13. Сергей Глаголь <С. С. Голоушев> «Чайка». Комедия в 4‑х действ., Ант. Чехова «Курьер», М., 1898, 19 декабря

11. Сергей Глаголь < С. С. Голоушев> Художественно-Общедоступный театр. «Счастье Греты», драма в 3‑ х д., соч. Мариотта и «Трактирщица», комед. в 3‑ х акт., соч. Гольдони «Курьер», М., 1898, 4 декабря

Спектакль этот представлялся вдвойне интересным. Помимо новой пьесы Мариотта и мало знакомой москвичам комедии Гольдони в «Счастье Греты» впервые на сцене этого театра выступил в качестве режиссера Вл. Ив. Немирович-Данченко. Едва ли нужно говорить, что он вполне оправдал все ожидания публики. Уже в самом выборе пьесы нетрудно было узнать автора «Цены жизни»[lxv], а в разработке всех сцен драмы В. И. снова показал себя и чутким, и тонким психологом.

Драма Греты проста и очень обыденна. Добрая, заботливая маменька пристроила свою дочь, нервную и до болезненности впечатлительную Грету, за богатого жениха, несмотря на то, что Грета, сама того ясно не сознавая, влюблена в молодого доктора без практики и без доходов — Лерса. Для того, чтобы убедить дочь дать свое согласие, маменька не остановилась даже перед обманом и уверила дочь, что предмет ее увлечения совершенно к ней холоден и ничего не имеет против ее свадьбы. Обиженная девушка склоняется на убеждения матери и выходит замуж, совершенно не думая и как будто даже не подозревая о той интимной и сокровенной стороне брачной жизни, которая сделает ее тело собственностью нелюбимого и совершенно ей чужого человека. Свадьба совершилась, и счастливая мать уже готовит приданое для второй дочери, которую она хочет тоже кое-как пристроить, когда к ней является молодая. Туман свадебных торжеств очень скоро рассеялся перед ее глазами. Супруг поспешил предъявить {49} свои права, и бедная Грета вдруг почувствовала всем своим существом, что над нею совершено какое-то отвратительное преступление, что она поругана, что даже физически она так осквернена, что одно прикосновение к ней девушки сестры способно осквернить и ее. С этого момента и начинается первое действие.

Г‑ жа Роксанова рельефно передает душевное состояние подавленной этими впечатлениями Греты. Она ничего не говорит особенного, ничего не подчеркивает, и все-таки вы сразу понимаете ее и весь ужас, который переживает Грета. Из разговора с матерью Грета узнает, что ее обманули относительно Лерса. Случайно доктор оказывается тут же. Он пришел раньше Греты, и его спрятали от нее в другую комнату. Между молодыми людьми происходит объяснение, и Грета видит свое «счастье» уже в полном его блеске.

Во втором акте перед нами будуар Греты с виднеющейся за полуотдернутой драпировкой спальней. Вечер. После объяснения с Лерсом Грета поняла, что ее продали, и всем существом почувствовала, как она любит другого, и муж становится ей ненавистным в каждом его движении. Грета снова искала свидания с Лерсом, уехала к нему, но не нашла его дома, просидела три часа в карете у его подъезда и возвращается домой усталая, с совершенно разбитыми нервами и просит всех об одном, чтобы ее оставили в покое. Влюбленный муж ничего не замечает, — он ласково журит ее за необдуманный визит к молодому человеку, любуется ею, хочет ее обнять и целовать. Грета как ужаленная вырывается из его объятий, но муж все-таки ее не понимает и объясняет все мимолетным капризом. Напрасно Грета притворяется больной и спешит лечь в постель. Муж уходит, посылая ей ласковое, но очень твердое: «я сейчас к тебе вернусь». Грета теряет всякое самообладание, в ужасе мечется она по комнате, и когда муж снова входит, она бросается от него, как от ужасного призрака, к алькову спальни и с диким криком падает здесь в обморок.

В третьем акте мы у Лерса. На другой день утром Грета после всего происшедшего, когда еще все спали, рано утром исчезла из дому. Муж бросается искать ее к матери, но там ничего не знают, и вся семья является к Лерсу в надежде узнать что-либо о Грете, но и Лерс тоже ничего о ней не знает и дает обещание уведомить семью, если к нему явится Грета. Действительно, через несколько минут приходит и она, и перед нами уже совсем психически больная. Грета как-то не отдает уже себе ясного отчета во всех своих поступках, не может вспомнить, где она была с раннего утра, и не может сообразить, зачем пришла к Лерсу. Она бормочет по временам какие-то странные слова и только одно ей ясно, одна мысль со страшной силой овладела ее мозгом: нельзя вернуться туда, назад, к ее брачному «счастью». Она умоляет Лерса спасти ее и куда-то увезти. Молодой человек сначала пробует ее успокоить, но потом со всей силой овладевает и им горе об их разбитом счастье, и он задумывается над тем, каким могло оно быть в глуши, в маленьком домике с садом, полным благоухающих цветов. Грета притихла и тоже вся ушла в эту мечту. «А вот и ты пришел, — бредит она, — я иду к тебе навстречу и целую тебя. Мне вовсе не кажется странным, что я тебя целую». В этот момент в коридоре раздается шум. Слышен голос мужа Греты, который явился за нею с матерью и всей семьей. Ужас снова охватывает Грету, и начавшийся психоз развертывается уже с полной силой. Спасаясь от призраков, какими кажутся ей и муж, и мать, и другие, Грета бросается в окно, но Лерс успевает ее вовремя подхватить, и больная снова стихает от его ласковых уговоров и позволяет ему везти ее отсюда к себе, в их маленький уютный домик, которым должна отныне сделаться для нее психиатрическая больница.

{50} Как видите, в драме затронуты очень щекотливые вопросы, и автор отдергивает край завесы, которой обыкновенно не принято касаться.

От исполнительницы заглавной роли драма потребовала в течение всех трех актов громадного напряжения сил, большого такта и уменья.

Как же справилась она со своей задачей? Отвечая на этот вопрос с олимпийским хладнокровием присяжного рецензента, которого ничем не удивишь, я мог бы, конечно, отметить немало разных недочетов в игре г‑ жи Роксановой, мог бы попенять ей, что ее по временам плохо слышно, что она не справилась со своим волнением и этим мешала своему исполнению, что вообще у нее маловато техники и тому подобное, но пусть разбирает и отмечает все это, кто хочет, а я не могу. Я видел у своих соседей несколько раз и красневшие глаза, и появлявшиеся в них слезы, я чувствовал, как г‑ жа Роксанова несколько раз захватывала меня драмой Греты, уносила с собою на сцену и заставляла жить со всеми этими Гальвиками, Штреликами и Горнами[lxvi], и этого довольно; значит, и она жила драмой Греты и воплотила в себя этот образ. А неизбежные недочеты первого представления скоро сгладятся сами собою. В одном только не могу я согласиться с истолкованием роли Греты г‑ жой Роксановой. С самого первого выхода на сцену в первом акте г‑ жа Роксанова развертывает во всей силе совершенно расстроенную нервную систему Греты. Перед нами человек, которому уже несомненно угрожает психоз. Едва ли это так и верно по ходу пьесы. Ведь в жизни и действительности развивающиеся психозы тем и ужасны, что обыкновенно окружающим ничего не бросается в глаза и только моментами для опытного взгляда проскальзывает что-то, заставляющее очень задуматься. Здесь же все встречают Грету очень радостно и никто ничего не замечает. Неужели Грета была в таком же состоянии, когда ее и выдавали замуж? Хочется думать, что г‑ же Роксановой на первом представлении действительно сильно мешало собственное волнение и, благодаря этому, ей трудно было передать образ владеющей собою Греты.

Г. Вишневский дал превосходный тип сдержанного, но прозаичного и не отличающегося особой чуткостью Гальвика. В его роли много немой игры, и г. Вишневский оттенил ее как нельзя лучше. Г. Кошеверов играл роль Лерса с чувством и искренней ноткой. Впечатление он оставил гораздо лучшее, чем в ролях Шаховского и Лоренцо[lxvii]. Хороши были и нежная маменька г‑ жа Самарова, и г. Москвин в роли фата, брата Греты, и г‑ жа Якубенко[lxviii], да и вообще весь ансамбль.

Поставленная после «Греты» веселая «Трактирщица» Гольдони как-то совершенно была не в тоне спектакля и значительно ослабила впечатление «Греты». Такая комбинация, конечно, очень выгодна всегда для комедии, и публика за это не упрекнет дирекцию, но едва ли это в интересах художественности общего впечатления. Разыграна была «Трактирщица» с удивительным блеском, хотя пальма первенства осталась все-таки за мужским персоналом. Впрочем, среди таких исполнителей, как г. Станиславский, да, пожалуй, и гг. Ланской и Мейерхольд[lxix], и нелегко выделиться. Г. Станиславский передает тип кавалера ди Риппафрата несколько своеобразно. У него кавалер вовсе не грубый солдат, и вся его грубость только напускная, но от такого истолкования роль, во всяком случае, не потеряла. Вообще г. Станиславский превосходный актер на подобные типические роли. Кто видел его в «Селе Степанчикове», и в «Гувернере»[lxx], и в кавалере ди Риппафрата, тот гораздо дольше не забудет его, чем те, кто видел его в героических ролях, требующих прежде всего большого лиризма. Г‑ жа Книппер сделала из роли Мирандолины {51} все, что только было в ее средствах, и местами была и кокетливо мила, и заставляла публику улыбаться от всей души, но все-таки перед нами была, в сущности, та же Нерис, которую мы видели в «Шейлоке». По-видимому, в самом темпераменте г‑ жи Книппер нет этого обаятельного лукавого чертенка. Разыграна «Трактирщица» была, как я уже сказал, с удивительным ансамблем. Публика все время хохотала от души и наградила исполнителей шумными аплодисментами.

12. < Без подписи> Художественно-Общедоступный театр. («Счастье Греты», драма Э. Мариотта, пер. О. Латернер. «Трактирщица», ком. в 3‑ х д., Гольдони) «Русский листок», М., 1898, 5 декабря

Теперь, после постановки «Счастья Греты», мы имеем полное право называть театр гг. Алексеева и Немировича — театром «Антихудожественным». И самая пьеса, и ее исполнение красноречиво доказали это.

Произведение г‑ жи Мариотт не поддается пересказу не по сложности сюжета, не по запутанности действия и обилию важных деталей, а лишь по нецензурности своего основного мотива. «Счастье Греты» — это история одной женской болезни, воспроизведенная на сцене. Дело в том, что молодую девушку выдали замуж за человека, который ей противен физически, его близость вызывает в ней истерические припадки, чуть ли не конвульсии, которые кончаются сумасшествием.

Молодой доктор, бывший жених Греты, видя, как Грета неистовствует в своем отвращении к физической близости мужа, говорит с укоризной ее матери: «Вы, матери, желаете всегда, чтобы ваши дочери выходили замуж невинными, и вот следы их невинности: вы должны были ей объяснить о подробностях замужества» (если это не подлинные слова, то их точный смысл). Нравоучение, как видите, более чем оригинальное!

Может быть, дирекция театра имела в виду внести постановкой этой пьесы маленький корректив в девичье образование и пополнить пробел в их житейских познаниях? Если так, то задача исполнена. Но я бы лично не пустил свою дочь в науку к г‑ же Мариотт, да и другим бы отсоветовал.

Исполнение, особенно главной роли, было подстать пьесе.

Г‑ жа Роксанова, в роли Греты, делала нечто невероятное. С первого же ее появления на сцене ее пришлось [бы] послать для освидетельствования врачами-специалистами по женским и нервным болезням. Г‑ жа Роксанова дрожала всем телом, трясла поминутно головой, невероятно таращила глаза, застывала на месте с открытым ртом, изображала истерику, визжала, как кликуша, и т. д. В этом было все исполнение. Жалко бедную артистку, если ее исполнение вызвано толкованием и указаниями г. режиссера этой пьесы, г. Немировича. Но еще более жаль ее, если эти приемы — ее собственное измышление и отличительный признак ее артистического дарования.

Остальные исполнители были необыкновенно шаблонны и бесцветны и напоминали {52} мне экзаменационные спектакли г. Немировича, где один играет, а остальные подают реплики[lxxi]. Лучше других был г. Вишневский в роли мужа Греты: он играл естественно и правдиво.

Вторая часть спектакля дала некоторый отдых публике. «Трактирщица» прошла очень мило, хотя общий тон исполнения и отзывался фарсом. У итальянцев не было подчеркнуто развеселого тона, и комедия смотрелась с большим интересом. В исполнении же на русской сцене зрителя слишком усердно начинают смешить сразу, и поэтому в дальнейшем не может быть достаточного подъема.

Кавалера играл г. Станиславский, Мирандолину — г‑ жа Книппер. Мне кажется, что подобные роли — настоящая сфера деятельности г. Станиславского, который, однако, почему-то тяготеет к ролям сильно драматическим. Г‑ жа Книппер — неудачная исполнительница роли Ирины[lxxii] — показала на этот раз публике себя с самой лучшей стороны. В ее исполнении были и ум, и живость, и веселье, и изящество.

13. Сергей Глаголь < С. С. Голоушев> «Чайка». Комедия в 4‑ х действ., Ант. Чехова «Курьер», М., 1898, 19 декабря

Когда «Чайка» появилась в «Русской мысли»[lxxiii] и ее прочла русская публика, общее мнение было таково, что драма должна проиграть в исполнении на сцене. Недостаток действия и сценичности, длинные разговоры, в которых одни действующие лица характеризуют других, — все это, казалось, должно было сделать драму скучной на сцене.

Сомнительный успех, который она имела в Петербурге[lxxiv], казалось, еще более это подтверждал, а между тем в исполнении Художественно-Общедоступного театра третьего дня драма прошла с начала до конца при том общем напряженном внимании публики, которое всегда бывает залогом успеха; в каждом антракте слышались оживленные разговоры в публике, и после каждого акта раздавались долго не смолкавшие аплодисменты. В этой драме как-то особенно ярко чувствуется, насколько ее автор стоит выше целой плеяды новоявленных драматургов, у которых все может быть: и сценичность, и даже избыток действия, но нет главного — таланта.

Все разговоры действующих лиц так умно написаны, полны таких метких и типичных черт, что вы даже не замечаете их длиннот.

Пальма первенства в исполнении драмы принадлежит г‑ же Книппер (Ирина Николаевна) и г‑ ну Мейерхольду (Константин).

На сей раз у г‑ жи Книппер нашлась и масса кокетливости и очень меткий для роли тон, и ей нельзя сделать решительно ни одного упрека. Беда лишь в одном. Очень трудно было поверить, что перед нами 43‑ летняя мать совершенно взрослого сына, и перед нами была не молодящаяся, а молодая Ирина Николаевна.

Г. Мейерхольд в роли ее сына Константина произвел сильное и неожиданное впечатление. До сих пор мы видели его то Василием Шуйским, то буффонирующим в роли Аррагонского принца[lxxv] или в роли маркиза Форлипополи в «Трактирщице». {53} Теперь же перед нами был хороший драматический актер, давший яркий образ изломанного с детства неврастеника Константина.

Сцена с матерью в 3‑ м акте вышла и у него и у г‑ жи Книппер так искренна, что публика среди действия покрыла ее аплодисментами. Писатель Тригорин в исполнении г‑ на Станиславского вышел уже несколько слабее. Получился какой-то расплывчатый, неясный образ[lxxvi]. Много вредит г‑ ну Станиславскому и его грим. Зачем эти злодейски подведенные мрачные глаза у безвольного, блудливого Тригорина? Затем и самая его блудливость выходит какой-то неожиданной, не вытекающей из общего впечатления.

Г‑ жа Роксанова — Чайка — увы, не только никого в зрительном зале не удовлетворила, а, напротив, действовала как-то особенно неприятно на нервы. Опять перед нами была также в конец изнервничавшаяся больная Грета, а не восторженно настроенная Чайка, смотрящая на Божий мир своими широко раскрытыми удивленными детскими глазами и верящая, что знаменитости не сеют и не едят, а питаются одним вечным созерцанием своего собственного великолепия. Бывают роли, где артистка прежде всего должна быть привлекательна, трогательна и мила публике. Публика должна любить ее и сочувствовать ей с первого момента появления ее на сцене, и если этого нет — роль пропала. Роль Чайки именно такая роль, а г‑ жа Роксанова если и вызывает жалость, то жалость не к ней, не к ее драматическому положению, а к ее больным нервам. Все время в зрительном зале раздавался вопрос: «Почему эту роль исполняет г‑ жа Роксанова, а не кто-либо другой? » Трудно, конечно, угадать, справилась ли бы с нею г‑ жа Андреева, но в публике почему-то не раз вспоминали эту артистку, и действительно, ее хотелось видеть хотя бы в этой сцене декадентского монолога в первом акте. Эту сцену г‑ жа Роксанова провела уже прямо невозможно, и в публике даже слышался смех, а между тем как все это могло бы быть и сильно и красиво.

По-видимому, г‑ жа Роксанова намеренно декламировала скверно и старалась оттенить неумелое чтение Заречной. Она как-то дико выкрикивала и завывала, и, слушая ее, просто делалось как-то не по себе. Но зачем это понадобилось? Где у Чехова ремарка, что эту сцену надо провалить и превратить в какой-то балаган? Самая заурядная деревенская любительница могла прочесть этот монолог и просто, и с искренним чувством. В нем самим автором вложено достаточно странности для того, чтобы он мог вызвать насмешку со стороны Ирины Николаевны.

Ничего не вышло у г‑ жи Роксановой и из блестяще написанной автором последней сцены, и никому даже не было ее жаль, а просто всем было ужасно скучно… Да почему эту роль исполняет г‑ жа Роксанова? [lxxvii] Вообще, как ни грустно, а уже {54} и в этом театре начинают накопляться разные такие «почему». Почему усиленно играют одни и совсем не играют другие? Почему для роли Федора чуть ли не совершенно неожиданно нашелся превосходный исполнитель в лице Москвина, после того, как перепробовали на эту роль нескольких артистов, а на другие роли никого не ищут, не пробуют и не сравнивают?

Почему г. Москвин так и тренируется специально в какого-то вечного «царя Федора», точно у него и нет ничего для другой большой роли, и он может изображать каких-то шутов гороховых в «Шейлоке» и «Грете»? Почему?? Ах эти проклятые почему!..

Об остальных исполнителях надо сказать, что все они создают хороший ансамбль, а г. Тихомиров надолго оставит в памяти каждого фигурку учителя Медведенко.

Г‑ жа Лилина превосходно поняла роль Маши, хотя, быть может, напрасно утрирует ее грубоватость. Ничего не вышло у г‑ жи Раевской из роли Полины Андреевны. Она очень прилично читала свою роль, но это не была ни жена Шамраева, ни Машина мать.

Поставлена драма отлично. В декорации первого акта снова смешение превосходно задуманного плана и странных погрешностей в постановке. Вдали превосходный вид на восход луны и на озеро с очень оригинально и удачно переданным блеском воды, и на всю эту картину падает огромная тень от дома, и перед нею торчит совершенно черная, грубо вырезанная из картона ель.

На авансцене стоят очень оригинально садовые скамейки, и сидящие на них ярко освещаются рампой из-под скамеек. Все это портит впечатление.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒