Умиление. Римма Ефимкина

Умиление

Римма Ефимкина

Умиление – нежное, теплое чувство, возбуждаемое чем-либо трогательным. Было образовано в старославянском от глагола умилити – «умилостивить» (совершить благодеяние, дар), восходящего к той же основе, что и милый. Таким образом, мы испытываем умиление, когда радуемся, совершив благодеяние или становясь свидетелями совершенного благодеяния – поступка, угодного Богу.

В романе Льва толстого " Война и мир" есть эпизод, который ярко иллюстрирует чувство умиления сразу у двух героев – Наташи Ростовой и Пьера Безухова. После того, как Наташа, опрометчиво влюбившись в развратника Анатоля Курагина, отказала своему жениху князю Болконскому, сама она пережила унижение вплоть до попытки самоубийства, а Пьер испытал к ней презрение и отвращение. Но, став свидетелем ее искреннего раскаяния и горя, Пьер почувствовал жалость, нежность и любовь.

" Она (... ) заплакала. И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал, как под очками его текли слезы, и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер. Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.

– Не будем говорить, мой друг, (... ) об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому-нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе, – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду... – Пьер смутился.

– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что-то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.

– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.

– Для меня? Нет! Для меня все пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.

– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей".

Толстой пишет, что Пьер сам удивился своим словам, потому что они пришли из сердца, а не из головы. Возможно, поэтому они были даром, благодеянием для Наташи и вернули ей достоинство и надежду. Оба – и Наташа, и Пьер – испытали умиление. Она – перед благородным поступком Пьера. Он – перед способностью Наташи к искреннему раскаянию и открытому признанию своей человеческой слабости.

" Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и, взглянув на Пьера, вышла из комнаты. Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава, надел шубу и сел в сани.

– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.

«Куда? — спросил себя Пьер. – Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или в гости? » Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из-за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди".

Иллюстрация А. П. Апсита к роману Л. Н. Толстого " Война и мир". Наташа и Пьер.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒