Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





ОДИННАДЦАТЬ 7 страница



– Пыталась вам дозвониться, – сказала она. – Кортни хочет, чтобы я привела вас к нему на ужин в субботу вечером. Помните его? Продавец из магазина " Киппер энд Файн"?

– По какому случаю?

– Просто так. Ему хочется с кем‑ нибудь посидеть. Да, он бывает временами невыносимым, но обычно еда хорошая – куда лучше той, что готовлю я, – к тому же он знает все городские сплетни.

– Принято, – согласился Квиллер не раздумывая.

– Коктейли в шесть. Приходите без церемоний, добавила она. – Кого‑ нибудь ждёте?

– Посыльного из пиццерии. Кстати, Эмби, мне стыдно признаться, ведь я так и не знаю вашей фамилии.

– Она произнесла что‑ то типа «Каубел» (Корозвяк).

– Прошу прощения, по буквам можно?

– К‑ а‑ у‑ б‑ е‑ л. Ваша пицца, Квилл. Мне пора бежать. Опаздываю.

Пицца оказалась хороша – пришлось признать, что она куда лучше, чем та, которую он ел в Мускаунти. Сиамцам он дал с неё немного сыра и по кусочку пепперони. Затем включил кофейный агрегат и, взяв с собой кружку душистого напитка, отправился в библиотеку. Ему хотелось изучить скрэбл, в особенности правил подсчёта очков и цену различных букв: он хотел хорошо подготовиться к битве с Графиней. Разложив доску он высыпал костяшки на тиково‑ хромированную поверхность и принялся составлять кроссворды, пытаясь строить слова по максимуму очков. Коко сидел рядом близоруко наблюдая за игрой. Внезапно кот поднял мордочку и прислушайся. Через минуту‑ две в дверь постучали.

Из вестибюля никто не звонил, следовательно, это был жилец «Касабланки», и в голове Квиллера пронеслась фантастическая мысль: да это же Винни Уингфут! Затем появилась мысль попроще: Руперт. И все‑ таки он поглядел в зеркало, прежде чем открыть дверь, и провёл по волосам пятернёй.

В холле стояла женщина в шубке, но это была отнюдь не Винни Уингфут, а Изабелла, любительница выпить. В руках она держала бутылку.

– Привет, – сказала Изабелла.

– Вечер добрый, – ответил Квиллер с прохладцей.

– Выпить хотите? – спросила она, игриво помахивая бутылкой. Другая рука сжимала воротник шубы, и Квиллер подумал: что там у неё надето? И надето ли?

– Нет, спасибо, я завязал, но за предложение спасибо, – проговорил он быстро и монотонно в надежде лишить её иллюзий.

– Войти можно? – спросила она.

– Прошу простить, но я работаю, и времени у меня в обрез.

– А не хотца ли малость отвлечься от этой работы? – Шубка распахнулась, и дичайшее предположение Квиллера оправдалось.

Он сказал:

– Вам лучше прикрыться, пока не простудились. – Он мягко закрыл дверь, не отреагировав на пошлую ремарку, раздавшуюся напоследок.

Пофыркивая в усы, он вернулся в библиотеку.

– Это была Изабелла, – сообщил он Коко. – Жаль, что не Винни. Словарь у неё получше.

В эту самую секунду, несмотря на одиннадцать часов вечера, у него возникло непреодолимое желание поговорить с Полли Дункан. Он набрал номер.

– Как я рада, Квилл, что ты наконец позвонил, – сказала она. – Я как раз о тебе думала. Как там жизнь в развратном городе?

– Ты бы удивилась, узнав, насколько он развратен, – ответил он. – Только сегодня мне выпустили воздух из шин, а голая женщина только что едва не забралась ко мне в квартиру.

– О господи! Квилл, ты, должно быть, сам её подначил!

– Всего лишь поднял с пола, когда она вывалилась из телефонной будки. Как дела в Мускаунти?

– Я начинаю упаковываться, чтобы отвезти вещи на склад. Бутси помогает, забираясь в каждую коробку. Он восхитителен, но помешан на еде. Квилл, представляешь, пытается снять её у меня с вилки!

– Растёт. Пройдёт с возрастом. У Коко и Юм‑ Юм всё это тоже было.

– Как им нравится на новом месте?

– Юм‑ Юм открыла для себя водяной матрац и теперь ловит кошачий кайф. Мы с Коко учимся играть в скрэбл. Завтра иду на свидание с Графиней, поэтому надо хорошенько получиться.

– Она, наверное, шикарная дама? – с тревогой спросила Полли.

– Не совсем. Очень гостеприимна, но полностью выпадает из сегодняшнего дня. Не очень понимаю, как с ней обговаривать покупку недвижимости.

– А «Касабланка» действительно так хороша, как ты о ней думал?

– И да и нет. Но мне захотелось написать о ней книгу. Жаль, Полли, тебя здесь нет и не с кем это обсудить.

– Мне тоже очень жаль. Я скучаю по тебе, Квилл.

– Здесь есть интересные рестораны. Могли бы их исследовать.

– Квилл, меня вот что беспокоит. Предположим, я въеду в твою квартиру…

– Подожди! – крикнул он в трубку. – Ничего не слышно! – В это самое время над зданием закружил вертолёт. – Всё, Полли. Прости. Что ты говорила? Просто тут над зданием кружил вертолёт и ничего не было слышно. Кошки его ненавидят!

– Что происходит? – спросила она.

– Совершенно непонятно. Они тут каждый вечер летают, светят прожекторами в окна.

– Какой кошмар! Разве это не противозаконно?

– Так что ты говорила по поводу въезда в мою квартиру?

– Предположим, я въеду, дело с «Касабланкой» накроется. И ты вернешься…

– Мы решим проблему, когда до неё дойдет дело, – сказал Квиллер. – Звони, если будет что‑ нибудь интересное, И так просто тоже звони.

– Обязательно, дорогой.

– A bientot, – попрощался он с чувством.

– A bientot.

Иногда он очень жалел, что не может подобрать нужные слова и объяснить Полли все, что он к ней испытывает. Несмотря на то что Квиллер был профессиональным словоплётом, в присутствии этой женщины он становился неуклюжим на язык, но она всё понимала. Внезапно почувствовав недостаток человеческого общения, Квиллер хотел было позвонить Эмби Каубел, но все же решил, что недостаток этот не до такой степени недостаточен.

Коко выпрямившись сидел на доске для скрэбла, навострив уши и встопорщив усы. По позе и исходящим импульсам Квиллер понял, что кот сотворил какую‑ то пакость. Короткий обыск выявил рассыпанные под столом фишки.

– Ах ты негодник! Думаешь, это смешно?

– Фррррр, – сказал кот.

– Что это ещё за новый звук? Будто костяшка от игры застряла у тебя в глотке.

Квиллер нагнулся, чтобы подобрать фишки, и в ту же секунду Коко прыгнул вниз, хлестанув хвостом мужчину по щеке не хуже бича.

– Слушай! Хвост подбирать все‑ таки надо.

Коко на негнущихся ногах вышел из комнаты, единожды повернувшись – для того, чтобы уничтожающе взглянуть через плечо: его презрение было острее ножа.

Квиллер недоумевал: неужели он сказал что‑ то не то? Или, может быть, Коко сам пытается ему что‑ то передать?

Он попытался составить слова из фишек, которые кот отправил под стол. Попотев немного, у него вышло «хряк», «трюк», «трюм», «храп» и «хрящ», которое принесло ему тридцать четыре очка. Квиллер поздравил сам себя: похоже, он неплохо потренировался.

А из фойе Коко посылал ему свою новую песню:

– Фррррррр!

 

ДЕСЯТЬ

 

В четверг утром, в то время как Квиллер расчесывал сиамцев, высказывая им при этом дневную дозу восхищения и лести, зазвонил телефон.

– Слышал, что вы собираетесь написать книгу о " Касабланке", – сказал Джефф Лоуэлл из «Гринчман энд Хиллз».

– Быстро разносятся слухи.

– Вчера вечером я виделся с Мэри Дакворт. А звоню я вот зачем: у нас в архиве имеются фотографии тысяча девятьсот первого года – и внешний вид, и внутреннее убранство. Мы с радостью предоставим снимки в ваше распоряжение. Есть даже фото квартиры Харрисона Пламба на двенадцатом, квартира в мавританском стиле: с резными решетками, декоративным кафелем и железными воротцами, – фантастика!

– А обновлённый интерьер в стиле ар‑ деко кто‑ нибудь фотографировал?

– Насколько я знаю – нет. Наша фирма, по крайней мере, не имела к этому отношения.

– Его следовало бы снять. Есть кандидатура фотографа?

– Конечно! – Он назвал кого‑ то типа Сорга Бугры.

– По буквам, если можно, – попросил Квиллер.

– С‑ о‑ р‑ г Б‑ у‑ т‑ р‑ а. Сообщить ему, что вы заинтересованы?

– Просто дайте мне его номер телефона. Я ведь пока не получил согласия Графини. Ну а Мэри говорила ещё о чём‑ нибудь? Например, об убийстве Ди Бессингер?

– Нет, Я видел её мельком в фойе театра.

– У меня есть теория, которую я хотел бы обсудить с вами при встрече.

– Я сегодня улетаю в Сан‑ Франциско, но как только вернусь, сразу же свяжусь с вами. Спасибо за обед во вторник, Квилл.

– Мне было приятно с вами познакомиться. Счастливого пути, Джефф.

– Приятный человек, – вернувшись к расчесыванию, сообщил он котам. – Никогда не встречал дурных архитекторов.

– Ик, ик, ик, – сказал Коко.

– И что это означает? – удивился Квиллер. Снова телефон: на сей раз звонили из криминального отдела «Дневного прибоя».

– Конечно, Мэтт, новые идеи меня интересуют, – сказал Квиллер. – А что вы задумали?.. Нн‑ ну… Не знаю. Хеймс толковый полицейский, но насчёт Коко он, по‑ моему, перебарщивает… Да, я, конечно, признаю, что это потрясающий кот, но… Хорошо, Мэтт, дайте я соображу что к чему. Почему бы нам не пообедать?.. В полдень, в пресс‑ клубе.

– Это был Мэтт Фиггамон, – объяснил он сиамцам. – Собирается написать статью о тебе, Коко, твоём даре сыщика. Что, нравится?

Коко задрал кверху лапу и принялся вылизывать свои прелести.

– Хочешь сказать, чтобы он сильно на тебя не рассчитывал? Согласен, к чему нам лишняя популярность? Но всё равно с ним пообедаю. Интересно, какая нас сегодня ждет погода?

Включив приёмник, Квиллер узнал, что служащий юридической фирмы после увольнения вернулся в офис и пристрелил своего бывшего босса и его секретаршу что один из работников мэрии не оплатил более ста парковочных талонов, что погода ожидается холодной, туманной и, возможно, дождливой и что в Пикаксе некий охотник из своего арбалета свалил восьмидесятифунтового оленя, а четырнадцатилетняя девочка получила приз за своё стеганое одеяло.

Чтобы вызвать шок у завсегдатаев пресс‑ клуба, Квиллер надел фланелевую рубаху, охотничью куртку и австрийскую шляпу. Мэтт завистливо произнёс.

– Отрываетесь, я смотрю, Квилл! Они сели за столик подальше от бара.

– Если бы каждый раз, когда мы с Арчи Райкером здесь обедали, я получал десять центов, – сказал Квиллер, – я ещё тогда бы жил без забот.

– Слышал, он был крутым, – проговорил Мэтт. – Он ушёл как раз перед самым моим поступлением на работу. Чем он сейчас занимается?

– Он редактор и издатель нашей газеты, там, на Севере. Называется «Всякая всячина».

– А вы что там делаете?

– У меня занятий больше, чем когда я работал в «Прибое». В маленьком городке одно прослушивание местных сплетен занимает тебя с утра до вечера.

Они заказали французский луковый суп, сандвичи с ростбифом, а Квиллер попросил к ним хрен. Когда‑ то каждая официантка в пресс‑ клубе знала, что Квиллер любит ростбиф с хреном, но деньки эти давно прошли.

– Скажите, это портрет вашего кота висит в вестибюле? – спросил Мэтт.

– Да, это Коко. Он пожизненный член пресс‑ клуба, и у него имеется специальная пресс‑ карточка, подписанная начальником полиции.

– Хеймс утверждает, будто ваш кот обладает сенсорными способностями.

– Этими способностями в какой‑ то степени обладают все кошки. Если вы возьмёте в руку открывашку для консервов, они поймут, что вы собрались либо открыть банку кошачьих консервов, либо банку бобов в томате. Они могут спать в другом от вас конце комнаты, но имейте в виду, стоит вам только подумать о лососине, как они тут как тут! Я, правда, должен признать, – добавил Квиллер с едва прикрытой гордостью, – что Коко несколько превосходит в этом смысле всех остальных мною виденных котов. Может быть, вы слышали об убийстве керамистки Поттер на Речной дороге? Так вот Коко распутал это преступление прежде, чем полиция даже о нём узнала. Было ещё ограбление в Тёплой Топи, затем стрельба на «Вилла Веранда», а затем огромное количество смертей среди антикваров в Хламтауне. Коко успешно расследовал вое эти случаи – причем делал это чисто по‑ кошачьи. Он просто нюхал, скребся, вытаскивал всякие вещи, которые впоследствии оказывались уликами преступлений. И всё же я не хочу привлекать к нему внимание общественности: слава может ударить ему в голову, и он посвятит свою жизнь расследованию преступлений. Кошки извращены и непредсказуемы, как жёны.

– Вы женаты?

– Как‑ то раз был.

– И как долго?

– Достаточно для того, чтобы стать специалистом в этой области.

– А я женился прошлым летом и думаю, что жить без этого нельзя, – произнёс молодой репортёр.

– Поздравляю!

Принесли ростбифы, и Квиллеру пришлось вторично напоминать о хрене. Потом он обратился к Мэтту

– Где вы живете?

– В «Счастливом Лесу». «Все молодые пары отдают дань " Счастливому Лесу", – подумал Квиллер. – Там они растят детей и беспокоятся о сорняках на лужайках». Сам же он, будучи в душе бродягой, предпочитал съёмные квартиры или гостиницы.

– А я остановился в пентхаусе " Касабланки", – сказал Квиллер. – Это вам о чём‑ нибудь говорит?

– Пару месяцев назад там убили арт‑ дилера.

– Вы были на месте преступления?

– Нет, – сказал полицейский репортёр. – Убийца оставил признание и покончил с собой. А в тот самый день случилась ещё авиакатастрофа, поэтому в течение двух недель предпочтение отдавалось именно этой новости.

– Вам что‑ нибудь известно об убийце?

– Художник по имени Росс Расмус. Специализировался на рисунках грибов. Вы представляете? Я думаю, он был полным шизиком. Намалевал признание на стене красной краской.

– На какой стене? – спросил Квиллер.

– Не знаю. Не помню, была ли упомянута вообще какая‑ нибудь стена.

– «Может быть, – подумал Квиллер, – художник вернулся к себе в мастерскую, где хранил краски, и там написал признание. То есть в квартире 14‑ В. Киистра Хедрог, возможно, что‑ нибудь об этом знает».

– А были какие‑ нибудь версии о мотиве преступления? – спросил он Мэтта.

– Ну, они были, вы понимаете, любовниками. Об этом все знали. Женщине нравилось отыскивать молодых талантливых художников. Считалось, что она нашла Россу Расмусу заместителя, а он рехнулся от ревности. Вскрытие показало присутствие наркотиков в крови. Он был накачан ими до предела, когда совершал убийство.

– А орудие преступления?

– Оно, по‑ моему, так и не было установлено.

– Я вот почему спрашиваю: в пентхаусе развешано множество его картин, и на каждой – грибы и нож. Нож японский, а на кухне есть точно такой же, какой нарисован на картинах.

– Да, – отозвался Мэтт. – Их в городе полно. У моей жены, например. Она любит им шинковать.

Они в молчании поедали свои сандвичи, причём Квиллер сожалел об отсутствии хрена.

– Тело художника упало сверху на машину какого‑ то мужчины, – сказал Квиллер спустя две‑ три минуты. – Его показания имеются в вашем репортаже. Не припомните, как его звали?

– О нет. Это было два месяца назад.

В этот момент молодая дама (сапоги и юбка по последней моде) подошла к их столику, и Мэтт представил её как Сашу Криспен‑ Шмитт из «Утренней зыби».

Квиллер поднялся и радушно, но лукаво сказал, что читал её колонку и что она ему понравилась.

– Спасибо, – ответила она, разглядывая его усы. – Я о вас слышала. Не вы ли живете где‑ то на Севере, в городке со смешным названием?

– В Пикаксе. Население – три тысячи человек. А насчет забавного названия… У нас неподалеку есть Содаст‑ сити, Чипмунк и Брр: по буквам «б‑ р‑ р». Выпьете с нами кофе или чего‑ нибудь покрепче?

– С удовольствием бы, – проговорила мисс Криспен‑ Шмитт, – но мне необходимо вернуться в офис для очередного р‑ а‑ з‑ н‑ о‑ с‑ н‑ о‑ го совещания. Что вы делаете в городе?

– Хотелось одну зиму провести вдалеке от трёхметровых сугробов и ледяных торосов.

– Он живёт в этой развалине, в «Касабланке», – сказал Мэтг.

– Неужели? – удивилась она. – Я и сама когда‑ то там жила. Почему вы выбрали это жуткое место?

Там разрешают держать кошек, а у меня два сиамца.

– И как вам здание?

– Интересное, если вы мазохист.

– И на каком этаже вы живете?

– На четырнадцатом.

– Лучше быть повыше.

– Если не считать того, что оба лифта могут сломаться одновременно.

– Не на четырнадцатом ли пару месяцев назад произошло убийство?

– Именно так мне и сказали.

– Ой, знаете, мне бы хотелось ещё поболтать… Может, мы как‑ нибудь пообедаем, пока вы здесь?

– С удовольствием, – откликнулся Квиллер. Когда она отошла, он обратился к Мэтту: – Привлекательная девушка. Замужем?

Репортер кивнул.

– За одним из наших спортобозревателей.

– Давайте закажем десерт, а, Мэтт? Сегодня дежурное блюдо – тыквенный пирог со взбитыми сливками. Интересно, каковы они на вкус? Настоящие ли? Человек, живущий в миле от молочной фермы, быстро привыкает к хорошему.

Официантка, так и не принесшая ему хрен, не смогла сказать, из настоящего коровьего молока сделаны сливки или нет.

– Если вы этого не знаете, видимо, они ненастоящие, – подытожил Квиллер. – Тогда принесите яблочный пирог с сыром. Он хотя бы настоящий? Впрочем, уверен, что нет. Давайте лучше замороженный йогурт.

После кофе и десерта они покинули пресс‑ клуб и каждый пошёл в спою сторону: Мэтт – обратно в полицейское управление, Квиллер – на автобус, идущий до «Касабланки».

– Спасибо, – сказал на прощанье репортер. – Мне было очень приятно с вами пообедать.

– Мне тоже, – откликнулся Квиллер. – И кстати, не сделаете мне одолжение? Проверьте, пожалуйста, ваши записи по делу Бессингер, посмотрите, чью машину разбили на стоянке, хорошо? А потом позвоните мне. Вот номер.

День едва перевалил за половину, а вокруг «Касабланки» царила тишина. Прежде чем подняться по выщербленным ступеням, Квиллер оглядел стоянку машин. «Слива» надежно покоилась в своём двадцать восьмом «стойле», но его интересовали машины, примостившиеся у самой стены здания, под номерами от первого до двадцатого, поскольку прямо над ними находилась терраса, с которой прыгнул Росс. Номера с двадцать первого до сорокового располагались на западной стороне стоянки. После наступления темноты оба ряда освещались недостаточно – на всю большую стоянку имелся только один прожектор.

Квиллер не понял почему, но его рука потянулась к усам. Его роскошные усы были интересны тем, что в минуты сомнения, опасности, подозрений всегда посылали ему сигналы. Вот и сейчас он ощутил покалывание над верхней губой. Входя в здание, Квиллер потёр усы костяшками пальцев.

Поднявшись к себе наверх, он обнаружил под дверью ещё один конверт и застонал, решив, что здесь снова побывала Изабелла. Но конверт был из плотной бумаги цвета слоновой кости, и его имя было выведено очень аккуратно. Может, от Винни Уингфут, подумал он с надеждой и надорвал конверт. Послание, написанное не шариковой, а чернильной ручкой, гласило: «Вы не могли бы оказать мне честь, отужинав у меня в семь? Аделаида Пламб». В левом нижнем углу стояли монограмма и номер телефона.

В некотором замешательстве Квиллер позвонил, чтобы дать согласие.

Ответил Ферди‑ Бык.

– Хорошо, передам. Сейчас она отдыхает. На ужин будет куриный хаш – мелконарубленная курятина с овощами. Вы любите куриный хаш? Не могу сказать, что это отличное блюдо, но по четвергам она всегда ест именно его.

– Фердинанд, каким бы ни было меню, передай, что мистер Квиллер с удовольствием принимает приглашение.

Повесив трубку, он позвал сиамцев:

– Да, ребятки, вам сегодня предстоит поужинать куда лучше, чем мне. Эй, а куда вы подевались?

Коко тихонько сидел в прихожей, наблюдая за дверьми, ведущими на террасу, и поджидал голубей, которые никогда на неё не садились. Юм‑ Юм спала на водяном матраце. Вообще она слишком много спит с самого своего приезда в " Касабланку", подумал Квиллер.

Решив как следует подготовиться к встрече с Графиней, он кинул в сумку несколько рубашек и носков впервые за все это время отправился в подвал, в прачечную. Пока Красный медленно опускал его вниз, Квиллер прочёл следующие заметки на доске объявлений:

 

ХОЧУ КУПИТЬ ГИТАРУ (КВ. 2‑ F) КОТЯТА БЕСПЛАТНО (КВ. 9‑ В)

НАГРАДА! КТО УКРАЛ КАССЕТЫ СО СТОЯНКИ МАШИН? ОБР. К УПР.

 

На четвёртом этаже Красный со скрипом остановился, и в кабину полезла женщина с корзиной для белья. Узрев незнакомца с усами и сумкой, она стала было вылезать обратно, но в самый последний момент передумала. В глаза она ему не смотрела, поэтому Квиллер, пребывая в игривом настроении, решил попроказничать: он принялся шумно и часто дышать, заставив бедняжку прижаться к самым дверям. Когда внизу лифт с грохотом распахнул двери, пассажирка пулей выскочила из кабины, а Квиллер намеренно тяжёлыми шагами затопал за ней.

Прачечная оказалась огромной и унылой: с одной стороны зала находился ряд стиральных машин, с другой – ряд сушилок. Многие были отмечены надписями: «НЕ РАБОТАЕТ». Осыпающиеся кирпичные стены не знали покраски лет шестьдесят. В те времена, когда семейные прачечные стирали, гладили и откатывали белье, веселенькие стены казались никому не нужными. Теперь же мрачное помещение оживляла настоящая галерея всяких запретов и предупреждений, аккуратно выписанных красными и зелёными фломастерами и щедро украшенных восклицательными знаками.

 

НЕ КУРИТЬ! РАДИО ГРОМКО НЕ ВКЛЮЧАТЬ! НЕ НОСИТЬСЯ!!! НЕ БЕСИТЬСЯ!!!! ИМЕЙТЕ УВАЖЕНИЕ К ДРУГИМ! КАНАДСКИЕ ДЕНЬГИ НЕ ПРИНИМАЮТСЯ! АДМИНИСТРАЦИЯ НЕ ОТВЕЧАЕТ ЗА ПРОПАВШЕЕ БЕЛЬЕ! НЕ ВЫПУСКАЙТЕ ИЗ ВИДА СВОИ ВЕЩИ!!! НЕ ПИХАЙТЕ СЛИШКОМ МНОГО!!!

 

Бельё крутилось, вертелось, сбивалось и взбивалось… одна машина тяжело ухала, – видимо, кто‑ то всё‑ таки напихал. Несколько человек терпеливо наблюдали за своими вещами: бормочущий себе под нос старик, женщина с двумя маленькими детьми, говорящими на своём непонятном языке, другая женщина в домашнем платье и свитере, сверлящая взглядом уткнувшегося в книжку студента, который как раз и напихал в машину слишком много. Квиллер принялся изучать предупреждения:

 

МАШИНЫ ПОРТЯТСЯ ОТ БОЛЬШОГО КОЛИЧЕСТВА МЫЛА!! НЕ КОРМИТЕ МЫШЕЙ!!! ЖЕНЩИНЫ С ДЕТЬМИ! НЕ МЕНЯЙТЕ ПОДГУЗНИКИ НА МАШИНАХ! ПОЛЬЗУЙТЕСЬ ТУАЛЕТНОЙ КОМНАТОЙ"

 

Несмотря на многолетнее обращение со стиральными машинами, Квиллер принялся с садистским удовольствием расспрашивать свою спутницу по лифту, как ими пользоваться, пояснив загробным голосом, что живёт он здесь недавно. Та, не глядя ему в глаза, быстро всё объяснила и ретировалась с огромной скоростью.

Квиллер не стал пихать слишком много, сунул монету и для дальнейшего вдохновения принялся читать напечатанные (без сомнения, миссис Таттл) послания:

 

БУДЬТЕ ХОРОШИМИ ЖИЛЬЦАМИ! ВЫЧИЩАЙТЕ ОТСТОЙНИКИ! НЕ СГИБАЙТЕ СУШИЛКИ! ПИТЬ ЗАПРЕЩЕНО! ОТДЫХАТЬ ВОЗБРАНЯЕТСЯ! ЭТО НЕ МЕСТО ДЛЯ РАЗВЛЕЧЕНИЙ!!! В ТУАЛЕТЕ МОЖЕТ НАХОДИТЬСЯ ОДИН ЧЕЛОВЕК, НЕ БОЛЬШЕ! ИНАЧЕ ОН БУДЕТ ЗАКРЫТ!

 

Скамьи оказались жесткими, к тому же без спинок: к отдыху они не располагали, но Квиллер все же сел и вытащил кипу принесённых с собой газет. Он взялся их просматривать, как вдруг уголком глаза заметил в комнате что‑ то красное. В прачечную забрёл Руперт и теперь осматривал её, выискивая нарушения.

Квиллер кивнул ему и спросил:

– Руперт, можно задать вам вопрос? Почему на террасе нет голубей? Мои кошки любят за ними наблюдать.

– Проклятые грязные птицы! – прокаркал сторож. – Дама, которая жила там до вас, любила их подкармливать, а жильцы, парковавшиеся внизу, подняли из‑ за этого настоящий вой. Не дай бог, миссис Т. застанет вас за подкормкой: она с вас три шкуры спустит!

Квиллер продолжил чтение колонки Саши Криспен‑ Шмитт в «Утренней зыби» – убогий пересказ баек и сплетен. Когда в зал вошёл очередной жилец с корзиной, полной белья, Квиллер сделал промашку: полюбопытствовал, кто бы это мог быть. Оказалось – Изабелла Уилбертон в засаленном домашнем халате.

Она направилась прямо к нему.

– Простите за вчерашнее, – извинилась Изабелла.

– Без обид, – ответил он, возвращаясь к газете.

Женщина загрузила автомат, и Квиллер представил, что вот сейчас она скинет свой халат и бросит его следом за остальным бельем, но она уселась рядом с ним на неудобную скамью, халат по‑ прежнему был на ней.

– Я так одинока, – начала Изабелла. – В этом вся беда. У меня совсем нет друзей, за исключением бутылки с ромом.

– Бутылка может стать вашим самым страшным врагом. Поверьте: я сам когда‑ то был в вашем положении.

– У меня была прекрасная работа – секретарша корпорации.

– И что случилось?

– Мой начальник погиб в авиакатастрофе.

– А другую работу вы разве не можете найти?

– Нет… Не могу… Сердце мое разбито. Двадцать лет я находилась с ним рядом, начала работать сразу по окончании бизнес‑ колледжа. Он был для меня больше чем босс. Мы ездили вместе в деловые поездки и много раз задерживались на работе допоздна. Тогда нам присылали ужин в кабинет. Как я была счастлива в то время!

– Он что, был женат? – спросил Квиллер.

Изабелла тяжело вздохнула:

– Я ходила по магазинам, покупала подарки его жене и детям. Когда он умер, все их жалели. А меня никто! Двадцать лет! У меня много красивой одежды: я до сих пор храню вечерние платья, которые он мне купил. Теперь я надеваю их дома, сажусь на кухне и пью ром.

– А сегодня почему не пьёте?

– Чек ещё не пришёл.

– Он вам что‑ нибудь оставил?

Она печально покачала головой.

– Нет, это от моей семьи.

– Где живут ваши родственники?

– В пригороде. У них в «Магги Свамп» огромный дом.

– Но ведь вы ещё не продали свой рояль.

– К нему приглядывается Винни Уингфут, но она покамест не решила, брать или нет. Вы знакомы с Винни?

– Видел её на стоянке, – сказал Квиллер.

– Шикарная, правда? Если бы у меня была её внешность, я имела бы кучу друзей. Она, конечно же, моложе. Послушайте, может, вы купите рояль?

– Боюсь, нет.

– Стиралка ваша? Остановилась, – указала Изабелла.

Квиллер перенёс одежду в сушилку и вернулся на скамью.

– Вы поддерживаете отношения с семьей? – поинтересовался он.

– Они со мной ничего не могут поделать. Я им, похоже, как кость в горле. А у вас есть семья?

– Вся моя семья – пара кошек, но мы втроём действительно как родственники. Может, вам тоже завести кошку?

– В доме их полно, но… У меня никогда не было животных, – закончила она безо всякого интереса.

– Когда живешь в одиночестве, кошки самая подходящая компания. Они почти как люди.

Изабелла отвернулась и стала рассматривать ногти, затем уставилась в потолок.

– На девятом кто‑ то бесплатно раздаёт котят, – заметил Квиллер.

– Если бы у меня был друг, пусть один, я пришла бы в норму, – не отвечая на его реплику, сказала она. – Перестала бы пить. Не понимаю, почему у меня его нет.

– Могу пояснить, – проговорил он, понизив голос. – Я сам прошел через это пару лет назад.

– Серьёзно?

Несмотря на своё здоровое любопытство к тайнам других людей, Квиллер не любил обсуждать свою личную судьбу, но сейчас решил сделать исключение.

– После удачной карьеры в журналистике я чуть было не загнулся от пьянства, – сообщил он.

– Вы что, потеряли любимого человека? – спросила Изабелла, и в её налитых кровью глазах промелькнуло участие.

– Я скверно женился и страшно развёлся. Принялся пить как сумасшедший, и моя бывшая жена не выдержала. Две жизни оказались разрушенными! К разочарованию во всём примешались чувство вины, отвращение к самому себе и убийственная ненависть к тем, кто пытался лезть не в своё дело, – к родственникам жены. Я растерял друзей и не смог удержаться в солидной газете. После нескольких неприятных инцидентов и другие газеты отказались принимать меня на работу, чеки перестали поступать.

– И что же вы сделали?

– Потребовался несчастный случай, чтобы я понял, что нуждаюсь в помощи. Я жил тогда в Нью‑ Йорке как самый настоящий бомж и как‑ то раз надрался до такой степени, что свалился с платформы метро прямо на рельсы. Никогда не забуду вопли очевидцев и рёв поезда, вылетевшего из туннеля. Меня едва успели поднять! Поверьте, тут было от чего протрезветь. Это и стало поворотным пунктом в моей жизни. Кто‑ то посоветовал мне обратиться к психоаналитику, что я и сделал. Обратная дорога оказалась длинной и болезненной, но я её прошел! И никогда больше не притрагивался к спиртному. Такая вот история.

Глаза Изабеллы наполнились слезами.

– Не хотите поужинать сегодня со мной? – спросила она с надеждой. – Я сварю спагетти.

– Очень вам благодарен, – ответил Квиллер, – но сегодня у меня важная встреча, причём важная настолько, – попробовал он пошутить, – что приходится даже стирать носки и рубашку. – Он обрадовался, увидев, что его сушилка перестала вращаться. Надев рубашки на плечики и побросав носки в сумку, Квиллер выскочил из прачечной.

Отперев дверь в квартиру, он услышал телефонный трезвон. Звонил Мэтт Фиггамон.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.