ШЭНЬСИ-ШАНЬСИ 14 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 15 из 22Следующая ⇒

Серые валуны.

Серое свинцовое небо.

Серые горы под бесцветным небом.

Закутавшись в плащ, Бодхи смотрел, как холодный ветер, летящий с Желтого моря, треплет высохшую траву.

«Человек слаб. Но слаб он не перед лицом наводнений и землетрясений.

Он слаб перед самим собой.

Чтобы насытить энергией свое исчезающее «Я»,

он берет ее у других — хватает, отбирает, вырывает

у своих родителей, у своих детей, у близких и дальних.

А энергия жизни уходит. Что остается у него?

Страх! Бессилие, перерастающее в злость, недоверие.

Страх за все, что он сделал, забирая энергию у других.

И причина всему — Незнание!

Болезни и страх смерти кружат над ним.

Его мозг не получает достаточно крови — и он начинает сходить с ума, обрекая на это и своих потомков».

Бодхи поднял голову. В небе летели стрижи.

Ветер стих, и появилось солнце, в мгновение все изменив.

Горы стали красными, небо — синим, камни — зелеными.

«Надо дать людям Знание.

Надо научить их смотреть своему Злу-тени в глаза.

Надо научить людей не бояться своего темного «Я».

Таковы условия разделенного мира.

Но можно стать выше этих условий.

Небо одно — оно неделимо.

Вместо «Я» надо сказать «Мы».

Соединять, а не разделять.

Любить, а не ненавидеть».

У менял Бодхи узнал точно, где находится торговый дом купца Ду-Фу, чей торговый знак был похож на зонтик.

Он твердо знал, что по порядку символов шестым будет зонтик,

означающий Праведную Власть.

В квартале было несколько торговых домов-складов.

Мимо Бодхи проходили громадные повозки с грузом, которые тащили буйволы с кораблей на реке.

Им навстречу выходили караваны верблюдов, груженные громадными запечатанными коробами и тюками.

На улицах было чисто и пахло свежестью.

Пахло чаем, рисом, благовониями.

Возле громадных ворот складов стояла охрана.

Вдоль зданий постоянно шли грузчики и работные люди.

Аньхой

Каждый купец Поднебесной имел своих постоянных работников Но иногда набирали людей с улиц.

Дойдя до квартала продавцов пряностями, царевич услышал шум и крики людей.

Мимо него пробежали стражники городской управы. Пробежала повозка пожарных. И побежали люди.

Когда Бодхи добежал до торгового дома Ду-Фу, там уже собралась большая толпа людей.

Все кричали, спорили и что-то доказывали друг другу.

Бодхи увидел в стороне от толпы старика, который сидел у стены дома и плакал.

Бодхи присел напротив и положил руку старику на плечо.

— Говори медленно, что случилось?

— Господин Ду-Фу вместе со вторым старостой считали тюки с шелком для отправки по великому Шелковому Пути.

Я находился в глубине склада, когда появилось это... Старик был испуган. Губы его дрожали. Плечи тряслись. Глаза истекали болью слез.

Бодхи поднял старика за плечи и легко ткнул его пальцем в чакру Вишудху.

Потом провел ладонью над лицом — и старик успокоился.

— Что было дальше?

— Это в черном спросило что-то у господина. Потом оно выхватило кинжал, и тогда...

— Хорошо. Понятно.

А куда отправились паломники с Запада, что гостили у твоего господина?

— Если вы знаете... паломник был один.

Господин говорил с ним каждый вечер, но несколько дней назад паломник ушел. Никто не понял из слуг, когда он ушел.

— Мир тебе, старик! Не бойся. Я друг.

Вот держи. Глоток вина тебе поможет. Бодхи дал старику золотую монету и ушел. Вечером, у реки, он нашел спокойный постоялый двор, где и провел ночь.

Аньхой

Сидя на открытой террасе и глядя на бурлящий ночной город, Бодхи думал:

«Символов восемь — Посвященных восемь. Порядок никто не менял.

Морская раковина — проповедь Будды.

Погребальная урна — торжество Истины.

Бесконечный узел — символ вечной Жизни.

Две рыбы — супружеское счастье.

Лотос — совершенство Будды.

Зонтик — праведная Власть».

Следующим было колесо, символ Истины и Жизни.

Искать следовало по движению на Восток — значит, надо идти в земли Шаньдунь.

На другой день рано утром, после занятий по боевому искусству Бодхи, сидя под горной сосной, разглядывал узор на камне у ручья Красных Волков.

«Даосский отшельник сказал, что выражением Космоса-Пустоты является Великий Предел Тай-Цзы.

Значит, если стоять в асане Пальмы -— Тадасана, то это — Космос, стоит сделать шаг влево или вправо -- мы попадаем в разделенный мир — Тай-Цзы, где мгновенно начинают взаимодействовать силы Ян и Инь.

Отсюда получается, согласно закону Инь-Ян, что в каждый момент движения задействована только одна сила, которая тут же переходит в обратную. !

Вдох-выдох, резкий выброс — плавное уклонение.

Влево-вправо, удар-уход, хочешь идти вперед — иди назад!

Напряжение-ослабление, день-ночь, вечер-полдень.

Инь-Ян, меч и ветер.

Пустая рука-нога и полная рука-нога».

Бодхи встал и начал двигаться влево-вправо, вперед-назад. «Символ Великого Предела — это круг, где переливаются одна в другую противоположные силы. Солнце-Луна, День-Ночь, Мужчина-Женщина, Вата и Игла, — внезапно Бодхи озарило, —-

Цзянсу

Основа основ — это движение по кругу.

Йогины показывали ему движение космического шара-огня.

Здесь происходит подобное.

Энергия создает между ладоней светящийся шар.

Шар в стойке набирает силу, из белого становится красным.

Шар в ладонях — стоит его направить на врага...

Все движения руки должны плыть вокруг горящего энергетического шара.

Траектория удара — круговая, движения по земле — круговые.

Великий Предел, Тай-Цзы, таит в себе космическую мощь для тех, кто научится набирать через дыхание энергию Ци».

Бодхи не заметил, что давно движется с шаром в руках вокруг сосны.

Двигаясь вокруг сосны, Бодхи следил за шаром в руках — и вдруг замер.

«Но в Космосе все движется не по обычному кругу, а по круговой спирали. Как взрывы в космической Пустоте! »

ЦЗЯНСУ

Юг есть Юг. Южане всегда южане.

Только здесь мудрец может стать безмерно глупым,

принцесса полюбить нищего,

вор быть поэтом, торговец — магом,

а водонос — звездочетом,

только здесь девушка может влюбиться в старца,

трус стать героем, герой — уйти в монахи,

а богач раздать все свое золото бедным.

Люди на Юге считают, что

сумасшедшие, пьяные, влюбленные, поющие и спящие

видят Бога.

И только на Юге человек может

часами смотреть на огонь и сказать затем одно слово -— вода!

Юг есть Юг.

Юг — это Солнце!

А Солнце — это Свобода!

Смеющаяся женщина-Свобода!

Цзянсу

Бодхи проходил мимо громадных, блистающих на солнце храмов Солнца и Луны.

Он шел по дор< зге из белого камня, ведущей к одним из двенадцати ворот Нанкина. Нанкина — столицы правителей южных династий.

Столица южного государства состояла из

трех миров, трех городов, трех границ, трех стен.

Внешний город — для купцов, ремесленников, горожан.

Внутренний город —■ для священников, чиновников, монахов.

Запретный — для императора, его семьи и его свиты.

Царевич проходил внешний город, который походил на бушующий, ревущий людской океан. Здесь было много

буддийских монастырей, пагод, курилен, а еще больше

рынков, постоялых дворов, открытых торговых рядов, аптек, бань, театров и городских управ.

Только через час, пройдя пожарную каланчу, ряды торговцев мясом, рыбой, рисом, овощами, Бодхи вышел на аллею, ведущую во внутренний город. Пройдя через ворота с бойницами, башнями и парапетами, он вышел на гранитную дорогу, идущую вдоль храмов, дворцов, зданий библиотек, зданий суда, мимо обсерватории, мимо висячих садов, площадей, фонтанов и к полудню достиг стен запретного города.

Дворец императора по законам Фэн-Шуй находился в северной стороне и смотрел лицом на Юг.

Внутри неприступных стен было пять дворцов.

К центральному дворцу вела широкая дорога, посыпанная белым песком.

По краям императорской дороги цвели вишневые, грушевые, яблоневые и персиковые деревья.

Дворец охраняли солдаты столичного гарнизона из армии Центра. Восток, Юг, Запад, Север государства охраняли еще четыре армии.

По древнему закону первых царей в армию набирали крестьян. Набирали на один год.

Цзянсу

Обучали их мастера боевых искусств.

Военные Поднебесной помнили слова Учителя Кун-Цзы: «Вести людей на войну, не обучив — значит предавать их».

Царевич прошел главные ворота закрытого города незамеченным. Он шел по громадной площади,

со всех четырех сторон окруженной зданиями, храмами, соединенными между собой мостами, дорожками, галереями. Мимо громадных зданий, храмов, фонтанов, садов, мимо многочисленной охраны лучников, мастеров меча и копья шел царевич к главному дворцу императора У-Ди династии Лян. По широкой лестнице Бодхи поднялся и, пройдя главную арку, вошел в тронный зал.

Император У-Ди восседал на каменном троне эпохи Хань и слушал доклад первого министра.

Остановившись в центре залы, царевич резкими, свистящими ударами ладони по воздуху вместе с горячим выдохом убрал вокруг себя фиолетовый свет — и император увидел Бодхи.

— Мое имя Бодхи.

Люди Хань называют меня Да-Мо.

Зачем ты хотел видеть меня, император?

В золотых одеяниях и высокой желтой короне из сверкающего шелка и серебряных нитей, величественной поступью по трем ступеням спустился государь в зал, выложенный черным мрамором.

Впервые за сотни лет стены, покрытые красным лаком времен Цинь, видели человека с растрепанной бородой и волосами, с дырявым зонтиком в руках и в потрепанном eefpaMH дорог красном дырявом плаще.

Изумленный император смотрел на босые ноги Бодхи:

— Почему мои министры не видят тебя?

— Страх.

Они видят бумагу, а не звезды.

— А если я позову стражу?

Откуда мне знать — не убийца ли ты?

— Я ухожу.

— Стой, Да-Мо.

Я хотел задать только один вопрос человеку, которого возносит вся Поднебесная.

Я построил сотни храмов и монастырей в честь Будды!

Цзянсу

Я подарил монастырям земли, рабов, золото и деньги! Я перевел на язык Хань «Трипитаку» Будды! Я лично провожу обряды в честь Будды! Скажи, я истинный ученик Будды?

— Ты, император, глупец! — Бодхи смотрел в глаза У-Ди. — Построй еще десять тысяч храмов, сто тысяч лет читай молитвы и пой гимны, но Будды тебе не видать.

— А если я все-таки увижу его?

— То убей его!

— И это говоришь ты?! Что же мне делать?

Я думал, власть, богатства, сила помогут мне увидеть и познать Будду.

— Вон на той горе я буду ждать тебя завтра до восхода солнца. Ты должен быть один.

Царевич поклонился и вышел из тронного зала.

Государь вернулся на трон и задумался.

«Наверное, это мне пригрезилось», — подумал У-Ди и вдруг увидел, что держит в руках старый, но крепкий, красный зонтик.

Подбежав к середине залы, он посмотрел на сверкающий мраморный пол и увидел следы пыльных ступней Бодхи.

В темноте зарождающегося утра два всадника подъехали к основанию горы у озера Тайху. Они спешились.

Выслушав старшего, один из них вскочил на лошадь и, взяв под уздцы вторую, галопом погнал их в сторону города Нанкина.

Император У-Ди смотрел на неясные очертания горы в синей темноте:

«Четыре истины Будды. Я их знал, мне о них говорили.

Первая истина — жизнь есть страдание! »

Император стал медленно подниматься в гору.

Он вспомнил, как вчера, когда он сидел у окна в зале мудрости, его поразила мысль, что дворец — это его клетка, его тюрьма. Что ритуал связал его, и он все делает по раз и навсегда заведенному порядку.

Кругом — стража, евнухи, министры, наложницы, жены, и он зависит от них — придворных!

И он не смеет сделать ничего, кругом друзья и враги.

8 Горы Дзэн

Цзянсу

На первом уступе император, сидя на камне, подумал:

«Будда сказал — жизнь есть страдание!

У меня есть власть, богатство, сила.

Я желаю лучших девушек — они есть.

Я желаю лучшей пищи — она есть.

Я желаю уничтожить врагов — уничтожаю!

Но чего я боюсь? — что меня отравят враги — родственники, что меня свергнет народ, что на меня нападет сильный враг.

Я боюсь!

Но самое главное — я боюсь, что власть, слава, богатство — вечны, а я — нет! »

Неожиданно, в одно мгновение император увидел всю свою жизнь — и ужаснулся.

Он вспомнил семьи убитых врагов,

увидел свою хитрость, жестокость и изворотливость,

свой страх и свою горячку-нетерпение по дороге к трону.

Даже темнота не смогла скрыть жар лица императора.

— А есть ли у меня лицо вообще? — спросил он себя.

Хватаясь руками за острые камни и разломы в скале, император сбросил с себя парадный головной убор.

На втором выступе он вспомнил вторую истину Будды:

«Страдания происходят от желаний и жажды наслаждения жизнью, и порождает эту жажду невежество — Авидья! »

Император думал:

«Я хочу контролировать все и властвовать над окружающими, а все это из-за глубокой неуверенности в себе.

Хочу, чтобы было так, как я хочу!

Я! Я! Я!

А что такое «Я»? — ничего! Его нет! Одно только слово!

Я могу сказать себе, что мое «Я» — это сладострастие, наслаждение, власть и страх!

Я строю монастыри из-за страха! Страха смерти!

Страха, что меня ждет ад или рай! Или новое рождение в виде свиньи, которую ждет бойня! »

Император У-Ди в гневе швырнул вниз шелковые туфли и верхний парчовый халат с драконом, фениксом, тигром и змеей-черепахой.

Цзянсу

И вновь камни, колючие заросли, шипы и злость охватили императора.

Неожиданно его нога ощутила пустоту, и пот страха выступил у него на лбу.

Медленно, шаг за шагом, хватаясь рукой за воздух, он обошел пропасть и оказался на третьем выступе.

Шелковые штаны его разорвались в клочья — и он швырнул их в черную пропасть.

Следом полетел второй, бархатный халат.

На третьем выступе император сел на землю и, перебирая камешки, вспомнил:

«Тот, кто находится наверху, в следующий миг окажется внизу, и наоборот. Это закон чакры — круговорота.

Будда вышел из этого круга, но нет его среди ангелов и нет его среди демонов».

Темнота из синей стала превращаться в зеленую, и снизу стал подниматься туман.

Было холодно, но император не замечал этого.

«Третья истина Будды гласит, что можно уничтожить жажду удовольствий и разорвать цепь, привязывающую к желаниям жизни и вызывающую боль Духа.

И это состояние есть Нирвана!

И как же не цепляться за свое «Я», как и куда идти? »

Из пальцев текла кровь, были разбиты колени и локти.

Белая рубаха и штаны покрылись пятнами грязи и были мокры от росы.

В темноте острый куст боярышника разодрал лоб императора.

Но шаг за шагом он поднимался наверх.

И вдруг, когда он добрался до четвертого выступа, он увидел, что стена — отвесная, и подняться выше не получится.

Зеленые сумерки стали растворяться, близился рассвет.

Прижавшись горячей спиной к плоской стене выступа, император заплакал:

«Четвертая истина гласит: чтобы вырваться из Сансары — круговорота страданий, невежества, бессмысленности существования — нужно сделать восемь шагов вперед.

Цзянсу

Но для этого нужны вера, решимость, слово, дело, жизнь, доброе стремление, добрые помыслы и созерцание.

И мне в этом поможет Да-Мо, который ждет наверху — я должен увидеть его! »

В разорванных нижних одеяниях, император У-Ди стал осторожно огибать выступ.

Нащупав что-то, он быстро прыгнул за изгиб скалы и очутился на узкой, ровной площадке, где из скалы на него смотрело лицо Будды.

На горизонте, в горах появился свет зари.

Перед императором был Будда.

И тогда, поклонившись Будде, он поднялся по его лицу на новую террасу и стал быстро карабкаться вверх, не оглядываясь на восходящее солнце.

На пятом выступе император У-Ди увидел надпись: «Перед лицом великого страдания все равны».

На шестом выступе император прочитал: «Пути к спасению открыты всем».

Сквозь кусты дикого винограда и заросли горного бамбука, сцепив зубы, он поднимался все выше и выше.

На седьмом выступе было написано одно слово: «Выбирай! »

В растерянности император замер, переводя беспокойный Дух.

Когда-то он был искусным полководцем и умел принимать решение быстро, без колебаний.

Чтобы успокоиться, он вспомнил слова: «Какой бы ни была неблагоприятной твоя Карма, ты можешь очистить ее. Успокой свои Дхармы, и ты услышишь волнения, вызванные желаниями».

У-Ди подумал: «Действительно, я снова волнуюсь, потому что хочу успеть до рассвета попасть на вершину и постичь Истину. Но зачем мне тогда торопиться — потакать вновь своим желаниям? »

Неожиданно император сел на землю —- что-то с быстротой молнии мелькнуло у него в голове.

Он медленно встал и стал медленно подниматься на восьмой выступ, слушая пение горных птиц и громко выкрикивая:

⁴— Воздерживаться лжи и клеветы!

Цзянсу

Искоренить в себе корысть — алчность!

Не совершать любого насилия!

Добывать себе хлеб честным способом!

Преодолеть соблазны и увеличить подлинное благо во имя людей и для людей!

Все познать через себя, избавиться от «Я» — желания!

Увидеть в этом преходящем мире настоящее!

-Не считать этот мир своей собственностью!

Все вещи непостоянны и многомерны — научиться видеть истинное и ложное!

Император выкрикивал сутры — и вдруг замолчал.

До вершины оставалось немного, но перед ним зияла глубокая пропасть.

И снова сомнения, словно тучи птиц, стали клевать его, раздирая мозг на тысячи кусков. Сжавшись на шатающемся камне, император У-Ди бросился через темноту пропасти и, очутившись на другой стороне, сорвался и повис над бездной.

Он посмотрел в синее небо и на свои слабеющие, окровавленные пальцы, сжимавшие уступ скалы.

И вдруг он ощутил, как первые солнечные лучи осветили руки, и в долю секунды он увидел то, что невозможно увидеть и понять — то, что не имеет смысла.

Сверху свесилась рука, и У-Ди схватился за нее. Одним сильным движением царевич поднял человека на вершину горы.

Из-за синих гор поднималось багровое солнце. Через мгновение оно стало желтым шаром и еще через миг — белым, радостным, ослепительным, брызжущим светом. И взлетели птицы. И засеребрилась река. Со всех сторон стал подниматься в лесных горах гомон птиц, крики зверей, храп и фырканье животных. И стали видны рыбак с сетью и пастух со стадом коров.

С вершины священной горы Лун-Шань смотрели на солнце два человека.

Один из них, который раньше называл себя императором У-Ди, стоял, подставив светящееся лицо утреннему весеннему ветру, несущему запах миндаля.

Шаньдун

На нем не было дорогих одеяний, короны, оружия и знаков

власти.

У него не было золотых украшений, алмазных подвесок и жезла.

Он не держал в руках священную яшму, древнюю рукопись и кабинет сокровищ.

У него ничего не было.

Но в нем был Будда!

ШАНЬДУН

Бодхи сидел на открытой террасе просторной чайной.

Было раннее утро.

Добродушный хозяин заваривал знаменитый зеленый чай. Чай с

горы Хуан-Шань — самой красивой в Чжун-Го.

Царевич смотрел на рябь реки, чьи берега украшали плакучие ивы и вечнозеленые платаны.

Прохладный, чистый, бодрящий воздух нес в себе светлую печаль осени и запах любви.

Мимо чайной строем прошли сторожа ночного дозора.

Загромыхала повозка продавца горячей лапши. Ей навстречу шла шумная толпа грузчиков-кули.

А на кухне в полуподвале зашумели бойкие повара.

Шипело масло в огромных котлах.

Булькала вода в медных чанах.

И застучали ножи о дубовые доски, .

разделывая мясо, овощи, птицу и рыбу.

Хозяин принес царевичу расписной чайник, пиалу, поклонился и

ушел.

Появился первый луч солнца.

И город Цезинин проснулся.

Вдоль улиц открывались лавки.

Вдали зашумел городской рынок.

Со стороны реки раздались крики матросов и кули.

На другой стороне улицы Бодхи увидел осевшую на землю женщину с маской горя на лице.

Царевич, присев, посмотрел ей в глаза: — Чем Вам помочь?

Шаньдун

дочь.

Мой муж проиграл в кости дом, меня, а сейчас играет на нашу Покажите Дорогу.

На берегу реки, где стояли торговые суда, среди доков, где строили военные корабли, между сотнями джонок стояла плавучая чайная.

Оставив женщину на берегу, Бодхи поднялся по трапу.

Хозяин — человек со шрамом на лице — провел его в зал, где на полу, на ковриках, люди играли на деньги в вэйци •— облавные шашки и в шуну — кости.

Зал был освещен тусклым светом лампад. Пахло вином, потом и страхом.

У входа стояла охрана — каторжники, на их руках и лбах стояли клейма палачей.

Увидев потного, рябого человека, Бодхи сел рядом.

Рябой был мужем несчастной.

Рябой принес несчастье в их дом.

Напротив сидел серый человек — игрок.

Равнодушный к страданиям, алчный,

любящий разорять людей, любящий разорять и убивать.

Убивать слабых. Убивать глупых. Убивать гордых.

Разбивать их семьи, их свет, их детей.

Он играл с жизнью, которую ненавидел.

Он играл с людьми, которых презирал.

Сейчас он играл с Бодхи.

■

Бодхи бросил кости — и игра началась. Пять раз бросил Бодхи — и пять раз выиграл. Выиграв десять золотых, выкупив дом, жену, дочку рябого, он вместе с ним ушел из притона на лодке.

Бодхи знал, что игра не окончена. Поэтому согласился выпить чаю в доме, который отыграл в кости.

Сотни людей трудились на берегу.

Тысячи грузов перемещались с реки в город.

Поднявшись на холм, они шли по узким кривым улочкам к дому, освещенному солнцем.

Шаньдун

На одном из поворотов перед ними выскочили трое мужчин в масках. Они бросились на царевича, который ударом ладони оттолкнул женщину к стене сада.

В это время сзади раздался свист, и нож вонзился в спину рябого.

Бодхи с разворота вырвал нож из спины убитого и круговым движением распорол животы двум грабителям, третьего он пригвоздил к стене, пробив ему рукояткой ножа череп.

Высоко подпрыгнув в воздух, Бодхи оказался за спинами еще трех нападавших.

Прямым ударом в горло он убил одного, и одновременно ударом ноги пробил второму низ живота.

Последний грабитель бросился бежать, но свистящий нож пробил ему затылок и вышел из переносицы.

Бодхи развернулся к стене.

Главный игрок молча поднимался с земли, держась сломанной рукой за пробитый живот.

Лицо его было серым.

Его синий рот беззвучно открывался, как у рыбы на песке.

На камнях Бодхи увидел выпавшие игральные кости.

Одним взмахом Бодхи подхватил их и, не останавливая движения удара, затолкал их в рот умирающего игрока.

Человек-игра упал на колени.

Человек-игра забился в конвульсиях.

Человек-игра больше не играл.

Приведя в сознание женщину, царевич ушел.

И тут же появилась городская стража*. _ь

После того, как она проводила в последний путь мужа, после дознания чиновника из городской управы женщина стала жить одна со своей дочкой.

Она проклинала свою жизнь.

У нее не было родных — семья мужа отвергла ее.

И вот однажды в час ночной слезы вдова проснулась и нашла под подушкой мешочек с золотыми монетами. Их было очень много.

Упав на колени перед фигуркой Богини Гуань-Инь, она благодарила ее за спасение.

Утром она вышла во двор, посмотрела на звезды — и вдруг ее пронзила мысль-Просветление.

Она вспомнила глаза сурового странника из чайной, как, наклонившись к ней, он посмотрел ей в глаза, и она поверила ему сразу.

Шаньдун

Женщина смотрела на восходящее солнце. О чем шептали ее губы, знает только ветер и ласточка в изумрудном небе в платье ладежды.

После схватки на кривой улочке Бодхи, пройдя два квартала, оказался на центральной площади, где шумела громадная толпа народа.

Встав под углом к квадратной площади, Бодхи увидел, что на возвышении сидит в окружении охраны судья, слева — глашатай, писарь и посыльный.

Посмотрев внимательно на судью, Бодхи подошел поближе.

А на площади в это время человек получал шестьдесят ударов палкой за то, что вылил помои на улицу.

Другому на шею надели обитую железом колодку, чтобы он все время стоял на коленях и не мог сам есть. Ему могли помочь только родные. Это было наказание за неуплату налога в казну.

Еще троих отправили в подземную тюрьму.

По традиции смертные приговоры приводились в исполнение осенью, во время холодов, поэтому им только объявили приговор.

Взглянув на шелковый халат судьи, Бодхи ушел в чайную на краю площади и стал ждать.

В пять часов дня площадь опустела.

Узнав у хозяина чайной, в какой стороне находится дом судьи, Бодхи направился к южной стороне города.

Царевич шел из внешнего города во внутренний.

Мимо него шумели кварталы богатых купцов, знатных мастеров-ювелиров, изысканных жриц любви, чиновников городской управы.

Во внутреннем городе было спокойнее.

Вдоль широкой улицы высились скульптуры небожителей и буддийские храмы.

Улица переходила в широкую аллею, идущую через цветущий сад.

Через искусственные каналы были переброшены резные мостики, вокруг фонтанов высились живописные камни.

Здесь, перед площадью, за которой стоял дворец правителя уезда, находился дом судьи.

Повернув влево, Бодхи вышел на мощеную камнем улицу и направился к высоким резным воротам.

Среди сложного рисунка, где сплетались цветы и птицы, бабочки и рыбы он заметил колесо — символ Истины и Жизни.

Шаньдун

Внезапно Бодхи почувствовал запах гари.

Вокруг не было стражников. Не было прохожих.

Только шум фонтана с площади.

Только клекот голубей с деревьев.

И знакомый треск падающих балок и горящей черепицы.

С разбегу Бодхи поднялся на ворота и посмотрел вниз.

Широкий каменный двор был усыпан телами убитых слуг.

С треском и визгом горел дом.

Бодхи спрыгнул с ворот и побежал к дому.

Издали сквозь раскрытые двери была видна центральная зала дома с домашним алтарем, боковые комнаты малых семей были охвачены огнем.

У алтаря в луже крови лежал судья.

Из боковой восточной комнаты раздался крик и кашель.

И одновременно в ворота дома застучали городские стражники и пожарная команда.

Бодхи бросился в клубок дыма и вынес оттуда на руках девушку лет семнадцати. Это была одна из наложниц судьи.

Через калитку в саду царевич с девушкой на руках вышел к озеру.

Здесь у пристани стояла на привязи лодка.

Положив девушку на дно джонки, Бодхи ровными и уверенными движениями заработал веслами.

На другом берегу Бодхи небольшим растирающим массажем окончательно привел девушку в чувство.

Набросив на нее свой плащ, он приказал ей идти за ним.

Через час они были в чайной.

Хозяин сам принес чайник и две пиалы гостям.

Он узнал Да-Мо, и это было для него честью.

По ароматному запаху Бодхи определил, что чайные листы собраны со склонов гор в Фуцзяни, а сам сорт называли «Железная Гуань-Инь».

Девушка была красива, одна из тех, кого с детства воспитывали для того, чтобы стать певичкой в домах высокопоставленных особ. Таким девушкам радуются и берут их, обучая читать стихи, играть на цитре, писать тушью иероглифы, петь, танцевать и любить.

Бодхи посмотрел на юное, нежное лицо с глазами-рекой:

— Кто был другом судьи?

-г У него не было друзей.

Шаньдун

— К кому Вы ходили с ним в гости?

— К ученому господину Ван-Бо.

— Когда ты допьешь чай, мы пойдем к нему. Девушка кивнула и двумя руками обхватила пиалу. Несмотря на волнение, она пила мелкими глотками.

Дом господина Ван-Бо был окружен холмом, рекой и садом.

Господин Ван-Бо был ученым мужем — шэньши, он знал много полезного и был освобожден от уплаты налогов и отбывания повинностей.

Это был невысокий, полноватый, добрый человек.

Он верил во всех Богов, во всех Духов, в Фэн-Шуй, в гадания и в научные познания.

Господин Ван-Бо считал, что физический труд унизителен, что работать надо ради удовольствия жизни.

Единственное, что его восхищало — это древность.

Шэньши Ван-Бо сидел в своем кабинете и слушал Бодхи, при этом он мерно раскачивал головой влево-вправо.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒