Джей Белл 6 страница

Слишком много всего. Он желал, жаждал и нуждался. Он был возбуждён и наполнен эмоциями, злой и уязвимый. Он подумал об оправданиях, причинах постучать в дверь Цезаря, но все они были неубедительными. В каждом сценарии его отправляли назад в его комнату. Джейсон подумал о том, как пробрался в комнату Шона, просто чтобы увидеть его спящим. Похожие эмоции и раньше доводили его до глупостей, но они были бледным подобием того, что он чувствовал сейчас. Шон был физическим увлечением. Джейсон едва знал его. Цезарь действительно говорил с Джейсоном, приглашал его в свою жизнь, заставляя его чувствовать себя лучше.

" Милое лицо".

Цезарь сказал это и что-то похожее в двух разных случаях. Ему нравилось, как Джейсон выглядит. Ни один парень никогда раньше не делал ему таких комплиментов. Да и девушки не особо. Это был намёк, приглашение. Один из них должен был сделать первый шаг, вот и всё. И, казалось бы, его сделает Джейсон, так как он уже сделал первые несколько движений. Он оказался в коридоре, шёл через блаженную темноту и славную тишину, которая означала, что полночь принадлежит ему одному. Подойдя к двери Цезаря, он остановился. Когда он положил руку на ручку двери, у него перехватило дыхание, и он позволил двери тихо открыться. В комнате, охваченной тенями, стоял знакомый запах, фигура на кровати дышала тихо.

Джейсон закрыл за собой дверь и оставался на свете, пока не убедился, что не испортил этот мирный пейзаж. Затем он подошёл к кровати. Цезарь лежал на спине, раскинув руки. Пока зрение Джейсона привыкало к темноте, он видел, что лоб Цезаря нахмурен, будто напряжение дня отказывалось покидать его даже во сне. Джейсону нравился сильный нос, гордый рот, узкий подбородок. Как Цезарь вообще мог смотреть на него и видеть что-то милое, когда сам был таким невероятно привлекательным?

Джейсон поставил одно колено на кровать, затем руку, чтобы наклониться, их лица оказались параллельно друг другу, как в ту ночь, когда они спали бок о бок. Только сейчас он не позволил этому расстоянию остаться. Он поставил второе колено на матрас. Если Джейсон никогда не сможет поцеловать эти губы, он хотел хотя бы притвориться, приблизиться как можно ближе, чтобы воображать, каково это на самом деле. Их носы чуть ли не соприкасались, дыхание Цезаря практически стало его собственным, когда всё пошло не так.

Веки Цезаря распахнулись.

На мгновение их взгляды встретились. За первоначальным удивлением Джейсон увидел понимание. Они оба затаили дыхание. Если бы в фантазиях Джейсона была хоть какая-то правда, любая невидимая надежда, они бы сейчас поцеловались. Это было бы началом всего. Цезарь заёрзал, поднося руку к его лицу... но затем эта рука продолжила двигаться, опускаясь на плечо Джейсона и отталкивая его. Мягко, но все же подальше.

Всё, что вело к этому моменту – каждый сон, желание и фантазия – треснуло и разбилось вдребезги. Вернулась реальность, оставляя его слишком хорошо осознавать, что он сделал. Это была не история любви. Он прокрался в комнату какого-то парня, и хоть он честно не собирался целовать Цезаря, никто никогда не поверит в это. Вторжение в частную жизнь, в личное пространство. Нарушение доверия, видимость сексуального домогательства. Джейсон совершил так много социальных проступков, что у него кружилась голова.

Сидя на коленях, он пытался найти выражение лица, которое не показывало, что он понимает, что сделал.

– Прости, – произнёс он, его голос надломился.

Цезарь изучал его взглядом, приподнявшись на одном локте. Он решал, что делать? Пытался найти какое-то подходящее наказание?

– Джейсон, – сказал он.

Губы, произносящие его имя, вызвали бурю эмоций. Как он облажался! Как запутался! Но Джейсон не мог ничего с собой поделать. На тумбочке телефон задрожал от полусекундной вибрации. Цезарь стиснул зубы. Он закрыл глаза, и когда открыл снова, в них была злость.

– Возвращайся в свою комнату, – сказал он.

– Прости, – сказал Джейсон, поднимаясь с кровати.

– Просто уходи!

Цезарь перевернулся к нему спиной и закрыл голову руками, как человек, защищающийся от избиения. Джейсон ещё мгновение смотрел на него, прежде чем оставил хитрости и поспешил назад в свою комнату. Оказавшись там, он закрыл дверь, желая, чтобы в ней был замок. Так как его не было, он сел, прижавшись к двери спиной, упорно сдерживая слёзы, которые хотели сделать ночь ещё более унизительной. Он вёл себя глупо. Так же, как и раньше.

Нет. Это была не правда. Это было хуже, потому что в отличие от того, что было раньше, Джейсон не хотел сдаваться. Ему по-прежнему хотелось побежать в конец коридора, найти слова, чтобы всё исправить. Но он знал, что ничего не поможет, чтобы он ни сказал и ни сделал. Оставался только один вариант, знакомая тропа, по которой он ходил раньше. Пока Джейсон сидел в темноте своей комнаты, он пообещал себе, что это будет в последний раз.

Глава 6

Джейсону нужна была идея. Та, из–за которой его сегодня отправят обратно в детдом. Конечно, он мог позвонить Мишель, сказать ей, что хочет уйти. Или он мог бы сказать это Хаббардам, покричать, что ненавидит их и хочет уйти. Но такие методы часто не срабатывали, как Джейсон обнаружил ранее. Люди ошибочно воспримут его действия за крик о помощи, нападая на него с нудными вопросами и речами о добрых намерениях. Нет, если он хотел обеспечить себе скорейший уход, ему придётся превратить себя в угрозу для остальной семьи. Как тот трюк, когда он поджёг душевую занавеску. Как можно спать, гадая, не сожжет ли он дом дотла?

За завтраком он цеплялся взглядом за каждую возможность. Драка едой? Слишком скучно. Нож для масла у горла Эми? Уф. Это могло сработать, но Джейсону всё равно нужно было жить с собой. Ему нужна была идея, которая напугает людей, а не травмирует их. К концу завтрака у него всё ещё ничего не было, но, по крайней мере, Цезарь не появился за столом.

Джейсон стоял у входной двери и надевал свой рюкзак, когда вспомнил об оружии в шкафу мистера Хаббарда. Если он возьмёт один ствол, встанет на лестнице и откажется куда-либо идти... это, наверное, сработает. Может, он мог бы направить ружьё на себя, чтобы его отправили в психбольницу. Чёрт, может, его смогут подлатать, пока он будет там.

– Готов идти? – спросил Питер, присоединяясь к нему у входа.

Джейсон собирался сказать " нет", пойти в гардероб, чтобы начать свой замысел, но затем на верху лестницы появился Цезарь, и это было уже слишком. Джейсону нужно было убраться от него, сбежать от стыда и боли. Он оказался за дверью и на тротуаре так быстро, что Питеру пришлось бежать, чтобы догнать его.

– Эй! Притормози! Что происходит?

Джейсон игнорировал вопросы Питера. Зачем сейчас пытаться быть милым с кем-либо из Хаббардов? Особенно, когда он был так близок к тому, чтобы уйти.

– Я говорил тебе, что этот парень придурок, – продолжал Питер. – Что он сделал?

Джейсон покачал головой, шагая по асфальту. В глубине души он переживал, что повредил кеды, которые подарил ему Цезарь. Такие сумасшедшие мысли не закончатся, пока он не уйдёт отсюда навсегда.

Сзади он услышал рёв двигателя, рядом с ним остановился серебристый космический корабль. Джейсон отказывался смотреть. Когда он услышал звук опускающегося окна и голос, который говорил ему сесть в машину, он прибавил шагу.

Двигатель машины Цезаря зарычал, когда автомобиль вырвался вперёд по улице и остановился. К красным задним фарам присоединились белые, прежде чем машина начала разворачиваться на пугающей скорости. Джейсон подумал, что Цезарь собирается его переехать. Бок машины оказался перед ним, но в итоге та заехала на подъездную дорожку как раз впереди. Когда машина остановилась, пассажирская дверь идеально выровнялась с тротуаром. Джейсон остановился как вкопанный.

Дверь открылась, Цезарь слегка наклонился, чтобы его было видно. Он смерил Джейсона злым взглядом.

– Сядь в чёртову машину!

Зачем? Чтобы Цезарь мог его отчитать? Потребовать извинений? Отвезти его куда-нибудь, чтобы надрать зад? Это всё было бы больно на многих разных уровнях, но, возможно, именно это и требовалось, чтобы Джейсон перестал так лажать.

Он сделал шаг вперёд, но Питер схватил его за руку.

– Пойдём, – сказал он. – Мы можем поехать на автобусе.

Цезарь перенаправил свою злость.

– Хочешь прокатиться, Питер? Запрыгивай. Давай! Чего ты так боишься?

– Я ничего не боюсь! – крикнул Питер. – Лучше уезжай, или я скажу маме, что ты нас чуть не переехал!

– Всё в порядке, – сказал Джейсон, высвобождая свою руку. – Иди в школу или садись на автобус без меня. Мне плевать.

Он сел в машину Цезаря, глядя в окно, пока закрывал дверь, и замечая обвинение на лице Питера. Не то чтобы это имело значение. Машина дёрнулась, выезжая обратно на дорогу.

– Что ты делал в моей комнате прошлой ночью? – спросил Цезарь, всё ещё со злостью.

– Ничего, – сказал Джейсон. – Я не собирался ничего делать. Я просто притворялся.

– Притворялся?

– Ты не поймёшь.

– Выглядело так, будто ты собирался...

– Я бы не сделал этого, – сказал Джейсон. – Верь во что хочешь, но я бы этого не сделал.

В машине было тихо, пока они выезжали из района на переполненную улицу. Джейсон держал внимание на движении, а не на водителе, ожидая, когда начнутся оскорбления. Тишина сводила его с ума, так что он потянулся к стерео. Даже хип-хоп Цезаря был лучше этого. Его палец только коснулся кнопки включения, прежде чем Цезарь отбил его.

– Нам нужно поговорить, – сказал он.

– Нет, не нужно! – сказал Джейсон. – Я могу представить всё, что ты можешь сказать. Думаешь, я не знаю, насколько я облажался? Мне не нужно, чтобы ты говорил мне это! Побереги дыхание. Этого больше не повторится, потому что я ухожу.

– Что?

– Я уйду сегодня вечером. Ты больше меня не увидишь.

Машину вильнула, одна шина наехала на бордюр, когда машина с визгом затормозила. Сердце Джейсона бешено колотилось, кровь отлила от лица, когда он посмотрел на парня в поисках объяснений. Челюсть Цезаря сжалась, пока он отстёгивал ремень безопасности, но его глаза... Ох, чёрт, его глаза! Эти кусочки янтаря смотрели на него так, как Джейсон не раз представлял, кусая губу в кровати. Цезарь приблизил лицо, и Джейсон решил, что даже если он ошибался, если произойдёт что-то ужасно жестокое, то оно будет стоить этого одного счастливого заблуждения.

Цезарь обхватил голову Джейсона обеими руками, глядя твёрдым взглядом, чтобы убедиться, что его намерения понятны. Сомнения перестали существовать. Джейсону хотелось плакать от радости, и это практически произошло, когда он закрыл глаза и почувствовал, как эти губы прикасаются к его собственным. Он не остался пассивным. Он не позволил этому моменту пройти с какой-либо неуверенностью или колебанием. Он запустил пальцы в волосы Цезаря, удерживая его близко, пока его губы пытались исправиться за его полное отсутствие опыта. По крайней мере, Цезарь, казалось, знал, что делать, постоянно подстраиваясь под неуклюжесть Джейсона, из его ноздрей выходил воздух, пока его язык проскальзывал в рот Джейсона.

Сзади них нетерпеливо просигналила машина, разрывая волшебство. Цезарь отпустил его, Джейсон неохотно сделал то же самое. Машина объехала их с прощальным гудком. Джейсон мог бы убить этого водителя, если бы злость не испарилась из его тела полностью. Он усмехнулся и рассмеялся, когда Цезарь сделал то же самое.

– Мы можем попробовать ещё? – спросил Джейсон.

– Да. Но не сейчас.

Цезарь переключил передачу и выехал обратно на дорогу. Через квартал он свернул налево, в район, и припарковался у обочины. Затем он посмотрел на Джейсона и покачал головой.

– Ты не уйдёшь.

Это было скорее заявление, чем вопрос.

– Я думал, что должен.

– Да уж, – спустя мгновение произнёс Цезарь. – Я могу понять, почему ты так подумал. Но сейчас это не нужно. Я отношусь к этому нормально. Судя по этому поцелую, полагаю, ты тоже.

Джейсону хотелось ещё, но ему так много нужно было узнать.

– Я думал, ты... В смысле, ты и Стеф...

– Мне нравятся парни, – без колебаний ответил Цезарь. – Это не секрет. Ты мог бы спросить.

– Ты мог бы мне сказать, – парировал Джейсон. – Кстати, я гей.

– Я это как бы понял.

– Только сейчас или...

– Прошлой ночью, – сказал Цезарь. – До этого я подозревал, но надежда и реальность могут спутаться, если ты понимаешь, о чём я.

Джейсон определённо понимал, но сейчас ему было плевать на что-либо из этого. Ему хотелось только исследовать эту новую возможность. Ему хотелось провести с Цезарем целый день, задать ему миллион вопросов, подарить ему вдвое больше поцелуев.
– Давай прогуляем школу, – сказал он. – Съездим повеселимся.

Цезарь казался развеселённым, но покачал головой.

– Последнее, чего я хочу, так это чтобы у нас были проблемы. Ты можешь пережить день в школе.

– А потом? – спросил Джейсон.

– Потом будем только ты и я. Обещаю. До тех пор... – Цезарь наклонился вперёд, его губы были так близко, что Джейсон чувствовал его дыхание, когда он заговорил дальше, – вот кое-что, что поможет тебе продержаться.

На этот раз Джейсон не закрывал глаза.

* * *

После окончания пятого урока Джейсон пошёл к своему шкафчику, но только потому, что уже встречался там с Цезарем раньше. И действительно, когда он расставлял книги, чтобы казаться занятым, на дверце шкафчика появилась рука, а сбоку – лицо.

– После школы, верно? – произнёс Цезарь. – Ты не забыл?

Джейсон посмотрел на него и усмехнулся.

– Ты так не уверен в своих умениях целоваться?

Он сказал это громче, чем намеревался, не особо думая о последствиях, но Цезаря, казалось, это не заботило.

– Не уверен? Нет. Я переживал, что мои эпичные навыки довели тебя практически до комы.

– Я чуть не потерял сознание, – признался Джейсон. Он на мгновение подумал об этих губах. – Куда мы поедем? Сразу домой или...?

– Подожди и увидишь, – сказал Цезарь, отталкиваясь от ряда шкафчиков и шагая по коридору. – Не продинамь меня! – крикнул он через плечо.

С бешено бьющимся сердцем Джейсон пошёл на свой следующий урок в полном тумане. Ему хотелось иметь руководство обо всём этом, описывающее, каким будет следующий шаг, как работают отношения, и, конечно, секс. Может быть, этому большинство людей учились от своих родителей, хотя мысль о том, чтобы миссис Хаббард читала ему лекцию о плюсах и минусах оральной стимуляции, не казалась привлекательной.

Урок только начинался, когда кто-то постучал в дверь. Он без интереса смотрел, как учитель пошёл открывать, обратив больше внимания, когда тот произнёс его имя.

– Мистер Грант, вас вызывают в приёмную. Возьмите с собой вещи.

Джейсон чувствовал себя неловко, выходя из кабинета, каждая голова поворачивалась посмотреть на него. Оказавшись один в коридоре, он был свободен подумать, что происходит. Он не сделал ничего плохого. Только если у Цезаря не было жучка, и поцелуй не был спецоперацией. Он посмеялся над этой идеей, воспринимая всё более серьёзно, когда вспомнил их разговор перед уроком. Он полагал, что другой ученик мог подслушать и... Что? Побежать к директору, чтобы доложить о двух парнях, которые говорили о поцелуях? Этого быть не могло.

Джейсон не знал, что найдёт, когда подошёл к кабинету. Он определённо не ожидал увидеть высокую женщину с длинными русыми волосами, которая стояла там. Джейсон узнал её даже раньше, чем она повернулась.

– Мишель!

– Он меня помнит, – с улыбкой произнесла она.

– Что ты здесь делаешь?

– И всё же он забыл о нашей встрече, – Мишель нахмурилась, глядя на него слишком пристально, чтобы быть серьезной, и небрежным жестом указала на сотрудницу позади себя.

– Ох, да, – сказал Джейсон, подхватывая. – Прости. Ты же знаешь, не могу отследить дни.

– Для этого у тебя есть я. – Мишель поправила ремешок от сумочки на плече. – Готов идти?

– Да!

Они молчали, пока шли, не разговаривая, пока не отошли на безопасное расстояние по коридору.

– Две недели ведь ещё не прошли, верно? – спросил он. Соцработники всегда приходили посмотреть, как идут дела в новой приемной семье, но не так быстро. И они определённо никогда не забирали его с урока.

– Моя мама раньше так делала, – сказала Мишель. – Она неожиданно появлялась в нашей школе, вызывала меня и моего брата в приёмную из-за приёма у дантиста или какого–нибудь другого оправдания, а затем вела нас есть мороженое. Нам очень нравилось, когда такое происходило.

– Значит, ты ведёшь меня есть мороженое? – спросил Джейсон.

– Конечно! Почему нет?

Он остановился.

– Я не маленький ребёнок. Ты пытаешься смягчить удар. Я просто не знаю, что пошло не так.

– Все в порядке, – сказала Мишель, тут же переосмыслив свои слова. – Ничего особенного, я уверена. Твоя приёмная мама попросила об этой встрече.

Желудок Джейсона рухнул. Он как-то не думал, что миссис Хаббард захочет уже обсудить его усыновление.

– Она не казалась расстроенной, – сказала Мишель. – Просто обеспокоенной. Обычная часть привыкания. Только если ты не можешь придумать что-то конкретное.

Джейсон покачал головой, пока они продолжали идти, прежде чем понял, с чем всё может быть связано.

– Церковь. Она хочет, чтобы я ходил, а я продолжаю отказываться.

– Оу. – Он ждал, что Мишель осудит его, скажет ему, что он должен делать, но она не казалась обеспокоенной. – Так что, в " МакДональдс" за молочным коктейлем? Или в " Баскин-Роббинс" за настоящим мороженым?

– " МакДональдс", – сказал Джейсон. – Картошка фри, погружённая в ванильный коктейль. Нет ничего лучше.

– Как я могла забыть? – спросила Мишель, открывая перед ним дверь.

Он моргнул от яркости дня, дневное солнце отражалось от спортивной машины на парковке.

– Я должен кое с кем встретиться! – сказал Джейсон. – После школы.

Мишель покачала головой.

– Прости. Так или иначе, твои планы пришлось бы отменить. Миссис Хаббард сказала, что заберёт тебя после школы. Я сказала, что захвачу тебя по дороге. Моё раннее прибытие нужно оставить в секрете.

– Да, но... – Джейсон смотрел на машину Цезаря, чувствуя, как исчезает потенциал. Эти шутки о том, что он продинамит Цезаря, станут реальностью. Джейсон снял рюкзак и покопался в нём. – Мне нужно оставить записку.

– Хорошо.

Он подошёл к машине Цезаря, положив на капот тетрадный лист. Пустое белое пространство устрашало, пока он пытался решить, что написать. В конце концов, он остановился на: " Увидимся дома. Прости". Добавив своё имя, он устоял перед желанием нарисовать сердечко.

– Так ты завёл друга? – спросила Мишель, наблюдая, как он складывает лист и засовывает его под дворник.

– Вроде того, – сказал Джейсон. – Он один из Хаббардов.

– Один из твоих приёмных братьев? – спросила она.

– Да, но он мне не брат.

Мишель, казалось, это не беспокоило. Она подняла лицо к небу, пока они шли к её машине.

– Так приятно. Конечно, когда наступает лето, я ненавижу солнце, но прямо сейчас это божественно.

– Это верно, – согласился Джейсон.

Как только они сели в её машину и выехали на дорогу, Мишель спросила, как он поживает в своём новом доме. Не желая говорить о своих чувствах к Цезарю, Джейсон обнаружил, что ему мало есть что сказать. Он сосредоточился по большей части на своём дне рождения, каким оно было удивительным, что, казалось, делало её счастливой.

Они сидели снаружи, за одним из уличных столиков " МакДональдса", Джейсон макал солёную картошку в свой коктейль, когда Мишель стала говорить более прямо.

– Я хотела, чтобы у нас был шанс поговорить открыто, – сказала она. – Чего бы ты ни хотел, я на твоей стороне. Если ты не хочешь ходить в церковь, ты не обязан. Я буду спорить насчёт тебя, но что я действительно хочу знать, так это хочешь ли ты остаться. Всё ли нормально с Хаббардами или...

– Или я выкину один из своих трюков, – сказал Джейсон. Казалось сумасшедшим, что только сегодня утром он планировал это. Удивительно, как много может измениться за такое маленькое время. Он подумал о том поцелуе в машине Цезаря и захотел ещё. – Я останусь, – сказал Джейсон. – По крайней мере, если это ещё возможно.

Очевидно, Мишель ожидала не этого ответа, но кивнула.

– Происходит что-то ещё? Миссис Хаббард могла бы поговорить со мной о церкви по телефону.

Джейсон проглотил пропитанную сливками картошку и улыбнулся.

– Ты не очень хорошо её знаешь, верно?

– Ты первый ребёнок, которого я поместила в эту семью, – призналась Мишель.

– Тогда, может быть, тебе понадобится моя защита, а не наоборот.

– Всё так плохо?

– Совершенно контролирующие фрики, – сказал Джейсон.

Мишель посмотрела на него, качая головой, пока он макал и ел ещё несколько картофелин фри.

– Это действительно отвратительно.

– Хочешь попробовать?

Мишель критично приподняла бровь, но затем кивнула.

– Абсолютно.

Джейсон поводил картофелиной, пока та не покрылась коктейлем, а затем протянул её девушке.

– Открой рот пошире!

* * *

– Религиозная свобода отмечалась на обучающей программе, которую вы и мистер Хаббард проходили в... – Мишель проверила папку, которую держала в руках. Джейсон наблюдал, развеселённый тем, что она включилась в режим юриста. Конечно же, она сидела в гостиной на диване рядом с ним, а не ходила перед присяжными, но выражения лиц Хаббардов подразумевали, что они в суде, –... в 1996 году. Я понимаю, это было очень давно, и проходить курс переподготовки необязательно, но я могу сказать сейчас, что Джейсон не обязан посещать какие-либо церковные или религиозные службы, если только он не хочет этого.

Миссис Хаббард сжала губы так крепко, что от них отлила кровь, делая их белыми.

– Мы не так много просим, – сказал мистер Хаббард. – По часу каждое воскресенье, вот и всё.

– Я согласна, – сказала Мишель. – Час это не так уж много, и поэтому я не понимаю, почему он не может остаться дома на это время.

– Проблема глубже, чем церковь, – сказала миссис Хаббард, сузив глаза. Они отчасти смягчились, когда она перевела внимание на него. – Джейсон, у нас складывается впечатление, что ты не очень хочешь быть частью этой семьи. Ты смотришь с нами телевизор, но это такое пассивное действие. Помимо того, что каждое утро ходишь в школу с Питером, как ты контактируешь с нами?

" Не считая того, что пробираюсь в комнату вашего сына, чтобы попытаться украсть поцелуй? " Джейсон не мог сказать это, но чувствовал возможность упомянуть их времяпрепровождение вне дома, что он и сделал.

– Это очень мило, – сказала миссис Хаббард, – но как насчет остальных? Ты в последнее время играл с Эми или проводил время за компьютером с Питером? Уверена, Кэрри хотела бы посмотреть с тобой фильм.

Он сомневался, что это правда. Кэрри не проявляла к нему ни малейшего интереса.

– Я об этом не подумал, – сказал он. – Наверное, я всё ещё привыкаю к жизни здесь.

– Мы понимаем, что... – произнёс мистер Хаббард, но его жена перебила его.

– Другим детям не понадобилось так много времени. Питер и Эми стали частью семьи в первые дни. Мы устроили тебе замечательный день рождения и всё остальное, но ты всё равно борешься с нами!

– Все привыкают по-разному, – спокойно сказала Мишель, но не переставала стучать папкой по своей ноге.

Миссис Хаббард повторила свою позицию.

– Церковь – это провождение времени вместе. Как если бы мы ходили в ресторан, который тебе не нравится, или на фильм. Мы всё равно ожидаем, что ты тоже пойдёшь, просто потому, что мы хотим, чтобы ты был частью этой семьи. Если ты этого не хочешь, то, может быть, тебе следует сказать нам сейчас.

Вот оно. Ультиматум. Если хочешь остаться здесь, то должен ходить в церковь. Вот так просто. Не важно, что сказала Мишель, в этом было дело. Может, они не назовут открыто причину, по которой позже отправят его назад, но они найдут другие претензии.

Джейсон услышал, как открылась входная дверь, увидел, как Цезарь заглянул в гостиную и окинул взглядом сцену, прежде чем скорчить гримасу притворного ужаса. Затем он ушёл. Если Джейсона отправят обратно в приют, встречаться с Цезарем станет намного сложнее. У Джейсона не было машины, и не все приёмные дома были в Хьюстоне. Даже если Цезарь захочет заезжать за ним время от времени, они не будут видеться каждый день. Не так, как было сейчас.

Сидевшая рядом с ним Мишель перестала постукивать по папке и шумно выдохнула.
– Миссис Хаббард...

– Я не думал об этом в таком плане, – вмешался Джейсон. – Я знаю, вы пытались объяснить мне это раньше, но я не понял. Теперь, когда понимаю, я буду счастлив ходить с вами в церковь.

Мишель повернулась к нему с явным недоверием, но он проигнорировал её. Миссис Хаббард тоже не до конца поверила услышанному.

– Ты это серьёзно, Джейсон?

Он кивнул.

– Я не привык быть желанным. Иногда мысль об этом меня пугает. Это глупо, я знаю, но...

– Это не глупо, – сказала миссис Хаббард, лёд из её голоса исчез. – Здесь ты желанный! Это твой дом!

Джейсон не видел своего дома с тех пор, как Служба защиты детей забрала его от матери, но всё равно улыбнулся, будто облегчённо. Дальше Мишель прошлась по некоторым формальностям, её тон был намного более приглушённым. Он чувствовал себя виноватым из-за этого, но скрывал свои чувства, пока не пошёл провожать Мишель до машины. Даже тогда он стоял спиной к дому, чтобы его лица не было видно.

– Спасибо, что бросил меня на растерзание волкам, – сказала Мишель, скорее с озадаченным, чем со злым видом.

– Я знаю, – сказал Джейсон. – Прости. Дело в том, что я хочу здесь остаться, и то, что я буду просиживать скучную службу по часу каждую неделю, это небольшая плата.

– Ты не обязан этого делать, – сказала Мишель. – Приемная семья никогда не должна никого менять.

– Я не изменюсь. Обещаю. Буду вставлять беруши, находясь в церкви, или ещё что-нибудь.

Мишель оставалась напряжённой.

– Ну, если ты передумаешь, и нужно будет, чтобы кто-то за тебя поборолся, я буду не против ещё раз сходить к миссис Хаббард.

– Она очень забавная, не правда?

– Никто из других моих детей сюда не пойдёт, – сказала Мишель, быстро добавляя, – что совершенно непрофессионально с моей стороны, говорить это перед тобой, так что забудь, что я это сказала.

Джейсон хотел сказать ей то, что между ними не должно быть всё профессионально, что она может заезжать в любое время и тусоваться с ним, если хочет, но он представил, что это, возможно, заставит её чувствовать себя неудобно и обязанной. Вместо этого он стоял на месте, держа руки в карманах, пока она открывала дверь машины.

– У тебя ещё есть мой номер? – спросила она.

Он кивнул.

– Не бойся его использовать.

Он наблюдал, как она выезжает и уезжает, позволяя себе вздохнуть, прежде чем надеть на лицо фальшивую улыбку и вернуться в дом, чтобы быть частью семьи. Помыть посуду с мамой, поиграть в куклы с Эми и посидеть рядом с Питером, пока он играет в компьютер. Всё, кроме того, чего ему хотелось на самом деле. Может, ночью, когда дом затихнет, он, наконец, сможет свободно снова пройтись в конец коридора.

* * *

Джейсон осторожно постучал в дверь, поморщившись от того, как громко его тихий стук эхом отдавался в тишине дома. Он повернулся убедиться, что ни в одной комнате не включился свет, и в итоге ударился гитарой о стену. Он всё ещё гримасничал, когда Цезарь открыл дверь.

– Не совсем незаметно.

– Прости, – ответил Джейсон.

Цезарь дёрнул головой, показывая, что ему следует войти. Джейсон вошёл, замечая, что в комнате чище, чем обычно, на столике в стороне горит свеча. Небрежно, но всё равно соблазнительно. Он боролся с чувством паники, садясь на кровать.

– Пришёл сыграть мне песню? – спросил Цезарь.

Джейсон кивнул, но оставил гитару на месте – между своих ног. Он с ожиданием смотрел на Цезаря, оценивая майку, которая висела на обнажённой коже его плеч, и надеялся на доказательство того, что это утро не было счастливой случайностью или заблуждением. Цезарь подхватил это, усмехнувшись, прежде чем наградить Джейсона поцелуем. Его дыхание на вкус было мятно-свежим, подтверждая, что он сделал то же, что и Джейсон, удостоверился, чтобы его зубы были чистыми.

– Так что там было внизу? – спросил Цезарь, садясь на кровать рядом с ним. – Стандартная проверка или проблема?

Джейсон закатил глаза.

– Ты смотришь на новейшего алтарника Хьюстона.

– Мои родители не католики, – сказал Цезарь после паузы, – но я думаю, я понял, к чему ты клонишь. Мама давит на то, чтобы ты ходил в церковь.

– Или так, или я собираю вещи, – сказал Джейсон.

Если Цезаря это и удивило, он этого не сказал.

– Так вот оно что? Твой горячий соцработник пришла убедиться, чтобы ты ходил в церковь?

– Всё было совсем не так, – сказал Джейсон, но его отвлекло другое. – Ты действительно считаешь её горячей штучкой?

– Да! Не знаю, есть ли у неё дети, но она МАМКА!

Джейсон изогнул бровь, не то чтобы это было видно за челкой.

– Значит, ты и Стеф, это не игра?

Цезарь покачал головой.

– Я бисексуал. Мне нравятся девушки. – Он протянул руку и потянул Джейсона за мочку уха. – И нравятся парни.

– Как это работает? – спросил Джейсон. – В смысле, когда ты женишься или ещё что-то, что ты делаешь с той частью себя, которая хочет чего-то другого?

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒