Сара Дессен 13 страница

– Можно прийти один раз, – закончил он. – Только один раз.

Я опять улыбнулась, а потом – в самом центре «Таллихо», посреди ночи, посреди всей вселенной – Илай поцеловал меня. Пусть это произошло немного не так, как я ожидала, но поцелуй стал самым восхитительным в моей жизни!

Жаль, что поцелуй не продлился целую вечность, как и музыка, звучавшая в клубе. Только пары все равно продолжали танцевать до тех пор, пока она совсем не стихла. Я склонила голову на грудь Илая, задумавшись напоследок над словами диджея: «Уже настало завтра! » А ведь он прав, и, что самое интересное, это будет очень хороший день.

Когда я проснулась по своему обыкновению в полдень, дом поразил тишиной. Ни шума искусственных волн, ни плача – ничего, кроме…

– Шутишь?! Обязательно приеду. Пропустить такое невозможно!

Я удивленно заморгала, растянувшись в постели, и, встав с кровати, поплелась в ванную комнату. Почищу зубы – глядишь, и проснусь полностью. В коридоре слышался громкий голос отца:

– Нет, каждый день летает пара рейсов… – Потом звякнули ключи. – Точно. Время подобрано как нельзя лучше. Послушай, я привезу новый роман. Да. Великолепно! Что ж, до встречи!

Через десять минут, спустившись за кофе, я застала отца, сновавшего по кухне взад‑ вперед. Хайди с измученным видом сидела за столом с Изби на руках.

– …подходящая возможность вернуть мое имя из небытия, – говорил отец. – Будет присутствовать куча бизнесменов, критики, знакомство с которыми для меня важно. Какая удача!

– Сегодня вечером? – спросила Хайди. – Почему пригласили в последний момент?

– Не важно. Я уже заказал билет на самолет, переночую там, и сразу домой.

Наливая кофе в кружку, я молча наблюдала, как Хайди переваривает услышанное. После бессонных ночей из‑ за плачущей Изби ей не сразу удается вникнуть в происходящее. Недосыпание сказывалось практически навеем, особенно на восприятии окружающего мира.

– Когда? – наконец выдавила она.

– Что когда?

Изби захныкала, а Хайди, устало поморщившись, прижала малышку к плечу.

– Когда ты вернешься?

– Завтра днем. Может, вечером, – предположил отец, продолжая взбудораженно расхаживать по кухне. – Пока буду там, возможно, удастся устроить пару встреч. Хотя бы на ланч.

Хайди нервно смахнула набежавшую слезу и погладила по спинке сопящую в плечо Изби.

– Просто подумала… – начала она робко, остановилась, но потом договорила: – Мне кажется, сейчас не лучшее время для твоей поездки.

– Что? – изумился папа. – Почему?

Я отпила кофе из кружки. Черт, как бы незаметно исчезнуть? Подальше от семейных ссор!

– В последние дни Фисба мало спит и все время плачет, – пожаловалась Хайди. – Я не высыпаюсь уже долгое время… Не знаю, смогу ли…

Вдруг папа резко остановился:

– Хочешь, чтобы я остался.

Вряд ли это был вопрос.

– Роберт, может, подождешь пару недель? Пока у девочки не устоится режим?

– Вечер устраивают сегодня, – медленно отчеканил он. – Вот в чем дело!

– Знаю, но…

– Отлично!

Ну вот, опять любимое слово папы, полное недовольства! Схватив чашку из кофеварки, я судорожно долила кружку доверху, хотя сделала всего пару глотков.

– Роберт…

– Нет! Сейчас позвоню Питеру, извинюсь и скажу, что не приеду. Через пару недель они наверняка устроят повторную встречу Гильдии писателей.

До чего же не хочется ввязываться в семейные разборки! Особенно в сегодняшний день, который так славно начался на танцплощадке в «Таллихо», в объятиях Илая. Главное, не смотреть на отца и Хайди и скорее прочь из кухни!

Поднявшись по лестнице, я заперлась в спальне, открыла окно и села на подоконник. Пусть беспокойный гул океана заглушит запальчивые слова, доносящиеся с кухни.

Через пару часов спустилась вниз и совершенно не удивилась, заметив у входной двери небольшой дорожный чемоданчик. При желании папа выглядит убедительным, якобы идя на компромисс, но потом все равно настоит на своем.

Папа уехал раньше, чем я ушла на работу. Хайди, сидя на кресле‑ качалке, укачивала Изби в розовой детской. Может, проведать ее перед уходом? Стоит ли? – засомневалась я. В конце концов, она не просила ни о чем, а мне самой уже надоело предлагать помощь.

В «Клементине» я занялась подсчетами, предвкушая предстоящую ночную встречу с Илаем. В магазине Мэгги разрывалась на части из‑ за непрерывного потока покупателей – спасибо концерту, который проводился неподалеку на набережной под открытым небом. Около половины десятого вечера она заглянула в кабинет.

– Ты не видела случайно записей по специальному заказу босоножек?

– Какой еще заказ? – В голове кружились одни цифры, и с первого раза трудно сообразить, что к чему.

– Босоножек, – повторила Мэгги. – Тут пришел один человек и утверждает, что давно подписал с Хайди договор на поставку двадцати пар летней обуви. Только я никак не найду нужной записи.

Я покачала головой:

– Ты позвонила Хайди?

– Ну, вообще‑ то я боюсь потревожить ее звонком. Вдруг дочурка спит?

– Вряд ли.

Я передала ей телефонную трубку, предварительно набрав номер мачехи.

Мэгги обеспокоенно оглянулась на торговый зал, прижав трубку плечом к уху, а я вернулась к ведомостям.

– Хайди? Привет, это Мэгги. Послушай, тут… Что‑ то случилось?

Я придвинула ближе калькулятор, обнулив показания. В торговом зале громко щебетали девичьи голоса, обсуждая разложенную на стенде косметику.

– Нет, просто у тебя такой голос… – Мэгги замолчала, выслушивая ответ. – Что? Да, я скажу. Она плачет, да? Ой, Хайди, милая, извини, что лишний раз потревожила тебя. Просто тут такое дело…

Илай, повторяла я про себя, набирая на калькуляторе очередное число из ведомости. Сегодня ночью. Так, знак «плюс». Это не моя проблема. Промежуточный итог, а вот, наконец, и долгожданный результат. Три разных операции с числами помогли отвлечься, пока Мэгги болтала с Хайди.

– Она сказала, что обувь на складе, в коробках из‑ под джинсов, – доложила Мэгги, возвращая телефон. – Если я правильно ее поняла. Было трудно разобрать из‑ за плача.

– Да, Изби кого угодно оглушит ревом.

Я снова обнулила результаты на калькуляторе.

– Плачет не девочка, – вдруг заявила Мэгги, – а Хайди. Слушай, она в ужасном состоянии. Что произошло?

Я настороженно обернулась:

– Хайди плачет?

– Она притворялась, что нет, но по голосу‑ то все равно слышно. – В зале звякнул колокольчик. – Черт, посетители! Мне надо идти. Ты не посмотришь ту коробку с обувью?

Кивнув, я на секунду задумалась, потом отодвинула стул и прошла на склад, где нашла ящик с сандалиями именно там, где указала Хайди. Теперь осталось отнести коробку в торговый зал. Когда она оказалась на прилавке, Мэгги с благодарностью улыбнулась, а я вышла через парадную дверь и поспешила домой.

Слава богу, Изби молчит. Хотя лучше слышать привычный детский плач, чем входить в дом, погруженный в мертвую тишину. Полумрак окутал коридор, и только на кухне, над раковиной горит один‑ единственный светильник. В гостиной такая тьма, что я не сразу разглядела Хайди.

Притулившись на диване с Изби на руках, Хайди горько плакала, но не как обычно, с громкими стенаниями и криками, а тихонько подвывая. При виде этой картины по спине побежали мурашки и появилось острое желание уйти прочь и оставить ее наедине с собственным горем. Пожалуй, в такой сокровенный момент человеку лучше побыть одному. Но разве можно бросить Хайди одну в таком состоянии?

– Хайди? – позвала я и, не дождавшись ответа, подошла ближе и присела на корточки.

Рука осторожно коснулась колена, вызвав громкий стон, а упавшая на ладонь слеза обожгла кожу. Изби, как ни странно, не спала, разглядывая плачущую маму.

– Отдай мне малышку.

Мачеха покачала головой, продолжая тихо плакать. Я заметила, что ее трясет, как в лихорадке.

– Хайди, пожалуйста, отдай малышку.

В ответ снова молчание. Напуганная состоянием мачехи, я дотянулась до сестрички и бережно взяла на руки, так, на всякий случай. Хайди тут же отвернулась и, подтянув колени к груди, свернулась калачиком на диване.

Поведение Хайди вызывало сильную тревогу. Совсем растерявшись, я перевела взгляд на Изби. И что теперь делать? Конечно, можно позвонить отцу или матери, но почему‑ то, пройдя на кухню, я набрала знакомый номер, который точно свяжет с человеком, способным помочь делом в трудную минуту.

– «Газ энд Гроу», у телефона Ванда.

В памяти всплыл образ пожилой кассирши‑ блондинки с длинными серьгами в ушах. Она постоянно работает в ночную смену. Я прокашлялась и вежливо поздоровалась:

– Здравствуйте, Ванда. – Изби захныкала, и я покачала ее на руках. – Это… Оден. Я часто захожу в ваш магазин за кофе, помните? Мне бы найти Илая Стокка. Тут в некотором роде несчастный случай, ну, не совсем несчастный… А Илай – это парень примерно двадцати лет, темноволосый, ездит на черной…

– Алло?

При звуках знакомого голоса сразу полегчало, будто внутри расслабилась до предела натянутая струна.

– Привет, Илай. Это я. – Замолчав на мгновение, я назвалась четче: – Оден.

– Так и думал, что это ты, – усмехнулся он. – Кому еще придет в голову искать меня в магазине?

– Еще бы, – рассеянно ответила я, поглядывая на свернувшуюся клубочком мачеху, едва различимую в темной гостиной. – Извини. У меня тут такая ситуация сложилась, не знаю, что и делать.

– Ситуация? – переспросил он. – Что случилось?

Прижав Изби к плечу, я вышла в коридор и рассказала о своей беде, время от времени прислушиваясь к беззвучному плачу Хайди.

– Держись и не падай духом, – посоветовал Илай, выслушав рассказ. – Я знаю, что делать.

Через двадцать минут в дверь постучались. Я бросилась открывать и обнаружила Илая с четырьмя стаканами кофе и упаковкой кексов.

– Кофе? – удивилась я. – Это и есть решение проблемы?

– Нет. Вот оно.

Илай шагнул в сторону – за его спиной стояла невысокая брюнетка средних лет, с короткой стрижкой. На меня с любопытством глядели знакомые зеленые глаза, выделяющиеся на оливковой коже. Картину довершали практичный вязаный жакет, черные брючки, белые теннисные туфли и удобная сумка через плечо.

– Мама, это Оден. Оден, знакомься, моя мама, Карен Стокк, – представил нас Илай.

– Здравствуйте, миссис Стокк, – слегка оробелая. – Спасибо, что пришли. Дело в том, что… я не знаю, что делать.

С приветливой улыбкой она склонилась над захныкавшей Избой и поинтересовалась:

– Сколько малышке?

– Шесть недель.

– А где мама?

– В гостиной, – ответила я, освобождая дверной проем. – Она плачет и не говорит ни слова.

Миссис Стокк вошла в дом, а потом обернулась к Илаю:

– Поднимитесь наверх и запеленайте крошку. Я скоро подойду к вам.

Тот кивнул и выжидающе посмотрел на меня.

– А мне… – спросила я с опаской. – Хайди…

– Обещаю, с ней все будет хорошо, – успокоила Карен. – Доверься мне.

Странно, но я, ни секунды не сомневаясь, поверила незнакомой женщине, которая как ни в чем не бывало прошла мимо меня в гостиную. Положив сумку на обеденный стол, она подошла к Хайди и присела рядом на диван. Тихие слова полились рекой, но я не сумела разобрать их, а вот мачеха прислушалась. По крайней мере, позволила миссис Стокк обнять себя за плечи и стала потихоньку успокаиваться.

* * *

Когда мы поднялись в розовую спальню, Изби расплакалась еще сильней. Илай заглянул в комнату, щелкнул выключателем и спросил:

– Есть шерстяное одеяло?

– Одеяло? – Он кивнул. – Наверное, в комоде. Посмотри в третьем ящике.

Я, не переставая, укачивала сестричку, а Илай с минуту порылся в комоде и извлек на белый свет розовое в коричневую крапинку одеяло. Оставшись довольным после изучения находки, он закрыл ящик и заявил:

– Нужна кровать. – Потом добавил: – Ну, хотя бы что‑ нибудь плоское. Где твоя комната?

– Следующая за этой, – растерялась я. – Правда…

Но Илай уже скрылся в соседней спальне, и мне оставалось лишь последовать за ним. Оказавшись в комнате, он тут же расправил одеяло на кровати, а потом загнул один уголок.

– Отлично, – сказал он, протягивая руки. – Давай ребенка.

Я с недоверием покосилась на него:

– Что ты делаешь?

– Не слышала, что сказала моя мама? – спросил он строго. – Ты должна мне помогать.

– Она просила довериться ей, – напомнила я.

– А мне, значит, не доверяешь?

Я бросила на него подозрительный взгляд, потом перевела глаза на одеяло и плачущую Изби. Вспомнила, как уверенно Илай вел меня в центр танцевального зала в «Таллихо». Пожалуй, ему можно доверить младенца.

Изби кричала, суча крохотными ножками, сморщенное лицо с каждой секундой становилось все краснее. Илай осторожно уложил ее головой к согнутому краю одеяла, тихонько прижал левую ножку к правой и накрыл одеялом, натягивая его и заправляя за плечи малышки. Изби орала громче и громче.

– Илай, – повысила я голос, чтобы перекричать детский плач, – стало только хуже.

Но он, наверное, не услышал, потому что занялся другим концом одеяла, который также туго натянул и закрутил вокруг орущей изо всех сил Изби.

– Илай, – снова закричала я, пока он сгибал последний уголок и закреплял его в одну из складок. – Перестань! Она же…

И вдруг наступила тишина, причем так неожиданно, что я испугалась. Боже мой! Изби таки задохнулась! Бросив испуганный взгляд на крохотный туго спеленатый сверток, с удивлением обнаружила, что сестричка моргает глазенками и, самое главное, молчит.

– …не плачет, – изумленно договорила я. Илай склонился над Фисбой, взял на руки и передал мне. – Как ты сумел успокоить ее?

– Это не я, – пояснил он, пока я с опаской присаживалась на кровать. Изби открыла рот, но только для того, чтобы зевнуть. – Все дело в пеленании и его чудодейственном воздействии на младенцев. Мама клянется, что оно ни разу еще не подводило.

– Как здорово! – обрадовалась я. – Откуда она знает об этом?

– Она работала медсестрой в родильном отделении, – объяснил он. – Всего лишь год назад вышла на пенсию. К тому же у брата с сестрой подрастают четверо детей. Если вспомнить, что нас в семье тоже росло четверо, станет понятно, откуда у нее такой опыт.

В дверь тихо постучали, и через секунду в нее просунулась голова миссис Стокк.

– Хайди надо отдохнуть, – сообщила она. – Идемте вниз.

Мы с Илаем прошли за ней по коридору, мимо комнаты Хайди, из‑ под которой пробивалась яркая полоска света. Не успели мы дойти до лестницы, как свет погас.

На кухне миссис Стокк сразу проследовала к раковине, вымыла руки и вытерла о бумажное полотенце.

– Вот и хорошо, – улыбнулась она, обращаясь ко мне. – Дай‑ ка мне малышку.

Забрав аккуратный сверток из моих рук, миссис Стокк присела на стул и легко прикоснулась пальцами ко лбу Изби, проверяя температуру.

– Хорошо запеленал! – оценила она работу Илая.

– Настоящий профи! – заметила я.

– Просто уже руку набил, – смутился он.

Миссис Стокк начала медленно укачивать Изби, похлопывая тихонечко по спине, а мы с Илаем молча наблюдали за ними.

– Спасибо, что пришли, – наконец‑ то спохватилась я. – У Хайди сейчас трудный период в жизни. Но когда я нашла ее в таком состоянии… просто растерялась.

– Она недавно родила, – укачивая Изби, произнесла нараспев миссис Стокк. – Хайди просто очень устала.

– Папа пытался уговорить ее нанять кого‑ нибудь в помощь, но она наотрез отказалась.

Миссис Стокк чуть поправила сбившееся одеяло.

– Когда родился Стивен, мой старшенький, ко мне на целый месяц приехала мама. Даже не представляю, как бы я без нее справилась.

– Мама Хайди умерла пару лет назад.

– Она рассказала об этом, – мимоходом заметила миссис Стокк.

Я вспомнила мелькнувшее на мгновение изможденное, заплаканное лицо Хайди, когда она обняла в темноте маму Илая. Интересно, что мачеха еще поведала ей?

– Быть мамой – самая трудная работа в мире, – продолжила Карен Стокк. – А с Хайди все будет хорошо. Ей просто необходимо отдохнуть и выспаться.

Умиротворенная Изби закрыла глазки.

– А тебе, – обратилась миссис Стокк к сыну, – тоже неплохо бы отправиться в постельку. Разве ты не идешь завтра на работу?

– Да, но…

– Вот и отправляйся домой, – перебила она. – Оставь ключи от машины, зайдешь за грузовичком завтра утром.

– Так мне идти пешком? – возмутился Илай.

– Илай Джозеф, до твоего дома отсюда всего четыре квартала. Надеюсь, небольшая прогулка тебе по силам?

Он заворчал с наигранным недовольством, но выложил ключи на стол и улыбнулся матери:

– Ну, спасибо тебе, мамочка.

Миссис Стокк как ни в чем не бывало подставила щеку. Илай поцеловал ее и направился к выходу, а я проводила его до крыльца.

– Значит, сегодня выдастся одинокая ночь, – сказала я с сожалением, оглядываясь на кухню, где миссис Стокк укачивала Изби.

– Точно. Мама не в курсе моих ночных похождений.

– Потому что не одобрит?

– Никогда и ни за что, – покачал он головой. – По ее словам, после полуночи не жди ничего хорошего.

– Должна признаться, твоя мама просто прелесть, – улыбнулась я, утопая в его зеленых глазах, – но у меня диаметрально противоположное мнение о ночных приключениях.

– Она – прелесть, – согласился Илай, – и мне тоже нравится не спать ночами.

А потом он поцеловал меня. Я обняла его за шею, притягивая ближе. Так бы и простояла всю ночь, хорошо это или нет, да только Илай внезапно отстранился, смущенно поглядывая поверх моего плеча на кухню.

– Мне пора.

– Увидимся завтра, – кивнула я.

Улыбнувшись, он быстро сбежал по ступенькам крылечка и зашагал прочь по дорожке. Я помахала ему рукой и провожала взглядом до тех пор, пока силуэт не растворился в ночной темноте.

Поднявшись чуть позже в спальню, я высунулась в окно и долго смотрела в ту сторону, куда ушел Илай. В темноте горело всего лишь несколько огоньков. Выбрав тот, что находится по моим подсчетам примерно в четырех кварталах, я то и дело поглядывала на него как на яркую звездочку всю ночь напролет.

Через неделю к пяти часам вечера мы ожидали приезда брата и его девушки, а в половине пятого зазвонил сотовый телефон.

– Звоню, чтобы предупредить, – сообщила мама.

Со дня неудачного визита в Колби она ни разу не позвонила мне, о чем совершенно не вспомнила и сейчас. Впрочем, вряд ли звонок означает, что наш конфликт позабыт.

– О чем предупредить? – осторожно спросила я.

Последовала недолгая пауза, во время которой мама отпила что‑ то – готова поспорить, глоток любимого эксклюзивного вина, – а потом заявила уничтожающим тоном:

– О Лауре!

Что ж, интонация выдала ее с головой, но я все равно переспросила:

– О Лауре? Тебе она не нравится?

– Оден, – произнесла мама, судя по ее тону, содрогаясь от отвращения. – Она просто ужасная. Ужасная! Не понимаю, что привлекательного нашел в ней твой брат, наверное, последний рассудок потерял. Эта девчонка… она… она…

Вот это да! Мама в редких случаях не находит нужных слов, а значит, пора забеспокоиться. Может, действительно эта Лаура…

– …заумная грымза, – закончила мама. – Одна из холодных ученых сухарей, состоящих из одних гипотез и экспериментов. Боже, а какое самомнение! В жизни ничего подобного не встречала! Представляешь, эта девица считает, что ее исследования вызывают у окружающих огромный интерес. Вчера весь ужин докучала нам рассказами о миелинизированных волокнах.

– О чем?

– Вот видишь! – воскликнула мама. – У этой проходимки ни сердца, ни души. Всего на пару лет старше Холлиса, а строит из себя святошу. Ох, боюсь, как бы она не высосала уникальную самобытность Холлиса. Это так ужасно!

Выглянув в коридор через открытую дверь, я заметила Хайди. Та наводила порядок в отцовском кабинете, из которого планировали временно устроить вторую гостевую спальню. Из коляски за маминой спиной, моргая глазенками, наблюдала малышка Фисба.

После той ужасной ночи дела пошли на лад. В тот раз миссис Стокк ночевала в нашем доме, приглядывая за Изби, а ушла только к полудню. Когда я спустилась вниз, нашла Хайди на кухне с запеленатой крошкой на руках. Выглядела она отдохнувшей – едва ли не в первый раз за прошедшие недели.

– Та дама просто очаровательна! – сказала она вместо приветствия.

– Тебе понравилась?

– Мы провели с ней утром всего лишь три часа, а я уже знаю вдвое больше, чем вчера. Вот, тебе известно, что пеленание способствует возникновению чувства безопасности у ребенка и помогает во время колик?

– Нет, не слышала. Но кажется, так и есть.

– Она показала мне, как приподнять матрас в кроватке, чтобы уменьшить количество газов у ребенка, и посоветовала купить качели специально для сна младенцев. А еще сказала, что делать, чтобы соски так не болели.

– Хайди, пожалуйста, давай обойдемся без подробностей! – скривилась я.

– Извини‑ извини! – Мачеха виновато помахала мне свободной рукой. – Оден, я так признательна, что ты привела эту женщину. Знаешь, ведь миссис Стокк предложила звать ее в любое время, когда понадобится помощь. Только как‑ то неловко. Прошлой ночью со мной случилось что‑ то странное, я так устала…

– Ну ладно, – быстро произнесла я, как обычно, пытаясь избежать откровений. – Рада, что тебе стало лучше.

– Лучше, – повторила она, ласково поглядывая на Изби.

С тех пор Хайди выглядела бодрее, а Изби спала чуть подольше, отчего обитатели дома вздохнули с облегчением. Кстати, миссис Стокк забегала пару раз навестить молодую маму. И хотя я ни разу не заставала ее в доме, об очередных визитах можно было запросто догадаться по лицу Хайди. В эти дни она просто лучилась счастьем.

В отличие от мамы, продолжавшей говорить о Лауре и о том, как она выжмет из Холлиса все соки, даже из его миелинизированных волокон.

– Не знаю, что и сказать, – ответила я. – Кажется, она ему действительно нравится.

– Ой, не смеши меня! Да твой братец ни одной юбки не пропустит. Девушки всегда были его слабостью. – Тяжелый вздох. – Сама все поймешь, когда познакомишься с ней. Оден, она просто…

Выглянув в окошко, я увидела подъезжающую к дому серебристую «хонду».

– Уже здесь, – закончила я фразу за нее. – Мне пора.

– С Богом, – пробормотала она. – Позвони потом.

Я пообещала и выключила телефон, поспешив в коридор. Папа уже звал Хайди, сообщая, что наконец‑ то приехал Холлис.

– Готова встретиться с братиком? – игриво спросила Хайди у Фисбы, склоняясь над коляской и расстегивая страховочные ремни.

Присоединившись к мачехе и Изби, я не успела дойти до лестницы, как папа уже открывал парадную дверь.

В открытой двери показался Холлис, выбравшийся из машины первым. Надо же, с тех пор как мы виделись, прошло не меньше двух лет, а он совершенно не изменился. Может, чуть посмуглел от загара да волосы отрастил. Через секунду из машины, со стороны пассажирского сиденья, вышла Лаура. Какое знакомое лицо! Кого она мне напоминает? Что‑ то не вспомню. Внезапно Хайди ахнула:

– Боже мой, как она похожа на вашу маму!

Мачеха права. Те же длинные черные волосы, та же строгая одежда темных тонов! Только вот росточком пониже да кудрей побольше, но все равно необыкновенное сходство поражало. А чем ближе они с Холлисом подходили, тем сильнее росло беспокойство.

– Здравствуй, сынок! – воскликнул папа, обнимая Холлиса, который перешагнул через порог. – Наконец‑ то вернулся наш путешественник!

– Вы только гляньте на гордого папашу! Кстати, где моя маленькая сестричка? – заулыбался Холлис.

– Она здесь, – подала голос Хайди и спустилась по лестнице.

Мне не оставалось ничего больше, как спуститься вслед за ней. Внизу через парадную дверь вошла Лаура, снимая солнцезащитные очки. Господи! И глаза такие же темные, как у мамы!

– Вот наша Фисба!

Холлис тут же подхватил сестричку на руки и поднял над головой, а та беспомощно глядела на него сверху вниз, видимо решая, возмутиться подобной выходкой или нет.

– Просто настоящая красавица! – восхитился брат. – Ох и даст вам она жизни, когда подрастет!

Папа с Хайди рассмеялись, а я не сводила глаз с Лауры. Она стояла в сторонке, держа в руках очки, и с полным равнодушием взирала на развернувшуюся сцену воссоединения семьи. Когда Холлис в очередной раз умильно корчил рожицу Фисбе, Лаура очень тихо, но многозначительно кашлянула.

– Ой, детка, извини! – Холлис передал Фисбу отцу и, обняв Лауру за плечи, подвел ее ближе. – Итак, дорогие родственники, это моя невеста Лаура.

– Невеста? – переспросил отец. – Ты по телефону не упоминал, что вы помолвлены. Когда вы…

Лаура улыбнулась одними губами:

– Мы еще не помолвлены. Просто Холлис…

– Чересчур самонадеян, – перебил брат, – но готов понести ответственность за свои слова. Даже если она не готова к свадьбе.

– Сколько раз повторяла Холлису, что брак – это серьезный шаг, – произнесла Лаура ровным, уверенным тоном человека, привыкшего выступать перед огромной аудиторией. – Нельзя окунаться в семейную жизнь, словно в омут головой.

Папа, Хайди и я растерянно застыли, соображая, что сказать, а Холлис рассмеялся:

– Вот она какая, моя умница! Наконец‑ то укротят мою импульсивную натуру!

– Не надо, Лаура, – усмехнулся отец, похлопывая брата по плечу. – Мы ж его потому и любим!

– Несомненно, импульсивность может очаровать, – согласилась Лаура. – Только не следует забывать об осмотрительности.

Папа удивленно поднял брови и произнес несколько резковато:

– Вообще‑ то я…

– Ой, вы, наверное, устали с дороги! – встряла Хайди, забирая Фисбу. – Проходите в дом. Может, выпьете чего‑ нибудь прохладительного? У нас есть лимонад, пиво, вино…

Договаривая на ходу, мачеха направилась на кухню, а папа с Холлисом поспешили присоединиться к ней, оставив меня наедине с Лаурой. Какое‑ то время та внимательно изучала затемненные линзы очков, потом вытерла крохотное пятнышко уголком черной блузки и снова подняла голову, воззрившись на меня с удивлением, словно не ожидала увидеть рядом.

– Очень приятно познакомиться, – сказала я, не придумав ничего лучшего. – Кажется, Холлис выглядит… счастливым.

– Он очень счастливый человек, – кивнула Лаура.

Невыразительный тон не давал возможности определить, считает ли Лаура это качество личности ценным или нет.

– Эй, детка! – позвал брат. – Иди сюда. Ты должна посмотреть, какой здесь великолепный вид!

Натянуто улыбнувшись напоследок, Лаура направилась на его голос, в гостиную. Через пару секунд я последовала за ней, задержавшись по пути возле кухни. Там, стоя возле раковины, папа и Хайди разливали по бокалам лимонад.

– …она впервые видит нас, – вполголоса произнесла мачеха. – Наверное, нервы сдали.

– Нервы? Ты называешь это нервами? – возмутился папа.

Хайди пыталась успокоить отца, но я уже не слушала, обратив все внимание на брата с Лаурой. Они стояли перед открытыми стеклянными дверьми веранды. Холлис обнимал Лауру за плечи, а другой рукой показывал на дальний горизонт, восторженно рассказывая об океанских просторах. Впрочем, зря старался – Лауру не впечатляли местные достопримечательности. Об этом говорила натянутость в ее осанке, а может, едва заметный поворот головы. Странная она какая‑ то, хотя мне такие люди встречались.

– Значит, она тебе не нравится, – подытожил Илай.

– Я не говорила этого.

– И без слов понятно. – Он взял с полки и положил в тележку контейнер с молоком.

На часах – полвторого ночи. Мы, как обычно, заехали за покупками в гипермаркет. Подошло к концу очередное воскресенье, и в магазине не было ни души. Даже больше: стояла мертвая тишина, а это именно то, в чем я больше всего нуждалась после двухчасового семейного ужина. Посиделки за столом в кругу семьи закончились бурным спором между отцом и Лаурой о запрещении смертной казни как высшей меры наказания. До подачи аперитива обсуждались приоритеты в университетском субсидировании (гуманитарные науки выступали против естественных), а началом диспута стала затянувшаяся с обеда беседа о борьбе с загрязнением окружающей среды. Со стороны казалось, что время повернуло вспять и я снова слушаю пикировку родителей до развода, только роль мамы играет совершенно другая актриса.

– Лаура сильно отличается от тех девиц, с которыми Холлис встречался раньше, – объяснила я, толкая тележку за Илаем из продуктовой секции в отдел спортивных товаров.

– С какими девушками он раньше встречался?

Перед глазами проплыла вереница расплывчатых образов, основной чертой которых являлись веселый нрав и дружелюбие.

– С красивыми, – наконец ответила я, – беззаботными, похожими на самого Холлиса.

Илай на минуту задержался возле походной газовой плитки и двинулся дальше вдоль рядов, спрашивая на ходу:

– У него не возникало желания жениться на одной из них. Верно?

Мы прошли мимо стенда с рукавицами для игроков в бейсбол.

– Не более чем на пару минут.

– А теперь он утверждает, что женится на этой девушке.

Впереди оказалась секция с выставленными в ряд велосипедами для всех возрастов, начиная детскими и заканчивая взрослыми. Илай выбрал байк среднего размера и, пощупав переднее колесо, продолжил:

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒