ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА 28 страница

– Йайм, – пропищало что‑ то. Она открыла один глаз. О да, эта чудн а я маленькая куколка, стоящая перед ней. Под странным углом.

– То? (Что? )

– Не делайте этого. Оставайтесь со мной. Не уплывайте так.

Она хотела рассмеяться, но не могла. Не уплывать? Как? Куда? Она была поймана здесь, в ловушке.

Кукла качнулась к ней, походка у нее была неловкая – на таких коротких, толстых ножках. Она держала что‑ то в руке, что‑ то, похожее на иглу, за которой тащилось какое‑ то подобие тонкой нити. Нить исчезла в ниспадающей узкой темноте за куклой. Ей показалось, в этом есть что‑ то знакомое, но неправильное в двух расположенных близко друг к другу поверхностях за куклой.

В другой руке кукла тоже что‑ то держала. Игрушка подошла так близко к ее голове, что она уже и не видела ее – только что‑ то смутное. Но она чувствовала ее; чувствовала, как ее маленькое тело в одежде прижимается к ее голове.

– То ты елаешь? – спросила она у куклы. Что‑ то холодное прижалось к ее шее. Она попыталась пошевелиться. Пошевелить чем угодно. Веки – они работали. Рот – немного. Губы, казалось, были как чужие – не сжимались. Лицевые мускулы – более или менее. Язык, горло, дыхание – чуть‑ чуть. Пальцы? Пальцев нет. Носки ног? Не реагируют. Мышцы мочевого пузыря. Что‑ то есть. Здорово – если захочет, то сможет опорожниться.

Ни головой, ни телом, ни конечностями – никак.

Внезапно ей стало ясно, что это за узкое наклонное пространство, она поняла, что все еще находится на корабле, в той же гостиной, в которой была, когда корабль начал ускоряться. Ускоряться? Разве корабль ускорялся? Это был пол – сложившийся и прижатый к стене. Она лежала на стене, а пол надвинулся на стену, и она лежала стиснутая между ними двумя. Этим и объясняется то, что она не может пошевелиться.

– Что? – пропищала кукла, вскарабкавшись на ее лицо, перебравшись по другую сторону ее шеи.

– То ты елаешь? – повторила она.

– Я делаю вам инъекцию из микроаптечки и подключаю к шлангу аптечки дистанционного действия, она в двух метрах.

– Еня авалило?

– Вас завалило? – повторила кукла, делая что‑ то вне ее поля зрения. – Да, Йайм, боюсь, что так. – Она полупочувствовала, полуувидела, как куколка возится с какой‑ то длинной серебристой трубкой, потом ощутила что‑ то холодное с другой стороны шеи. Почувствовала, как игла вонзается ей в шею, но боли не было. Ни малейшей. И это удивило ее. Она была уверена, что если тело воспринимает какое‑ то внешнее травмирующее воздействие, то ты должен испытывать боль, прежде чем в действие вступит система защиты от боли. Если только все твое тело не пребывает в мучительной агонии, а потому мозг не залит снимающими боль секретами из соответствующих желез и сигналами «не реагировать» на такие пустяки, как какую‑ то иголку, вонзающуюся в твое тело.

Наверно, так оно и было. Она была придавлена, лишена возможности двигаться, находилась в искалеченном корабле, едва дышала, а ее тело, видимо, было искалечено. Логично.

Ей показалось, что она воспринимает это очень спокойно.

Что ж, от паники толку мало.

Она проглотила слюну, потом сказала:

– То тут за рня илась?

– Что тут за херня случилась? – повторила кукла, заканчивая делать то, что делала, и перебираясь опять на другую сторону, чтобы встать перед ее глазами. Теперь кукла встала чуть подальше, а потому ее было лучше видно. – Я – мы – были атакованы чем‑ то очень мощным – либо самим Булбитианцем, продемонстрировавшим дотоле несвойственную ему воинскую доблесть, или же кораблем эквивалентного уровня, находящимся поблизости. Мы только что вышли за пределы Булбитианского атмосферного пузыря. Мне пришлось включить суперфорсаж – перейти в гиперпространство, – прежде чем я вышел из пузыря, иначе нас бы уничтожили. Переход был очень жесткий, и мы все еще подвергались атаке. Задействовал оружие возмездия, но не знаю, удалось ли поразить атакующего. Прежде чем мне удалось уйти, по нам были нанесены новые удары. Размонтировал себя на части, отстреливал импульсные установки, как ракеты, и плазменные камеры, как мины. Потерял направляющую четырехмерника, и пришлось тормозиться об решетку, иначе нас разорвало бы на части. В настоящее время мы в свободном полете и расчлененные.

– Вы отите казать, то мы в опе.

– Не, я вовсе не хочу это сказать. Мы действительно в жопе в том смысле, что наше положение очень неблагоприятное, но, с другой стороны, в настоящий момент мы живы и наши шансы остаться живыми весьма велики.

– Равда?

– Правда. Благодаря моим усилиям и действию аварийных систем вашего собственного тела мы можем стабилизировать ваше положение и даже начать кое‑ какие восстановительные процедуры. Тем временем мне, кажется, удалось оторваться от тех, кто напал на нас, и мои собственные восстановительные системы задействованы по максимуму. Кроме того, есть сигналы бедствия, которые я послал до потери моих сигнальных полей, а кроме того, сам абляционный выброс должен был привлечь внимание. И я думаю, помощь уже сейчас на пути к нам.

Она попыталась нахмуриться. У нее почти получилось.

– А кукла?

– Все мои остальные дистанционники либо уничтожены, либо слишком велики, либо заняты другими делами. Кукла осталась от тех времен, когда у меня на борту были дети. Я не стал ее реконфигурировать из сентиментальных соображений. Я оставлю ее вам для компании, если вы хотите бодрствовать, хотя вам теперь, когда вы подключены к аптечке, лучше поспать; мне понадобится какое‑ то время, чтобы вытащить вас отсюда.

Она задумалась на секунду и сказала:

– Спат.

Прежде чем отключиться, она подумала: «Постой‑ ка! Там было что‑ то важное, что она должна была запомнить».

Но потом она погрузилась в небытие.

– Эта хрень приближается, – сказал Демейзен, нахмурившись. – Что это у него на уме? Он что – хочет меня обогнать?

– Вы уверены, что это не ракета? – спросила Ледедже. Она попросила Демейзена снова вывести на экран изображение преследователя, чтобы она могла хоть частично видеть, что происходит у них за спиной. Зернистое монохромное серое пятно в центре экрана ничуть не изменилось.

– Что бы это ни было, я сомневаюсь, что оно считает себя одноразовым и расходуемым, так что это не ракета, – сказала аватара. – Но она двигается прямо за нами, а это отчасти враждебный маневр.

– А когда его маневр можно будет считать полностью враждебным?

Демейзен пожал плечами.

– Когда он приблизится настолько, что Корабль Быстрого Реагирования класса «Палач» может зафиксировать кого‑ то у себя на хвосте. В настоящий момент эта штука считает, что я ее не вижу, так что в некотором роде я не могу предполагать что‑ то враждебное. Приблизившись настолько, что реальный корабль класса «Палач» может его засечь – или незадолго до этого, – он должен будет окликнуть нас.

– И когда это случится?

– Если ничего не изменится, никто не изменит скорость, то часа через два. – Аватара нахмурилась. – А это будет перед нашим входом в систему Цунг, где находится Диск. Уж не совпадение ли это? – Аватара явно не ждала ответа, а потому Ледедже и не попыталась что‑ нибудь сказать. Демейзен постучал ногтем по зубам. – Одна немного беспокоящая меня деталь: по его расчетам, я должен его увидеть как раз на подходе. Он полагает, что я останавливаюсь в Цунге, и это не лишено оснований. – Аватара теперь не столько говорила с Ледедже, сколько рассуждала, бормоча себе под нос. Ледедже сохраняла терпение. – Но я буду тормозиться почти до полной остановки, когда, по его предположениям, мои сенсоры его обнаружат, – тихо сказал Демейзен, кося глаза на экран. – Если проявить подозрительность, то это уже сам по себе почти враждебный акт, потому что дает нашему приятелю удобную позицию для атаки, если только и он тоже не будет тормозиться или не изменит курса. – Аватара рассмеялась, подняла брови. – Черт возьми! Так что будем делать, Ледедже?

Она задумалась.

– Может быть, что‑ то самое эффективное?

Демейзен щелкнул пальцами.

– Какое великолепное предложение, – сказал он, разворачиваясь в кресле лицом к экрану. – Естественно, мы должны не обращать внимания на тот неприятный факт, что самое эффективное слишком часто становится очевидным только задним умом. Но не берите в голову. – Он повернулся к ней. – Есть небольшая вероятность того, что ситуация выйдет из‑ под контроля. И мне придется вступить в боестолкновение. – Аватара улыбнулась ей, сверкая глазами.

– И от этой перспективы вы явно приходите в ужас.

Демейзен рассмеялся, может быть, даже смутился.

– Дело в том, – сказал он, – что серьезные космические схватки между взрослыми корабликами – не место для юной хрупкой девушки вроде вас, так что если у него именно это на уме, я попытаюсь от него оторваться. В настоящий момент для вас всего безопаснее находиться здесь, внутри меня, но ситуация может мгновенно измениться. Вы можете оказаться в одиночестве внутри шаттла в одной из моих подсекций, или просто в шаттле, или даже в костюме, даже в гелевом костюме, а всего в нескольких миллиметрах от вас – пугающая пустота космоса. И все это без всякого предупреждения. Вообще‑ то было бы лучше, если бы у вас осталось невральное кружево, мы могли бы сделать вашу резервную копию, и тогда вы бы стали почти такой же неубиваемой, как я. Но выкиньте это из головы. Вы никогда не надевали гелевого костюма?

– Нет.

– Неужели? Ну конечно. Выкиньте это из головы. Не о чем говорить. Прошу.

Сбоку от кресла Ледедже появился серебристый овоид, схлопнулся и исчез, оставив на полу что‑ то среднее между большой медузой и плотным презервативом размером с человека. Она уставилась на это явление. У нее возникла мысль, что это чья‑ то кожа, ставшая прозрачной, а потом содранная.

– Это космический костюм? – в ужасе спросила она. Как она себе представляла, космические костюмы должны выглядеть посложнее (не говоря уже о том, что посолиднее), и вид этого не добавил ей уверенности.

– Вам, вероятно, лучше опорожнить мочевой пузырь и кишечник, прежде чем его надевать, – сказал Демейзен, кивком показывая на то место, где жилое пространство шаттла стало реконфигурироваться в сверкающий санузел. – А потом разденьтесь и ступите в него – остальное он сделает сам.

Она подняла гелевый костюм. Он оказался тяжелее, чем она предполагала. Разглядывая его, она увидела что‑ то похожее на множество тончайших слоев, границы которых слегка светились. Какие‑ то части костюма казались немного плотнее, другие имели туманисто‑ матовые поверхности. Благодаря этому костюм выглядел более надежным, чем ей показалось поначалу, но незначительно.

– Я думаю, что продемонстрирую свою безнадежную наивность, если спрошу, нет ли этому альтернативы.

– Вы этим демонстрируете более чем безнадежную неспособность принять реалии окружающего мира, – сказала аватара. – Если он вам кажется тонковатым, не беспокойтесь. Есть еще и армированная верхняя часть, которая надевается на него. Я подготовлю и ее. – Она кивнула в сторону окончательно сформировавшейся ванной. – А теперь сделайте ваши дела, как умная биологическая девочка. Не тяните.

Она устремила взгляд на Демейзена, но он уже смотрел на экран. Она поднялась с кресла и направилась в ванную.

– А вы? – спросила она из ванной. – Вы в своем человеческом воплощении писаете и какаете?

– Нет, – отозвалась аватара. – Не в биологическом смысле. Но отправления осуществляю, если ем и пью на так называемых вечеринках. Оно из меня выходит в том же виде, что и входит. Но, конечно, пережеванное, если речь идет о твердой пище. Все это остается съедобным и пригодным для питья. Если только я не держу это в себе достаточно долго и микроорганизмы в воздухе или в самой еде не начинают ее разрушать. Так что я могу довольно убедительно рыгать и испускать ветры. Есть люди, которые любят есть то, что выходит из аватары. Очень странно. Но люди есть люди.

– Не нужно было мне спрашивать, – пробормотала себе под нос Ледедже, начиная раздеваться.

– Ха! Я так и подумал, что вам не понравится, – весело отозвалась аватара. Ледедже подчас забывала, какой острый слух у Демейзена.

Она символически пописала, потом разложила гелевый костюм на полу. Туманисто‑ матовые части располагались преимущественно на спине. Или спереди – определить было невозможно. Эти части имели ровную конусную форму, напоминая удлиненные полупрозрачные мышцы.

Она посмотрела на себя в реверсер. Татуировки представляли собой вихрь черных линий, бушевавший на всем ее теле. Она, после того как покинула ВСК, много времени провела, обучаясь пользоваться управлением татуировки, изменять ее конфигурацию. Она могла утончать и утолщать линии, изменять их число, цвета и светоотражающую способность, выпрямлять, искривлять, изгибать или вытягивать в спирали, закольцовывать их, превращать в прямоугольники или в любые другие простые геометрические формы, или выбирать один из тысяч изменяемых рисунков.

Она нахмурилась, посмотрев на серебристое колечко на левой руке.

– А что делать с кольцом‑ терминалом? – спросила она.

– Не волнуйтесь, костюм его учтет.

Она пожала плечами, подумала: «Ну и ладно». Она вступила в ножную часть костюма. Никаких полостей под ее ноги там, казалось, не было.

Она уже решила, что ничего не произойдет и ей, возможно, придется согнуться и посмотреть, как натянуть на себя эту штуку, но тут эта самая штука неожиданно зашевелилась и поднялась, обхватив ее ступни, потом потекла наверх, обволакивая голени, колени, бедра, потом туловище, обтекла ее руки, собралась чем‑ то вроде воротника вокруг шеи. Костюм двигался по ее телу быстрее, чем в свое время татуировка, выполняя по существу тот же фокус. У костюма вроде бы была температура тела; она не чувствовала его, так же как не чувствовала и татуировку.

– Он остановился у моей шеи, – крикнула она.

– Так и должно быть, – прокричал в ответ Демейзен. – Он обтечет вас целиком в случае угрозы или если вы ему скажете.

– А как ему сказать?

– Скажите «Шлем». Или, говорят, обычно хватает простого «О‑ па».

– Так он… разумный? – спросила она. Она произнесла это слово почти с надрывом, чего вовсе не собиралась делать.

– Глупее ножевой ракеты, – сказала ей аватара веселым голосом. – Но он распознает речь и может поддерживать разговор. Эта штука должна реагировать на угрозы, даже пока вы спите, Лед. Так что она не совсем уж тупица.

Глаза ее широко распахнулись, она набрала в грудь воздуха, почувствовала, что приподнимается на цыпочки.

– Похоже, он вставил мне что‑ то вроде клизмы и пессария, – сказала она, понимая, что ее голос стал на несколько тонов выше. – Вы уж скажите, что так оно и должно быть, черт возьми.

– Должно. Вы их тоже можете отрегулировать. Это можно сделать, давая команды голосом, или с помощью пультов на предплечьях, или подушечками пальцев. Как и в случае с татуировкой. Еще есть функции расцветки и камуфлирования, можете ими воспользоваться, если застенчивы.

Она посмотрела на себя в реверсер. Гелевый костюм даже не имел отражающей способности – она этого совсем не ожидала. Она даже татуировку на себе видела. Впечатление возникало такое, словно гелевого костюма на ней вовсе и не было, только по краям тела; в отражении она видела, будто обведена тонкой линией.

– Так он может говорить? – прокричала она.

– Ммм‑ гмм, – промычала в ответ аватара.

– Так вы нас представите? – спросила она. – Мне кажется, это было бы правильно, – пробормотала она.

– Он просто проявляет вежливость – ждет, когда с ним заговорят, – сказал Демейзен. – Поздоровайся, костюм.

– Привет, – сказал костюм, и она чуть не подпрыгнула. Ровный, холодный, бесполый голос раздавался в ее ушах.

– Привет, – ответила она, понимая, что улыбается, как идиотка.

– Госпожа И'брек, насколько я понимаю? – сказал костюм.

– Она самая! – сказала она, вероятно, громче и сердечнее, чем то было строго необходимо.

– Позвольте предложить ввести маленькие нити вам в уши, чтобы я мог говорить с вами непосредственно?

– Это необходимо? – спросила она, вдруг обнаружив, что по какой‑ то причине перешла на шепот.

– Предпочтительно, – ответил костюм. – Воротниковые компоненты уже в состоянии понимать субвокализацию. Это означает, что мы можем беседовать так, чтобы это было незаметно для других.

– Хорошо, – сказала она. – Я не против. – Последовала пауза. Она ничего не почувствовала, потом – едва ощутимое краткое щекочущее ощущение в обоих ушах. – Это оно? – спросила она.

– Да, – ответил голос, который теперь звучал несколько иначе, источник его соответствующим образом сместился, а потом сконцентрировался в ее голове. – Как вас так – устраивает?

– Пожалуй, – ответила она. Еще одна пауза.

– Нет, я ничего не слышу, костюм, – сказал Демейзен.

Ледедже перевела дыхание.

– Костюм, пожалуйста, наденьте на меня шлем.

Компоненты шлема скользнули ей на лицо, едва она успела произнести последнее слово, они со свистом выпрыгнули из воротника.

Она ощущала, что на голове у нее что‑ то есть, но по‑ прежнему видела идеально и могла моргать. Она осторожно поднесла палец к глазам и обнаружила, что над глазами у нее какие‑ то выпуклости. Она пошевелила челюстями, высунула язык. Над ее ртом образовалась небольшая выпуклость, увеличившаяся в размерах, – эта выпуклость словно убегала от ее языка. Крохотные выпуклости появились и под каждой ноздрей.

– А чем я дышу? – тихо спросила она.

– Воздухом, я думаю, – прокричала аватара.

– Окружающим воздухом, – сказал ей костюм. – Я на всякий случай подкачиваю в компоненты аварийной системы окружающий воздух под давлением. Но при долгосрочном пребывании в автономном режиме я могу моим собственным реактором непрерывно генерировать кислород из двуокиси углерода.

– Реактором? – переспросила Ледедже несколько встревоженным голосом.

– Реактором химического обогащения, – сказал костюм.

– Ага.

– Но в нем есть и то, что, по вашему представлению, есть и в настоящем реакторе, – прокричал Демейзен. Ей показалось, что ему все это доставляет удовольствие.

– Стандартная микроустановка для генерации материи/антиматерии, – сказал ей костюм.

Ледедже закатила глаза.

– Шлем убрать, – сказала она. Шлем мгновенно соскользнул вниз и убрался в шейный воротник. – А вы не могли бы почернеть? – спросила она.

Костюм приобрел матово‑ черный цвет.

– А теперь сделайте так, чтобы та часть, что над пультом управления татуировкой, стала прозрачной.

Площадка на ее левой руке снова стала прозрачной. Прикоснувшись к этому месту, она поняла, что прикасается подушечками пальцев к поверхности костюма, которая истончилась до долей миллиметра, что обеспечивало ей почти полную чувствительность. Она запрограммировала утолщение татуировочных линий, и лицо ее потемнело. Она с довольным видом вышла из ванной.

– Ну, вот, – сказала она. – Я одета. Что теперь?.. – Она остановилась в двух шагах от кресел. – Это что еще за хер?.. – начала было говорить она, но остановилась на полуслове. – А, армированная часть. – На среднем сиденье шаттла находилось что‑ то похожее на воина в доспехах. Костюм светился, как зеркало, и был абсолютно гладким. И, может быть, раза в три‑ четыре толще гелевой части. Головная часть была похожа на тот шлем с непрозрачным щитком, который надевают мотоциклисты.

– Да, армированная часть, – подтвердил Демейзен, окинув ее взглядом. – Очень мило, – добавил он.

– Ну‑ ну. – Она снова села на свое место. К ее разочарованию, изображение на экране ничуть не изменилось. – И что теперь? – спросила она.

– Теперь вы должны надеть армированную часть, – сказала аватара.

Она посмотрела на Демейзена.

– На всякий пожарный, – сказал он, разводя руками.

Она встала. Армированная часть тоже поднялась, как ей показалось, гораздо более плавно, чем на это был способен любой человек. Костюм встал лицом к ней, а потом разошелся на составные части по центральным линиям всех ближайших к ней компонентов – ноги, туловище и руки разделились чуть ли не на плоские поверхности по обеим сторонам, отчего костюм как бы удвоился.

Она шагнула к нему навстречу, посмотрела на сверкающие внутренние поверхности, почувствовала, как сжалось у нее горло. Она оглянулась – Демейзен по‑ прежнему смотрел на экран. Похоже, он почувствовал паузу и повернул к ней голову.

– Что?

– Вы… – начала было она, но остановилась. Откашлялась. – Вы в самом деле… не повредите мне? – она не хотела это говорить, но у нее вырвалось: – Вы обещали.

Аватара смотрела на нее с непонятным выражением, потом улыбнулась.

– Да, Лед, я обещал.

Она кивнула, повернулась, сделала шаг назад к костюму, который беззвучно замкнулся на ней, поприжав гелевую составляющую, но, казалось, не увеличив ее веса. Шлем закрылся не полностью – щиток соскользнул наверх, и поле ее зрения осталось ничем не ограниченным.

– Двигайтесь, как обычно, – сказал Демейзен, не глядя на нее.

Она пошла, как обычно, предполагая, что ей придется тащить костюм на себе, но костюм, напротив, словно помогал ей идти. Она вернулась на прежнее кресло, очень остро ощущая свою серебристую оболочку.

– Я себя чувствую, как какой‑ нибудь долбаный космический воин, – сказала она аватаре.

– Вы не воин, – сказал Демейзен. – Воин – это я. – На его лице мелькнула улыбка.

– Я рада за вас. Ну, что теперь?

– Теперь мы пытаемся наводить назад то, что со стороны должно выглядеть как следящий сканер корабля класса «Палач». Он засечет догоняющего нас энтузиаста.

– А это не покажется ему подозрительным?

– Не думаю. Корабли – в особенности боевые корабли и в особенности старые корабли – время от времени делают такие штуки. На всякий случай.

– И как часто удается что‑ нибудь найти?

– Практически никогда.

– А что – все старые боевые корабли такие нервные?

– Те, что выжили, – да, – сказал Демейзен. – А некоторые из нас подозрительны до паранойи. Я вот, например, делал переворот и направлял мой главный передний сканер точно назад, чтобы наверняка знать, что ни один факер не подкрадывается ко мне потихоньку сзади. Но долго так не пролетишь. Страшновато. Все равно что бежать задом наперед в темноте. – Аватара рассмеялась. – Хотя бывают вещи и пострашнее; вот, скажем, ты преследуешь незаметно – как тебе кажется – ничего не подозревающий корабль и вдруг, моргая, оказываешься в лучах света переднего сканера корабля класса Ненавидец. – У аватары был веселый вид. – Ну, сейчас посмотрим.

Ледедже уставилась на экран. Зернистое пятно в центре приобрело некие очертания – нечто похожее на округлую черную снежинку восьмиугольной симметрии.

Последовала пауза. Брови Демейзена поползли вверх.

– Да? – сказала Ледедже несколько мгновений спустя, когда молчание аватары затянулось. – И? Что происходит?

– Проклятье! – сказал Демейзен. – Они ускоряются. И быстро.

Ледедже уставилась на экран, но на нем вроде бы ничего не изменилось.

– И что вы собираетесь делать? – спросила она.

Демейзен присвистнул.

– Меня так и подмывает поддать газку, чтобы этот факер остался далеко позади. Или сделать разворот, пугнуть его сканером с полным компонентом прицеливания и крикнуть: «Привет, коллега, космопроходец! Чем могу быть полезен? » – Аватара вздохнула. – Но мы узнаем больше, если еще какое‑ то время будем прикидываться невинной овечкой – корабликом класса Палач. Они нас догонят минут через сорок. – Демейзен посмотрел на нее – такой взгляд, видимо, должен был восприниматься как ободряющий. У него это не очень хорошо получилось. – Вы должны понять, что это почти наверняка какая‑ нибудь ерунда, и вы очень скоро выйдете из этого костюма.

– Он довольно удобный.

– Правда? Прекрасно, прекрасно. Понимаю. Но я на всякий случай перехожу в режим полной боевой готовности.

– Занять места по боевому расписанию?

На лице Демейзена появилось мучительное выражение.

– Ужасно устаревшее выражение. С тех древних времен, когда на кораблях были экипажи. Или такие экипажи, которые там присутствовали не просто для катания. Но в принципе – да.

– Могу я чем‑ нибудь быть полезна?

Он улыбнулся.

– Моя дорогая девочка, в истории Культуры вот уже около девяти тысяч лет ни один человек – как бы ни был прекрасен этот вид во многих других отношениях – ничем не может быть полезен в серьезном космическом сражении. Вам остается только восхищаться красотой взрывов… или иногда вносить в них свой вклад.

– Вносить вклад?

– Ну, в смысле участвовать своими химическими составляющими. Расцвечивать. Ну, вы понимаете.

ГЛАВА 22

– В любом случае к нам уже направляется подмога.

– Правда? Нам повезло. И что это? Кто они такие.

– Один старый корабль класса «Палач».

– Что, настоящий корабль?

– Настоящий боевой корабль. Хотя и старый, как я уже сказал. Будет здесь через два часа.

– Так быстро. И без всякого предварительного оповещения.

– Такие уж они – старые корабли. Бродят по галактике годами, десятилетиями, а то и дольше, никому не говоря о своем местонахождении и назначении, но время от времени один из них оказывается в нужном месте в нужное время и делает что‑ то полезное. Наверно, это нарушает монотонность существования.

– Да, этот уж точно оказался в нужном месте.

– Ого‑ го. Что, зашились там?

– Не больше, чем вы, коллега.

– Для вас я – уважаемый коллега.

– Прижмурьте пару тысчонок этих маленьких сучат, и тогда можете делать вид, что достигли уровня уважаемого коллеги, коллега.

– Ну и ну. Ужасно, как мы флиртуем, правда?

– О да, ужасно, – сказала Ауппи Унстрил, ухмыляясь, хотя общались они только по звуковой – без картинки – связи. – Я от стыда вся покраснела. Есть еще новости?

– Наши неизменно услужливые уважаемые коллеги из ДжФКФ сообщают, что вот‑ вот подавят вспышки, с которыми они столкнулись, – сказал ей Ланьярес Терсетьер – коллега и любовник. – Как и мы, они полагают, что у них порядок, работа идет, все под контролем, а вдруг раз – и еще одна вспышка. Но в основном они, похоже, заняты тем, что проверяют все остальные фабрикарии.

– Я полагаю, мы должны быть благодарны за то, что они вроде бы так неплохо управляются.

– И за то, что у них так близко столько кораблей.

– Да. Правда, возникает вопрос, что они все тут вообще делали.

– Я смотрю, у тебя зуб на этих ловких ребяток.

– Неужели чувствуется?

– Да.

– Ну и прекрасно. Не доверяю я этим сукиным детям.

– Они о тебе очень хорошо отзываются.

– Они обо всех очень хорошо отзываются.

– Это так уж плохо?

– Да. Это означает, что им нельзя доверять.

– Ты так цинична.

– И подозрительна до паранойи. Не забудь – до паранойи.

– Ты уверена, что не была бы больше на месте в ОО?

– Нет, не уверена. А что насчет «Гило»? – Быстрый пикет «Гилозоист» находился на противоположной от них стороне Диска. Как это ни странно, почти синхронная инфекционная вспышка гоп‑ материи одновременно наблюдалась и в опасной близости от Пропускного Объекта Контакта на Диске, основной – а на самом деле, по условиям договора, обязательной – базы для всех видов, проявляющих активный интерес к Цунгариальному диску. Что ни говори, та инфекция была серьезнее этой: меньшее количество, но более совершенных, машин появились, словно личинки, из скопления фабрикарий вокруг самого Объекта и принялись атаковать давно разоруженный «Гилозоист». Он едва справлялся на собственном участке и не имел ресурсов, чтобы участвовать в подавлении инфекции, с которой пытались совладать Ауппи и ее друзья.

– Все то же. Продолжает веселиться в своем уголке.

ДжФКФ уже делали намеки на какой‑ то заговор; две вспышки почти одновременные, но так далеко разнесенные по геометрии Диска, это выглядело подозрительно, говорили они. Они подозревали чье‑ то подлое внешнее вмешательство и говорили, что не успокоятся, пока не разоблачат преступников. А тем временем они будут доблестно сражаться рука об руку со своими уважаемыми товарищами из Культуры, чтобы удержать, загнать назад и в конечном счете подавить инфекцию гоп‑ материи. Они отправляли корабли по всему Диску, чтобы препятствовать дальнейшему распространению инфекции, оставляя своих братьев из Культуры, более искушенных в военных вопросах, вести что‑ то вроде рукопашной. (Каждый занимается тем, что умеет делать лучше и всякое такое. ) Но даже при том, что они пытались избегать участия в наиболее серьезных столкновениях, время от времени все же доставалось и им. Они старались изо всех сил, сражаясь бок о бок с лучшими из них (под лучшими, естественно, имелась в виду Культура), хотя это и не отвечало их природе.

– Ясно. Ну, а у тебя лично какие новости, любовничек?

– Скучаю без тебя. В остальном порядок. Занят по горло.

– А мы все – что, не заняты? Ну ладно, мне пора. Мочить роильщиков. Новое облако появляется из одного из седьмых уровней. Иду их жмурить.

– Ты их жмурить‑ то жмурь – себя береги.

– Тебе того же. До следующ…

– Ты забыла сказать: «Я тоже без тебя скучаю».

– Что?.. Что, правда, забыла? Вот говеная подружка! Скучаю без тебя. Люблю.

⇐ Предыдущая 24 25 26 27 282930 31 32 33 Следующая ⇒