Майкл Роуч Карма любви: вопросы о личных отношениях 10 страница

Пора сменить тему.

– Да, но… Джим, ты сам осознаёшь, что только потому, что у тебя такой восприимчивый ум, что ты захотел попробовать эти семена, у нас сейчас есть шестеро друзей, которые насла- ждаются прекрасными отношениями? Ты был пионером, примером, а все остальные следуют за тобой!

Джим оживляется, он гордится собой – очевидно, такие мысли раньше не приходили ему в голову.

Я хватаюсь за возможность.

– Теперь смотри: каждый, кто использует семена, чтобы в его жизни произошло что-то хорошее, становится таким же примером, своего рода образцом для всех в его окружении. Ты используешь семена и получаешь нечто восхитительно прекрасное, и все видят, что происхо- дит, и тоже начинают пробовать работу с семенами.

Ты не успеешь опомниться, как окажешься в эпицентре этого огромного взрыва счастья.

Твои друзья повторяют за тобой, их друзья повторяют за ними, и очень скоро…

– Очень скоро, – ворчит Джим, – посещение миссис Миллер станет как визит в «Флей- ворз 31»2. Чтобы посадить свои семена, придётся получать талон с номером для получасового визита. Один парень ухаживает за её садом, другой покупает продукты, ещё один договарива- ется о её визитах к доктору, а следующий прибирает к рукам походы в кино.

Он выглядит поистине раздосадованным. Никто бы и не подумал, что объекту его рев- ности 85 лет от роду.

Я хватаю его за плечи.

– Да, ты можешь думать об этом и таким образом, – говорю я, – но так ты только поса- дишь семена ревности. И вскоре Эми начнёт выяснять с тобой отношения всякий раз, когда ты скажешь «доброе утро» кому-нибудь, кроме мужчин. Ты должен кое-что понять, Джим. Ты говоришь, что устал чувствовать себя словно заточённым в крепости, но у тебя уже есть спо- соб, как посадить семена противоположной ситуации.

Просто удели этому несколько минут в день. Скажем, когда ты завершаешь свой день и собираешься лечь в постель, подумай о революции, которую ты начал. Мы называем это кофе-

² Торговая точка «Баскин Роббинс».

медитацией. Говорю тебе, всё это может вырасти. Ты не представляешь себе, как быстро по- настоящему хороший пример – пример успеха – может распространить новую идею.

Тебе не надо ходить повсюду и проповедовать семена, стараясь убедить людей уделять больше внимания одиноким пожилым людям. Эми – живое свидетельство твоего нового миро- воззрения, нового взгляда на мир как приходящего из семян в твоём сознании – семян, кото- рые ты целенаправленно туда закладываешь.

Просто используя семена, чтобы воплотить в жизнь свои мечты, просто проверяя метод, который, в конце концов, срабатывает всегда, ты изменишь жизни сотен окружающих тебя людей. Они тоже захотят попробовать, и у них получится, и это сделает их счастливыми.

Посмотри на это таким образом, старайся смотреть на это таким образом. И тогда одна попытка помочь одной старой женщине становится одновременно актом служения сотням людей вокруг тебя.

И это не эгоизм. Это полная противоположность эгоизму. Это самое альтруистичное из всего, что ты мог бы сделать. Разве ты не чувствуешь, что это правильно, разве ты не думал всегда, что именно так и должно быть? Что действие, которое ты предпринимаешь для служе- ния миру, оказывается тем же самым действием, которое требуется для того, чтобы ты и сам нашёл своё счастье?

Джим кивает в полном потрясении. Приятно спасать мир. Семена для разрушения стены были уже там, всё это время.

То, что помогает всем, – не эгоистично!

Уверенность

Вопрос 32

У меня великолепные отношения, но они не столько делают меня счастливой, сколько заставляют сильно беспокоиться, как будто всё идёт слишком хорошо и может в любую минуту внезапно разрушиться. Какую карму мне надо посадить, если я хочу всегда испытывать чувство безопасности и надёжности?

Мои друзья Энди и Нина из Ванкувера уже 6 лет вместе. Нина задала мне этот вопрос, когда они подбирали меня в доке, и это требует отдельного объяснения. Несколько наших общих друзей были уже около 6 месяцев в трёхлетнем ретрите молчания, и они попросили меня приехать, чтобы я дал им рекомендации для углубления практики. Мы справились с этим, передавая друг другу записки в домике для ретрита. Их ретрит проходил на острове в Тихом океане, недалеко от Ванкувера, и мне сказали, что я смогу добраться туда на самолёте. Я согла- сился.

Они не сказали мне одного: что это был за самолёт. Они написали, что Энди и Нина отвезут меня в международный аэропорт Ванкувера, но вместо того, чтобы повернуть направо, к парковке аэропорта, они свернули налево и остановились вблизи старого заброшенного дока на реке.

– Отлично, – весело сказала Нина, – они будут здесь через минуту. Мы можем подождать в машине.

– Э-э, – произнес я, в растерянности оглядываясь кругом. – Что ты имеешь в виду? Кто это «они»?

Энди показывает на небо, и я вижу крошечный самолётик, кружащий над противополож- ным берегом реки. Внезапно он пикирует и садится прямо на воду, и теперь я замечаю, что это

– один из тех самых гидросамолётов с понтонами вместо колёс. И вот уже мы перекрикиваем рёв пропеллеров, пока самолёт скользит к доку.

– Можно я тоже задам тебе вопрос, когда ты вернёшься? – кричит Нина.

– Конечно! – отвечаю я, стараясь казаться беззаботным. Я раскачиваюсь и протискиваюсь в кабину.

Пилот – старый сумасшедший немецкий хиппи – хвастается, как он летает без рук. Он требует, чтобы я пел вместе с ним «Этот прекрасный мир» Луи Армстронга, когда мы призем- ляемся в небольшой бухте на другой стороне. Я прилетаю обратно как раз перед наступлением темноты. Нина ждёт меня, и мы садимся в машину поговорить. Мои руки всё ещё трясутся от этого перелёта, и я засовываю их в карманы пальто.

– Да-а, – говорит она, – вроде… всё замечательно. У нас чудесные отношения, но именно потому, что они чудесные, возникает эта проблема. Я так сильно переживаю о том, что про- изойдёт, если мы когда-нибудь расстанемся, что не могу по-настоящему наслаждаться тем, что мы вместе.

Я смотрю из окна на запад и не могу не испытывать благоговейного трепета перед кра- сотой золотого сияния солнца над морем и изумрудными вершинами холмов на отдалённых от берега островах, покрытых тёмно-зелёным лесом. Но я всё ещё испытываю раздражение оттого, что мои друзья подвергли меня этому перелёту, который отныне будет считаться самым близким к смерти переживанием в моей жизни.

Я начинаю, как всегда, с первого из Четырёх Шагов «Старбакса».

– Итак, скажи это одним предложением.

– Я хочу уверенности. Я хочу знать, что Энди будет со мной и в следующем году, и все последующие годы. Я не хочу разрушать счастье, которое у нас уже есть, одержимостью на тему «какой несчастной я буду, если он когда-нибудь меня покинет».

Немного больше, чем одно предложение, но ничего, подойдёт. Потому что, понимаете, в этом-то и проблема. Даже если мы каким-то чудом вступаем в великолепные отношения, мы всё равно не знаем, будет ли наш партнёр рядом через год. Мы никогда не знаем. И глубоко в душе вся наша жизнь превращается в сплошное беспокойство, поскольку мы никогда не знаем, что произойдёт, и не только с партнёром, но и вообще.

Попробуйте представить себе, что ещё семь миллиардов человек во всём мире пытаются справиться с тем же самым состоянием неопределённости, что и вы.

В этом смысле все мы пещерные дикари.

Земледелие, вероятно, существует уже более 10 тысяч лет, но попробуйте оценить, какой это был прорыв, когда человек посадил первые зёрна. Изобретение самолёта или электричества было, конечно, чудом, но появление сельского хозяйства имело гораздо большее значение. И вот как это произошло.

Величайшее изобретение всех времён и народов

Однажды утром у входа в пещеру дикарь Воклок целует на прощание свою жену Бук- дук и оправляется на работу. «Работа» для Воклока, конечно, означает бродить по окрестным лесам в поисках какой угодно пищи. Он, как станут выражаться историки сотни веков спустя,

«охотник-собиратель».

Если вам кажется, что ваша жизнь на работе полна стресса, попробуйте представить себе жизнь Воклока. В дополнение к давлению со стороны жены (что нисколько не изменилось), он находится под большой угрозой умереть с голоду. Ежедневно он скитается по лесу в поисках случайных стебельков дикого риса, проросших между другими растениями. Если он там и сям находит достаточно риса, его семье удаётся пережить ещё один день. Если нет, они умирают.

В этот особенный день, который стал одним из важнейших дней в истории человечества, Воклоку сильно везёт. Он возвращается домой с целой пригоршней риса, но тут случается катастрофа. Недалеко от пещеры, на повороте тропы, он налетает прямо на динозавра. Дино- завр тоже охотник-собиратель, и в этот момент он охотится на Воклока.

Воклок роняет рис и вступает в борьбу с динозавром за свою драгоценную жизнь. А тот в конце концов решает, что этот строптивый маленький кусок еды не стоит стольких усилий. Но вот беда: после того, как динозавр уходит, дикарь не может найти большую часть своих зёрен, потому что они вместе со зверем засыпали их землёй.

Жена, конечно, устраивает ему нагоняй и ничего не хочет слышать про динозавра. Она убеждена, что по дороге домой он заглянул в бар и расплатился рисом за пиво для парней.

Пять месяцев спустя Воклок отправляется на работу по той же самой тропе. Вдруг он видит перед собой самое большое скопление ростков риса, которое ему когда-либо встреча- лось. Он наклоняется, чтобы собрать зёрна и вдруг припоминает, что именно на этом месте происходила его битва с динозавром. Он сидит на корточках перед стебельками и размышляет. И тут его осеняет. Вечером он возвращается домой с охоты / собирательства, и жена встречает его снаружи возле пещеры.

– Посмотри-ка! – бормочет он взволнованно. – Я только что обнаружил этот клочок земли с рисовыми ростками, как раз там, где я выронил горсть риса, когда врезал этому Тиран- нозавру Рексу!

Букдук закатывает глаза.

– Да прекрати ты уже с этой историей про динозавра! Я не поверила в неё тогда, не верю и сейчас!

Воклок не обращает внимания.

– Да, но ты посмотри! – вопит он, протягивая ей добычу дня: ещё одну полную при- горшню риса.

Букдук кивает.

– Ладно, ну и что здесь такого?

– Смотри! – гордо объявляет Воклок. Он швыряет зёрна под ноги и забрасывает их сверху землёй.

– Ты что, ополоумел? – жена трясет его почти до потери сознания и отправляет спать с куском холодного банана вместо ужина.

Люди, которые пытаются делать что-то новое, должны быть упорными. У них должно быть мужество и порой бычье упрямство. Воклок выжидает пять месяцев, а затем приводит жену посмотреть на милые рисовые ростки, которые проросли по всему двору.

– Вот видишь! – ликует он. – Получается! Теперь у нас может быть риса столько, сколько захотим, и всегда, когда мы захотим! Мы его просто посадим!

– Я же тебе говорила! – говорит его жена, и так начинается история о том, как мужчины изобретают плуги для выращивания риса, а женщины готовят его, и как затем они борются друг с другом, выясняя, кто будет мыть посуду.

Вы поняли мораль истории. Земледелие действительно было в каком-то смысле изоб- ретением, и оно радикально изменило жизнь на нашей планете. Попробуйте почувствовать беспокойство вынужденного скитаться по лесам в надежде найти несколько диких стебельков риса, понимая, что если вы их не найдёте, то и вы сами, и ваша семья могут умереть от голода. И вот появляется Воклок Великий, первый земледелец, и внезапно мы уже знаем почти навер- няка, сколько еды у нас будет в следующем году. Мы просто её сажаем.

И помимо угрозы голодной смерти, исчезло также и беспокойство. Незнание того, что будет в следующем году, пропало.

Понимая мудрость Алмазного Огранщика, мы можем больше ни о чём в нашей жизни не беспокоиться. Наши доходы вырастают из семян; наше здоровье происходит из семян; и наши отношения тоже приходят из семян – и все приходит своевременно, как рис через пять меся- цев, или младенец через девять. Каждое утро мы все еще выходим из своих домов в свои города так же, как Воклок покидал пещеру и отправлялся на поиски дикого риса. Может быть, мы найдем что-то, а может, и нет: может быть, босс даст нам повышение, а может, фирма разо- рится. Может, Энди останется, а может, найдёт кого-то другого и уйдёт.

С детства мы привыкаем жить с этой неопределённостью, а когда взрослеем, то считаем людей, которые лучше всех с ней справляются, наиболее приспособленными. Но, возможно, это ошибка. Может быть, мы запрограммированы на то, чтобы соглашаться со случайными поражениями, может быть, нам промыли мозги, чтобы мы поверили, что это вообще невоз- можно – предсказать, что произойдёт в нашей жизни.

А это означает, что у нас никогда не будет никакой уверенности ни в чём. Не удивительно, что Нина не может наслаждаться хорошими отношениями с Энди, понимая в глубине души, что они могут развалиться в любой момент.

– Итак, мы должны посадить уверенность, – говорю я ей.

– Как это?

– Ты знаешь упражнение. Определи, чего ты хочешь, запиши простым предложением и переходи ко Второму Шагу «Старбакса»: настрой свои антенны и начинай искать вокруг кого- то, кто хочет того же. Хочешь денег – помоги другим их получить; хочешь здоровья – помоги другим выздороветь. Хочешь уверенности…

– Мне надо найти кого-то, кто нуждается в уверенности: кого-то ещё, кто чувствует себя незащищённым.

– Правильно. И Третий Шаг «Старбакса» – помочь ему обрести уверенность. Слушай, тут всё начинается просто с постоянной готовности выслушать другого человека. Со временем твой друг почувствует себя уверенней в безопасности твоей дружбы, и тогда ты сможешь рас- сказать ему о том, как сажать семена уверенности с кем-то из его знакомых.

Мы умолкаем. Нина смотрит в сторону заходящего солнца – тоненькая полоска всё ещё видна, прямо над горизонтом – и заводит машину, чтобы ехать домой. Когда мы отправляемся в путь, я добавляю ещё немного.

– Еще тебе может помочь твоя надежность в целом, чтобы люди всегда могли на тебя положиться. Сосредоточься на том, чтобы в следующие три недели всегда вовремя появляться там, где тебя ждут. Если ты кому-то обещаешь вместе пообедать, обязательно выполни свое обещание. Если ты посылаешь открытки ко дню рождения или подарки к празднику, будь уве- рена, что они дойдут вовремя. Отвечай на все письма, как обещала, если обещала. Помогай сделать жизнь других людей немного более предсказуемой.

– Понятно, – говорит Нина, и у меня опять появляется это странное чувство, которое приходит время от времени, почти везде – что она завершила наш разговор, поэтому я могу разобраться с моим собственным чувством страха на этом гидросамолёте и понять, откуда оно взялось.

Всю дорогу до дома мы оба были погружены в собственное молчание.

Дом

Вопрос 33

Я думаю, нам с мужем самое время постараться купить дом, но он боится брать на себя такое огромное обязательство. Какая карма сделает его более заинтересованным в обустройстве совместного гнезда?

Я слышал различные вариации этого вопроса от людей по всему миру, особенно после того, как они проявляют интерес к духовному пути. Вопрос не только в том, покупать или не покупать дом. Это вопрос о роли собственности в нашей жизни и о значении желания.

Кей спрашивает меня об этом, пока мы наслаждаемся редким спокойным моментом в одной из просветительских поездок по Вьетнаму. Кей и её муж Алекс в этот раз в составе команды учителей, и мы все сидим в небольшом кафе на берегу прекрасного озера в густом лесу, наблюдая, как местные жители собирают своих детей возле маленьких парусных лодок, которые семьи арендуют на весь день.

Я поворачиваюсь к Алексу, чтобы выслушать его мнение об этом.

– Неправда, что я избегаю обязательств, – начинает он. – Просто я сомневаюсь, надо ли иметь такую крупную собственность. Геше Майкл, ведь вы же сами учили нас тому, что Будда сказал о месте для сна и о других подобных вещах…

Я киваю. На заре буддизма, в Индии, учителя действительно настаивали, чтобы люди – особенно монахи – облегчали груз своего имущества. Причина, по которой тибетские монахи носят бордовые накидки, в том, что ночью эти накидки превращаются в спальные мешки. В писаниях оговаривается, что монах должен «быть как дома, у подножия любого дерева, мимо которого он проходит, когда наступает время сна».

Алекс продолжает:

– И ещё об этом жёстком диске и о выбрасывании вещей, которыми не пользовался больше шести месяцев.

Это учение о простоте, которым я пытался заинтересовать людей. Если я спрашиваю вас, сколько у вас пар обуви, ваш ум отправляется домой, к вашему шкафу, особенно к его дальним углам. Мысленным взглядом вы видите каждую пару туфель – цвет, стиль, степень изношен- ности – даже если с тех пор, как вы их последний раз обували, прошла целая вечность. И вы способны это видеть, потому что прямо там, в уме, как будто на жестком диске компьютера, вы храните опись ваших туфель и всего остального имущества.

Ваш жёсткий диск не безграничен

Жёсткий диск вашего сознания, как и компьютерный, имеет свои пределы. В вашем рас- поряжении только определённый объём загрузки. Поэтому мне нравится делиться с друзьями мыслью о том, что стоит выбрасывать всё, чем не пользовались в течение шести месяцев. В противном случае в сознании не останется места для духовной реализации, к которой многие из нас стремятся.

По крайней мере, на первом уровне.

– Это всё идёт от Винайи, – отвечаю я Алексу, – правила, которые Будда установил для монахов и монахинь.

Я выдерживаю паузу.

– Многие люди, опробовав эту систему шести месяцев, возвращаются ко мне с одним и тем же вопросом.

– С каким же?

– Они натыкаются на какую-то вещь, которой не пользовались шесть месяцев, но которая, по их мнению, может позже ещё пригодиться, и оставляют её в доме.

– Например?

– Например, ну не знаю, скажем, какой-нибудь шерстяной шарф, который ты надеваешь три раза в год, в самые холодные дни. Но когда такие дни наступают, ты и правда рад, что не выбросил его.

Слушай, давай вернёмся к Винайе. Итак, монахам было позволено иметь не больше двух комплектов одежды. Но потом произошёл инцидент. У монахов более 250 обетов, и для каж- дого из них происходил инцидент. Это означает, что сначала не было никакого правила про- тив совершения определённого действия, но потом случалось нечто, и они должны были такое правило принять.

Скажем, что ты должен делать, если тебе можно иметь только два комплекта одеяний, но один из них уже начал изнашиваться, и кто-то даёт тебе достаточно материи, чтобы сшить себе новый? Предполагается, что ты должен максимально использовать свой комплект одежды, что означает носить до тех пор, пока она действительно не придёт в негодность. Зная, что твоё одеяние, вероятно, износится через месяц-другой, имеешь ли ты право хранить у себя этот материал до тех пор, пока не понадобится пошить новую одежду?

– Ну, и что решил Будда?

– Будда решил, что, возможно, будет слишком опасно разрешить монахам и монахиням запасаться материалом, который может понадобиться им позже. Таким образом, обычно ты должен был нуждаться в новом одеянии и пошить его из материала в течение 10 дней, либо же отдать материю тому, кто в ней нуждался. В противном случае ты втягиваешься в накопи- тельство. Ты собираешь вещи, которые, как ты думаешь, тебе хочется иметь, или которые, по твоему мнению, могли бы понадобиться, и тогда вещи завладевают твоим сознанием и твоим домом.

– Правильно, – говорит Алекс, косясь на Кей. – Даже просто иметь дом – это самая боль- шая утечка твоего сознания.

Во время нашего обучения в монастыре мы проводили до четырёх часов в день на улице, в парке, который мы называли «Площадка для дебатов». Здесь мы учились задавать друг другу вопросы с воплями и криками, сопровождая их движениями, сильно напоминающими боевые искусства. Однажды, когда я был на «Площадке для дебатов», мимо проходил фермер. Услы- шав эти крики, он позвонил в полицию, чтобы сообщить, что у монахов творятся какие-то беспорядки. Как бы то ни было, мы учились любить сложные вопросы.

– Ах да, – говорю я спокойно, – ведь есть ещё второй уровень. Я заговорщицки смотрю на Кей, чтобы она успокоилась.

– Второй уровень – это путь бодхисаттвы: того, кто поклялся трудиться для счастья всего мира. Что часто и происходит в мире, а не только в медитациях в пещере, хотя пещера тоже важная вещь, потому что она помогает и поддерживает работу в мире.

Существует отдельный набор обетов для тех, кто выбрал путь бодхисаттв: они опираются на обеты посвящённых. Один из них оговаривает, что бодхисаттва не имеет права отказаться от материального подарка, который он или она может использовать для служения другим. Монах или монахиня не могут хранить у себя кусок материи дольше, чем десять дней, если они не шьют себе одеяние. Но монах или монахиня, или кто- либо ещё, кто посвятил себя пути бод- хисаттвы, обязаны принять целый склад материи и, если надо, хранить её годами до тех пор, пока у них не появится возможность использовать её для одежды бедным.

– Тогда мы должны купить дом, – восклицает Кей.

– И да, и нет, – отвечаю я. – Алекс абсолютно прав в том, что дом может превратиться в огромную утечку ваших умственных и духовных ресурсов, если вы не посвятите его более

высокой цели. Но если в момент покупки дома вы оба примете обязательство использовать его для помощи другим, тогда всё наоборот. Каждый проходящий день, пока бодхисаттва владеет складом одежды, который он намеревается использовать для других, в сознании бодхисаттвы высаживаются огромные количества хороших семян, даже если он пока ещё ничего не сделал с этой одеждой.

– Взять обязательство помогать другим? – Кей, похоже, сомневается. Я представляю себе, что она думает, будто я предлагаю им устраивать бесплатные обеды или приют для бездомных в их новом доме.

– На третьем уровне, – просто говорю я. – всё дело в нашем воображении.

– Воображении?

– Это называется Алмазный Путь – наивысший из всех путей. Ты начинешь с Винайи, учась жить простой жизнью, и это даёт тебе основу для принятия кодекса бодхисаттвы для служения всем живым существам. Те, кто преуспели в этом, могут ступить на Алмазный Путь.

– И как это относится к дому? – спрашивает Алекс.

– На Алмазном Пути дом превращается в штаб-квартиру.

– В штаб-квартиру чего? – спрашивает Кей.

– Супергероев, – отвечаю я. – Супермена, Чудо-женщины, Железного человека, Чело- века-паука… и богини. Это могла бы быть ты.

Я киваю в сторону Кей.

– Богиня? – переспрашивают они хором.

– Женщина, практикующая Алмазный Путь, могла бы взять кусок этой самой материи, сшить прекрасное платье и целый день ходить по дому, представляя, что она ангел.

– И этим помогать другим… но как? – спрашивает Алекс.

– Как бы использовать достижение цели в качестве пути. Когда она впервые входит в новый дом… (Кей улыбается)…она медленно проходит по нему, воображая, что она и её муж уже используют этот дом в качестве тёплой и счастливой штаб-квартиры, из которой они слу- жат другим людям.

– Что, я полагаю, может означать, – мягко говорит Кей, она и выглядит уже царственно, – обед, скажем, раз в неделю, для бездомных людей в окрестностях. Вот так поступал бы ангел со своим домом.

Алекс кивает, и я понимаю, что дело сделано.

Совместные занятия

Вопрос 34

Я заинтересовалась йогой и чувствую, что она действительно могла бы помочь нам обоим, и мне, и мужу, прожить долгую и активную жизнь, но ему просто не интересно. Он даже ни разу не сходил со мной на занятие. Какие семена мне посадить, чтобы он заинтересовался йогой?

Элизабет задала мне этот вопрос в гостиной своего дома. Я навещал её и Джереми, её мужа, им обоим уже за 60. На самом деле визит к Элизабет и Джереми – это, в основном, визит к Элизабет, потому что Джереми, махнув рукой в знак приветствия, возвращается к телевизору, у которого он уныло провёл большую часть своей жизни в последние годы. Сделать так, чтобы Джереми согласился хотя бы 10 минут позаниматься йогой, будет действительно непросто.

Задумываясь о том, как подступиться к этой задаче, я припоминаю все крупные ошибки, которые совершил в прошлом, пытаясь судить о том, на ком из партнёров лежит вина за про- блемы в их отношениях. На ум приходят Ник и Тэмми. У Ника очень горячий темперамент. Временами он совершенно теряет контроль над собой, и все об этом знают. Когда Тэмми ушла от него, ещё почти целый год он был в ярости, обвиняя её в измене. Никто не видел, чтобы рядом с ней внезапно появился другой мужчина, и поэтому все решили, что он просто зло- радствует. Но примерно года через два Тэмми призналась мне, что она и правда обманывала своего партнёра. Так я получил урок не судить отношения других людей.

Мораль истории: вина за застой в этих отношениях совсем не обязательно лежит на Джереми. Возможно, в действительности все не так, как это выглядит со стороны. Я начинаю направлять Элизабет в сторону «Старбакса».

– Итак, скажи это одним предложением, – прошу я её. – Сформулируй в одном предло- жении, чего ты хочешь.

– Я хочу, чтобы он стал более открытым к чему-то новому, особенно к тому, чем мы можем заниматься вместе. Как я могу заставить его слушать? Может, мне стать с ним пожёстче, поставить его на весы в ванной и строго поговорить о том, что он неполноценно питается? Или я должна его подкупать обещанием мороженого, если он сходит со мной на йогу?

Я улыбаюсь про себя. Классическая «алмазная сделка». Это выражение требует некото- рого объяснения, так как оно связано с любителями лёгкой наживы в алмазном бизнесе. Центр алмазного бизнеса для Соединённых Штатов – это 17-я улица в Нью-Йорк Сити, между 5-й и 6- й авеню, вниз по улице от таких икон моды, как «Сакс Пятая Авеню», «Тиффани» и «Бергдорф Гудман». Наибольший поток бриллиантов течёт в страну через верхние этажи дома № 580 на Пятой Авеню, в северо-западном крыле. А внизу, в магазинах на первом этаже, располагаются любители лёгкой наживы.

Эти специалисты играют на том, что улица известна огромными алмазными сделками, заключающимися наверху. Они стоят снаружи на тротуаре и заманивают ничего не подозрева- ющих туристов крупными скидками в эпицентре крупнейшего мирового алмазного бизнеса.

«Алмазная сделка» начинается, когда юная пара заглядывает в магазин в поисках кольца для помолвки. Продавец показывает им первый камень, желтоватого оттенка. Будущий жених страдает мужским синдромом шопинга, его глаза уже остекленели от изучения двухсот колец в каждом магазине вдоль всей улицы и почти не глядя, он немедленно объявляет камень удачной покупкой.

Невеста неизменно оказывается покупателем повыносливей. Она сразу обнаруживает этот жёлтый оттенок.

– О, – улыбается продавец, – вы хотите белый бриллиант.

– Вот именно, – уверенно говорит она.

Продавец протягивает ей камень белого цвета, внутри которого, однако, видны большие чёрные вкрапления. Она видит эти пятна, но у неё не остаётся ни единого шанса открыть рот до того, как продавец завопит:

– Так что, какой вы берёте, побелее или почище? Не попадайтесь на алмазные сделки

На этот раз у неё получается открыть рот, но продавец всё равно опережает её со следу- ющим выбором:

– И как вы хотите расплатиться, наличными или кредитной картой? И немедленно добивает следующим вопросом:

– А в какой коробочке вы хотите получить кольцо, в красной или голубой?

Перед лицом многочисленных решений, которые необходимо принимать, большинство людей начинает мучительно пытаться просто их принимать, не спрашивая себя, действительно ли им нужно это делать. Запомните одну вещь: в системе Алмазного Огранщика почти все решения, которые мы принимаем, предполагают выбор из двух зол.

Итак, я спрашиваю её:

– Элизабет, если ты критикуешь Джереми, это помогает? Ты всегда добиваешься, чего хочешь?

– Ну, не всегда, но иногда помогает.

– А если ты его подкупаешь сладостями, чтобы он сделал то, что ты хочешь, это всегда действует?

– Нет, но опять же, иногда действует. Я оставляю эту дискуссию на потом.

– Вот смотри: ни одно из этих действий не кажется мне достаточно хорошим. Почему бы нам не докопаться до корня проблемы?

– Зависимости Джереми от телевизора?

– В каком-то смысле, – говорю я. – Откуда, по-твоему, она взялась? Почему ты должна проводить свою жизнь рядом с тем, кто скорее посмотрит новости, чем спросит тебя, как про- шёл день?

– Я не знаю, – честно отвечает она. – Когда мы познакомились, нам было так весело вместе: мы много путешествовали, он смеялся почти весь день напролёт.

– Ну, так как ты думаешь, какие же семена должны быть у тебя в сознании, чтобы ты видела рядом человека с практически нулевым интересом к кому бы то ни было? Я имею в виду, что ты делаешь, что заставляет тебя видеть его таким?

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒