ЧАСТЬ ВТОРАЯ 1 страница

Прошло около десяти месяцев после нашего расставания со Странником, а он так и не позвонил и не дал о себе знать каким–либо другим способом. Тем не менее, этот год не прошел для меня даром, внемля доводам Странника, я все–таки решилась на то, чтобы начать делать перепросмотр. И начала я его с последних событий, то есть со встречи с ним. Как и говорил Странник, как только я серьезно занялась пересмотром, я стала гораздо чаще попадать в сновидение.

Я все время ждала, когда же Странник даст о себе знать, но вестей не было. И тогда я решила попытаться разыскать его в сновидении. Приняв такое решение, я сразу же начала действовать.

Однажды мне удалось приблизиться на шаг к цели, хотя это, конечно, было и не совсем то, чего я ждала. Бместо встречи со Странником в сновидении, я увидела текст. Когда его прочитала, то поняла, что это те самые слова, о которых во время нашей встречи говорил Странник. Сама не знаю, почему, я его записала.

Через некоторое время для меня стало обычным читать тексты в сновидении, а потом записывать прочитанное. Таким образом, я написала то, что изложено в первой части этой книги (на это у меня ушло около года). Я подумала, что не имею права что–либо делать с рукописью сама, без согласия Странника. Я надеялась, что смогу его найти, даже несмотря на то, что он не оставил мне адреса. Я знала его имя и фамилию, город, в котором он жил, а этого в современном мире должно быть достаточно.

У меня была подруга, муж которой был следователем, и я попросила подключить его к решению проблемы. Через некоторое время моя подруга принесла мне два адреса, по которым проживали люди с такой же фамилией, как и у Странника. Один из адресов был наиболее вероятен, совпадали все известные мне данные.

Я решила проверить оба адреса, но не представляла, как мне обьяснить людям, почему я ищу этого человека. Сказать по правде, у меня возникла мысль, что, возможно, Странник не дал мне свой адрес по той причине, что был женат и не хотел, чтобы я приходила к нему домой.

Когда для поездки все было готово, мне приснился самый необычный сон. Сон, который снял все мои сомнения начет необходимости поисков Странника. Мне все–таки удалось встретиться с ним в сновидении.

Это сновидение началось с того, что я вдруг почувствовала резкий толчок и оказалась непонятно где.

Я всегда хотела увидеть энергию напрямую и часто выражала такое намерение, но до этого момента у меня ничего не получалось. И вот сейчас я находилась неизвестно где, вокруг меня все сияло, свет исходил отовсюду, я чувствовала, что свет исходит и от меня. Было очень непривычно не чувствовать своего тела, возможно, я осознавала себя, но видеть не могла.

Бокруг меня была энергия, и я сама была энергией, но я не имела ни малейшего понятия, что делать в такой ситуации. Тогда я захотела снова стать собой, по крайней мере, как двигаться в своем теле, я знала. Иревращение не произошло мгновенно, пришлось претерпеть, если так можно выразиться, несколько метаморфоз, пока я не приняла знакомый мне облик.

Приняв обычную форму и оглядевшись, я почувствовала, что рядом с левой стороны от меня находится еще кто–то. Я сфокусировалась на этом ощущении, и из света, окружавшего меня, стал возникать человек. Он тоже претерпел несколько трансформаций, пока я не узнала в нем Странника. Но теперь все произошло гораздо быстрее, и трансформаций было меньше.

Когда Странник «материализовался», я услышала. «Ношли! », и мы двинулись. Тут я заметила, что мы находимся на какой–то улице. У меня возникло желание получше рассмотреть все вокруг, я чувствовала, что это очень важно. Это была странная улица, по обеим ее сторонам были большие витрины, в которых, однако, ничего не было выставлено, они просто мерцали удивительным темно–голубым светом.

— Что это за город? — то ли спросила, то ли подумала я.

— Рим, — услышала я насмешливый ответ.

Как ни странно, ответ меня вполне удовлетворил. На ум пришло выражение. «Все пути ведут в Рим». Мы двигались вдоль этой улицы, и я разглядывала эти пустые витрины, в мерцании которых было что–то пугающее и, в то же самое время, притягательное.

Потом я заметила двух людей, шедших навстречу, они переходили улицу, на которой не было никакого движения. Там вообще больше никого не было. И я знала, что они идут, чтобы встретиться с нами. Это были какие–то мои родственники. Но сон прервался в тот самый момент, как только мы должны были встретиться. Налетел сильный ветер, который унес меня в мою кровать. Сон был совершенно не похож на все, с чем я встречалась раньше.

После этого сна у меня уже не осталось сомнений в том, что мне необходимо встретиться со Странником. И в ближайшую пятницу я поехала к нему. Наши города находились на расстоянии двух с половиной часов езды на поезде. Однако, в то время, пока я ехала в этом дизеле, моя уверенность сменилась непонятным чувством нерешительности. Но отступать уже было поздно.

Я вышла из поезда в городе, где жил Странник, и тут поняла, что, в конце концов, могу просто не застать его дома. С этими мыслями я брела по вокзалу, как вдруг какой–то бродяга схватил меня за локоть. Я подумала, что сейчас у меня будут просить деньги. Но, обернувшись, увидела черные брови и смеющиеся зеленые глаза. Это был Странник, я прошла мимо него! Он был одет очень небрежно, небритый, и, видимо, поэтому я его не узнала. От неожиданности у меня перехватило дыхание, и я так нечего и не сказала. Видя мое смущение, Странник спросил.

— Ну что, так и будем стоять? Или поищем место, где можно спокойно поговорить?

Бдинственное, что я смогла, так это кивнуть ему в ответ. Мы вышли из здания вокзала и направились на привокзальную площадь, где нашли свободную скамейку.

— Что мы здесь делаем? — поинтересовался Странник, как только мы уселись.

— Ириехала, чтобы встретиться с тобой, — ответила я. Странник в знак удивления поднял брови и спросил.

— И как ты собиралась меня найти?

— У меня есть два адреса, по которым прописаны люди с твоей фамилией, и, думаю, что один из них твой.

Я показала ему бумажку с адресами, и он подтвердил.

— Да, действительно, мой. Странник продумал немного и сказал.

— Все ясно, пограничник.

Он имел в виду событие, которое произошло в поезде, когда мы пересекали белорусско–украинскую границу. Иограничник долго рассматривал паспорт Странника и дважды прочитал его фамилию, спрашивая, кто он такой. У меня сложилось впечатление, что он сомневался в подлинности документа.

— Сказать по правде, и я тоже на месте пограничника сомневалась бы в том, что это твой документ, — сказала я, — ты явно не выглядишь на свои годы.

— Эта проблема возникают только с молодыми людьми твоего возраста, — ответил Странник, — видя меня, они чувствуют, что по возрасту я им ровня, и отказываются верить, что я старше. Другое дело, мои сверстники или люди старшего возраста, они легко воспринимают этот факт, и никаких проблем не возникает.

— Это, наверное, оттого, что ты практикуешь магию, — сказала я.

— Это, скорее, оттого, что мне просто не хватает чувства собственной значимости, — ответил Странник, — именно оно делает людей тяжелыми и старыми. Но я всегда так выглядел, тут дело скорее в том, что никогда не хотел быть взрослым, да и сейчас не желаю этого.

Пока я обдумывала его слова, мы на какое–то время замолчали. И тут он взглянул мне в глаза, это был пристальный, отрешенный и не очень приятный взгляд. Я сразу же вспомнила, что и при первой нашей встрече он точно также взглянул на меня. Это длилось несколько мгновений, потом он отвел взгляд.

— Почему ты сразу не дал мне свой адрес? — спросила я, чтобы нарушить возникшую паузу.

— Как сказал бы дон Хуан, все решила сила, — ответил с улыбкой Странник, — я принял решение не давать тебе свои координаты в тот момент, когда мы пересекали границу. Мне было интересно, как мы пересечем ее, и пограничник показал мне, что могут возникнуть проблемы. Но, как всегда, дух все держит взвешенным, так что пограничник, дав мне знак быть осторожным, в тот же момент предоставил тебе возможность найти меня, когда несколько раз почитал мою фамилию вслух.

— А что ты делал на вокзале? — спросила я.

— Бот это действительно забавная вещь, — ответил Странник. — Если в первую нашу встречу знак был для тебя, то сейчас такой знак получил я. Бчера, когда я вошел в сновидение, оно началось на вокзале. Мне было все равно, где оно началось, я хотел выполнить определенные действия, и не имело значения, откуда начинать. Но как только я начал выполнять их, меня вдруг развернуло, и я опять оказался на вокзале, как раз на там месте, где мы и встретились. Еще находясь в сновидении, я подумал, что это странно, и посмотрел на часы. На этом мое сновидение закончилось. Нроснувшись, я подумал, что, вероятно, мне нужно быть в это время на вокзале. Что я и сделал, без каких–либо ожиданий, и даже не удивился, когда в назначенное время увидел тебя.

И как часто тебе снятся вещие сны? — спросила я.

— Да не был этот сон вещим, это был знак, полученный в сновидении, — ответил Странник.

— И часто ты получаешь такие знаки? — спросила я.

— Именно такой знак я получил впервые, — ответил он, — и поверь, я заинтригован всем этим не меньше, чем ты.

— Что это был за взгляд? — не удержалась и поинтересовалась я. — Ты что, хотел остановить во мне какой–то поток?

— Нет, у меня не было такого намерения, — ответил Странник и поинтересовался. — Тебе было неприятно?

— В общем, да, — согласилась я.

— Просто, когда останавливаешь внутренний диалог и смотришь в глаза собеседнику, то можешь чувствовать его намерения, — сказал Странник. — Это вызывает неприятные ощущения потому, что никто не желает, чтобы знали о его намерениях.

— Ну и каковы мои намерения? — с ужасом спросила я.

— Я увидел, что с момента нашей последней встречи ты времени даром не теряла.

— А что там было еще? — не унималась я.

— Вообще–то об этом очень трудно говорить, — ответил Странник, — там все приходит группами чувств, и выражать их словами — занятие бесполезное.

— У тебя есть место, где остановиться в этом городе? — поинтересовался Странник.

— Нет, — ответила я.

— Почему–то я так и думал, — ответил он, — остановишься у меня. И заодно я себя приведу в порядок, похоже, мой вид тебя смущает.

Конечно, я стала утверждать, что мне все равно, как он выглядит. Но он не стал меня слушать, а встал с лавочки и жестом пригласил меня следовать за ним.

— Если ты не против, давай немного пройдемся, — предложил Странник.

Я не возражала, было приятно размяться после двухчасового сидения в вагоне. Недалеко от вокзала находился собор, из которого выходили люди, и это подтолкнуло меня заговорить о церкви.

— Мне кажется, что скоро церковь в том виде, как она существует сейчас, отомрет, — сказала я.

— С чего ты это взяла? — спросил Странник.

— Думаю, что очень скоро люди, благодаря книгам Кастанеды, разберутся, что почем, — ответила я.

— Я так не думаю, — ответил Странник, — знание, о котором писал Кастанеда, существовало всегда, но очень немногие им интересовались. В мистике людей интересует только одно, они хотят убедиться в том, что существует нечто высшее. Дальше их интерес не распространяется. Как только они получают положительный ответ, сразу успокаиваются. Как только они убеждаются, что существует еще нечто, кроме известного им мира, они сразу обретают веру в бессмертную душу. А коль скоро эта душа бессмертна, то о чем тогда беспокоиться? У них всегда будет шанс начать все сначала или возможность искупить свои грехи после смерти. Зачем же мучиться сейчас?

— Да, но не все такие, хотя я с тобой согласна, что таких — большинство. Я имею в виду вот этих людей, — сказала я, указывая на входящих в собор. Я где–то читала, что активная часть населения составляет около десяти процентов, и то, во что верят эти десять процентов, становится главенствующим. Правда, это касалась политики. К примеру, если эти десять процентов — нацисты, то государство становится фашистским, если они коммунисты — коммунистическим. Думаю, этот принцип можно приложить и к религии.

— Может, в этом и есть что–то, но мы живем в светском государстве, и сейчас эти активные десять процентов зарабатывают деньги, и религия их интересует в той мере, о которой я уже говорил.

— Думаю, что какое–то количество людей всегда интересуется мистикой, и если большая их часть выберет новое направление, оно станет главенствующим, — сказала я.

— Наверное, так оно и будет, — согласился Странник.

— И я думаю, что следующим шагом будет тот путь, который описал Кастанеда, это уже не за горами, астрологи говорят, что грядет новая эра.

— Все решает дух. Не думаю, что переход будет быстрым. Как ты думаешь, почему в мире столько различных конфессий? — поинтересовался Странник.

— Думаю, что все религии держатся на культе святых, — ответила я, — и логика тут простая — если в этой конфессии существуют святые, то значит и религия эта правильна. И тот, кто будет следовать этим путем, тоже имеет шанс стать святым.

— Я согласен с тобой, — ответил Странник, — но я имел в виду другое. Все религии связаны с намерением, и нет в жизни обычного человека ничего, что так близко подошло бы к пониманию намерения, кроме религии. Того, что давало бы хоть какой–то намек на намерение. Ио сути, обращение к Богу — это обращение к намерение. И к религии обращаются в основном те люди, которые чувствуют свою связь с чем–то, что они не могут выразить, с намерением. Так что там, в основном, достойные люди.

Как–то я слышал историю монаха о том, как он стал на этот путь. Он рассказывал, что, когда учился в школе, очень боялся экзамена по какому–то предмету, и хорошо знал только один билет. В городке, где он жил, находился монастырь, и его тяга к намерению, в конце концов, привела его к монахам. Потому что они единственные, кто хоть что–то пытается делать на этом пути.

Так вот, когда те монахи узнали о его проблеме, они посоветовали ему обратиться к Богу с просьбой о помощи. Он обратился, и на экзамене ему достался нужный билет. Это, по сути, было обращением к намерение.

И нет ничего удивительного в том, что, по прошествии некоторого времени, он сам стал монахом. А произошло это потому, что он познакомился именно с таким способом общения с намерением. Он, конечно, чувствует, что его связь с намерением — единственное, что имеет значение в жизни.

Eсть еще один важный аспект, необходимый для установления связи с намерением нужно, чтобы точка сборки была смещена. И зачастую, когда человек попадает в непривычную обстановку, например, в храм или на собрание какой–то секты, всегда есть шанс, что им удастся сдвинуть его точку сборки туда, где есть такой контакт. И если это произошло, то рождается новый верующий. Какие бы разумные доводы ему ни приводили, он не будет их слушать, потому что все, противоречащее привычному для него способу обращению с намерением, автоматически отбрасывается. Если он будет прислушиваться к этим доводам, то он просто будет чувствовать себя предателем своей связи с намерением. Именно знание о намерении, хоть и подспудное, дает этим людям чувство обладания сокровенным знанием.

Но связь этих людей с намерением только поначалу более или менее четкая. Конечно, они хотят установить более тесный контакт с этой силой. И для этого они повторяют действия, которые когда–то им помогли это сделать. Ионачалу все идет успешно, но со временем это становится привычкой и превращается в новую рутину, которая уже не ведет к сдвигу точки сборки туда, где есть контакт с духом. Но, как это ни печально, эти люди все равно еще с большим упорством продолжают свои прежние действия, и, когда им не удается установить контакт, они думают, что что–то неправильно с ними самими, и начинают «воспитывать» себя.

Б результате вместо духовного поиска они становятся легкой добычей летунов, и на этом заканчивается их духовный поиск. Очень немногие из них решатся на что–то новое, тем более на то, чтобы вырваться из рутины. Сказать по правде, если бы ко мне не попали книги Кастанеды, мое, хоть и не очень ясное, знание о намерении вполне могло привести меня в церковь.

— А насчет новой эры сказать что–то сложно, — продолжил Странник, — для этого нужны веские доводы. И две тысячи лет назад такие доводы были, поэтому все раньше или позже перешли к единобожию. Ири язычестве поклонялись различным аспектам единой силы, так что переход к единобожию был правильным. Но не это сыграло ключевую роль в распространении новых религий, а то, что при единобожии люди получили возможность самим обращаться к этой силе.

Раньше для обращения к богу обязателен был посредник — жрец, который уже имел какие–то отношения с этой силой, и в зависимости от того, какие это были отношения, какие аспекты этой единой силы были знакомы этому жрецу, к такому культу он и принадлежал. Какой способ эффективнее, сказать трудно, но все–таки победила возможность прямого обращения к Богу. Возможно, непосредственное знание намерения и будет следующим этапом, но это произойдет не скоро.

Тут подошел автобус, и мы поехали к Страннику домой. Но пути мы зашли в магазин, где произошла история, достойная рассказа. Мы проходили мимо прилавка–холодильника, на котором лежали рыбные консервы, и вдруг с полки упала консервная банка, которую Странник поймал на лету.

— «Морская капуста», — прочитал Странник и спросил у меня, — ты что, любишь морскую капусту?

— Нет.

И я ее терпеть не могу, — сказал он, но все–таки положил банку в свою корзину, — наверное, кому–то из нас в организме не хватает йода.

— Только не мне, — ответила я, с отвращением вспоминая вкус морской капусты.

— А вот это неважно, — парировал он.

Я также купила кое–что из продуктов, так как не хотела питаться за его счет. Когда мы пришли к Страннику домой, он быстро и со знанием дела занялся приготовлением пищи. После того как нужные продукты оказались в кастрюле, а та — на газовой плите, он сказал.

— Мне нужно привести себя в порядок, а то кажется, что мой внешний вид тебя смущает. Ты пока присмотри за этим варевом, и заодно осмотрись, чувствуй себя как дома.

С этими словами Странник ушел в ванную комнату, а я стала изучать его жилище. Это была двухкомнатная квартира. Нроведя беглый осмотр, я с удовлетворением отметила про себя, что это явно жилище холостяка.

Странник вышел из ванной комнаты минут через двадцать, приняв душ, причесавшись, побрившись и переодевшись. Он выглядел таким же, каким был во время нашей первой встречи. Тем временем Странник направился на кухню и стал готовить салат из морской капусты. Я решила присоединиться и помочь ему, но он сказал, что я нахожусь в гостях, так что могу расслабиться, и добавил, что, возможно, у меня еще будет шанс блеснуть своими кулинарными способностями. Наблюдать за тем, как он работает, было истинным удовольствием. И не то чтобы Странник делал все очень профессионально, нет, наверное, я смогла бы сделать лучше, но, наблюдая за ним, можно было с уверенностью сказать, что он получает истинное удовольствие от процесса.

Когда я сделала ему комплимент по этому поводу, он оторвался от своего занятия и ответил с улыбкой.

— Бот это и есть самый приятный аспект практики контролируемой глупости. На самом деле я не люблю готовить и, когда я один, частенько вообще ничего не готовлю. Но сейчас я принял решение заняться приготовлением пищи, и просто выбрал получать удовольствие от этого процесса. И чем еще замечательна практика контролируемой глупости — как только я выбрал такую реакцию, мне не нужно изображать, что я получаю удовольствие, я его действительно получаю, что ты и заметила.

Такого салата, как приготовил Странник, я еще не пробовала. Сначала он достал морскую капусту и мелко нарезал ее. Потом нарезал вареные яйца, добавил морковь и яблоки, протертые на крупной терке, нарезанный банан и часть апельсина, залил майонезом и перемешал. Иолучилось довольно–таки вкусно. Мы сьели это как закуску, а потом еще и плотно пообедали, точнее, ел он, а я лишь составила компанию.

— Как ты умудряешься сохранять фигуру с таким аппетитом? — поинтересовалась я.

— Дело не в том, чтобы мало есть, — ответил он, — а в том, чтобы использовать усвоенное по назначению и не копить запасы на будущее. Например, сновидения требуют много энергии, в том числе, и чисто физической. Так что если ты серьезно практикуешь сновидение, то растолстеть у тебя будет мало шансов. Да и я не всегда столько ем.

После этого мы перешли в зал, и удобно уселись на диване. В комнате стоял хорошего качества музыкальный центр, и Странник негромко включил приятную расслабляющую музыку. Мне определено нравился этот дом, в нем было очень уютно, я бы даже сказала — тепло и знакомо. Окно комнаты выходило на запад, солнце уже начало садиться за горизонт.

Закат был удивительно красив, и, что интересно, хотя рядом находились другие дома, они не мешали наблюдению. Когда я рассказала Страннику о своих чувствах, он ответил.

— Да, эту квартиру я приобрел именно из–за открывающегося из окон вида, а вот насчет того, что тебе нравится энергия этого дома, — не знаю, хорошо это или плохо. Но, определенно, мы чем–то похожи, мне тоже нравится эта квартира. Она очень человечна.

— Что ты имеешь в виду под словом «человечна»? — спросила я.

— Сейчас поясню, — ответил он. — До этого я жил в другой, недавно построенной квартире, там до меня еще никто не жил. Когда я вселился туда, почувствовал, что она для меня чужая, там я ощущал себя гостем. Так продолжалось несколько лет, и однажды я пришел туда пьяным и злым. В тот момент я был вне контроля и допустил несколько энергетических «выбросов». И после этого заметил, что квартира стала для меня родной. Просто моя энергия осталась на ее стенах. Конечно, потом я при помощи пересмотра собрал свою энергию обратно.

Б этой квартире до меня жили мать с дочкой, обе они были пьяницами. Электричество было отключено, не хватало половины стекол, все двери были поломанными. Конечно, я все здесь переделал, но энергия, оставленная во время пьяных оргий, осела на стенах, что ты и заметила. Возможно, пришло время менять жилище. Лично я думал, что она мне нравится потому, что я сам являюсь холодным субьектом.

Хоть я знала Странника непродолжительное время, у меня не сложилось впечатления, что он холоден, скорее, мое казалось, что он очень внимателен, вдумчив и чувствителен, но не в смысле эмоциональности, а в том, что может почувствовать любого человека. О чем я ему и сказала.

— Для тебя я такой, для других другой, — ответил он.

— Ив чем разница? — поинтересовалась я.

— С тобой я такой, каким ты меня представляешь. С другими, у которых обо мне другие представления, я другой, просто я соответствую их представлениям обо мне. Так что бойся представить меня страшным, — сказал Странник и рассмеялся.

Это напомнило мне одну историю, и я рассказала ее Страннику.

— У меня есть один знакомый, он, как и ты, для всех такой, как они того желают. Как–то он мне сказал, что, наверное, ему пора кончать с таким сталкингом, потому что окружающие стали его использовать.

— Чтобы тебя не использовали, нужно иметь свои собственные цели, и не делать того, что тебе мешает, — ответил Странник. — Похоже, твой знакомый сам не знает, что ему нужно, отсюда и его проблемы. Хотя, если он понял, что что–то не так, он на правильном пути. Такая техника позволяет накопить некоторое количество энергии просто за счет того, что перестаешь воевать по пустякам.

Б это время солнце уже пряталось за горизонт, в небе стояли высокие перистые облака, окрашенные в красивый фиолетово–оранжевый свет. Я встала у окна и стала наблюдать, как солнце скрывается за горизонтом. Странник не мешал мне наслаждаться. Когда солнце скрылось за горизонтом, я спросила, чем мы будем заниматься, и почему он не включит телевизор.

— Зачем включать этот ящик? — ответил он. — Можно найти занятие получше.

— Ты что, не любишь смотреть телевизор? — поинтересовалась я.

— Это точно, — ответил он и рассмеялся, — дело в том, что там все время показывают одно и то же. Это просто скучно, и если у меня есть выбор — смотреть фильм или сновидение, я выбираю сновидение. Хотя иногда я смотрю познавательные передачи. Если не хочешь, чтобы твоя жизнь была похожа на мыльную оперу, то лучше их и не смотреть. Дело в том, что мы выбираем из того, что находится вокруг нас, и если это мыльные оперы, то и наши намерения будут такими же.

Кто–то совсем неглупый сказал, что существует пять сюжетов, которые в свое время использовал еще Шекспир, и с тех пор ничего не изменилось. Нам так и показывают эти пять сюжетов в различных вариациях. Это хорошо перекликается с рассказом Гурджиева о том, что человек учится делать несколько действий и потом всю оставшуюся жизнь просто повторяет их. Другое дело сновидения, там всегда есть элемент непредсказуемости, там всегда есть возможность научиться чему–то новому.

Хотя одно время я специально смотрел сериалы — мне было интересно, что же в них так привлекает наших милых женщин. И понял, что их там привлекают некоторые аспекты намерения, позволяющие манипулировать другими людьми. Ведь в этих сериалах есть одно основное действие — там все отчаянно манипулируют другими. И мне понятно, почему именно это привлекает женщин. Их так воспитывают с детства, это их биологический мандат — мандат наседки.

— Как это? — слегка воинственно спросила я.

С детства девочки обучаются некоторым действиям, просто подражая взрослым, — как ни в чем не бывало, продолжил Странник. — Они видят, что взрослые заставляют их выполнять некоторые действия, и начинают тренироваться — сначала на куклах. Их заставляют выполнять те действия, которые они видят вокруг, и они их выполняют, даже не понимая, зачем все это нужно. К сожалению, зачастую наши милые дамы очень рано перестают развиваться, и потом все оставшуюся жизнь так и проводят, заставляя всех вокруг выполнять некоторые действия, смысл которых не понимают, а свои действия выбирают из того, что видят вокруг. Если это мыльные оперы, то и их жизнь будет похожа на мыльные оперы.

Бижу, ты невысокого мнения о женщинах, — констатировала я.

— Да нет, я просто не люблю паразитов, а кто это — мужчины или женщины — мне все равно, — парировал он.

— Наверное, тебе досталось от какой–то милой дамы, — не унималась я.

— Ты что, психолог? И сейчас будешь проводить сеанс терапии? — поинтересовался Странник.

— Да нет, ничего я не собираюсь проводить, — ответила я.

— Слава Богу, — ответил он и рассмеялся веселым заразительным смехом, а потом продолжил. — Мне, наверное, повезло, и дамы мне встречались умные.

— Нонимающие? — переспросила я.

— Да нет, не понимающие, а умные — между этими понятиями есть разница.

— И в чем? — поинтересовалась я.

— Умные дамы имеют четкое представление о мире. И для того, чтобы они потеряли ко мне всякий интерес, мне нужно было просто дать им понять, что я не разделяю некоторые, по их мнению, ключевые позиции. И тогда все приходило в норму — так как они умны, то понимали, что манипулирование в таком варианте неэффективно. И сами сбегали от меня.

Пока я обдумывала эти слова Странника, он продолжил.

— Если и стоит кого–то опасаться, так это так называемых «блондинок». Eсть милые дамы, более четко ощущающие свою связь с намерением. И, как это ни странно, именно это их знание намерения и делает их «блондинками». Ощущая эту свою связь, они просто перестают развиваться. Да и зачем им это, если они чувствуют, что все, что от них требуется, это правильно выразить намерение, и весь мир будет у их ног. Жаль, что именно они ведут себя как избалованные дети, и, вместо того чтобы исследовать этот феномен, они просто повторяют действия, которые делают окружающие.

Быпутаться из сетей такой милой дамы куда более энергоемкая задача.

— Но тебе не стоит переживать по этому поводу, у тебя достаточно личной силы для борьбы с такими милыми дамами, — сказала я.

— Если у меня и есть личная сила, то не потому, что я с кем–то воюю — если есть возможность не воевать, то я предпочитаю не делать этого. Иравда, если нет выхода, кроме того, чтобы нанести удар, я наношу его без всяких колебаний, — ответил Странник.

— Но если тебя заставили воевать, то, наверное, вокруг только перья летят, — предположила я.

— Бовсе нет, — ответил он, — мне чужая кровь не нужна. Я стараюсь приложить ровно столько усилий, сколько требуется для разрешения ситуации. И еще — я никогда не мщу, если мне досталось, как только инцидент закончился, на этом и для меня все заканчивается. Но лучше всего просто не попадать в такие ситуации.

— Все равно, женщины в магии более талантливы, — попробовала я защитить милых дам.

— Конечно, если она идет по пути знания, — ответил Странник, — знаешь, у мужчин также есть свой биологический мандат.

— Какой? — поинтересовалась я.

— Я называю его «рога», — ответил Странник.

— Ты имеешь в виду, что они все стремятся, чтобы им наставили рога?

— Нет, я имею в виду, что, чем больше у тебя рога, тем лучше. Чем увлекаются мальчики? Их интересуют оружие, машины и всякое такое, что может им дать хоть какое–то преимущество. Биологический мандат мужчин настроен на соперничество. От себя добавлю, что это совершенно бесполезное соперничество. И так же, как в случае с женщинами, если они, освоив несколько действий, перестают развиваться, в результате получаются такие же бесполезные существа, способные только сидеть перед телевизором и смотреть футбол, потому что там присутствует это намерение соперничества.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒