{427} 5. Бэн <Б. В. Назаревский>[dciii] По театрам. «У монастыря» и «Миниатюры» на сцене Художественного театра «Московский листок», 1904, 27 декабря

Я долго думал над тем, чем руководились заправилы Художественного театра, выбрав для постановки «У монастыря» г. Ярцева, но так и не нашел ответа на этот вопрос. Мне даже пришло в голову, не были ли заранее написаны декорации монастырской гостиницы, но пьесы, которую можно было бы поставить при этой обстановке, не было, и вот дирекция обратилась к г. Ярцеву с просьбой написать пьесу для этих декораций. Написал он эту пьесу плохо, но не бросить же декорации, и пьесу пришлось поставить.

Прежде всего, почему понадобилось назвать эту пьесу «У монастыря»? При чем тут монастырь? Для того, чтобы оттенить этой строгой и грустной обстановкой всю пошлость одного адюльтера и другого, только еще намечавшегося? Для того, чтобы перенести действие в непривычную для зрителя обстановку? Для того, чтобы вывести на сцену монашенку? К действию монастырь никакого отношения не имеет, и оно с одинаковым успехом могло бы происходить в другой обстановке… Автор просто хотел придать этим своему творению известную пикантность.

Действия в пьесе и помину нет. Есть только длинные, бесконечные и довольно скучные разговоры.

Занавес опускается, оставляя публику в полнейшем недоумении. Некоторые из зрителей, более жизнерадостно настроенные, приходят в веселое расположение духа. Более экспансивные шикают.

Что же такое из себя представляет эта новая пьеса?

{428} Тысяча первое подражание чеховским драмам: центр тяжести лежит на «настроении». Автор бессилен сказать что-нибудь новое: он волочится по земле, ноет, тоскует, по временам силится выжать из себя что-нибудь оригинальное, но эти усилия напоминают попытки курицы взлететь на воздух. Чем-то убогим, дряблым и жалким веет от пьесы. Скука полновластно располагается в зале, когда открывается занавес.

Этим настроением артисты вполне прониклись. Они безмятежно и тихо пережевывали слова пьесы, не затрудняя себя стараниями вдохнуть жизнь в мертворожденное дитя г. Ярцева.

Старалась больше других г‑ жа Германова (Наташа). Она очень добросовестно рассуждала, тосковала и страдала. Кое‑ где звенели хорошие искренние нотки, но все же фальшь автора господствовала полновластно. Артистке не удалось этого сгладить.

Г‑ жа Книппер (Ольга) была довольно суха и бесцветна.

Г‑ жа Петрова была типичной монашенкой; заметно было, что она очень внимательно наблюдала за манерами и выговором монашенок, и кое-что она скопировала очень тщательно. Нехорошо, что в ее исполнении чувствовалась ее долгая напряженная работа.

Г. Леонидов (Андрей) вел свою роль в каком-то плаксивом тоне. Оно, положим, что это к роли и подходит, но плаксивость — это основной недостаток всей пьесы, и лучше было бы его сгладить, а не подчеркивать. Да к тому же это монотонно, а стало быть, и скучно.

Г. Качалов (Бартеньев), пожалуй, был лучше всех. От него веяло настоящей жизнерадостной молодостью в первых двух актах. В третьем, где Бартеньев заражается «всеобщей и мировой скорбью», г. Качалов был слабее, у него как-то сразу пропала искренность.

Поставлена пьеса с внешней стороны, — как я уже говорил, это — прекрасно. Можно было бы с удовольствием смотреть на декорации, если бы удалить со сцены артистов, произносящих слова бесталанной драмы.

Можете себе представить, с каким удовольствием после такого угощения публика прослушала рассказы Чехова[dciv], даже в довольно посредственном исполнении.

Артисты очень старались, а это старание и подрезывало их. Они придумывали целые немые сцены, чтобы развеселить публику, хотя рассказы Чехова говорят сами за себя, а эти длинные паузы только досадно расхолаживают впечатление. Лучше других были г. Москвин (дьячок в «Хирургии») и г. Лужский (унтер Пришибеев). Совершенно неудачен г. Громов (мужик в «Злоумышленнике»). Но несмотря на все усилия артистов стать живыми людьми на сцене, от них веяло тяжелой мертвенностью. Была заученность, но не было естественности, было старание, но не было живости, был придуманный фарс, но не было тонкого юмора чеховских рассказов. Зато обставлены рассказы очень хорошо: и случайная камера следователя, и камера мирового судьи, и комната в больнице — от этого всего действительно веяло жизнью.

⇐ Предыдущая 130 131 132 133 134135136 137 138 139 Следующая ⇒