Австрийцы 9 страница

Французская армия на этой позиции имела еще 28 000 чел. Так как силы ее в сражении при Маньяно исчислялись в 40 000 чел. и она потеряла в этом сражении 8 000 чел., а 8 000 чел. были посланы в качестве подкреплений в Пескьеру и Мантую, то она должна была вызвать к себе подкрепления в количестве 4 000 чел. из войск, находившихся в тылу.

Она подразделилась на 3 дивизии — Серрюрье, Гренье и Виктора, из которых каждая состояла из 10 батальонов и 10 эскадронов; авангард, оставленный на левом берегу Олио, имел 5 батальонов и 7 эскадронов, и на правом берегу По находился отряд в несколько тысяч человек под командованием Монришара для подавления повстанческого движения, которое в этой области было вызвано появлением войск Кленау.

Суворов начал поход 19 апреля. Генерал Шателер настойчиво предлагал ему произвести рекогносцировку. Суворов ответил так:

" Рекогносцировка? Я не хочу ее. Она нужна только для трусов и чтобы предупредить врага о своем появлении. Когда хотят найти противника, всегда находят его. Колонны, штык, холодное оружие, атака, удар — вот моя рекогносцировка! " {10}.

Мы приводим здесь эти слова Суворова отчасти потому, что они очень характерны для каждого полководца, который проявляет решительное желание действовать и в основном должен думать так же, как Суворов, отчасти же потому, что постоянные рекогносцировки, как мы это уже говорили в другом месте, были настоящей болезнью, свойственной австрийской армии.

Авангард двинулся 19 апреля на Кастенедоло, армия последовала за ним в трех колоннах на Лонато, Кальчинато и Монтекьяро на Кьезе, Гогенцоллерн двинулся через Боццоло.

20-го союзная армия сделала остановку. В ночь на 21-е она снова двинулась в поход.

Авангард под командованием Отта, поддерживаемый дивизией Цопфа, а равно и бригадой Вукасовича, должен был с разных сторон подойти к Брешии и атаковать французов в случае, если они сделают попытку задержаться. Общее командование над этими войсками получил генерал Край.

Сама армия должна была направить свой марш на Кьяри; этим пунктом Суворов думал овладеть еще 21-го.

Так как расстояние от Монтекъяро до Кьяри по прямому пути по меньшей мере 6 миль, то предполагалось очень быстрое движение к Олио. Когда Край появился перед Брешией, он потребовал сдачи от французского коменданта Бузе, занимавшего этот город с 1 100 чел.; не получив никакого ответа в течение 1½ часов, он начал обстрел города, после чего генерал Бузе отступил к цитадели. Край имел приказ взять ее штурмом и уничтожить ее гарнизон.

" Нужно, чтобы это случилось, — полагал Суворов, — ибо, если противнику предоставляется почетная капитуляция, он будет держаться в каждом блокгаузе, и благодаря этому теряются время и люди".

Это было во вкусе русско-турецкого театра войны, тем более, если б цитадель была вполне нормальной крепостью. Между тем эта крепость не была в достаточной готовности. Серьезные приготовления к штурму, с одной стороны, и угроза уничтожить гарнизон, с другой, — возымели свое действие: французский генерал сдался в 4 часа утра. После этого дивизия Отта продолжала свой марш за Оспедалетто.

Мелас по плохим, размытым дорогам, причем колонны в своем марше нередко сбивались с дороги, прошел только до р. Меллы, т. е. до половины пути, где он вечером сделал остановку. При этом со стороны австрийцев, вероятно, раздавались жалобы на сырую погоду, от которой страдали люди во время пути. Суворов настолько был раздражен этим, что написал Меласу следующее письмо:

" Я слышу жалобы на то, что пехота промочила себе ноги. Такова была погода. Поход этот совершается для службы державного императора. Сухая погода нужна девицам, петиметрам{11}, лентяям. Хвастуны и эгоисты теперь не нужны для высокой службы и не могут командовать. Операции должны быть проведены быстро и без малейшей потери времени, чтобы никоим образом не допустить соединения сил противника. Кто слаб здоровьем, тот может оставаться сзади. Нужно освободить Италию от французов. Каждый настоящий офицер должен жертвовать собой для этого. Так называемые резонеры не могут быть терпимы ни в одной армии. Глазомер, быстрота и натиск — вот что нужно теперь".

По поводу этого письма можно упрекнуть Суворова только в одном — в грубости выражений, но она была лишь средством показать силу главнокомандующего и, конечно, вполне подходила такому человеку, как Суворов.

К тому дню, когда союзники подошли к Мелле и взяли Брешию, французы отступили за Адду, так как полковник Штраух спустился в Валь-Камоника, что, по-видимому, лишило французского главнокомандующего всякой возможности вести оборону Олио. Дивизия Серрюрье направилась на Лекко на озере Комо, Гренье — на Кассано и Виктор вместе с авангардом — на Лоди.

Виктору у Кремоны пришлось бросить 30 орудий, которых он не мог вывезти из-за отсутствия дорог и плохих упряжек.

Кремону, где французы понесли потери всякого рода, пришлось быстро очистить, но распоряжения были даны слишком поздно. Гогенцоллерн подошел к ней 26 апреля и овладел городом, захватив при этом 11 судов, нагруженных всякими запасами, и взяв в плен гарнизон в 200 чел.

Союзная армия продолжала свой марш на Олио и в район Кьяри; Вукасович шел на Ловере и по северному берегу озера Изео.

У Полаццоло произошел бой с неприятельским арьергардом.

С этой позиции Суворов отослал генерала Края, чтобы принять командование над войсками Мантуи и Пескьеры, а также над частями генерала Кленау.

Сражение при Кассано 27 апреля

Сооружение мостов не позволило союзной армии приступить к походу до вечера 23 апреля, переход через Серио был причиной новой задержки, к тому же колонны во время марша иногда сбивались с пути, так что армия к 24 апреля не прошла полностью расстояния в 4 мили между Аддой и Олио и только 25-го могла занять следующие пункты.

Русские у Лекко на озере Комо. Таким образом, они передвинулись с крайнего левого фланга, занятого ими сначала, на крайний правый фланг.

Вукасович против Бривио на Адде. Таким образом, он был отозван с эксцентрического направления на Ловере.

Отт против Треццо. Цопф против Ваприо. Мелас с дивизиями Кайма и Фрелиха у Тревильо на дороге к Кассано. Один отряд под командованием генерала Зекендорфа был послан за Крему на Лоди.

Таким образом, союзная армия угрожала Адде на протяжении 10 миль от Лоди до Лекко.

Ее главные силы, вероятно, в количестве 20 000 чел., были сконцентрированы в районе между Тревильоном и Треццо, на пространстве нескольких часов пути.

Почему Суворов послал весь русский корпус, т. е. более трети всей армии, на Лекко для овладения переправой там, где она представляла наибольшие трудности, — это в источниках нигде не мотивируется.

Французы заняли позиции за Аддой с целью выиграть посредством обороны этой реки время до подхода ожидаемых подкреплений из Франции и Южной Италии.

Через Адду в данное время можно было переправиться только по мостам. От озера Лекко до По она протекает на расстояния 16 миль. Главные мосты находились у Лекко, Кассано, Лоди и Пиччигетоне, кроме того, были, конечно, и другие переправы не на главных дорогах, и на реке такой незначительной ширины можно было без большой потери времени навести понтонные мосты. Некоторым затруднением при переправе служило то, что Адда до Кассано протекает в очень глубоком русле, имея сильно возвышенный правый берег, и что ниже Кассано повсюду приходится переходить рукава, каналы, рвы, т. е. многочисленные водные линии. Эти трудности, как можно видеть, делали Адду сильным водным барьером, облегчавшим оборону; рельеф почвы допускал удобные комбинации для боя с противником, не имеющим большого превосходства сил.

Если бы французский главнокомандующий расположил свою армию в районе Кассано, т. е. на дороге, ведущей по прямому направлению на Милан, разрушил бы все мосты я имел бы у Лоди и Треццо по крайней мере одну бригаду для обороны этих пунктов, он, может быть, выиграл бы время у своего осторожного противника. Тогда ему представился бы случай дать удачное сражение или на самой реке, или в некотором отдалении от нее вниз по течению, и во всяком случае он был бы в состоянии, при неблагоприятно сложившихся условиях, без потерь осуществить свое отступление на Милан. Подобная оборона на Адде была бы не только возможной, но и полезной, потому что на войне, когда дело идет о значительной реке, всегда нужно рассчитывать на осторожность противника, и при обороне ее этого не следует упускать из виду.

Что же делает генерал Шерер? Он распределил свои силы на всем пространстве 15 миль от Пиччигетоне до Лекко, причем послал в район Пиччигетоне свой авангард под командованием Лабуассьера, растянувшийся до Пьяченцы; Виктор расположился в районе Лоди, Гренье — в районе Кассано, Серрюрье овладел переправой у Лекко и наблюдал реку до Треццо. Мы уже сказали, что один отряд под командованием Монришара находился на правом берегу По, другой отряд в 4 батальона был выставлен даже в Вальтелине, там, где долины Олио и Адды соединяются между собой проходом д'Априга, т. е. еще в 10 милях от крайнего левого фланга указанной выше линии расположения.

У Кассано, Лекко и Лоди французы имели укрепленные тет-де-поны. Мера, удобная для предполагаемого наступления, а в данном случае только затрудняла задачу, так как теперь требовалась лишь местная оборона этого пункта.

Подобное распределение сил делало несомненным успех союзников, и от простой случайности и счастья зависело, смогут ли французы осуществить свой отход без значительных потерь.

За день до наступления союзников Шерер передал внезапно командование над армией Моро. Окончательное назначение Моро произошло в самый день сражения.

Суворов 25 и 26 апреля потратил на собирание сведений о расположении французов и о пунктах переправы.

Уже 25-го русские сделали попытку отбросить французов за мост у Лекко, но безрезультатно.

26-го Суворов дал диспозицию для переправы, согласно которой:

1. Вукасович должен был попытаться совершить переправу у Бривио при помощи местных судов.

2. Дивизия Отта и Цопфа — у Треццо на понтонах.

3. Мелас с дивизиями Кайма и Фрелиха должен был овладеть переправой у Кассано, атаковать предмостное укрепление и попытаться прорваться через мост.

4. Розенберг должен был овладеть переправой у Лекко, послать отряд на Комо и с главными своими силами идти вниз по течению Адды до Ваприо, а затем взять направление на Милан.

Так как Лекко находится на расстоянии 5 миль от Ваприо, то ясно само собой, что если бы генерал Розенберг не овладел Лекко по крайней мере на день раньше, то это, во-первых, не имело бы значения для переправы других дивизий, а во-вторых, после переправы он не мог бы соединиться с ними для решительного сражения. Но при атаке Лекко на день раньше получалась та невыгода, что неприятельские силы в таком случае не были бы рассеяны, благодаря чему труднее было бы совершить переправу. Все же следует похвалить диспозицию за то, что в ней генералу Розенбергу указывался тотчас же после переправы ближайший путь к остальной армии, а не только прямое направление на Милан, как это обычно делается. Держать 17 000 чел. в таком удалении от остальной армии — это было большой ошибкой, которую нужно было как можно скорее исправить.

Диспозиция Суворова была повсюду выполнена с успехом.

Уже 26-го после полудня генералу Вукасовичу удалось перевезти свои войска при помощи быстро построенного парома и расположить их так успешно, что он был в состоянии отбить две атаки генерала Гийе, который командовал здесь, и преследовать его вниз по Адде до Ольджинате.

Генерал Серрюрье в это время, по рассказу Жомини, совершал марш на Ваприо, где проходила дорога из Бергамо к Адде. Что означало это движение с 4 000 чел., т. е. с половиной его дивизии, этого Жомини не объясняет; вероятно, оно было вызвано прежними опасениями за район Кассано. Когда Моро 26-го в 6 час. вечера узнал о переправе генерала Вукасовича, он послал приказ Серрюрье повернуть на Бривио; вместе с тем Моро решил стянуть армию к этому району. Он приказал генералу Гренье идти на Ваприо, Виктору — на Кассано, а Лабуассьеру — на Лоди.

Следует предположить, что эти передвижения совершались главными силами французских дивизий, в то время как отряды, выделенные из них, занимали тет-де-поны у Лоди, Кассано и Лекко.

Дивизиям Цопфа и Отта генерал Шателер приказал ночью приступить к сооружению понтонного моста у Треццо. Хотя требовалось всего только 7 понтонов, но вследствие крутости и скалистости берегов работы продолжались до 6 час. утра. Так как у французов не было на берегу никаких постов и они имели лишь гарнизон в замке Треццо, то до наступления дня работы оставались незамеченными, австрийцы переправились и оттеснили батальон, принадлежавший к дивизии Серрюрье, до Поццо на Миланской дороге. Здесь батальон встретился с подходившей дивизией Гренье, которая скоро преградила путь дальнейшему наступлению австрийского авангарда. Дивизия Отта еще переправлялась и была поспешно притянута, так что батальоны порознь вступали в бой, который завязался теперь с дивизией Гренье между Поццо и Ваприо и принял очень ожесточенный характер. Успех, казалось, склонялся уже на сторону французов, австрийцы потеряли целый гренадерский батальон Генча, уничтоженный неприятельской кавалерией, когда подошел генерал Шателер с первой бригадой дивизии Цопфа, и судьба сражения изменилась.

Как только Моро узнал о переправе австрийцев у Треццо, он скоро понял, что здесь будет главная атака, атака же у Бривио носит второстепенный характер. Он раскаялся в том, что дал генералу Серрюрье ложное направление, послал ему приказ держаться у Вердерио (на полпути между Бривио и Треццо), дивизии Виктора приказал ускорить свой марш и как можно скорее направился к Гренье.

Здесь он застал сражение в состоянии равновесия; хотя последовательный подход австрийских сил давал им уже численное превосходство и поэтому целесообразнее было отступить, но назначение Моро на пост главнокомандующего, только что ставшее известным, вызвало известного рода воодушевление, что привело к новому напряжению усилий. Сам Моро на один момент мог поддаться этому увлечению, прежде чем он принял в соображение, что Виктор подойдет слишком поздно, а Серрюрье нельзя больше послать никакого приказа.

Он решил отступить, как только подошла последняя бригада дивизии Цопфа, и австрийцы нанесли новый удар, вызвавший частичное замешательство в рядах французов. Они вынуждены были отступить, потеряв 13 орудий и 2 800 пленных, на Инцаго и Гропелло, близ Кассано{12}.

Между тем Мелас у Кассано также начал атаку. Французы имели полбригады за каналом Риторто впереди собственно предмостного укрепления. Она оказывала австрийцам долгое сопротивление и только под огнем 30 орудий вынуждена была, наконец, отойти к самому предмостному укреплению. Здесь она отражала атаки, когда в 4 часа пополудни подошла бригада Арго из дивизии Виктора и вступила в предмостное укрепление. Но австрийцы не испугались этого, они со всеми силами перешли через канал Риторто и устремились на предмостное укрепление, ударив на крайний его фланг. Сам генерал Арго был убит.

В источниках не говорится, присутствовал ли сам Суворов на этом пункте, но это весьма вероятно, и этим можно объяснить необычайную энергию этой атаки. У французов при отступлении не было времени поджечь мост, обложенный горючими материалами.

После этого двойного поражения своих сил, исчислявшихся первоначально около 10 000 чел., Моро не мог уже думать ни о чем другом, как об отступлении на Милан, которое по дороге на Бергамо становилось уже невозможным; поэтому он должен был идти через Мельцо.

Что касается Виктора, то, как это хорошо можно было предвидеть, одна его бригада у Лоди так поздно была сменена бригадой авангарда, что он не мог со своей второй бригадой направиться на поле боя, и ему пришлось начать свой отход на Милан через Меленьяно на Ламбро.

Мы видели, что Серрюрье с 4 000 чел. должен был остановиться у Вердерио, в то время как остальные части его дивизии заняли посты у Лекко, Бривио и Треццо.

Мы можем предполагать, что при данных обстоятельствах пост у Лекко состоял, по меньшей мере, из полубригады. Командовавший здесь начальник бригады Сойе знал, что австрийцы переправились у Бривио, что они отбросили генерала Гийе на Ольджинате и тот из опасения, что пост у Лекко не находится более в руках французов, начал отступление на Комо. Он думал, что при таких условиях он сам не будет в состоянии идти на Комо, если потерпит поражение в своем предмостном укреплении.

Так как теперь генерал Розенберг начал серьезнейшие приготовления к штурму и в конце концов никакое предмостное укрепление не могло сопротивляться при шести-восьмикратном превосходстве сил, то он счел целесообразным не рисковать всем своим отрядом, продолжая бесполезное сопротивление. Поэтому он отослал в Комо под прикрытием свою артиллерию, а сам с пехотой погрузился на суда на озере Лекко.

Так как Комо, действительно, было уже оставлено прежде, чем он достиг его, то он высадился на берет у Менаджио, оттуда сушей направился через Порлеццу и Лугано ди Луино на Лаго-Маджиоре, там снова сел на суда и через Арону прибыл к французской армии.

Так русские в течение 27 апреля овладели мостом у Лекко.

Сражение при Вердерио. Сдача Серрюрье 28 апреля

Серрюрье в течение всего дня спокойно стоял у Вердерио, которое расположено в 1½ милях от Бривио, на дороге в Милан, между Аддой и Мольгора. Здесь при слиянии двух ручьев он нашел очень сильную позицию, на которой решил ожидать подходящего противника. Благодаря этому он, вероятно, рассчитывал прикрыть левый фланг Моро, в то время как последний оттеснит переправившихся у Треццо австрийцев. Этим только можно объяснить его упорную медлительность в то время, когда и впереди и сзади его весь день шли бои. Вероятно, он полагал, что в остальной армии все находится в должном порядке для успешного сопротивления и только он один отрезан и окружен неприятельскими колоннами; поэтому, ему казалось, нужно стремиться только к тому, чтобы быть сильным со всех сторон, чтобы, подобно скале в море, противостоять предстоящему штурму.

Это побудило его держаться на твердой позиции, укрепить ее и, открыв мельничные шлюзы, с трех сторон сделать ее совершенно неприступной.

Впрочем, австрийцы, переправлявшиеся у Треццо, направились вниз по Адде на Кассано, Вукасович же, по-видимому, вверх по реке на Ольджинате; вследствие этого весь день 27 апреля позиция Серрюрье не только не была атакована, но даже оставалась необнаруженной.

Суворов 28 апреля направил все свои колонны на Милан. Когда Вукасович хотел направить туда свой марш через Вердерио, он только перед полуднем обнаружил Серрюрье на его позиции.

Из победы, одержанной в сражении 27 апреля, Вукасович мог заключить, что этот генерал в общем уже утратил возможность отступления и его позиция такого рода, что мешает ему совершить беспрепятственно свой отход; поэтому он решил, несмотря на то, что располагал только незначительными силами в 3 500 чел., окружить Серрюрье, разместив для этого пехоту и часть артиллерии на фланге и в тылу, с кавалерией же и большей частью артиллерии Вукасович расположился против фронта позиции на доступном участке. Находясь в таком положении, оба противника весь день вели перестрелку — Серрюрье, ожидая освобождения от осады, а Вукасович, убежденный в неизбежности гибели противника. У Серрюрье было достаточно времени, чтобы понять общее положение и, в частности, свое собственное. Вечером он сдался на капитуляцию. Произошло, таким образом, что здесь, как бы в виде реванша за битву при Тауферсе, перед 3 800 чел., 2 генералами и 250 офицерами сложили оружие около 4 000 чел. с 15 орудиями.

Общие потери закончившегося таким образом сражения при Кассано были: с австрийской стороны 3 700 убитых и раненых и 1 200 пленных; с французской стороны, вероятно, такое же количество убитых и раненых, около 7 000 пленных и около 30 орудий.

Главная армия союзников 28 апреля заняла позицию у Горгонцолы, 30-го она вступила в Милан, куда генерал Розенберг прибыл через Монцу., а генерал Вукасович — через Вимеркате.

Выводы

Нам остается теперь лишь немного сказать о действиях обеих сторон со времени прибытия русских войск.

Мы уже сказали, что французы не в состоянии были вести серьезную оборону на Адде. При демонстративной обороне или просто при занятии позиции за рекой основной закон — не расставлять войска на слишком большом пространстве, чтобы отдельные части не могли быть отрезаны и потеряны и чтобы можно было использовать благоприятно сложившиеся условия.

Если бы французы имели при Кассано не одну, а две дивизии, то, может быть, им удалось бы отбросить австрийскую колонну, переправившуюся у Треццо, и удержать в своих руках тет-де-пон у Кассано; эта возможность вытекала из нецелесообразных планов переправы противника. Если Моро с дивизией Гренье один пытался отбросить австрийцев, его нельзя упрекать за это, так как в первый момент он не мог правильно судить о положении дела, ибо казалось, что он слишком далеко зашел в обороне. Так как сражение в оперативном отношении носило очень сомнительный характер и само по себе являлось как бы попыткой, то следовало его вести с большой осторожностью и оборвать в нужный момент. Следовательно, нужно было сражаться лишь до тех пор, пока еще оставалась возможность успеха. Совершенно невероятно было предполагать, что Виктор подойдет вовремя, так как он должен был ждать генерала Лабуассьера; так же невероятно было то, что полубригада, оставленная за Риторто и в предмостном укреплении, будет в состоянии оказывать длительное сопротивление силам в 10 — 12 тыс. чел., по ходу событий нужно было ожидать атаки части австрийских сил, переправившихся у Треццо. Моро следовало рассматривать борьбу против этих сил только как попытку и отступать после того, как он увидел, что прибывают все новые силы, прежде чем он формально потерпел поражение.

Роль стратегии не заканчивается с началом каждого боя, чтобы передать дело тактике, но бывают такие сражения, в ходе которых некогорым образом требуется постоянное стратегическое лавирование, и от полководца можно требовать понимания этого.

Поведение генерала Серрюрье, несмотря на все мотивы, которые мы старались выставить в ходе изложения, не может быть оправдано. Когда речь идет об обороне реки, занятие сильной позиции в тылу всегда является очень странным мероприятием; если имеет какое-нибудь значение наступление, то именно в подобных случаях. Хотя он и считал себя связанным в течение некоторого времени у Вердерио благодаря приказу Моро, но все же его положение должно было представляться ему весьма сомнительным и ошибочным, после того как в течение нескольких часов на него не наступали никакие силы противника и он со всех сторон слышал пушечные выстрелы. В таких случаях, т. е. в случаях, когда первоначальное назначение начинает терять свой смысл, следует поспешно идти на ближайшее поле боя и лучше действовать на менее выгодной позиции, чем не действовать вовсе. Подобное соображение должно было заставить генерала Серрюрье идти к Ваприо. Конечно, он пришел бы слишком поздно для того, чтобы дать благоприятный оборот сражению, но еще не поздно, чтобы спасти свою честь и выполнить свой долг.

Если союзные войска после прибытия русских потеряли еще несколько дней и начали свой поход только 19 апреля, то за это не следует слишком строго осуждать их. Полководец-иностранец, каким был Суворов, во всяком случае, нуждался в нескольких днях для того, чтобы несколько ориентироваться в людях и событиях.

От 19 до 27 апреля — дня сражения при Кассано — прошло 9 дней, в течение которых союзники прошли 15 миль, форсировали 5 рек, именно, Кьезе, Меллу, Олио, Серио и Адду и дали одно сражение. Здесь, по справедливости, нельзя жаловаться на медлительность.

Весьма ценным являлось то обстоятельство, что корпус под командованием Гогенцоллерна был послан в направлении на Кремону, так как здесь была поставлена задача использовать успех достигнутой победы; существенно важно было также быстрое овладение теми пунктами, где предполагалось наличие неприятельских запасов всякого рода; кроме того, этот корпус успешно мог быть использован для обхода всех пунктов обороны реки, наблюдаемых противником.

Остальные части союзников, образующие главные силы армии, все время держались поблизости друг от друга, соприкасаясь с русскими, посланными на Лекко.

Эта отправка русских входила в диспозицию переправы через реку в во всяком случае представляется нам не свободной от упреков. Если имелось в виду благодаря превосходству сил наверное форсировать переправу у Лекко, то это должно было случиться по крайней мере 26-го, с тем, чтобы 27-го эта колонна могла уже подойти к району Треццо.

Если у французов имелась какая-нибудь возможность оказать успешное сопротивление, то это потому, что союзники, благодаря своему маршу на Лекко, оставляли на 27 апреля вне поля деятельности 17 000 чел. и в то же время с 12 000 чел. вели наступление на предмостное укрепление, которым они, конечно, не овладели бы, если бы оно было занято дивизией Виктора. Русские могли успешно переправиться у Треццо, и атаку предмостного укрепления у Кассано можно оправдывать только тем соображением, что оно, как известно, было занято слабыми силами.

Другой важный вопрос заключается в том, не лучше ли поступили бы союзники, если бы они с главными силами двинулись на Кремону и Нижнюю Адду, чтобы как можно скорее переправиться через По. Французская армия при таких условиях не могла бы оказать никакого сопротивления на Адде, и благодаря этому простому маневру военные действия переместились бы в район Александрии. Этим французы были бы отрезаны от Южной Италии и даже от Генуи и разобщены со всеми боевыми силами, которые они имели в этой области. Ломбардия и большая часть Пьемонта падали сами собой, корпуса, подобного корпусу Гогенцоллерна, было бы достаточно для завоевания этих провинций.

В районе Александрии в первых числах мая могло бы быть дано генеральное сражение. В этом сражении союзники имели бы около 40 000 чел., французы же, наверное, — не свыше 20 000 чел., так как при такой отдаленности у них не хватило бы времени подтянуть к себе все войска из Ломбардии; им, вероятно, пришлось бы еще усилить гарнизоны отдельных крепостей и, возможно, оставить там даже дивизию Серрюрье. Уже одно превосходство сил решило бы победу. Может быть, французская армия у Александрии между По и Танаро заняла бы очень сильную и сосредоточенную позицию и не могла бы быть побеждена с такой легкостью, как за Аддой. Впрочем, такой успех в битве при Кассано прежде всего был счастливой случайностью для Суворова, на которую он не мог рассчитывать, так как серьезное сопротивление на Адде было невероятным. Если французы хотели сражаться на Бормиде или Танаро, они имели достаточно побуждений к тому, чтобы разбросать свои силы. Путь их отступления по горным тропам графства Ниццы при устройстве каждой позиции, обращенной фронтом на восток, проходил за их правым флангом и должен был быть прикрыт, вследствие чего они, конечно, вынуждены были бы овладеть Апеннинскими отрогами до главного хребта.

Была полная вероятность, что французская армия Верхней Италии будет разбита и остатки ее в 10 — 15 тыс. чел. направятся в графство Ниццы. Не будем теряться в догадках, что бы случилось тогда с Макдональдом, который в это время находился в Риме.

Конечно, Суворов не мог так предвидеть события, как мы это делаем теперь. Он не мог знать в достаточной степени, получат ли французы во время своего отступления подкрепления в 8 или 10 тыс. чел., подойдут ли своевременно войска из Тосканы, и даже не зная, не начнет ли раньше свой поход армия, стоявшая в Нижней Италии. Но последнее было очень мало вероятно, первое же не меняло существенным образом хода событий, кроме того, на войне следует отнести кое-что и на долю счастья.

Союзники обладали большими силами, они уже выиграли сражение, провинции, находившиеся в тылу французов, были в таком состоянии, что без защиты их французской армией они не могли держаться; наконец, главная коммуникационная линия с Францией, т. е. с графством Ниццы, проходила не прямо в тылу французской армии, но шла обходным путем за их правым флангом.

Все это послужило основанием для союзного главнокомандующего к большому стратегическому обходу своего противника, чтобы совершенно отрезать его от южноитальянской армии и от его естественных коммуникаций или же принудить его к решительному сражению, которого он еще не в состоянии был принять, и так далеко отбросить его, чтобы в случае победы союзников он был совершенно изгнан из Италии.

Поход Суворова к р. По

После сражения при Кассано французская армия отошла за Тичино: Гренье, оставив 2 400 чел. в Миланской цитадели, — на Буффалору, Виктор и Лабуассьер — на Павию.

За Тичино Моро рассчитывал подтянуть к себе дивизию Серрюрье, о судьбе которой он не имел никаких известий. Благодаря этому отступлению за Тичино Цизальпинскую республику можно было считать уничтоженной.

То, что можно было еще спасти из запасов, надеялись быстро вывезти. Чиновники, поставленные французами, а также наиболее пылкие их сторонники бежали со своими семьями и имуществом, так что все дороги были забиты длинной вереницей повозок, все мосты были загромождены, и все это эфемерное государство, подобно ледяной массе, растаявшей весной, распалось на отдельные обломки. Это зрелище, а также появление разбитой армии, находившейся в самом плохом состоянии и спешившей к Тичино и По, должны были быстро воспламенить в итальянском народе чувство ненависти. Таким образом, не исключена была возможность того, что вооруженные народные отряды, которые начали появляться в области Феррары со времени первых неудач французов, распространятся по всей территории театра войны Верхней Италии и повсюду, где только слабость французских сил представит случай для этого, выступят отряды инсургентов, которые будут вести с французами беспрерывную войну. Если французы при своем вступлении в Ломбардию в 1796 г. и в Геную и Пьемонт в 1798 г. думали, что они освободили от уз порабощенный народ, то в тысячу раз большее значение имело то, что благодаря перемене военного счастья было сброшено владычество французов, и это должно было оказать решительное влияние на положение французского главнокомандующего.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒