Вроде бы перетаскивали какой-то тяжелый груз...

В свете, падающем из окна гостевого домика, мелькнули белокурые волосы.

Рэйдж! Без сознания. Это его тело несут к открытой двери.

Мэри выскочила из особняка еще до того, как поняла что делает.

— Рэйдж! Остановитесь же! Подождите!

Холодный воздух ударил по ее легким.

— Рэйдж!

При звуке ее голоса Рэйдж вздрогнул и протянул к ней дрожащую руку. Мужчины остановились. Кто-то выругался.

— Рэйдж!

Она упала на колени, подгребая под себя гальку.

— Что... о боже!

На его лице — кровь, глаза блуждают по сторонам — от боли.

— Рэйдж...

Его рот приоткрылся. И беззвучно зашевелился.

— Черт, с таким же успехом мы можем отнести его к нему в комнату, — сказал кто-то из мужчин.

— Конечно, вы отнесете его туда! Он пострадал в сражении?

Никто не ответил. Они повернулись и понесли Рэйджа не в гостевой домик, а через вестибюль особняка, фойе и вверх по лестнице. После того как они уложили его в кровать, парень с козлиной бородкой и татуировками на лице пригладил волосы Рэйджа.

— Брат! Может быть, принести тебе обезболивающего?

Годос Рэйджа прозвучал искаженно.

— Ненадо. Так лучше. Знаешь ведь правила. Мэри... где Мэри?

Она подошла к постели и взяла его ослабевшую руку. Прижалась губами к внешней стороне ладони и заметила, что на его плаще нет ни порезов, ни разрывов. Значит, плаща на нем не было, когда он получил свои раны. Кто-то надел на него плащ позже.

С ужасным подозрением она дотянулась до кожаного плетеного пояса вокруг талии. Ослабила его и приоткрыла плащ. От шеи до бедер Рэйдж был в белых бинтах, сквозь которые сочилась кровь, яркая, шокирующе красная.

Мэри боялась смотреть, но жаждала узнать правду, поэтому аккуратно приподняла один край.

— Господи!

Она покачнулась, один из братьев ее подхватил.

— Как это случилось?

Мужчины молчали. Мэри оттолкнула того, кто ее держал, и посмотрела на них. Они стояли неподвижно и смотрели на Рэйджа...

С такой же болью, какая застыла и у него в глазах. Господи, не могли же они...

Парень с бородкой встретился с ней взглядом.

Могли!

— Вы сделали это, — прошипела она. — Вы сделали с ним это!

— Да, — сказал тот, что в очках. — И это не твое дело.

— Скоты!

Рэйдж издал какой-то звук, потом закашлялся.

— Оставьте нас, — прошептал он.

— Голливуд, мы вернемся тебя проведать, — произнес парень с разноцветными волосами. — Что-нибудь нужно?

— Помимо пересадки кожи? — Рэйдж зашевелился, слабо улыбнулся и моргнул.

Пока мужчины выходили за порог, Мэри смотрела им в спины.

— Они просто... звери.

— Мэри... — пробормотал Рэйдж. — Мэри!

Она постарается сдержать себя. Злость сейчас ничем не поможет Рэйджу.

Мэри посмотрела на него сверху вниз, укрощая свою ярость.

— Позволь мне пригласить врача, о котором ты говорил, — произнесла она. — Как его зовут?

— Нет.

Она хотела сказать ему, чтобы он засунул куда подольше эту браваду сильного парня, с гордостью переносящего боль. Но знала: Рэйдж будет сопротивляться. И споры сейчас вряд ли пойдут ему на пользу.

— Хочешь, чтобы плащ остался на тебе, или снять? — спросила она.

— Сними. Если сможешь перенести мой вид.

— Об этом не беспокойся.

Она развязала кожаный пояс и сняла с Рэйджа одежду из черного шелка, борясь с тем, чтобы не закричать, пока он стонал от боли, перекатываясь с боку на бок, чтобы, помочь ей. Когда они закончили и плащ был вынут из-под него, из раны на боку засочилась кровь.

Конец этой великолепной перине, подумала Мэри. И черт с ней.

— Ты потерял много крови.

Она скомкала тяжелый плащ.

— Знаю.

Он закрыл глаза, голова упала на подушку. Его обнаженное тело время от времени сотрясали судороги, бедра, живот, грудь дрожали, заставляя матрас колыхаться.

Мэри бросила плащ в ванную и вернулась.

— Тебе хоть промыли раны перед тем, как перебинтовать?

— Не знаю.

— Пожалуй, мне стоит проверить.

— Дай мне один час. Потом кровотечение остановится.

Он сделал глубокий вдох и скроил гримасу боли.

— Мэри... им пришлось сделать это.

— Что? — Она склонилась над ним.

— Им пришлось так поступить. Я не...

Еще один стон вырвался из его груди.

— Не держи на них зла.

«Ну конечно! »

— Мэри, — сказал он уже несколько окрепшим голосом, пытаясь сосредоточить на ней свои потускневшие глаза. — Я не оставил им выбора.

— Что ты сделал?

— Все позади. Не держи зла на них.

Его взгляд снова стал мутным.

Черт побери, она будет относиться к этим мерзавцам так, как сама захочет.

— Мэри?

— Не беспокойся.

Она провела рукой по его щеке, как если бы хотела смыть кровь с лица. Он вздрогнул от этого легкого прикосновения, она убрала руку.

— Хочешь, я что-нибудь тебе принесу?

— Просто поговори со мной. Почитай...

На полке рядом с несметным количеством DVD лежало несколько книг современных авторов. Мэри глянула на корешки. Взяла вторую часть Гарри Поттера и придвинула к кровати стул. Сначала сосредоточиться было трудно — она следила за дыханием Рэйджа, — но потом нашла нужный ритм. Дыхание замедлилось, спазмы прекратились, Рэйдж заснул.

Она закрыла книгу. На его лбу собрались морщинки, плотно сжатые губы побелели. Непереносимо было думать, что боль сопровождала его и во сне.

Мэри снова увидела желтую спальню матери. Почувствовала запах дезинфицирующего средства. Услышала тяжелое, отчаянное дыхание.

И вот опять, подумала она. Другая постель. Другие мучения. И — собственная беспомощность.

Она обвела комнату взглядом, остановившись на «Мадонне с младенцем», висящей над комодом. В окружении остальных вещей эта картина была уже не иконой, а произведением искусства, частью музейной коллекции, используемой для украшения интерьера.

Так что нет нужды переносить на нее свою ненависть. Или испытывать страх.

Статуэтка Мадонны в комнате матери смотрелась совершенно иначе. Мэри питала к ней отвращение, и когда тело Сисси Льюс покинуло дом, тот кусок гипса мгновенно переместился в гараж. У Мэри не хватило духу разбить статуэтку, хотя ей этого очень хотелось.

На следующее утро она отвезла чертову штуковину в приют Девы Милосердной и оставила там. И распятие гоже. Отъезжая от церкви, она ощутила невероятный триумф, словно от всей души сказала Господу: «Да пошел ты! »; голова, впрочем, слегка кружилась, но она уже давно не чувствовала себя так хорошо. Это победоносное оживление длилось недолго. Вернувшись домой, она увидела на стене след от креста и свободное от пыли пятно на полу там, где стояла статуэтка.

Два года спустя, с точностью до дня, ей поставили диагноз «лейкемия».

Логически рассуждая, она полагала, что дело не в проклятии из-за брошенных вещей. В году 365 дней, и обнаружение ее болезни случайно попало на один из них, как шарик в рулетке. Хотя в глубине души ей иногда чудилось обратное. Из-за этого она еще сильней ненавидела Бога.

Черт! У Него не нашлось времени сотворить чудо для ее матери, истинно верующей. Зато хватило на то, чтобы наказать Мэри, грешницу. Поди-ка разберись тут.

— С тобой мне легче, — произнес Рэйдж.

Она перевела взгляд с картины на него. Взяла за руку, попыталась привести в порядок свои мысли.

— Ты как?

— Мне лучше. Твой голос меня успокаивает.

«Прямо как с мамой», — подумала она. Матери тоже нравился звук ее голоса.

— Хочешь пить? — спросила Мэри.

— О чем ты сейчас думала?

— Ни о чем.

Он закрыл глаза.

— Хочешь, я тебя помою? — предложила она.

Когда он пожал плечами, она пошла в ванную и принесла оттуда теплую влажную мочалку и сухое банное полотенце. Мэри протерла Рэйджу лицо и аккуратно провела по краям бинтов.

— Я сниму их, не против?

Он кивнул, и она осторожно приподняла повязку. И сразу же вернула марлю и вату на место.

Мурашки побежали по коже Мэри, в горле встал ком.

Его били хлыстом. Только этим можно объяснить отметины.

— Ох... Рэйдж.

Слезы затуманили ее глаза, но она не позволила им сорваться с ресниц.

— Я просто поменяю повязки. Пока еще... рано промывать. У тебя есть...

— В ванной. Шкаф от пола до потолка справа от зеркала.

Стоя перед полками, она с удивлением рассматривала запасы Рэйджа. Хирургический набор. Гипс. Всевозможные повязки. Бинты. Она взяла то, что, на ее взгляд, могло пригодиться, и вернулась к Рэйджу. Разорвав упаковку со стерильными марлевыми повязками, она положила их ему на грудь и живот, решив, что лучше так и оставить. Невозможно приподнять его и перебинтовать. А чтобы связать бинты друг с другом, придется изрядно повозиться.

Когда она пригладила нижний край повязки слева, Рэйдж вздрогнул. Она посмотрела на него.

— Я сделала тебе больно?

— Забавный вопрос.

— В смысле?

Его глаза с легкостью открылись, но взгляд был тяжел.

— Ты ведь не знаешь?

«Очевидно, нет».

— Рэйдж, что тебе нужно?

— Поговори со мной.

— Хорошо. Дай только закончу.

Разобравшись с повязками, она открыла книгу. Он чертыхнулся.

Она растерянно взяла его за руку.

— Тогда я не понимаю, чего ты хочешь...

— Нетрудно бы и догадаться.

Его голос, хоть и слабый, звучал возмущенно.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒