1. -Ф- <Н. Е. Эфрос> Спектакль Метерлинка[dxci] «Новости дня», М., 1904, 3 октября

{416} Сезон 1904 – 1905

Волей-неволей театральная критика смотрела на сезон 1904/05 года в Художественном театре под особым углом зрения. Причиной стала кончина А. П. Чехова, последовавшая 2 июля 1904 года. Большинство писавших о театре интересовал вопрос: что они там играют в Камергерском? И по-прежнему ли высоко держат планку своих требований? Отсюда и направленность критических оценок.

О репертуаре в МХТ, как всегда, заботились заранее. В его планировании просматривалось желание отвечать запросам современности, как по части театральных идей, так и по части драматургии. Материал для первого нашли в неизведанном символизме Мориса Метерлинка, для второго — в новых на афише МХТ именах: С. А. Найденов, Е. Н. Чириков, П. М. Ярцев. «Иванов» и инсценированные рассказы «Хирургия», «Злоумышленник» и «Унтер Пришибеев» были, разумеется, выбраны сейчас в память Чехова, хотя и раньше лежали про запас в репертуарном портфеле.

Появление чеховских произведений на сцене МХТ было истолковано критикой как знак ностальгический. Даже постановка «Блудного сына» Найденова воспринималась в этом свете в виде попытки продлить театр «чеховских настроений», хотя материала к тому в пьесе нет (К. И. Арабажин, «Новости дня», 22 апреля 1905). Пьеса Ярцева «У монастыря» казалась слабым подражанием Чехову. Критика сделала дружный вывод о репертуарном кризисе, предстоящем Художественному театру.

Взаимоотношения театра с драматургами, исподволь складывавшиеся в прошедшие сезоны, теперь менялись, как и вообще положение Художественного театра. Перемену летом 1904 года предсказывал Станиславский: «Будущность театра представляется мне в самых темно-черных красках. Это не было заметно, но авторитет Чехова охранял театр от многого» (КС‑ 9. Т. 7. С. 549). Особенно в последние годы жизни писателя, когда была известна степень неизлечимости его болезни. При Чехове трудно было посягать на соседнее с ним место в репертуаре Художественного театра. Постоянные авторы Малого театра — А. И. Южин, И. В. Шпажинский, П. М. Невежин, как и прочие, хотели бы войти в репертуар нового театрального дела. Но Немирович-Данченко «решил культивировать только талантливейших и недостаточно еще понятых» авторов (ИП. Т. 1. С. 102). Из таковых имелся пока один Чехов, которого «русская театральная публика еще не знает» (Там же).

Драматурги, получавшие свои пьесы обратно, П. Д. Боборыкин, Е. П. Гославский, С. А. Найденов, Е. Н. Чириков обижались, но терпели. Все они понимали, что пишут «жидковато» (письмо Найденова к Немировичу-Данченко от 8 августа 1903, Н‑ Д {417} № 5071/1), если соизмерять их сочинения с произведениями Чехова. Но это негласное соглашение держалось лишь до тех пор, пока сам Немирович-Данченко в 1901 году его не нарушил, допустив на сцену МХТ собственную пьесу «В мечтах». Тогда страсти, бывшие дотоле смиренными, вскипели. Приглашенный на читку Боборыкин кричал, что это возмутительно.

Однако и при Чехове театр осознавал, что необходимо найти такого же близкого себе, как он, драматурга. Но не удавалось. На примете никого не было, кроме Горького, самого талантливого, но он оказался слишком тенденциозным, преследовал другие общественные цели, что выяснилось с появлением «Дачников».

Теперь Художественному театру пришлось иметь дело с теми, кого он держал на расстоянии, а они уже ощущали себя по-другому. Станиславский жаловался, что после смерти Чехова театр «заклевали со всех сторон» (КС‑ 9. Т. 7. С. 579). Так повели себя в первую очередь Горький с Найденовым. Горький, соглашаясь, повторял слова Найденова: «Художественный театр пользуется уважением литераторов, но пора уже поколебать мнение о нем как авторитете в литературе» (Горький. Т. 28. С. 332).

Театр почувствовал перемену. «Литераторы нас стали презирать < …> » — писал Станиславский (КС‑ 9. Т. 7. С. 577). «Ох уж эти авторы! — жаловался он. — Пишут банальности, обижаются на всякое замечание, самолюбия и у Чирикова не меньше горьковского и найденовского. Теперь им ровно ничего нельзя сказать. Давно ли тот же Чириков не смел мечтать попасть в наш театр. А теперь? Tempora mutantur[34]» (КС‑ 9. Т. 5, кн. 2. С. 211).

Даже такой небольшой драматург, как А. И. Косоротов, не стеснялся ставить условия Художественному театру. Он писал Немировичу-Данченко 5 ноября 1904 года, что посылает ему свою новую пьесу и будет ждать его решения «ровно неделю», а иначе отдаст ее для постановки Ф. А. Коршу (Н‑ Д № 4430). Речь шла о драматическом этюде «Весенний поток». Немирович-Данченко вернул Косоротову экземпляр пьесы, сопроводив его письмом, должным защитить достоинство театра.

Не только в глазах драматургов, но и критиков имя Чехова уже не охраняло пьедестала, на котором возвышался Художественный театр, завоевав его реформой сценического искусства, с которой можно было спорить, но нельзя отрицать.

Первая же новая в репертуаре МХТ постановка старой чеховской пьесы «Иванов» (режиссер Вл. И. Немирович-Данченко, художник В. А. Симов) была соотнесена критиками с опытом прежних ее постановок на российской сцене. Вспомнили «Иванова» у Корша: как он шел там семнадцать лет назад. Петербургские критики обратились к постановке в Александринском театре (1889) с участием его корифеев. А ведь это была та самая Александринка, провалившая «Чайку» и впоследствии с триумфом побежденная «Чайкой» безвестного еще Художественно-Общедоступного театра! И что же? Для многих выяснилось, что ничего особенно нового в «Иванове» художественников нет. Ю. Д. Беляев дал понять, что МХТ уже не эталон и не единственный образец, как надлежит играть Чехова («Новое время», 20 апреля 1905).

Отрадно, что подобным реваншистским образом держались среди критиков не все. Так, П. М. Ярцев своей статьей «Качалов в “Иванове”» вступил в полемику с другими рецензентами. Не следует в данном случае подозревать Ярцева в личной заинтересованности: хвалить Художественный театр за десять дней до того, как на этой сцене выйдет премьера его собственной пьесы «У монастыря». В статьях, опубликованных им до этого времени, он обычно разделял реформаторские поиски художественников. Внимание {418} прочих критиков привлекли к себе достижения Станиславского в роли Шабельского и Москвина в роли Львова в «Иванове».

Репертуар МХТ в сезоне 1904/05 года оказался повторяющим тот, что уже был знаком зрителям и критикам по постановкам в других театрах. Свою сценическую биографию имели «Привидения» с П. Н. Орленевым в роли Освальда, а в МХТ они были поставлены только 31 марта 1905 года (режиссер Вл. И. Немирович-Данченко, художник В. А. Симов). Даже «Иван Мироныч» Е. Н. Чирикова опередил премьеру в МХТ премьерой в Драматическом театре В. Ф. Комиссаржевской в том же, 1905 году.

Во время гастролей Художественного театра в Петербурге автор статьи в «Сыне отечества» (20 апреля 1905) писал о праве критика предъявлять к приехавшему театру особо «высокие требования», раз он зарекомендовал себя «новым словом» в искусстве, а теперь к тому же и театральная ситуация изменилась. Безвременье, когда Художественный театр был событием для Петербурга, окончилось: он сам богат собственными сценическими новшествами.

Для Художественного театра тоже не безразличным событием стало открытие в столице Драматического театра В. Ф. Комиссаржевской (первый спектакль 15 сентября 1904 года). О значении того, что в центре труппы стояла сама Комиссаржевская, — приглашение которой в МХТ всегда считалось желанным, говорить не приходится. Близким по духу Художественному театру было не только ее искусство, но и репертуар ее труппы: пьесы Ибсена, Гауптмана, Чехова, Гейерманса. А две новые русские пьесы накануне сезона 1904/05 года оказались вне МХТ. Это были «Дачники» Горького и «Авдотьина жизнь» Найденова. Обе поставлены в Театре Комиссаржевской.

Обвинить тут Комиссаржевскую в переманивании авторов было бы несправедливо, так как МХТ сам отверг эти произведения. Он пожелал от Горького и Найденова переделок принципиального характера, с которыми те не согласились. Расхождение с Горьким из-за направленности «Дачников» против интеллигенции было для обеих сторон непреодолимым. Кроме того, Горький не дорожил теперь Художественным театром так, как раньше: его дебют в качестве драматурга состоялся, а рассчитывать на то, чтобы занять место идеолога МХТ в присутствии Немировича-Данченко, не приходилось.

С Найденовым у театра вскоре установилось творческое взаимопонимание при постановке другой его пьесы — «Блудный сын» (режиссер В. В. Лужский, художник В. А. Симов). Однако работа над ней, как и над «Иваном Миронычем» Е. Н. Чирикова (режиссер В. В. Лужский, художники В. А. Симов и Н. А. Колупаев), не принесла никаких художественных открытий, что отмечалось в рецензиях.

Пьеса П. М. Ярцева «У монастыря» получила в критике оценку слабой до такой степени, что ее не спасла даже тщательность постановки (режиссер Вл. И. Немирович-Данченко, художник В. А. Симов).

Художественной новостью были лишь три пьесы-миниатюры Метерлинка (постановка К. С. Станиславского, режиссеры Г. С. Бурджалов, Н. Г. Александров, художник В. Я. Суреньянц): «Слепые», «Непрошенная» и «Там, внутри». Метерлинк был известен русской публике в чтении, на сцене же почти незнаком. Миниатюры были поставлены МХТ впервые. Они разделили критиков на сторонников и противников самого эксперимента: попытку передать стилистику и философию Метерлинка сценическими средствами. Или пьесы Метерлинка созданы исключительно для чтения? Особенно заинтересовался этой проблемой Н. Е. Эфрос.

Проблема символизма в сценическом искусстве на опыте спектакля МХТ большинством критиков признавалась нерешенной и нерешаемой. Один А. А. Осипов под псевдонимом {419} А. О‑ в храбро писал в «Слове» (26 апреля 1905): «Станиславский умел облечь в реальные образы мистические видения Метерлинка, он умел придать им поэтическую окраску и вдохнуть красоту». Однако «реальные образы» вместо «мистических видений», как бы ни были совершенны, проблему не решали.

Сам Станиславский понимал, что необходимы новый репертуар и новые средства, позволяющие раздвинуть границы актерского искусства. Хотелось достичь «жизни человеческого духа» на сцене в неприземленном, символическом выражении.

О «надоевшем натурализме» после работы над пьесой «У монастыря» писал и Немирович-Данченко. Он был уверен по окончании сезона 1904/05 года, что «без ярких, истинно поэтических образов театр осужден на умирание» (ИП. Т. 1. С. 397).

1. -Ф- < Н. Е. Эфрос> Спектакль Метерлинка[dxci] «Новости дня», М., 1904, 3 октября

Открытие Художественного театра прошло вчера очень тихо. Кажется, это — в первый раз за все время существования театра. Вместо обычного энтузиазма, шума рукоплесканий — немая тишина. Даже как будто попытка пошикать… В кулуарах — ворчливые разговоры, пожимание плечами. Только после конца, после «Там, внутри» — некоторое оживление, сдержанные аплодисменты. Спектакль Метерлинка не имел успеха. Это можно сказать вполне определенно. Риск не оправдался[dxcii].

Конечно, приговор публики не смеет претендовать на непогрешимость. Услышишь суд глупца. Он не умнее, когда он — коллективный… Руководители театра могут иронически поглядывать на «недоросшую» зрительную залу и гордо думать про себя: театр, не дорожи любовию народной. Это утешает и дает силы. Но в данном случае это было бы совсем не верным утешением. Правде надо смотреть в глаза. Спектакль Метерлинка не имел успеха, потому что не заслужил его и не мог иметь.

Подчеркиваю — спектакль. Не ставившие его. Напротив, им и за попытку, и за многое в ее осуществлении я готов петь всякие хвалы. Пришло уже время подвергнуть эти маленькие драмы Метерлинка, типичные для целой полосы в драматургии, сценическому испытанию. Теоретические рассуждения об их непригодности для театра, догадка, что они не выдержат реального воплощения, увянет в нем их тонкая красота, — не убеждали. Надо было попробовать. И попробовать во всеоружии, чтобы нельзя было перекладывать вину с драм на театр. И Художественный театр отлично сделал, что рискнул на это. Он затратил великое количество воображения, выдумки, вкуса, таланта, стараний. Даже иногда слишком много. Притянул на помощь все сценические средства. Все три декорации, и особенно для «Там, внутри», очаровательны. От последней не оторвешь глаз. И это именно декорации для Метерлинка, ему нужные тона. Весьма удачна планировка всех сцен. Предусмотрено все с кропотливою внимательностью. Не доверяя силе сценических средств и силе слова, прибегли к содействию музыки и нечленораздельных звуков. Очищали впечатление зрителя от сора мелочей, принесенных {420} в театр из будней жизни, долгою, усиленною темнотою…

И все-таки истинное настроение пьес, их тонкий аромат, важность их темы почти не доходили до зрителя. И назойливо лез в голову вопрос: к чему это? Напрасные усилия… Думалось обо многом, больше всего — об изощренности и об изворотливости театральной техники… Только не о грозном, роковом величии смерти, о безысходности. Меньше всего об этом. Даже «жути» не было. А ее так усердно добивались. Очень занимательные частности постановки и исполнения никак не хотели складываться в какое-нибудь целое.

Природа драм смеялась над всеми усилиями, и они прятали свою душу. Потому что ей хотели дать чуждое ей, ненужное ей, губящее ее тело. Эти драмы Метерлинка надо предоставить самим себе, во всяком случае — «Слепых». В «Там, внутри» выручала большая живописность, приданная театром, и глубокие мысли, рассыпанные в пьесе. Но это не спасало спектакля.

В частности, о «Слепых». Их театр значительно транспонировал из минора в мажор. У Метерлинка непроглядное уныние и тоска. «Слепых» писал мрачный мистик-фаталист. В жизни одно правда — смерть. В Художественном театре, особенно в финале, пьеса звучала почти гимном свету, смелому порыву вперед, к гордому будущему, к победе над всякою тьмою. Юность победит слепоту, рассеет тьму, попрет смерть. Так размещались интонации, так оттенялся текст, благодаря его туманности и гибкости дающий большой простор; так направлялись жесты. Не смерть, но слепота как иносказание была поставлена в красный угол. Недаром мертвого аббата, помещенного Метерлинком {421} в центре «Слепых», отодвинули далеко к сторонке, и он почти до конца пьесы был вне поля внимания зрителя. И опять был забыт в последнем аккорде.

Зрительная зала была совершенно переполнена. По окончании выходили на вызовы г. Станиславский и писавший декорации г. Суреньянц[dxciii].

⇐ Предыдущая 126 127 128 129 130131132 133 134 135 Следующая ⇒