Сара Дессен 3 страница

Да, он не назвал меня красавицей. Но его слова прозвучали как самый настоящий комплимент – хотя бы моей рассудительности.

Видимо, кафе «Последний шанс» пользуется популярностью. Вон у стойки – огромная очередь из посетителей, в кухонном окошке с космической скоростью мелькают два повара, а стопка заказов перед ними растет еще быстрее. Я передала свой заказ симпатичной брюнетке с пирсингом на губе и села за столик у окна с видом на набережную. Как и следовало ожидать, мальчишки по‑ прежнему толпились возле скамейки перед магазином велосипедов. Паренек, отвесивший мне комплименты, теперь сидел, закинув руки за голову, и откровенно потешался над своим коренастым другом, который выделывал разные трюки на велосипеде, разъезжая вдоль по набережной.

Заказ пришлось немного подождать, но папа оказался прав – жареные луковые кольца того стоили. Я не удержалась от соблазна и попробовала их раньше, чем вышла из кафе на набережную. А там уже гуляли семьи, бродили влюбленные парочки, и во все стороны по песчаному пляжу носились целые оравы детишек. Ясное небо окрасили нежно‑ розовые краски заката – хоть картину маслом пиши! Я шла и любовалась далеким горизонтом, старательно не замечая давешнего парня у магазина велосипедов. Тот, как ни в чем не бывало, разговаривал с высокой рыжеволосой девушкой в огромных солнцезащитных очках.

– Эй! – позвал он, как только я сравнялась с ними. – Приходи вечером на Мыс, там будет классная вечеринка вокруг костра. Я придержу тебе местечко.

Я удивленно оглянулась и, заметив, с каким презрением оглядела меня с ног до головы его рыжеволосая подружка, снова промолчала и пошла своей дорогой.

– Ой, смотрите, какая гордая! – рассмеялся парень, а спину, где‑ то между лопаток, сверлил недовольный взгляд девушки. – Запомни, я буду ждать! – крикнул он напоследок.

Вернувшись в дом, я расставила на столе тарелки с вилками и уже начала выдавливать томатный кетчуп из пакета, как вдруг вниз спустился отец.

– Чую‑ чую, пахнет жареным лучком! – потер он руки в предвкушении. – Выглядит аппетитно!

– Хайди спустится к ужину? – спросила я, выкладывая гамбургер на тарелку.

– Не думаю, – ответил он, накидываясь на луковые кольца. Потом, с набитым ртом, добавил: – Предыдущую ночь Фисба почти не спала. Возможно, Хайди хочет сначала уложить ее.

Я бросила взгляд в сторону лестницы, удивляясь неистощимости детских силенок. Неужели Фисба до сих пор плачет?! Я же отсутствовала не меньше часа!

– Может, отнести ужин для Хайди наверх?

– Если хочешь, отнеси, – ответил папа, усаживаясь за стол.

Около секунды меня терзали сомнения: так хотелось присоединиться к отцу, хрустеть жареными колечками лука, смотреть, как он читает газету. После долгой разлуки дорога каждая секунда, проведенная вместе… но не такой ценой.

Фисба по‑ прежнему ревела не переставая. В этом я убедилась, когда поднялась по лестнице наверх, неся ужин для Хайди. Дверь в розовую комнату оказалась приоткрытой, но, заглянув внутрь, я засомневалась, стоит ли беспокоить мачеху. С закрытыми глазами она мерно раскачивалась в кресле‑ качалке. Вдруг спит? Правда, через секунду Хайди открыла глаза, наверное почувствовав дразнящие ароматы ужина.

– Я подумала, ты голодная, – робко начала я. – Ты хоч… Может, поужинаешь?

Хайди перевела взгляд с меня на захлебывающуюся в крике крошку и, махнув головой в сторону белого комода, попросила:

– Поставь тарелку туда, пожалуйста. Я поем через минуту.

На комоде валялся плюшевый жираф, а еще лежала книга «Ваш ребенок: уход и воспитание в первые дни», открытая на странице с разделом «Почему плачет новорожденный и как его успокоить».

«Одно из двух: либо Хайди не успела прочитать книгу, либо советы из нее совершенно бесполезны», – решила я про себя, пока ставила на комод тарелку.

– Большое спасибо, – поблагодарила Хайди, продолжая качаться в кресле‑ качалке. Размеренное покачивание на любого подействует как умиротворяющее снотворное, но, видимо, Фисба с ее оглушительным плачем представляла собой исключение. – Я даже… не знаю, что еще сделать, – вдруг пожаловалась молодая мама. – Я покормила, переодела ее, качаю на руках, а она… Может, она меня ненавидит?

– У нее обыкновенные колики, – попробовала я успокоить ее.

– Колики? Сколько уж можно?! – Хайди смахнула набежавшую слезу и жалобно посмотрела на личико дочери. – Не понимаю, я делаю все, что необходимо…

Ее голос постепенно затихал, а потом она совсем умолкла, с безутешным видом раскачиваясь в кресле. Я подумала об отце, который сидит внизу, наслаждается луковыми кольцами и читает газету. Почему не он сейчас успокаивает жену, не он помогает ей с новорожденной дочкой?! Что я‑ то знаю о младенцах?! Нашли горе‑ помощницу!

Вдруг Хайди покачала головой, словно прочитав мои мысли.

– Господи, Оден, извини меня. Тебе вряд ли приятно слушать об этих проблемах. Ты еще совсем юная и должна веселиться! – Она всхлипнула, но решительно вытерла глаза свободной рукой. – Знаешь, в конце набережной есть одно местечко под названием Мыс. По вечерам девчонки из моего магазина собираются там с друзьями. Пойди и ты туда, развейся. Это лучше, чем сидеть взаперти да слушать детские крики, верно?

Конечно, лучше, но сразу согласиться с Хайди не очень‑ то вежливо, поэтому я уклонилась от прямого ответа.

– Может, и схожу.

Хайди кивнула, будто мы подписали негласное соглашение, а потом снова перевела взгляд на надрывающуюся Фисбу.

– Спасибо за ужин, – добавила она. – Я действительно… очень тебе благодарна.

– Не за что.

Хайди устало склонилась над малышкой. Пожалуй, пора и честь знать, решила я, вышла из детской и осторожно прикрыла за собой дверь.

Внизу папа уже отужинал и внимательно изучал колонку со спортивными новостями. Когда я села напротив, он с благодушной улыбкой на лице поинтересовался:

– Ну, как там дела? Фисба спит?

– Нет, пока не спит, – ответила я, разворачивая гамбургер. – Все плачет и плачет.

– Да?! – Папа встал из‑ за стола, отодвинув стул. – Пойду‑ ка сам проверю, как там мои девчонки.

Наконец‑ то, облегченно вздохнула я, когда он поднялся по лестнице наверх. Вот и настал черед спокойного ужина. Правда, гамбургер успел остыть, но на вкус хуже от этого не стал.

Не успела я съесть и половины, как вниз вернулся отец, с задумчивым видом подошел к холодильнику и вынул банку пива. Я молча жевала гамбургер, а он вскрыл банку, отхлебнул глоток и отрешенно уставился на океан за окном.

– Как там наверху?

– Все нормально, – непринужденно отозвался он, перекладывая банку в другую руку. – Обыкновенные колики, такие же, как были у Холлиса. Они не длятся дольше трех месяцев, так что остается просто ждать.

Поверьте, я люблю папу. Порой он, конечно, ведет себя как маленький ребенок, иногда чересчур капризен, всегда чуточку (а когда и больше, чем чуточку) эгоистичен, но отец всегда был добр ко мне, и за это я обожаю его. Однако сейчас мне стало понятно, за что его могут недолюбливать остальные.

– А Хайди… разве ее мама не собирается приехать и помочь с ребенком? – решила узнать я.

– Ее мать умерла два года назад, – ответил папа, отпивая глоток пива. – У Хайди остался только старший брат, но он растит своих детей в Цинциннати.

– Может, няню наймете?

– Хайди не нужна помощь. – С недоумением на лице папа обернулся ко мне. – Помнишь, я тебе рассказывал, она упрямая и сама хочет со всем справиться.

Я вспомнила, с какой надеждой Хайди выглядывала в коридор и смотрела в сторону отцовского кабинета, а еще с какой благодарностью она приняла ужин, который я ей принесла…

– А ты стой на своем и найми кого‑ нибудь в помощь, – предложила я. – По‑ моему, Хайди очень устала.

С минуту папа смотрел на меня с бесстрастным выражением лица.

– Оден, – наконец произнес он резко. – Не принимай все так близко к сердцу, понятно? Мы с Хайди сами все решим.

Иными словами, не суй нос не в свое дело! И он прав: их дом – их правила. Самонадеянно с моей стороны лезть с советами, пробыв в гостях всего несколько часов.

– Хорошо, не буду вмешиваться, – пробормотала я, сминая салфетку.

– Вот и хорошо, – снова расслабился папа. – Ну… я пошел опять приниматься за работу. Хочу сегодня непременно закончить главу. Ты найдешь чем заняться?

Думаете, папа действительно беспокоится о моем времяпровождении? Как бы не так. Достаточно легкой игры интонации, и утвердительная фраза приобретает форму вопроса, в корне меняя смысл и делая его удобным для всех.

– Найду, – со вздохом ответила я.

Легко сказать – найду себе занятие. На деле оказалось не все так просто, и скоро я была готова на стенку лезть от скуки.

Из детской комнаты доносился несмолкаемый плач Фисбы. За сорок минут я успела распаковать одежду из дорожной сумки, полистать учебник по экономике для первокурсников и стереть принятые сообщения на мобильном телефоне, а сестричка все ревела и ревела. Нет, это просто невыносимо! Я схватила подвернувшуюся под руку куртку, стянула волосы в хвостик и отправилась гулять.

Не думайте, что я последовала совету Хайди и сразу направилась на Мыс. Что бы он собой ни представлял – я туда ни ногой! Мне сейчас крайне необходим свежий воздух и тишина, чтобы спокойно обдумать неприятный разговор с отцом, состоявшийся сегодня…

Вот беда! Пройдя квартал, я вышла к обрыву, вдоль которого выстроились припаркованные автомобили. В темноте белела одна‑ единственная нахоженная тропинка, ведущая к мерцающему вдали огоньку – не иначе как полыхает костер на Мысу. С досады я чуть не повернула домой, но вовремя одумалась, вспомнив снимок Холлиса в рамке, и решительно свернула на тропинку.

Дорожка петляла по обросшим скудной травой дюнам и вскоре вывела меня к песчаной косе. Судя по всему, здесь раньше находился общественный пляж, но безжалостные штормы и подводные течения размыли берег, оставив лишь длинную, уходящую в океан косу.

На берегу горел огромный яркий костер, вокруг которого тесным кружком сгрудились юноши и девушки. Некоторые из них примостились на импровизированных скамейках из бревен. В кузове грузовичка, припаркованного чуть в стороне от кострища, стоял бочонок пива, а рядом с ним – на раздаче – сидел высокий паренек, которого я видела сегодня возле магазина велосипедов. Увидев меня, он удивился и оглянулся на костер, видимо выискивая в толпе моего давешнего «воздыхателя». Где ж тому еще быть?! Вот он, в красной ветровке, с пластиковым стаканом пива в руке, – попробуй не заметь! – оживленно беседует с двумя девицами, уже знакомой мне рыжеволосой и брюнеткой с короткими косичками.

– Освободи трассу! – раздался вдруг предостерегающий крик за спиной.

Обернувшись, я увидела другого знакомца – на сей раз коренастого. Парень изо всех сил крутил педали велосипеда и неминуемо врезался бы в меня, не отскочи я вовремя в сторону. Он пролетел мимо, словно выпущенная из лука стрела, обогнул на всей скорости дюну и, взметнув в воздух вихрь песка, помчался дальше.

Не успела я прийти в себя, как вдруг опять послышался шорох шин по песку и из темноты на тропинку вылетели еще два велосипедиста: незнакомый блондин и девушка с короткой стрижкой. Они вели веселую непринужденную беседу и пронеслись мимо на полной скорости, даже не заметив меня.

Так и под колеса попасть недолго, мелькнула опасливая мысль. Я отступила на шаг, чтобы никому не мешать и… кажется, на что‑ то наткнулась сама. Или на кого‑ то.

Высокий парень с длинными, собранными в хвостик волосами, в потрепанном синем балахоне и джинсах едва удостоил меня взглядом. Зеленые, глубоко посаженные глаза на секунду остановились на моей особе, но, видимо, не нашли ничего достойного внимания.

– Извините, пожалуйста, – робко промямлила я, хотя моей вины в столкновении не было.

Мог бы и ногами потопать! Нет, обязательно надо подкрасться, напугать…

Паренек принял извинения с величественным видом и снисходительно кивнул, словно я перед ним в неоплатном долгу, сунул руки в карманы и пошел своей дорогой:

Какие еще нужны знаки свыше?! Пора возвращаться в дом отца и мачехи. Все, хватит с меня, решила я, но не тут‑ то было. С косы меня окликнул чей‑ то радостный голос:

– Ага! Я так и знал! Никому не устоять перед моим фантастическим обаянием!

Это, наконец, объявился мой рыцарь! Только вместо меча – в руке стакан пива. А вот и отвергнутые дамы стоят, осуждающе глядя вслед своему кумиру. А он летит на всех парах навстречу новой возлюбленной… Ох, а что ему ответить‑ то? В голове возник образ матери, окруженной поклонниками‑ аспирантами, вспомнились ее меткие словечки, навсегда врезавшиеся в память. Может, я и недотепа, но мамина наука не подведет!

– Почему же не устою – очень даже! – смело бросилась я в омут головой.

– Это только так кажется. Погоди, я еще «тяжелую артиллерию» в ход не пустил! – воскликнул он.

– Артиллерию? – удивилась я.

И тут его лицо озарила такая открытая простодушная улыбка, что я на мгновение потеряла бдительность. Наверняка парень не раз слышал о неотразимости своей улыбки и использует ее на всю катушку для обольщения глупеньких девиц.

– Меня зовут Джейк, – представился он. – Давай угощу тебя пивом.

Ха, оказывается, можно болтать с мальчишками о чем‑ то кроме учебы! Ничего мудреного!

– Могу и сама налить, – ответила я с улыбкой. – Только покажи, куда идти.

«У тебя какие‑ то проблемы? » – зло выкрикнул Джейк вслед, когда я удрала от него в дюнах, стыдливо запахивая на бегу блузку.

Как ответить на вопрос, если сама не знаешь ответа?

Я билась над этой загадкой всю дорогу к отцовскому дому, безуспешно пытаясь найти ответ и попутно вытряхнуть песок из волос. Вид у меня сейчас еще тот! Губы припухли и горят огнем. Лифчик, застегнутый наспех, больно врезается в спину.

Наконец я осторожно проскользнула в боковую дверь и тихонько прокралась по темной лестнице в свою комнату. Тишину нарушали только звуки моих шагов. Не может быть?! Неужели Фисба наконец‑ то уснула?! Так и есть!

Приняв горячий душ, я облачилась в легкие пижамные шортики и просторный топик. Потом закрылась в своей комнате и со вздохом открыла учебник по экономике, но, как ни старалась сконцентрироваться на его содержимом, перед глазами, как в калейдоскопе, мелькали события прошедшего дня: резкий тон отца, чарующая улыбка Джейка, неуклюжие объятия в дюнах и внезапное осознание обмана. Кого я пыталась обмануть?! Роль равнодушной, эгоистичной стервы больше подходит маме, а мне ее не сыграть. Да и зачем браться за чужие роли? Я же не дура! Тогда зачем понадобилось строить из себя сегодня вечером идиотку?

Буквы на странице учебника расплылись перед глазами, а к горлу подступил противный ком. Слезами горю не поможешь, но и унять их сразу не удалось.

Эх, дурное дело – нехитрое, да к тому же заразное: в следующее мгновение за стенкой заголосила Фисба. Кто‑ то поспешил по коридору к детской, вошел в комнату и хлопнул дверью. Скорее всего, Хайди.

Мои слезы давно высохли, а Фисба все не унималась.

То ли чувство вины из‑ за злополучной ночной прогулки, то ли собственные проблемы, от которых хотелось отвлечься, выдернули меня из постели. И вот я уже толкаю дверь детской, не тратя усилий на вежливый стук, и вхожу в комнату. На кресле‑ качалке сидит измученная Хайди с мокрым от слез лицом.

– Дай мне малышку, – решительно предлагаю я, протягивая руки к сестричке. – А сама иди и поспи.

Ох, не верится, что в книге «Ваш ребенок: уход и воспитание в первые дни» говорится о предрассветных прогулках по набережной как о панацее от детских колик! Впрочем, кто знает.

Сначала я боялась, что Хайди ни за что на свете не доверит мне малышку – даже после долгих изнурительных ночей, наполненных детским плачем. Она и правда некоторое время сомневалась, пока я не шагнула с решительным видом вперед и не потребовала приказным тоном: «Дай ее мне! » В ответ Хайди тяжело вздохнула, и в следующее мгновение сестренка оказалась у меня на руках.

Господи, откуда в этом хрупком крошечном создании берется столько сил на крики, плач и недовольство?! Вон и кожа тонкая, почти прозрачная, а в складке у основания шеи топорщатся влажные волосики. Бедное дитя, подумала я с жалостью и удивилась своим мыслям.

– Я не знаю, что еще сделать, – растерянно произнесла Хайди, в изнеможении откидываясь на спинку качалки. – Просто не могу… я больше не в силах выдерживать ее плач…

– Тебе надо отдохнуть, – посоветовала я.

– Даже не знаю… Может, мне лучше… – забормотала она в ответ.

– Немедленно иди спать!

Резкий окрик, невольно сорвавшийся с губ, сработал как нельзя лучше. Хайди без лишних слов поднялась с кресла и, тихонько всхлипывая, ушла в спальню.

А я осталась наедине с плачущей Фисбой. Вначале я пыталась укачать ее на руках, описывая круги по детской, потом переместилась в кухню и гостиную, но малышка не успокаивалась. Потом я заметила у входной двери детскую коляску и, уложив в нее крошечный орущий сверток, покатила по подъездной дорожке. На часах было пять утра. Не успели мы отойти от почтового ящика шагов на двадцать, как крики стихли.

«Не может быть! » – обрадовалась я, не веря своему счастью и осторожно заглядывая в коляску. Прошла секунда – глубокий вздох – и снова разгневанный плач, еще громче, чем прежде. Я опять покатила коляску по дорожке, и вскоре наступила тишина! Вот оно, долгожданное спасение! Скорее на улицу, на набережную и гулять, гулять!

Когда мы подрулили к местному торговому центру, Фисба безмятежно спала под одеялом с умиротворенным выражением на крошечном личике. На набережной – как в пустыне – ни души! Дул прохладный бриз, шумел беспокойный океан, да поскрипывали колеса коляски в унисон моим шагам.

Правда, по пути в сторону кафе «Последний шанс» я все‑ таки разглядела еще одного ночного гуляку – далекий размытый силуэт в предрассветном полумраке двигался по пляжу каким‑ то странным образом. Только добравшись до оранжевого навеса «Клементины», я сообразила, что этот человек выделывает всевозможные трюки на велосипеде. То, балансируя на переднем колесе, подпрыгивает на пару футов над землей, то, наоборот, поднимает велосипед на дыбы, вращая в воздухе рулем. А потом крутит педали в обратную сторону, выписывая зигзаги задом наперед, чтобы неожиданно рвануть вперед и в прыжке пролететь над ближайшей скамейкой. Необычное зрелище завораживало, гипнотизировало однообразной непрерывностью движений. В памяти тотчас возник образ Хайди, размеренно раскачивающейся в кресле‑ качалке, затем взгляд упал на Фисбу, мирно посапывающую в коляске, а ведь это одна составляющая магии, успокаивающей монотонностью движений.

Очарованная искусством незнакомого трюкача, я подошла ближе, чем намеревалась, и сразу узнала синий балахон, светлые джинсы и темные волосы велосипедиста. Да это же парень, на которого я так неудачно наткнулась несколько часов назад!

Ой, кажется, я застала парня врасплох! Иначе с чего бы он так резко затормозил, чуть не кувырнувшись с велосипеда?! – он заметил непрошеных зрителей в десяти футах от себя. Судя по взгляду, он тоже узнал меня, но не спешил проявить даже принятую в подобных случаях вежливость. Собственно, я сама не мастер вести светские беседы, поэтому мы смотрели друг на друга в полной тишине. Не знаю, чем бы завершилась затянувшаяся пауза, если бы в следующий момент громко и требовательно не заревела Фисба.

– Ой! – спохватилась я и стала катать коляску взад‑ вперед. Малышка глаз не закрыла, но хотя бы замолчала, разглядывая высокое небо. Я заметила заинтересованный взгляд паренька и смущенно объяснила, поддавшись непонятному порыву: – Она… У нее сегодня выдалась долгая ночь!

Он повернулся ко мне, лицо – серьезное‑ серьезное, я бы даже сказала, настороженное (с чего вдруг в голову пришло именно это слово?! ), потом опять перевел взгляд на Фисбу и многозначительно произнес:

– Бессонные ночи всегда долгие!

Я открыла рот, чтобы ответить – по крайней мере, хотя бы согласиться. Однако парень не стал ждать ответа, а просто повернулся и уехал прочь. Ни тебе «здравствуй», ни «до свидания»! Крутанул пару раз педали, и поди догони! Вон какие зигзаги по набережной выписывает – любо‑ дорого посмотреть!

– Это тебе! – радостным голосом сообщила Хайди. Я проследила за ее взглядом и увидела на желтом блюдце пышный кекс с черникой. Рядом лежал небольшой кусочек сливочного масла.

– Папа признался, что ты любишь черничные кексы, – продолжила Хайди. – Вот я и купила ягоды на рынке рано утром и испекла кексы специально для тебя.

Лицо мачехи выглядело усталым, но теперь она хоть отдаленно напоминала прежнюю модницу Хайди: узкие светлые джинсы, свежая блузка в тон, на голове – аккуратная прическа, а на губах – блестящая помада.

– Не стоило себя утруждать, – смутилась я.

– Еще как стоило! – неожиданно серьезным тоном возразила она.

Что, в конце концов, случилось?! Сладко проспав семь часов кряду, я проснулась в два часа дня и спустилась на кухню, где на свою беду застала Хайди. Та одной рукой укачивала Фисбу, а в другой держала формочку для теста, ополаскивая ее под струей воды. Не успела я опомниться, как мачеха перехватила меня на полпути к кофеварке и пристала со свежеиспеченными кексами. Мне бы глоточек кофе, чтобы почувствовать себя человеком, а уж потом вести мудреные разговоры с Хайди! Да куда там! Попробуй вырвись теперь из цепких лапок!

– Все благодаря тебе! – Она села на стул напротив, не забывая укачивать малышку. – Я проспала целых четыре часа подряд, и это впервые после рождения Фисбы! Ты сотворила настоящее чудо!

– Подумаешь, ничего особенного, – пожала я плечами, мечтая поскорее отделаться от мачехи с ее восторженными благодарностями.

Дифирамбы, воспеваемые в мою честь, обычно навевают смертельную тоску.

– Нет, серьезно! – Наверное, Хайди никогда не научится понимать скрытые намеки. – Официально провозглашаю тебя своей спасительницей с этого дня и на все времена!

Сейчас расплачусь, подумала я, но ничего не ответила, а вместо этого взяла кекс и надкусила. Еще теплая сдоба оказалась изумительно вкусной – так и тает на языке! Даже совестно стало за нелестные мысли о Хайди.

– Действительно, очень вкусно, – смущенно пробормотала я.

– Ой, я рада, что тебе понравилось! – воскликнула Хайди, и в этот момент зазвонил телефон. – Это такая малость. Хочется хоть как‑ то отблагодарить тебя!

Я с наслаждением откусила очередной кусочек, а мачеха встала со стула, перехватив Фисбу другой рукой, и подняла со стойки трубку радиотелефона.

– Алло. Да, Мэгги, звонила. Хотела узнать, доставлен ли заказанный товар… Подожди‑ ка, у тебя все хорошо? – Хайди озабоченно сощурилась. – У тебя такой голос, будто плакала. Ты что, правда, плачешь?

Господи, подумала я, беря в руки газету и просматривая заголовки. Во что превратилась женская половина городка? Страсти так и бурлят!

– Ладно, потом поговорим, – ответила Хайди собеседнице, растягивая слова. – Я давно заметила, что… нет‑ нет, конечно… Что? Она должна лежать в левом ящике стола в офисе. Там ее нет? Гм… Сейчас вспомню… – Мачеха в замешательстве оглядела кухню и вдруг, прикрыв рот ладошкой, удивленно воскликнула: – Надо же, она лежит прямо на столике возле двери. Как только здесь оказалась?! Нет, не стоит. Я сейчас же сама принесу ее в магазин. Никаких проблем! Уложу Фисбу в коляску и…

Собеседница на том конце линии отвечала высоким, срывающимся на визг голосом. Прислушиваясь к разговору, я спокойно допивала кофе, а вот Фисба решила вклиниться в эмоциональную беседу мамочки. Интересно, что произойдет, если собрать сотни женщин в одном месте? Наверное, если дать им возможность вволю поболтать, очень скоро все до одной изойдут слезами…

– Послушай, Мэгги, – сказала меж тем Хайди, поглядывая на наручные часы. – Мне надо сначала покормить малышку. Объясни поставщику… Стоп, а в кассе есть наличные? Посмотри, пожалуйста. – Тишину между репликами заполнила Фисба, которая от редких хныканий перешла к требовательному реву. Хайди расстроенно вздохнула. – Я поняла. Мы сейчас же выезжаем. Только… Ладно, дождитесь меня, хорошо? Все. Пока.

Она отключила трубку и подошла к лестнице, не забывая укачивать Фисбу.

– Роберт? – позвала она робко. – Дорогой?

– Да? – отозвался приглушенный голос отца.

– Не мог бы ты покормить Фисбу вместо меня? Мне нужно срочно занести чековую книжку в магазин.

Над головой послышались шаги, а потом папа громко и отчетливо переспросил:

– Ты что‑ то сказала?

Фисба не нашла более удачного момента, чтобы напомнить о своем присутствии, и заорала во все крошечное горло. Хайди пришлось напрячь силы, чтобы перекричать дочурку.

– Не покормишь малышку смесью из бутылочки? Мне нужно срочно бежать в магазин, потому что я оставила дома чековую книжку. Сначала я решила расплатиться наличными, но в кассе не оказалось достаточно…

До чего же много бесполезной информации, мелькнуло в голове, пока я допивала остатки кофе. Почему эта женщина так любит делать из мухи слона?

– Дорогая, мне надо довести мысль до логического конца, – ответил наконец папа. – Подожди минут двадцать, хорошо?

В ответ на его предложение Фисба выдала оглушительный вопль, в котором выразила все свое недовольство – она не намеревалась ждать ни секунды!

– Гм, – Хайди с жалостью посмотрела на малышку. – Даже не знаю…

– Ну ладно, – согласился папа, а в голосе проскользнула до боли знакомая нотка эгоистичного недовольства. «Хорошо, – тем же тоном повторял он маме, – посидим на твоей хрупкой шее, кормилица наша!.. Куда нам до вас! – сетовал всякий раз. – Только вам и известно, чего хотят читатели!.. Отлично, значит, мне пора завязывать с писаниной и напрочь забыть, что именно я был удостоен номинации Национальной премии!.. » – Освобожусь ровно через минуту… – тем же обиженным тоном проворчал отец.

– Я могу отнести чековую книжку, – предложила я и вышла из‑ за стола под изумленным взглядом Хайди. Только ее удивление ничто по сравнению с моим собственным. Мне казалось, я давно избавилась от необходимости каждый раз оправдывать чужие ожидания. Что ж, как видите, ошиблась! – Все равно иду на пляж, а по пути зайду в магазин.

– Серьезно? – неуверенно переспросила мачеха. – Вчера ты меня сильно выручила, но я не хочу просить тебя…

– Ради бога, Хайди! Она сама предлагает помощь, – вклинился в разговор обрадованный голос отца откуда‑ то сверху. Он даже не спустился к нам, продолжая вещать из кабинета, аки Моисей с горы Синай. – Не строй из себя мученицу!

В конце концов, пора отказаться от неблагодарной роли мученицы и мне, рассуждала я через десять минут, выбравшись на набережную с чековой книжкой и пакетиком кексов для продавщиц в магазине. Не успела я провести в Колби и суток, а уже с трудом узнаю себя. Маму наверняка перекосило бы от отвращения при виде новой Оден. Что тут скажешь, самой тошно!

В «Клементине» я первым делом наткнулась на брюнетку, которую заметила накануне в магазине. Должно быть, это и есть Мэгги. Девушка, стоя за прилавком, изливала душу парню из службы доставок.

– Знаю, что лить слезы из‑ за него – глупо, – жаловалась она. – Но ведь мы встречались целых два года. Разве такие отношения назовешь мимолетным романом?! Мы строили серьезные планы на будущее… А теперь так трудно пережить разрыв…

Наверное, курьеру надоело выслушивать исповедь Мэгги, потому что при виде меня он даже лицом посветлел.

– Ну вот и чековая книжка! – обрадованно воскликнул он.

– Уже?! – Мэгги обернулась и тут же смутилась, увидев меня: – А Хайди не пр… ты… вы?..

– Ее падчерица, – объяснила я.

– Серьезно? Классно! Ты приехала помочь Хайди с ребенком?

– Ну, я…

– Так не терпится увидеть малышку! – перебила она. – Мне очень нравится необычное имя! Правда, я думала, что Хайди назовет ее Изабель или Каролина. Хотя откуда мне‑ то знать…

Я протянула ей чековую книжку, а потом и пакет. Брюнетка подозрительно покосилась на него.

– Кексы от Хайди, – пояснила я.

– Ух ты! – воскликнула она радостно, заглядывая в пакет. – Какой дивный аромат! Рамон, попробуй, не пожалеешь! – Парень взял один кекс, а Мэгги протянула пакет мне. Я покачала головой, и тогда она сама ухватила следующий. – Огромное спасибо. Сейчас быстро выпишу чек, и можно забирать чековую книжку домой. Наверняка она понадобится Хайди, чтобы сверять счета, – не бегать же теперь из‑ за чеков туда‑ сюда. Удобнее, конечно, держать книжку под рукой, но в то же время…

Я быстро кивнула – боже, сколько выливается лишней, бесполезной информации! – и прошла к рядам с джинсами, оставив Мэгги с ее рассуждениями у прилавка. У задней стены магазина стоял огромный стенд с развешанными купальниками. Присмотревшись к ним, я выбрала темно‑ красный бикини, выглядевший более или менее пристойно на фоне пестрого разноцветья, и стала его рассматривать.

На входной двери звякнул колокольчик.

– Вот и кофе, – громко возвестил девичий голос. – Двойной мокко со сливками – твой любимый!

– А у меня, – произнес другой голосок, – самый свежий выпуск журнала «Мир Голливуда», его на прилавок выставили всего десять минут назад, представляешь?

– Девчонки, какие вы молодцы, что зашли! – взвизгнула Мэгги.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒