Глава 16. Каллан. Терпение.

Глава 16

Каллан

Терпение.

Настоящее

Я нетерпеливый человек. Не люблю ждать, никогда не любил, и все же ждал Корали больше половины своей взрослой жизни. Смотрю, как она выходит из «Уиллоуби», низко опустив голову, не сводя глаз с тротуара, и мне приходится бороться, чтобы еще немного потерпеть. Бежать через улицу, чтобы поговорить с ней, просто чтобы она посмотрела мне в глаза, чтобы была рядом со мной, — это все конечно хорошо. Но что это даст?

Сегодня утром она явно запаниковала, иначе не поднялась бы и не ушла до того, как я проснулся. С моей стороны было бы неразумно гоняться за ней по улицам Порт-Ройала в такой момент, когда ей нужно немного времени для размышлений. Отпускаю ее. Все время, пока она уходит, у меня внутри все зудит, меня пугает перспектива того, что Кора в любой момент может сесть на самолет обратно в Лос-Анджелес, и я вернусь туда, откуда начал, за много миль от нее, все еще выворачиваясь наизнанку из-за этого.

Шейн выходит из «Уиллоуби» вскоре после того, как фигура Корали исчезает из виду. Он направляется прямо ко мне — в отличие от Корали, он, должно быть, видел меня, прислонившегося к огромному дубу, на который мы карабкались, когда были детьми.

— Все, что тебе нужно — это плащ и бинокль, и ты действительно сойдешь за сталкера, — говорит он мне.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты реально выпустил своего внутреннего преследователя. Вот что это значит.

Шейн протягивает мне пиво, а затем делает большой глоток из своей бутылки. Я уже забыл, что здесь обычное дело, когда люди стоят на углу улиц и сплетничают, пока медленно напиваются и пьянеют. Я делаю глоток, глядя вдаль, подражая Шейну.

Он косится на меня краешком глаза.

— Если отец Корали прятал от нее мамины вещи, то где, по-твоему, они могут быть сейчас? — спрашивает он.

— Понятия не имею. Как он их ей вернет? Он мертв.

— Ну, его адвокат сказал бы ей, где они, да?

— Да. — Я думаю об этом. — Тогда, конечно же, адвокат знает, верно?

Шейн кивает. Пьет свое пиво.

— Я собираюсь закрыть магазин на вторую половину дня. Думаю, нам следует навестить Эзру Менделя.

***

— Не имею права обсуждать это с вами, джентльмены. Мне очень жаль, но я здесь только для того, чтобы обеспечить исполнение желаний моего клиента. — У Эзры такой взгляд. Он знает, что Шейн и я, вероятно, не из тех парней, которые покинут его убогий маленький офис с таким ответом. Шейн — гребаный плюшевый мишка, но он также довольно приличный актер. Он играл Питера Пэна в школьной постановке три года подряд, потому что все остальные дети в средней школе Порт-Ройала были ужасны. Сейчас он выглядит как злодей из фильма Гая Ричи.

— Твой клиент мертв, Эзра, — говорю я. — Мы стоим перед тобой, очень живые, очень злые и просим сделать нам одолжение. Почему бы тебе просто не оказать нам услугу и не дать нам то, что мы хотим.

Эзра грозит мне пальцем, нервная улыбка играет на его лице.

— Вы не можете просто угрожать мне, джентльмены. Я знаю вас. Как только вы уйдете отсюда, позвоню шерифу, можете не сомневаться.

Я поворачиваюсь к Шейну, изображая замешательство.

— Ничего не понимаю. Он все время называет нас джентльменами. Меня никогда раньше так не обзывали. А тебя?

Шейн качает головой.

— Нет. Может быть, психопат. Чокнутый. Но никогда не джентльмен.

Я заскочил домой и забрал бейсбольную биту, прежде чем мы отправились в адвокатскую контору Менделя, и старик теперь смотрит на нее, как на свернувшуюся змею, готовую ужалить. Честно говоря, верчу ее в руках, как будто собираюсь использовать в любую секунду.

— О, не обращай на нее внимания. Я говорил своему другу, что было бы очень весело пойти и разбить несколько шаров. После того, как мы закончим здесь, разумеется. — Я смотрю на его промежность, чтобы убедиться, что он точно знает, какие шары я имею в виду.

Эзра смотрит на телефон на своем столе, паника написана на его лице, но Шейн и я — стена мышц, стоящая между ним и его спасательным кругом. Он ни за что не позвонит, не пройдя сначала через нас, и, ну... этого просто не будет.

— Я нарушу закон, если отдам вам вещи мистера Тейлора без его разрешения, — говорит Эзра. — Я не имею на это права.

— И мистер Тейлор не имел права подвергать свою дочь физическому насилию в течение семнадцати лет. Но сейчас тут мало что можно сделать, не так ли? Я бы сказал, что перераспределение нескольких коробок с одеждой — это честный поворот, не так ли?

— Не знаю, где вы это слышали, мистер Кросс, но...

— Каллан. Зови меня Каллан. Мы все здесь друзья, верно? — Я хлопаю битой по ладони.

— Да, конечно. Каллан. Я знал Малкольма Тейлора несколько лет. Уверяю вас, хотя он, возможно, и был довольно суровым человеком, действительно не думаю, что он поднял бы руку на свою…

Мне даже невыносимо слышать, как он заканчивает фразу. Я поднимаю биту над головой и обрушиваю ее на его стол. Комната наполняется звуком трескающегося дерева и пластика. Чувствую, как кровь стучит в моих венах, слишком сильное давление в моей голове, когда я пытаюсь успокоиться.

— Если ты знаешь, что для тебя хорошо, — цежу я сквозь зубы, — больше не скажешь ни слова о Малкольме Тейлоре. А теперь, черт возьми, где вещи Корали?

Эзра Мендель сглатывает, его кадык дико подпрыгивает в горле. Шейн смеется себе под нос, широко раскрыв глаза, как будто не может поверить в то, что я только что сделал.

— Господи Иисусе, Кэл, — шепчет он.

— Эзра, я вот-вот совсем слечу с катушек. И меня мало волнует обвинение в умышленном уничтожение собственности. Также как и обвинение в нападении. Я ясно выражаюсь?

Эзра спотыкается о собственные ноги, обходя нас стороной и роясь в верхнем ящике стола.

— Да. Да, конечно. Вот. Вот, возьми это. — Он протягивает ключ Шейну, находясь при этом так далеко от меня, как только возможно. — Внизу есть замок. Коробки помечены.

— Спасибо, Эзра. Ведь это было не так уж трудно, не так ли?

Мы оставляем его там, прижавшегося к стене, белого как полотно.

Шейн толкает меня в плечо, когда я открываю замок на нижнем этаже.

— Ты же знаешь, что он всерьез собирается звонить в полицию, — говорит он.

— Он никому не позвонит. Гордость ему не позволит. — Внутри мы находим то, что ищем, и загружаем коробки в пикап Шейна. — Можем заглянуть в окружной морг на обратном пути? — спрашиваю я.

Шейн делает паузу, бросая на меня настороженный взгляд.

— Зачем? Ты не можешь разгромить морг, Каллан. Это правительственное здание. Это так не работает.

— Не волнуйся, не собираюсь я ничего громить. Просто хочу спокойно поговорить с ними.

— Черт. — Шейн выглядит так, будто у него вот-вот случится нервный срыв. —Знаешь, если меня арестуют, Тина тебя кастрирует. А потом она кастрирует меня, а я люблю свое барахло, чувак.

— Да, эта мысль приходила мне в голову. Я обещаю, что никого не арестуют.

Несмотря на это, я оставляю Шейна в машине у морга. Если эти парни не дадут мне то, что я хочу, у меня может возникнуть искушение устроить сцену, и я действительно не хочу возбуждать гнев его беременной жены. Угрожать людям бейсбольными битами и кричать на клерков морга — совсем не то, что я представлял себе сегодня, когда проснулся раньше, чертовски пьяный, все еще думая, что Корали лежит рядом со мной в постели.

Когда я толкаю дверь в морг, ошеломленная девушка лет двадцати с небольшим смотрит на меня, моргая сквозь очки с бутылкой кока-колы, как будто ее только что поймали за просмотром порно.

— Я могу помочь вам?

— Да. Мне нужно опознать тело Малкольма Тейлора.

Она тупо смотрит на меня.

— Вы член семьи?

— Нет.

— Тогда мне очень жаль, сэр, но...

— Как долго ты хочешь сидеть на этом замороженном мясе там... — Я сканирую ее странную футболку с НЛО, пытаясь найти значок с именем. Но его нет.

— Рэйнор, — говорит она.

— Рэйнор.

— По закону мы должны удерживать невостребованное тело в течение шестидесяти дней, прежде чем выпустить его для погребения.

— Ладно. Так ты хочешь, чтобы я приходил сюда каждый день в течение двух месяцев, беспокоил тебя, задавал тебе один и тот же вопрос утром, днем и ночью? Потому что именно это и произойдет.

— Э-э... я не знаю…

— Рэйнор, а что будет, если здесь отключат электричество? Что происходит со всеми телами?

— У нас есть резервный генератор, который поддерживает температуру, — медленно говорит она.

— А если и с ним будут проблемы? Кто первым придет утром и обнаружит на полу разлагающеюся, разжиженную человеческую плоть? И как сильно это будет пахнуть в разгар лета?

Рэйнор встает из-за стола, ужас растягивает ее лицо в пяти разных направлениях.

— Это было бы очень, очень плохо, — говорит она.

— Тогда, может быть, ты напишешь в своих бумагах, что я сын Малькольма Тейлора, и покажешь мне его сморщенную, покрытую инеем синюю тушу, прежде чем отправлюсь на поиски предохранителя.

Бедняжка Рэйнор. Она выглядит озадаченной.

— Не знаю, смогу ли я это сделать.

— Конечно, можешь. Ты ведь отвечаешь за бумажную работу, верно?

Она кивает.

— Тогда все проще простого. — Я приклеиваю на лицо свою самую очаровательную, самую мудацкую улыбку — ту, которая, как я знаю, нравится женщинам по какой-то странной, мазохистской причине — и крошечная улыбка трепещет на лице Рэйнор в ответ. Боже, я понятия не имею, как девушки могут смотреть в дуло заряженного пистолета и все еще хлопать ресницами, как будто они слепы к опасности, в которой находятся.

— Э-э-э... ладно, но я все еще не уверена. Это может доставить мне массу неприятностей.

— Я никому ни слова об этом не скажу, Рэй-Рэй, клянусь.

Она, кажется, забыла, что всего три секунды назад я намекал, что превращу нынешних обитателей морга в жижу, если не добьюсь своего. Вместо этого она протягивает мне какие-то бумаги, а сама звонит в морг техникам и просит их подготовить отца Корали к осмотру.

Мне приходится ждать двадцать минут, прежде чем парень в больничном халате появляется в двойных дверях позади Рэйнор и жестом приглашает меня следовать за ним.

Комната, в которую меня ведут, холодная и стерильная. Здесь нет ничего, кроме металлической каталки, в комплекте с бугристой формой тела на ней, покрытого бледно-голубой простынью. Парень, который привел меня сюда, откашливается и складывает перед собой руки в резиновых перчатках. На нем защитные очки, как будто ему попадают брызги в лицо, когда он выполняет свою работу.

— Дайте знать, когда будете готовы, — говорит он.

Я засовываю руки в карманы.

— Ага. Я готов. — Я натянуто улыбаюсь ему, покачиваясь на носках.

— Вы уверены, что вам не нужно время, чтобы собраться с мыслями? Это может быть травмирующим опытом для некоторых людей, особенно если они не совсем уверены, чего ожидать.

— Нет. Я понимаю, чего ждать. Смертельная бледность. Синие губы. Восковой цвет лица. Давайте начнем.

Судя по выражению его лица, парень думает, что я сошел с ума, но он осторожно, медленно отодвигает простынь, закрывающий верхнюю часть тела Малкольма, и делает шаг назад, чтобы я мог видеть.

Малкольм, ублюдок, выглядит почти так же, как и в прошлый раз, когда я его видел, если не считать цвета кожи. Хотя безжизненный, он кажется меньше. Может быть, он усох в последние годы своей жизни. Но все тот же жестокий изгиб рта. Между бровями по-прежнему та же злобная складка. Я наклоняюсь так близко, как только можно наклониться к останкам мертвеца недельной давности, и изучаю то, что от него осталось. Он причинил Корали столько боли. Физической и моральной. Разрушил все для нас во многих отношениях. Внезапно меня охватывает такое огромное и ужасное чувство ненависти, что не могу удержать его в себе. Я откашливаюсь и плюю ему в лицо. Слюна стекает по его правой щеке, растекаясь по алебастровой коже, пока не попадает в ухо. Это унижение заставляет меня улыбнуться.

— Прошу прощения, сэр. Вы не можете этого сделать. Не можешь плевать…

— Все в порядке. Можете сделать отметку и отдать мне документы. Мы все здесь закончили.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒