{19} Три секунды

Маленькая комната в Художественном Театре. Кабинет Владимира Ивановича Немировича-Данченко. Небольшая лампа освещает половину комнаты. А там, в тени, на диване, сидит он и говорит…

За окном серый сумрак, дождь. Душа притаилась и напряженно слушает, силясь понять.

Слова падают, звенят и, попадая в душу, смутно волнуют ее.

И вдруг из хаоса мыслей и слов — в душе вспыхивает яркая картина, стены раздвигаются, комната наполняется светом. Вспоминаются слова Жерара де Нерваль: «Сон — это вечная жизнь. Я никогда не мог баз трепета пройти сквозь эти ворота из слоновой кости и рога, которые отделяют нас от невидимого мира, где загорается новый свет и заставляет двигаться причудливые явления: нам открывается мир духов».

Под влиянием слов Немировича-Данченко такими вратами из слоновой кости и из золота начинает казаться рампа сцены, за которой движется прекрасный, неведомый мир. И становится понятным, отчего это человек отдал сцене всю жизнь, всю душу и преклонил колени перед этими вратами.

* * *

Звучат его слова…

В каждом человеческом теле, как в темнице, живет и томится тысячелетний дух. Может быть, он единый, но различно воплощенный в каждом индивидууме, может быть, в каждом человеке — свой собственный. Веками он, этот дух, накопляет впечатления от жизни и хранит их в своей памяти. {20} Этот дух ведет постоянную борьбу с природой. Чем крепче его темница, т. е. чем сильнее человеческое начало, чем больше развиты в этом теле дары природы, наши пять внешних чувств тем труднее ему, духу, вырваться на свободу и победить реальные законы природы. Но он временами все же дает о себе знать, то в снах, или так странно повторяющихся, или проносящихся в небывалой, невиданной обстановке, то в странных видениях, проносящихся на яву.

Бывает, придешь после усиленной работы, с усталым телом, с усталым мозгом, приляжешь отдохнуть… и вдруг вздрагиваешь от какого-то внезапного толчка. В одну секунду или сотую долю секунды вдруг увидишь себя, или нет, не увидишь, а почувствуешь себя вырванным из течения реальной жизни и вовлеченным в другой мир. Иногда это мир прошлого, давно ушедшего из жизни, мир воспоминаний, — и тогда воскреснешь в минувшем и на секунду повторишь какой-нибудь кусочек жизни со всеми мельчайшими реальными подробностями. Иногда же это совсем неведомый мир. Иногда, вдруг увидишь себя или среди бесконечных степей, или среди безграничных вод…

Но опять толчок и… уже нет ничего… Ты лежишь на диване, а в душе слышно будто веяние крыльев, оставивших ровный, грустный свет.

Что это? Сон?

Нет, это откровение из той сферы, где, «по своему произволу повелевает Дух».

«Я понял, — говорит Жерар де Нерваль, — что существует связь между миром внешним и внутренним, и только невнимание или неустройство души искажают очень явные об этом свидетельства. Только этим и объясняется причудливость отдельных видений, которые подобны причудливым отражениям на взволнованной воде».

«Какой дивный мир», — говорит Гофман, — «заключен и томится в нашей груди! Этот мир не стеснен никакими солнцами, его сокровища дороже всех богатств, всего сотворенного. Какой мертвой, какой нищенской, какой слепой, точно крот, была бы вся наша жизнь, если бы Дух не наградил нас, наемников природы, теми неистощимыми алмазными россыпями, в блеске которых иногда сверкает в нашей душе чудесная страна». Да, так. И если человек обладает талантом, т. е. способностью словом, звуком, красками навсегда удержать видение духа — рождается произведение искусства. «Благословенны те, кто не только увидел эти тайные сокровища, но и извлек их из глубины на свет, отшлифовал и заставил играть разноцветными огнями» (Гофман).

Как же проявляет себя дух на сцене?

{21} Бывает так, что один дух касается другого, как будто две сферы в своем вечном движении задевают друг друга и на мгновение сливаются. Тогда происходит как бы познавание, угадывание одного духа другим. Этот бессознательный процесс познавания, угадывания и есть интуиция.

Есть чувства и слова. Из столкновения различных чувств у различных людей складывается действие на сцене. Но между чувствами на сцене и чувствами в жизни существует разница. Когда человек испытывает горе, он испытывает горе; когда же артист хорошо передает чувство горя, то на ряду с горем, в его душе живет творческая радость.

Чувства выражаются словами. Артист должен душой хорошо знать передаваемые чувства и вдохновенно говорить о них. Чем талантливее автор, чем сильнее им владеет вдохновение, тем удачнее он находит слова для выражения чувства. И все же не всегда можно выразить на сцене словами настоящая большие чувства.

Когда человек глубоко чувствует, он или кричит, или, беднея, молчит, или бросается целовать или убивать, смотря по тому, во власти какого чувства он находится. Но если артист верно, с внутренней логикой, передает в словах чувство за чувством, — то иногда вдруг свершается чудо на сцене: разбуженный дух автора прикасается к духу артиста. Происходит то мгновенное, таинственное познавание, о котором говорилось выше. Один девятый вал идет навстречу другому, и при их столкновении все озаряется ярким заревом. Тогда становится вдруг светло на сцене, светло в зрительном зале.

Жерару де Нерваль, когда он находился в госпитале во Франции, дух открыл одно из самых ослепительных и нежных видений в Саардаме: «Я был духом в Саардаме», говорит этот вдохновенный провидец. Какие простые слова, но какой глубокий смысл заключен в них… «Я был духом»…

И несомненно, когда Толстой описывал в своем «Воскресении» свидание ночью в деревне Нехлюдова и Катюши Масловой — он был духом с ними, он духовно участвовал в трепете этой встречи: он ощущал все красоты этой ночи и силой своего таланта навсегда запечатлел это видение.

То же происходит и с артистом, когда с ним совершается чудо. Он может сказать: я был духом в Гамлете, Дон-Жуане, Димитрии Карамазове… Тогда странным, таинственным способом артист на две, три секунды подлинно перевоплощается в изображаемый образ, и чувства героя становятся его чувствами. «Три секунды» артистом владеет подлинное чувство. «Три секунды» горит яркое пламя, а свет его остается надолго и в душе артисте, {22} и в душе зрителя. И такие «три секунды» делают сцену праздником из праздников, ибо на глазах у всех совершается чудо полного перевоплощения.

Такие «три секунды» вспыхивают два или три раза в продолжение всего спектакля, но эти «три секунды», как метеор, оставляют за собой яркий свет, и из за этих-то «трех секунд» люди так взволнованно тянутся на сцену…

* * *

Владимир Иванович кончил говорить. Уже оставались позади стены театра, уже была улица, и падал дождь, а душа все еще была прикована к мысли о «трех секундах», об этой чудесной тайне Театра…

Е. Краснопольская

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒