ПРЕДИСЛОВИЕ 24 страница

В число общеславянских оберегов входят также действия, направленные на то, чтобы придать охраняемому объекту свойства, которые делают его неуязвимым перед лицом °пасности. Е. Е. Левкиевская пишет:

«Сообщить человеку или животному такие свойства можно, приведя его в соприкосновение с предметом, обладающим

желаемым качеством, например, у русских неуязвимостью J нечувствительностью к опасности наделялась печь, реже стол». (416, с. 446. )

Наделение человека апотропеическими свойствами мог. ло также осуществляться посредством действий, семантика которых коррелирует с повышенной жизненной силой и (или) сексуальностью. Таково, в частности, ритуальное обнажение, жесты символизирующие половой акт и т. д.

Одним из таких действий являлось «тыкание» кукиша, с одной стороны, это действие считалось оскорблением врага с другой — приемом охранительной магии. Разъяснение данного феномена можно найти в академическом «Словаре сло- вянских древностей»:

«Кукиш, шиш, фига, дуля — жест, символизирующий коитус... Согласно правилам этикета, кукиш является неприличным жестом, имеющим целью оскорбить и унизить того, кому его показывают, а также способом выразить крайнее неприятие, резкий отказ, смешанный с презрением. В магической практике кукиш, наряду с другими жестами, обозначающими коитус и гениталии, является универсальным оберегом, способным отгонять опасность, особенно сглаз и нечистую силу.

Кукиш входит в число жестов, распространенных у восточных и западных славян. У южных славян, за исключением словенцев, кукиш почти не известен и осмысляется как заимствование из восточнославянской традиции. Южнославянскими жестами, синонимичными кукишу, являются «кур» — поднятый вверх средний палец, когда остальные Подвесные амулеты в форме кукиша пальцы прижаты к ла-

Г дони, а также жест, при котором кистью левой руки плашмя £ ударяют в согнутую в локте правую руку, поднятую вверх. Близкое кукишу охранительное значение имеют т. н. «рога», или «шипак», — южнославянский жест, при котором подняты вверх мизинец и указательный палец, а остальные прижаты к ладони. Этим жестом отгоняли от себя мору, вампира или вештицу». [416, с. 26. ]

Добавим, что в магической практике славянских и ряда других народов (например, скифов) известны подвесные амулеты в форме кукиша, которые клали в погребения для зашиты на «том свете» от злых духов покойника. В 1865 году JI. Стефани отметил в собрании Эрмитажа 12 таких амулетов, найденных в Крыму.

Перечень оберегов-действий достаточно велик. Мы рассмотрим несколько подробнее те из них, которые получили распространение в воинской магии славян.

«Окружение», «очерчивание»

Круг — один из наиболее распространенных символов, отражающих представления людей о циклическом характере времени и об основных формах структурирования пространства. Старый индейский шаман говорил:

«Природа хочет, чтобы вещи были круглыми. У человеческих тел и тел животных нет острых углов... Стоянка, где для каждого типи было свое место, также имела форму круга. Типи было кругом, в котором люди садились в круг, и все семьи в деревне были кругами внутри большего круга, части еще большей петли... Народ был только частью Вселенной, круглой самой по себе, состоящей из круглой Земли, круглого Солнца, круглых звезд. Луна, горизонт, радуга — круги внутри кругов, которые тоже находятся внутри кругов, и этому нет ни начала, ни конца». [296, с. 17. ]

Окружение — это действие, направленное на охраняемый объект и призванное создать особую сакральную границу (ограничивая «свое», отделяя его от «чужого»), которая бы обеспечивала отсутствие контакта между носителем опасности и охраняемым объектом. В магических традициях круг

всегда выступает в качестве границы замкнутого, охраняем* I го пространства.

Украинский этнограф и археолог Д. М. ЩербакивськийЯІ (1877—1927) отмчал:

«Магический круг («чарівне коло») делают так: место, находится человек, или вообще то, что нужно уберечь, обвод_ЯтЩ вокруг и таким образом создают как бы какую-то магическую'И стену («чарівну стіну»), которая изолирует это место от ДостугтаЯ I врага, делает его невидимым и не дает ступить в него... Эти кру. \ < ги бывают разной величины: когда человек оберегает себя са-1 мого, обводит себя вокруг, «сколько хватит». Когда обводят ■ двор, поле или село, то обычно и круг бывает такой величины, 1 как эти последние... ». [459, с. 547. ]

Акт очерчивания являлся не только установлением грани-1 цы между «своим» и «чужим», но также между «этим» миром и «тем» миром. Черта при этом понималась как рубежная линия для обеих сторон, требовавшая специфического обра- I щения.

Эта проблема нашла отражение в условном разделении единого мира на две части, с отделением «освоенной» части пространства (известной и безопасной) от «неосвоенной» (чужой, непонятной, пугающей). А. К. Байбурин пишет:

«Свое и чужое составляли единое целое — мир, в котором существовал человек. В самых общих чертах свое — принадле- j жащее человеку, освоенное им; чужое — нечеловеческое, звери- 1 ное, принадлежащее богам, сфера смерти». [32, с. 4. ]

В традиционной народной культуре «окружение», или «очерчивание», представлено в первую очередь в качестве способа ограждения человека от нечистой силы. Н. А. Лаво- | нен пишет:

«Круг — заклинательное пространство, возводящее вокруг 1 человека невидимую преграду, делающее его недосягаемым ДЛЯ j злых духов»... «Карелам казалось, что пространство вокруг че- j ловека в форме замкнутого круга делает его недосягаемым, не- 1 доступным для злых духов, играет роль оберега». [241, с. 74, 79-] 1

Семинарист Хома, герой повести Н. В. Гоголя «Вий», что- j бы уберечься от нечистой силы, очертил вокруг себя круг. ВІ

п_0едел^ах волшебного круга нечистая сила не имела власти _наД человеком.

Вероятно, в древней традиции «окружать» — «ограждать» ^разились мифологические представления, выраженные, например, в поговорках «не ходи, черт за черту», «черт черты не любит». Любопытно в этом плане то, что русское слово «черта» родственно слову «черт» и связано с индоевропейским ’(s)ker—, ’(s)kor — «резать», «обрезать», «отсекать».

Весьма симптоматичны в данной связи народные рассказы, по которым в случае невыполнения акта окружения (не- доведения его до конца) человек против своей воли вступает в физический контакт с нечистой силой. Это, в свою очередь, сопряжено с негативными последствиями:

«Говорят, какого-то волочил на коже чертёнок. На кожище слушали в гумнах, раньше гумна были, молотили когда, вот и слушали там. Кожу возьмут, раньше ведь били телят да всё, то- жо да кожи-то были, вот на кожу, эту шкуру возьмут и садится на шкуру, надо ей обчерчивать, наверно, было эту шкуру-то, а мужик очертил, да хвост-от забыл очертить, хвоста не очертил, дак его за хвост волочило. На шкуре, на шкуре на этой. А кто его волочил, не знаю, кто его волочил, наверно, чёрт какой-ни- будь»... [18]

В традиционных славянских рукопашных состязания акт «окружения» места предстоящих состязаний абсолютно обязателен. Несомненно, многим известны выражения «круг игроков», «борцовский круг», «круг бойцов» — о местах поединков борцов, кулачных и палочных бойцов. Такие места символически обсыпали землей, очерчивали по земле, обвязывали веревкой. Считается, что и боксерский ринг в далеком прошлом был не квадратным, а круглым. Английское слово «ринг» (ring) означает «круглый», «кольцо», «круг».

У славян круг часто образовывали зрители, создавая «живую» границу. Наш анализ многочисленных источников, а также материалы полевых исследований в Украине и Беларуси показывают, что окружению места поединка придавалось сакральное значение. Один из наших респондентов говорил: «Тодавнодо нас було, колисьлюди навітьзчіпляли руки, коли вставали в коло. В таке коло не могла проникнута нечиста

сила. У такому колі ворожили, молили до сонця і навіть би ся»... (17)

Иногда «людской круг» усиливали дополнительными pul туальными действиями, например, разбрасыванием соли Данный ритуал зафиксирован в некоторых славянских локальных традициях состязаний по борьбе. Соль бросали чтобы оградить борцов от нечистой силы, колдунов, ведьм Соль славяне считают сильным средством против нечисти ] Так, в селе Шарсцин (Гомельская область Беларуси) гово-1 рят:

«Ад калдуньі ты нічога не здзелаеш, толькі браць соль, сы- паць узад, і штоб «твае мыслі табе у душу». 1 соллю, і соллю толькі пасыпаць. Пасыпаць ззаду, штоб яна не прайшла па твайму следу». [76, с. 327. ]

Еще одним ритуальным средством мог служить хоровод. Круг и хоровод в семантическом плане эквивалентны. Не случайно в некоторых диалектах, например, в русских говорах Карелии хороводы называют «колесо» или «круг». Мифологическое мышление оперирует тождествами. Если круг обладает апотропеической функцией, то равноценной семантикой обладает и хоровод. Этнограф Д. К. Зеленин писал:;

«В станице Кавказская на Кубани на Рождество и в другие праздничные дни девушки устраивали на улице общий хоровод, а парни — кулачные бои... Бой идет во все время пения хоровода, как только прекращаются песни в нем, парни один по одному убывают с той и другой стороны к хороводу и бой ела-' беет». [166]

Аналогичное наблюдение было сделано в станице Темиж- бекской во второй половине XIX века:

«Со всей станицы собираются парни и девушки водить хоровод («корогод»)... В хороводе принимают участие только де- \ вушки и замужние молодые женщины; мужчины в это время занимаются кулачным боем»... [344, с. 35—36. ]

В ряде случаев средством символического окружения слУ" жил ритуальный танец, исполнявшийся бойцами перед поединком. Если танец исполнялся с оружием, то очерчивание

_изВодили именно им (ножом, палкой, тростью), обора- ^_ваясь вокруг собственной оси.

ро

.. ж о:

■ Г глубокой древности мотив «окружения» присутствовал в славянской воинской магии. Известно, что славянские воины перед тем как вступить в схватку с противником, очерчи- _валИ вокруг своей головы магический круг концом меча или копьем: считалось, что этот обряд ослабит вражеские удары, сохранит воинов невредимыми, ведь голова, а следовательно _и сама жизнь, «очерчена». Именно от этого обычая в русском языке берет начало выражение «очертя голову», «кинуться очертя голову», «броситься вперёд очертя голову», что равносильно «безрассудно, с отчаянной решимостью».

Альтернативой очерчиванию головы мечом могло являться обвязывание головы.

_________

^ 'к

Западноукраинский круговой танец «аркан»

Итак, границу магического круга строит искусственно сам человек. Окружение могло быть мысленным бессловесным или озвученным (например, сопровождалось заговором, молитвой, «волшебными» словами). Но чаще всего очерчивание производили с помощью какого-то предмета: Мелом, углем, кочергой, посохом, крестом, ножом, мечом, саблей, копьем и т. д., «усиливавшего» магический круг дополнительной апотропеической семантикой.

Нр тому же магическому действию относится «опоясывание» — окружение, обматывание или обвязывание тела поясом (полотенцем, полотном, пряжей, сетью, веревкой, нц_тЯ кой, цепью и т. д. ).

Идея круга реализуется также в обрядовых действиях ■ помощью круговых движений. Таковы, например, обход I оползание, обегание, осыпание, обметывание (дома, хозяй^ | ственных построек, поля, селения, места боя). В Украине I сохранились свидетельства о том, что при закладке села! предварительно производили опахивание: сохой проводили! замкнутую борозду вокруг села.

В заговорных текстах «окружение» нередко создается из элементов сакрального мира: звезд, солнца, месяц, зорь или фантастических сил природы, (например, из огненной реки). Так, в заговоре «К духовному чину» некий Петр предста-1 ет в окружении солнца и месяца, со звездами вокруг головы: «Яз, раб Петр, за утро востал давно, во дворе святых твоих небесных сил покрывся, облаки приодеяхся, препоясался поясом Пресвятыя Богородицы, солнце одесную, а месяц ошую, а. звезды около главы моея»[46]. [449, с. 226. ]

В русском состязательном заговоре «на кулачный бой» боец произносит:

«Умоюсь не водою, но росою и утруся шелковым полотен- цом... взойду я, раб божий (имя), красным солнцом, облеку на себя светлый месец, попояшусь румянными зорями, обтычусъ частыми звездами, что вострыми стрелами от недруга и супостата». [449, с. 226. ]

В некоторых воинских заговорах воины окружают себя поясами священных персонажей:

«Батюшка Божий ангел, Михаил архангел, заговори мнете-; ло белое, закрепи крепче стали и булату, красной меди и укладу... и подпояшь златым своим святым поясом». [449, с. 226. ]

«Замыкание» и «завязывание»

В число способов охраны человека (или того, что ему принадлежит) входит также магический прием «замыкания» "

ggj^KOM либо ключом как взаимозаменяемыми ритуальными предметами.

Значение замка и ключа в повседневной жизни и в символике очень велико. Достаточно напомнить обычай вручать победителям ключи от города.

В апотропеической магии закрытый замок использовали для защиты определенного пространства (объекта). Вот пример из беларуского языка:

«Абмыкаць» — абыходзіць кругом чаго-небудзь ці каго-не- будзь з замком у руках і замыкаць (з засцерагальнай мэтай). Як выганяюць карову на поле першы раз, замком абмыкаюць — ад ваукоУ». [151, с. 36. ]

Чтобы не допустить в село эпидемическую болезнь, болгары во время обряда опахивания закалывали вола и закапывали его в землю вместе с замком, закрытым на ключ. Считалось, что болезнь не сможет проникнуть в «закрытое» таким образом село. В Украине на Подолье, произнося заговор от врагов рекомендовалось встать у дверного замка со стороны улицы и говорить:

«Нашим ворогам камінні двері, камінні замки, камінні пороги, камінні лави, камінні губи, камінні зуби, щоб за нас, хре- щених, породжених нічого злого ні промолвили». [247, с. 66. ]

В воинской магии «замыкание» считается одним из действенных приемов превращения отдельного человека или группы людей в неуязвимых для вражеского оружия. Характерен в этом смысле эпизод из «Истории о Василие Корпот- ском». Когда Василий попадает на разбойничий остров, и его выбирают атаманом, он вынужден притвориться колдуном:

«И Василей нарошно пред ними /разбойниками/, якобы что знает волшебное, взяв два замка болшии, привезал к ногам своим и около всех разбойников обежал, заговаривая им оружия». [463, с. 332. ]

Замыкание замком являлось также символом магического закрепления желаемого результата. Как крепок, прочен, Надежен замок, таким же крепким и прочным должно быть ^с°вершаемое дело. Примером тому может служить русский

обычай во время свадебного сговора класть под порог доі^ невесты незапертый замок с вложенным в него ключом. Как только жених переступал порог, сваха запирала замок и кидала его в реку, чтобы свадьба не расстроилась.

Замком «запирали» и носителя опасности, чтобы обез^ вредить его, что синонимично символическому завязыва нию, зашиванию, затыканию пасти (клыков). В медицинской практике замыкание замком символизировало замыкание болезни и применялось, в частности, для остановки кровотечений.

Функциональным вариантом мотива замыкания выступало завязывание узла. В традиционной магии узлы использовали для того, чтобы удерживать и (или) отпускать «божественную» (равно «нечистую») силу, как инструменты физического нападения и защиты. Считалось, например, что в узел можно «поймать» болезнь, напавшую на человека, завязать ее и перенести в другое место. Так, чтобы избавиться от бородавок, надо навязать на нитке столько же узелков, сколько есть бородавок, и закопать в землю: когда сгниет нитка, вместе с ней пропадут болячки.

Обычно завязывание узлов имеет семантику обезвреживания опасности и направлено на сам источник опасности: завязывать пасть волку, клюв хищной птице, рот недоброжелателю и т. д. Например, так поступали сербы:

«В сочельник хозяйка садилась у очага, сплетала длинную нитку, а затем завязывала ее на верхнем звене цепи, висящей над очагом. Другая ее спрашивала: «Почему завязываешь? » — «Завязываю от волка, разбойника, от ведьмы, от змеи»... При упоминании каждого «врага» завязывался отдельный узел на нитке». [247, с. 48—49. ]

В Украине во время рождественского ужина хозяйка затыкала тряпками все дырки в лавках и заклинала:

«Не дірки затикаю, а роти моім ворогам, щоб іх напасті не зловити мене через увесь рік». [89, с. 65. ]

Свою специфику вязание узлов («наузов») имело в славянской воинской магии. С помощью этого магического ак-

«завязывали» вражеское оружие, оберегая тем самым себя _оТ него. Н. И. Костомаров об этом писал:

«В старину узлы навязывали на оружие и думали сообщать ему твердость и уничтожать силу противного оружия, как это видно из старинного заговора: «Завяжу я по пяти узлов всякому стрельцу немирному, неверному на пищалях, на луках и всяком ратном оружии. Вы, узлы, заградите стрельцам все пути и дороги, замкните все пищали, спутайте все луки, повяжите все ратные оружия; в моих узлах сила могуча! » На этом основании верили, что некоторые из ратных людей умели так завязывать чужое оружие, что их самих не брали ни пули, ни сабли. Такое мнение существовало и сохранилось в предании о Стеньке Разине.

Наузы давались от влияния злых чародеев и от зломыслия врагов вообще, как видно из заклятий: «Завяжи, Господи, колдуну и колдунье, ведуну и ведунье и упирцу на раба Божия (такого-то) зла не мыслити от чернеца, от черницы, от красной девицы, от беловолосого, от черноволосого, от рыжеволосого, от русоволосого, от одноглазого, разноглазого и от упирца». Конечно, от этого старинного верования во всемогущество на- узов осталось выражение: завязать, в смысле не допустить, преградить. Видно, что наузы давались не столько для того, чтобы сообщить какую-нибудь силу тому, кому давались, сколько для того, чтоб предохранить от враждебного действия и уничтожить его силу». [216]

Кроме того, «науз» увеличивал силу воина, удерживал ее в его теле. Тот же Н. И. Костомаров по этому поводу отметил: «Одним из самых обычных способов передачи волшебной силы были наузы или узлы; над ними наговаривали и отдавали желающему: им приписывали силу предохранять от разных несчастий. Матери брали от волшебников чародейственные узлы и навязывали их на детей («Баба начнет на дети наузы класти, смеривати, плююще на землю, рекше беса проклинать»). Этот Древний обычай высказан в нашей старой летописи, в повествовании о Всеславе /Полоцком/, которого мать даже родила при участии волшебства (от волхования); ему волхвы навязали £ науз на голову; он носил его всю жизнь, и влиянию этого чародейственного узла приписывались его воинственность и жестокость («того ради немилостив на кровопролитие»). Многие приходили к ворожеям и брали от них наузы для предохранения

от всякого рода опасностей («некая бесовская обаяния на- юзы»)». [216]

В народе верили в то, что «науз», изготовленный сильным колдуном, способен уберечь от смерти, о чем упоминает в «Золотой ветви» Дж. Фрэзер:

«Считалось, что узлы и замки могут служить защитой не только от колдунов и от волков, но и от самой смерти. Когда в 1572 году в Сент-Эндрюз женщину, приговоренную к сожжению живьем за колдовство, подвели к месту казни, на ней обнаружили белую тряпку в форме воротника со множеством свисающих узловатых тесемок. Эту тряпку пришлось отнимать у нее силой, так как женщина явно пребывала в уверенности, что если на ней будет тряпка с узлами, то она не сгорит на костре. Когда тряпку все-таки отобрали, колдунья воскликнула: «Теперь я пропала! ». [472, с. 234. ]

Обнажение

По этнографическим источникам и рассказам информантов известно, что в ходе рукопашных поединков и сражений (кулачных, палочных, каменных и др. ) лица женского пола нередко выступали в роли «задир», т. е. брали на себя ритуальную функцию зачинщика. На такую роль приглашали, как правило, самых «языкатых» девушек и женщин села, славившихся умением «распускать язык».

Язвительными шутками в адрес соперников и похвальбой своим бойцам они «злили» («ярили», «заводили») соперников на бой. Ритуальное «задирание» не всегда ограничивалось только словами и жестами. Иногда оно включало в себя глумливое обнажение.

Заметим, что это древний и достаточно распространенный обычай. Характерный пример имеется в «Повести о нашествии Тохтамыша», описывающей нападение татарского хана в 1382 году на Москву. Там сказано, что некоторые москвичи взбирались на кремлевские стены, «шатахуся, ругаю- щеся татаром, образом бестудным дошаждающе и некая словеса износяще, исполн укоризны и хулы».

В варианте повести из Тверского сборника, опубликованном ^в томе Полного собрания русских летописей раскрыт смысл выражения «бесстыдно досаждающе»:

' «И начата ругатися кажуще им срамы своя, мняхут бо тол- ко силы есть; они же на град саблями махаху» (показали свой срам, полагая, что обладают большой силой, на что в ответ та-; тары махали саблями). [446, с. 494. ]

Отмечен этот обычай и у южных славян, в частности, у черногорцев:

«В конце этого /XIX/ века, по свидетельству черногорского этнографа из племени Кучи, Стефана Дучича, в боях черногорского племени Пипери с его племенем пиперские женщины задирали юбки, обнажали свою срамную плоть и, похлопывая ее ладонью, кричали кому-нибудь из противной стороны, называя нередко врагов по имени. Стефан Дучич сообщает также, что в 1895 г. при нападении черногорцев-»кучей» на албанцев в селе Сеоце арнаутские женщины «пользовались этим постыдным обычаем-привычкой». [446, с. 495. ]

Описание демонстрации женщиной своей «срамоты» врагам имеется у Льва Диакона, византийского хрониста конца X века:

«Родной брат Льва, о котором шла речь, Никифор Фока... подступил к городу критян и; провел там зиму, готовя войско к сражению и сооружая осадные машины. Он успешно выполнил все согласно своим намерениям, а когда зимнее положение солнца стало поне- ₍ многу изменяться к весеннему, вооружил сво-

их воинов, расположил их глубокой фалангой и под звуки труЛ и шум тимпанов двинулся приступом на город.

В то время как стратег укреплял передние ряды и выстраці вал воинов в четырехугольник, из-за [вражеского] вала высуну! лась, ломаясь и кривляясь, какая-то беспутная девка и стала самым наглым и бесстыдным образом ворожить и распевать заклинания. Среди критян, говорят, в большому ходу прориц_а. ния, колдовство, вымогательства у алтаря и суеверия, проникшие к ним давно от манихеев и Могамета. Но наглая девка не только чародейством обнаружила свое распутное бесстыдство: подняв выше дозволенного платье и обнажив тело, она осыпала проклятиями и насмешками стратига». [244]

Демонстрация гениталий или голой задницы повсюду в народной среде считается вызывающим и оскорбительным жестом. Однако обнажение не сводится только к желанию оскорбить или унизить врага (соперника). Прежде всего, оно несет в себе охранительную функцию, равно как и ритуальная брань, частью которой фактически являлись акты обнажения. Тк, известный русский этнограф XIX века А. С. Афанасьев узнал от буковинцев Украины, что брань у них — необходимая часть повседневной жизни, заменяющая разные проклятия, без которых не обходится крестьянин, чем бы он ни занимался. Брань у них — не оскорбление. Это оберег, наследие эпохи язычества, [см. 431]

На апотропеические функции брани указывают и экспедиционные материалы, собранные в Кенозерском национальном парке, расположенном на юго-западе Архангельской области:

«Пастухам приходилось рисковать собой, чтобы отбить скотину у напавшего на ее хищника. Так, однажды на медведя, вышедшего к стаду, женщина-пастух бросилась «с матюгами». И это помогло — зверь убежал. Как известно, в народной среде распространено представление, что нецензурная брань оказывает отпугивающее воздействие на «нечистую силу». Медведь же в традиционных русских воззрениях был ее представителем, ибо считался помощником и олицетворением лешего». [54]

Отметим в этой связи, что к врагу (т. е. «чужому») славяне всегда относились как к «нечистому» и даже «дьявольскому»-

Той же цели оберега служила и нагота, в целом негативно оцениваемая в народной культуре. Полное либо частичное обнажение практиковалось в земледельческой и воинской магии, в народной медицине, в колдовской практике и эзотерических ритуалах. Даже самые телесно-закрытые культуры признают ритуальную наготу.

Н. И. Толстой подчеркивает:

«Речь идет о весьма древнем и достаточно устойчивом обряде отгона вооруженного врага или стихийной силы, известном как славянам, так и некоторым сопредельным с нами народами». [446, с. 495. ]

Он же, приводя в качестве примера обряды отгона грозовых и градовых туч, где имеет место обнажение женщин с произнесением определенных формул, беганием вокруг дома и т. п., заключает:

«Приведенных примеров достаточно, чтобы увидеть аналогичность действий и их мифологической направленности у женщин во время вооруженных столкновений с силами небес-

■ ными. Поэтому обнажение женщин при вооруженных стычках и при грозе и граде — отнюдь не сексуальный вызов, или провокация, или действие непристойное, выходка «потаскухи», как писал Исаак Масса, или маневр, отвлекающий врага и мешающий ему вести огонь, как предполагали некоторые современники Стефана Дучича, и уж во всяком случае он не считался постыдным и теми, кто исполнял этот обряд, и теми, кто был рядом с исполнительницами». [446, с. 497. ]

К этому добавим, что гениталии, т. е. мужские и женские Детородные части тела, по народным представлениям, отталкивающим образом воздействуют на нечистую силу. В качестве апотропея они широко использовались в славянской магической практике. Так, нагими были люди, участвовавшие в охранительных ритуалах, в частности в опахивании села от эпидемии чумы, от эпизоотии, что якобы обеспечило им защиту от нечистой силы. Пастухи и конюхи, проводившие скот через «живой огонь» с целью защиты от эпизоотии, всегда были голыми либо полуголыми (обнаженным до пояса).

Под нечистой силой нередко подразумевался реальны^] земной враг, приравненный к нечестивцу и наделенный колдовскими способностями. В польском Подляшье, если подозревали кого-нибудь в колдовстве, поворачивались к нему задом, а иногда показывали ему голую задницу. [416, с. 357. 1] Но в воинской магии нагота понимается значительно шире. Ведь во все критические моменты своего существования — при рождении, половом акте, хирургической операции, смерти — человек бывает голым. Таким же критическим моментом является бой. Отсюда мысль о желательности (или даже необходимости) полного либо частичного обнажения. Впрочем, достаточно часто люди использовали при этом суррогат-заменитель:

«Наготу понимали символически — обнаженным считался человек в одной нижней рубахе, без пояса, женщина без платка, с распущенными волосами. К наготе приравнивались также оголение нижней части тела, демонстрация детородных органов». [416, с. 355—356. ]

Н. М. Карамзин отметил, что славяне в VI веке «сражались без кафтанов, некоторые даже без рубах, в одних портах». [186]

Само одевание в любом традиционном обществе является актом обозначения определенного социального статуса, а раздевание, соответственно — это лишение статуса, возврат из культурного состояния в природное («дикое») и усиление «стихийной энергетики»:

«Нагота, отсутствие знаков принадлежности культуре, одновременно означает «натурализацию» человека, своего рода возвращение к исходному, «природному» состоянию до-жизни». [30, с. 107. ]

«Функции обнажения основаны на понимании наготы как признака иномирности и естественного состояния, когда голый человек — уже не человек или не совсем человек. Сняв одежду, он теряет свою «социальность», принадлежность к культурному пространству (болгарское и сербское название некрещеного ребенка «голчо», «гол> чо»)»...

h, «Обнажение способствовало установлению контактов с «тем светом», с природным миром, с демонами, а также использовалось для приобретения сверхъестественных свойств. Чтобы домовой не шалил, у донских казаков хозяин в полночь перед Крещением шел нагим в конюшню и бил колотушкой по углам.

Верили, что если перед Новым годом обойти голым вокруг трубы на чердаке, можно увидеть душу умершего (бреет. ). Увидеть цветущий папоротник в купальскую ночь можно лишь обнаженным (полес. ). У гуцулов, если музыкант хотел быть лучшим в селе, то в ночь на Благовещение он отправлялся на перекресток, раздевался донага и играл на скрипке». [416, с. 356. ]

В Украине особые «магические» ножи колдуны изготав. І ливали в обнаженном виде, в строго определенные дни, J соблюдением известных ритуалов. По некоторым данным древние славяне обнажались при ритуальном добывании ог- ня. [см. 416, с. 357. ]

Нагота активно использовалась в профилактических ритуалах. Ради здоровья все славяне практиковали катание голыми в траве по росе, чаще всего перед днем св. Юрия, Ивана Купалы, Троицей или во время первого весеннего грома. Поляки (Мазуры и Вармия) на Пасху шли на реку обнаженными и купались, чтобы вылечить болезни и обеспечить себе здоровье.

В народной медицине нагота символизировала новое рождение. Например, больной, сняв одежду, пролезал через расщеп дерева, как бы оставляя там свою болезнь.

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒