17. Юр. Б‑в <Ю. Д. Беляев> Художественный театр. IV. «Геншель» «Новое время», СПб., 1901, 27 февраля

Опять неудача! Это уже вторая. «Геншель», как и «Одинокие», был поставлен с большими затеями, но разыгран так слабо, что вряд ли у самых ярых поклонников Художественного театра найдется что-нибудь сказать в оправдание актеров. О всех их можно отозваться очень немногосложно. Актеры были плохи. Вот и все. И как бы ни пытались объяснить их бледную, неровную и часто вовсе бессмысленную игру, неуспех останется неуспехом. Появляется такой талант в главной роли, как г. Станиславский, и пьеса смотрится с удовольствием; нет талантов, {173} нет и пьесы, как там ни мудри с обстановкой.

Содержание «Геншеля», напоминающее многими сценами «Власть тьмы», вероятно, всем известно. Удивительно, зачем г. Станиславскому понадобилось тратить столько труда на постановку этой, едва ли не самой неудачной гауптмановской пьесы, притом взятой из провинциальной жизни и написанной, главным образом, на провинциальном говоре, который дает в подлиннике колорит пьесе. В обстановке очень мало Гауптмана и слишком много Станиславского. В толковании смысла пьесы и передачи ее содержания наблюдалось местами курьезное явление. Было видно, что режиссеры при постановке «Геншеля» задались благим намерением разыграть эту пьесу, что называется, по нотам и много бились с актерами, уча их с голоса, но актеры оказались непригодными для сложной постройки и разъезжались в разные стороны, как только были предоставлены самим себе. В «Геншеле» камертон режиссера не играет никакой роли. Его никто не слушается, и только по редким намекам можно догадаться, что старания тут было положено немало, да только проку не вышло никакого. Я, например, в диких выкрикиваниях г‑ жи Роксановой[ccxxxvii] все-таки расслышал режиссерские указания, предписывавшие ей изображать Ганну резкой, чувственно-грубой женщиной, чем-то вроде немецкой Мальвы[ccxxxviii], и на репетициях ей, вероятно, были показаны необходимые для этого замашки и возгласы, но вряд ли кто-нибудь советовал ей вдаваться в кликушество и буквально оглушать зрителей диким пронзительным криком.

Г. Лужский, зарекомендовавший себя в «Дяде Ване» и «Докторе Штокмане» даровитым исполнителем характерных ролей, для Геншеля оказался, однако, малопригодным. Правда, он понял характер Геншеля и даже оттенил в своем изображении черты его природного добродушия, мягкости и чистосердечия, но, не обладая достаточным запасом драматизма, он совершенно обесцветил все решительные сцены пьесы. Начиная с 3‑ го действия и до конца пьесы, г. Лужский играл только голосом, нисколько не захватывая впечатления.

Зато в утешение публики в 4‑ м акте была показана «пьеса в пьесе». Пивная, где происходит действие, была обращена в панораму уличных типов, и перед зрителями поочередно проциркулировали мелкие разносчики, бравые немецкие солдаты, попрошайки, подмастерья, извозчики. Никто не был забыт, ни даже газетчик, разносивший немецкие газеты, в которых, вероятно, долго еще не решатся назвать труппу Художественного театра «мейнингенцами». Панорама эта, однако, очень расхолаживала впечатление и затмевала драматизм положения. Сцена Геншеля с Ганной прошла под аккомпанемент невообразимого гвалта, и режиссерская симфония не удалась окончательно.

Об исполнителях второстепенных ролей можно сказать еще менее утешительного. Никто не выделился, не выступил хоть на полсантиметра из общей неурядицы расклеившегося оркестра. Поскольку им все было показано, постольку они были терпимы, и поскольку бесталанны, постольку немыслимы.

⇐ Предыдущая 55 56 57 58 596061 62 63 64 Следующая ⇒