Глава первая ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ АМУЛЕТОВ-ЗМЕЕВИКОВ 2 страница

пары, составляют как бы дополнительный косой крест (рис. 2, 2). Композиция встречается на змеевиках с изображением св. Феодора. Типы VI и VII можно было бы рассматривать как разновидности одного типа с крестообразным расположением змеиных тел.

Тип VIII — «серповидный сложнопересекающийся». Устойчивая центрическая композиция (рис. 1, 9}. От человеческой головы вверх и вниз. отходит по четыре змеиных туловища, в обе стороны — по два. Боковые пары змей, а также по одной их паре вверху и внизу как бы повторяют схему типа VII. Изнутри верхней и нижней пары змей выходит еще по одной паре, дуги их расходятся в разные стороны и при этом пересекают тела другой пары змей. Иногда, кроме человеческой головы, эта композиция может включать также руки и ноги. Подобная композиция обычна на змеевиках киотчатой формы. При этом нередко в ее верхней или нижней части появляется миниатюрная фигурка Феодора Тирона, поражающего змея. Подобные композиции характерны для змеевиков с богородичными мотивами (Умиление, Одигитрия, Знамение), изображением Никиты с бесом, Распятия. Разновидность подобной композиции имеется на каменном змеевике. с изображением Вседержителя.

Типология А. С. Орлова при всех ее недостатках явилась значительным шагом вперед, поскольку более ранние исследователи различали змеевидные композиции главным образом по числу змеиных голов.

Вслед за публикацией А. С. Орлова появилась весьма ценная статья В. Лесючевского о змеевиках Русского музея °0, в которой было опубликовано несколько амулетов, имеющих интересные иконографические особенности. В дальнейшем в течение продолжительного времени змеевики привлекали внимание исследователей главным образом как памятники эпиграфики ⁵¹.

В 1961 г. к истолкованию змеевидной композиции обратился Г. К. Вагнер ⁵². Он полемизирует с исследователями, видящими в этом изображении воплощение злого, демонического начала. Г. К. Вагнер обращает внимание на охранительный и, таким образом, благожелательный характер символики амулетов-змеевиков, на древнюю неоднозначную трактовку образа змея-дракона. Построения Г. К. Вагнера наталкиваются на ряд противоречий по отношению как к значению композиции древнейших византийских змеевиков, так и к позднейшему русскому переосмыслению значения этой композиции. Истера, как и ее иконографический прототип — Горгона, — бесспорно, демонический, вредоносный образ. На это прямо указывает содержание традиционной греческой заклинательной формулы. Существование этой формулы в славянской версии, а также русские змеевики с надписью «дъна» показывают, что подобная трактовка перешла во всяком случае на часть русских змеевиков. Демонический характер змеевидной композиции не находится в противоречии с охранительным смыслом амулетов-змеевиков. Использование изображений демонических сил в качестве апотропея (в частности, охраняющего именно от изображаемого демона) — обычный магический прием. Изображение демона, знание его имени согласно средневековым представлениям позволяли защищаться от него, приобретать власть над ним. Демоническое значение змеевидной композиции подчеркнуто на тех русских змеевиках, где оно сопровождается сценой борьбы со змеем на другой стороне, и в особенности на тех позднейших змеевиках, где непосредственно рядом со змеевидной композицией изображался поражающий змея Феодор Тирон. Таким
образом, устойчивое демоническое значение змеевидной композиции может быть прослежено с древнейших византийских змеевиков до позднейших русских.
24

В 1972 г. была опубликована статья А. В. Рындиной, посвященная суздальскому змеевику ⁵³. Исследовательница подробно анализирует надписи и изображения на амулете, сопоставляет с ними ряд иконок с изображением спящих отроков эфесских. Имя Георгий в надписи на змеевике А. В. Рындина считает одним из христианских имен Мстислава Великого (в источниках в качестве христианского имени этого князя обычно фигурирует Феодор) ⁵⁴. Происхождение амулетов-змеевиков А. В. Рындина связывает с представлениями манихеев (богомилов) ⁵⁵. В 1972 г. М. В. Щепкина предложила аргументированное построение, доказывая связь суздальского змеевика с Марией Шварновной, супругой Всеволода Большое Гнездо ⁵⁶.

В 1974 г. был опубликован отклик В. Н. Залесской на статью А. В. Рын- диной ⁵⁷. Исследовательница дает развернутую аргументацию византийского происхождения змеевика. Она указывает на то, что на Руси в рассматриваемое время, по-видимому, не умели резать твердые породы камня. Правда, она тут же высказывает предположение, что славянские надписи на змеевике были сделаны на Руси. Между тем каллиграфические надписи на змеевике, несомненно, резаны профессионалом; если он был русским, следовательно, на Руси владели искусством резьбы по яшме. Далее В. Н. Залесская указывает на то, что как по материалу, так и по иконографии змеевидной композиции (небольшое число змеиных голов) суздальский змеевик ближе к византийским, чем к русским ⁵⁸. Эти положения, безусловно, являются сильными аргументами в пользу точки зрения В. Н. Залесской. Возможно, среди вещей с древнерусскими надписями имеются изделия византийских мастеров (ср., например, византийские мозаики Михайловского Златоверхого монастыря со славянскими надписями). Однако до сих пор такая группа не была выделена среди произведений прикладного искусства; наличие славянских надписей служит пока наиболее надежным критерием для различения изделий византийских и древнерусских мастеров. В. Н. Залесская указывает на непосредственную связь византийских амулетов-змеевиков с гностической традицией и в силу этого считает приведенные А. В. Рындиной манихейские параллели неправомерными, поскольку отмеченные А. В. Рындиной черты сходства отражают вторичную переработку наследия гностической традиции. Эти замечания, вполне справедливые, если речь идет о византийских змеевиках, не столь верны, если мы обратимся к русскому материалу. Действительно, генезис византийских змеевиков из гностических амулетов, очевидно, неоспорим. Между тем распространение на Руси амулетов-змеевиков не сопровождалось усвоением литературной традиции и учений гностиков, тогда как богомильская традиция (которую книжники нередко называли манихейской) имела в древней Руси значительное распространение.
25

В. Н. Залесская склонна принять очень проблематичное предположение А. В. Рындиной о принадлежности змеевика конкретной княжеской семье. К числу досадных упущений В. Н. Залесской следует отнести ее указание на то, что надписи на змеевике сделаны зеркально, из чего она делает вывод, что он мог использоваться для изготовления оттисков ⁵⁹. Это — недоразумение, основанное на неправильных (зеркальных) отпечатках фотографий, использованных А. В. Рындиной. Линзовидная форма змеевика совершенно не подходит для роли печати; вообще подобное употребление змеевиков неизвестно.

Помимо специально рассмотренных в данном разделе исследований, в послевоенное время было опубликовано значительное число работ, в которых так или иначе затрагиваются вопросы изучения амулетов-змеевиков. Некоторые из них носят обзорный, ознакомительный характер ⁶⁰. Т. В. Николаевой был рассмотрен ряд змеевиков с изображением Феодора Стратилата. Исследовательница высказала предположение, что они были специализированными воинскими амулетами ⁶¹. Большинство других работ носит публикационный характер ⁶². Отметим изданное А. Я. Брюсовым богатое финно-угорское погребение (по-видимому, шамана) X—XII вв., содержавшее змеевики ⁶³. Особое значение имеют публикации находок из многослойных стратифицированных памятников, прежде всего работы М. В. Седовой о новгородских находках с точными дендрохронологическими датами ⁶⁴.

1 Ставровский И. Объяснение черниговской медали по двум надписям, вновь найденным в Готе, и по другим известным до сего времени и относящимся к тому же роду: Сочинение ординарного профессора Дерптского университета Крузе // ЖМНП. СПб., 1836. № 1—3. С. 348.
2 Каченовский М. Т. Разыскания по поводу старинной золотой медали, недавно открытой // Вестник Европы. М., 1822. Ч. СХХП, февраль, март и апрель, июль и август, ноябрь. С. 185, 186.
3 Санглен Я., де. О медали, найденной в Чернигове//Тр. и зап. ОИДР. М., 1826. Ч. III, кн. 1. С. 113-120.
4 Калайдович К. Ф. Русские древности: а) О древних русских медалях // Северный архив: Журнал истории, статистики и путешествий. СПб., 1823. Февраль, № 3. С. 240—242.
5 Берлинский М. Объяснение изображений на медали, найденной подле Чернигова в 1821 г. // Тр. Вольного общества любителей российской словесности. СПб., 1822. Ч. XVII. С. 116—119.
6 Анастасееич В. Любопытное известие о золотой гривне, найденной в Чернигове // Отечественные записки. СПб., 1821. Ч. VIII, № 18—20. С. 425—442.
7 Нечаев С. Замечания о старинном медном образе // Тр. и зап. ОИДР. М., 1826. Ч. III, кн. 1. С. 131—136.
8 Евгений [Болховитинов], митрополит. Замечания о черниговской гривне // Тр.
и летописи ОИДР. М., 1833. Ч. VI. С. 121—123.
9 Срезневский И. И. Древние памятники русского письма и языка, Х—XIV вв. СПб., 1882. 2-е изд. С. 40, 41.
10 Толстой И. И. О русских амулетах, называемых змеевиками // ЗРАО. СПб., 1888. Т. III. С. 408, 409.
11 Дестунис Г. С. Разбор спорной греческой надписи, изображенной на осьми памятниках // ИРАО. СПб., 1884. Т. X, вып. 1. С. 13, 14; Он же. Еще о «змеевиках»: Взгляд на Крузево объяснение греческой надписи, начинающейся со слова истера // ЗРАО. СПб. /1889. Нов. сер. Т. IV, вып. 2. С. 104.
12 Ставровский И. Объяснение черниговской медали. . . С. 336—354.
13 Ставровский И. Объяснение черниговской медали. . . С. 346.
26

14 Эрдман. Объяснение еще одной медали: [Письмо ординарного профессора Казанского университета Эрдмана к г. министру народного просвещения] // ЖМНП. СПб., 1836. № 1—3. С. 362.
15 Там же. С. 362.
16 Древности Российского государства. М., 1849. Отд. I. С. 42—45.
17 Погодин М. Древняя русская история до монгольского ига. М., 1871. Т. III, отд. 1: Атлас исторический, географический, археологический с объяснением. С. 22, 23.
18 Прозоровский Д. И. О древних медальонах, называемых «змеевиками» // Христиан-
ские древности / Изд. под ред. В. Прохорова. СПб., 1877. Кн. 1. С. 1—46. Табл. I—XIX.
19 Христианские древности и археология: Ежемесячный журнал, издаваемый В. Прохоровым. СПб., 1862. Кн. 5.
20 Дестунис Г. С. Разбор спорной греческой надписи. . . С. 2.
21 Там же. С. 8, 9.
22 Там же. С. 10.
23 Там же. С. 11—13.
24 Дестунис Г. С. Еще о «змеевиках». . . С. 104.
25 Там же. С. 109, 110.
26 Толстой И. И. О русских амулетах. . . С. 406.
27 Там же. С. 407.
28 Ровинский Д. А. Русские народные картинки. СПб., 1881. Т. III. С. 418.
29 Толстой И. И. О русских амулетах. . . С. 407.
30 Лихачев Н. П. Материалы для истории византийской и русской сфрагистики // Тр. Музея палеографии. Л., 1928. Вып. 1. С. 127.
31 Соколов М. И. Апокрифический материал для объяснения амулетов, называемых зме-
евиками//ЖМНП. СПб., 1889. № 6. С. 339—368.
32 Соколов М. И. Новый материал для объяснения амулетов, называемых змеевиками // Древности: Тр. славянской комиссии МАО. М., 1895. Т. I. С. 134—202.
33 Соколов М. И. Апокрифический материал. . . С. 340.
34 Там же.
35 Веселовский А. Н. Разыскания в области русских духовных стихов. СПб., 1883. Вып. VI—X. С. 89—96; Он же. Заметки по истории апокрифов // ЖМНП. СПб., 1886. № 6. С. 289—293; Мансветов И. Д. Византийский материал для сказания о двенадцати трясовипах//Древности: Тр. МАО. М., 1881. Т. IX, вып. 1.
36 Соколов М. И. Апокрифический материал. . . С. 343.
37 Там же. С. 345.
38 Там же. С. 349.
39 Соколов М. И. Новый материал. . . С. 135—202.
40 Там же. С. 134.
41 Толстой И. И. Отзыв действительного члена графа И. И. Толстого о сочинении М. И. Соколова «Новый материал для объяснения амулетов, называемых змеевиками» // ЗРАО, 1898. Т. X, вып. 1/2. С. XXXIV—XXXVII.
42 Петров Н. И. О некоторых змеевиках, энколпионах и образках, найденных в Киевской губернии и вообще на юге России // АИЗ. М., 1898. Т. VI, № 5/6. С. 157—163.
43 Толстой И. И. О русских амулетах. . . С. 379.
44 Петров Н. И. О некоторых змеевиках. . . С. 158.
45 Даль Л. В. Заметка о медных гривнах XII в. // Древности: Тр. МАО. М., 1874. Т. I, вып. 1. С. 74—76.
46 Щепкин В. Н. Серебряный змеевик, найденный в Рязанской губернии // АИЗ. М. » 1898. Т. VI. С. 132, 133.
47 Ляцкий Е. К вопросу о заговорах от трясовиц // Этнографическое обозрение. М., 1893, № 4. С. 124.
48 Орлов А. С. Амулеты-«змеевики» Исторического музея // Отчет ГИМ за 1916—1925 гг. М., 1926.
49 Там же. С. 13—26.
50 Лесючевский В. Некоторые змеевики в собрании художественного отдела Государственного Русского музея//Материалы по русскому искусству. Л., 1928. Т. 1.
51 Орлов А. С. Библиография русских надписей XI—XV вв. М.; Л., 1952; Рыбаков Б. А. Русские датированные надписи XI—XIV вв. // САИ. М., 1964. Вып. Е1-44. С. 19, 20, 44.
52 Вагнер Г. К. О змеевидной композиции на древнерусских амулетах-змеевиках // КСИА. М., 1961. Вып. 85.
27

53 Рындина а. В. Суздальский змеевик: // Древнерусское искуество: Художественная культура домонгольской Руси. М., 1972.
54 Там же. С. 220—223.
55 Там же. С. 229—232.
56 Щепкина М. В. О происхождении Успенского сборника // Древнерусское искусство: Рукописная книга. М., 1972. С. 74—80.
57 Залесская В. Н. К вопросу об атрибуции суздальского змеевика: В связи со статьей А. В. Рындиной «Суздальский змеевик» // ВВ. М., 1974. Т. 36.
58 Там же. С. 185.
59 Там же. С. 188. Ср.: Рындина А. В. Суздальский змеевик. Рис. на с. 218.
60 Куза А. В. Золотая гривна Мономаха // Наука и религия. 1966. № 8; Бланков Ж. О двоеверии и амулетах-змеевиках // Византия, южные славяне и древняя Русь, Западная Европа: Искусство и культура. М., 1973. Отметим также новейшие работы, появившиеся в то время, когда эта книга уже готовилась к печати: Велецкая Н. Н. О генезисе древнерусских «змеевиков» //Древности славян и Руси. М., 1988; Боровский Я. Е. О змеевидной композиции черниговской гривны // Историко-археологический семинар «Чернигов и его округа в IX—XIII вв. »: Тез. докл. Чернигов, 1988.
61 Николаева Т. В. Змеевики в изображением Феодора Стратилата как филактерии преимущественно, для воинов // «Слово о полку Игореве» и его время. М., 1985.
62 Помимо публикаций советских археологов, следует иметь в виду также каталоги некоторых зарубежных собраний: Collection de M^eMarechal: Catalogue. P., 1966. N 411—416; Russian ecclesiastical art: A descriptive catalogue of the de Savitsch collection / Compiled by Nathalie Scheffer. Washington D. С., 1951. Р. 51. Рl. 25.
63 Брюсов А. Я. Финское погребение Х—XI вв. в д. Погостище Кирилловского р-на Вологодской обл. // КСИА. М., 1969. Вып. 120.
64 Седова М. В. Новгородские амулеты-змеевики // Культура древней Руси. М., 1966 Она же. Ювелирные изделия древнего Новгорода, Х—XV вв. М., 1981. С. 65—69.

Глава вторая
ПРОИСХОЖДЕНИЕ, НАЗНАЧЕНИЕ, ИКОНОГРАФИЯ
И ОСНОВНЫЕ ТИПЫ АМУЛЕТОВ-ЗМЕЕВИКОВ

Древнерусские амулеты-змеевики являются довольно частыми археологическими находками на древних городищах и, потерянные владельцами, в случайных местах. Количество этих находок за последние 200 лет накопилось большое, и вряд ли все их в настоящее время можно учесть, таккак некоторые находки не публиковались и, может быть, даже не упоминались в литературе, другие были снова утеряны, хотя о них имеются сведения в периодической печати. В XIX в. находимые случайно змеевики попадали прежде всего в частные коллекции. Так были созданы собрания Д. И. Прозоровского, А. А. Бобринского, И. И. Толстого, М. П. Погодина, Б. И. и В. Н. Ханенко, В. В. Тарновского и др. Наиболее ценные золотыеэкземпляры были переданы в Эрмитаж и в Минц-Кабинет Казанского университета. Большинство этих собранных в XIX в. экземпляров неимеет никаких научных паспортов, за исключением разве только указаний на топографические ориентиры находок: Киев, Чернигов, Смоленск, Новгород, Казань, Рязань, Белгородка, Вятская губерния, Куликово поле.

Благодаря тому, что ученой общественностью уделялось большое внимание знаменитой черниговской гривне, найденной в 1821 г., дискуссии о которой широко освещались в печати на протяжении XIX в., находкидругих змеевиков также публиковались, и их старались приобрести в свои собрания наиболее ретивые коллекционеры. Но эта погоня за редкими имало еще понятными вещами породила и много подделок, которые отливали по старым образцам, не говоря уже о том, что с редких золотыхобразцов для различных Археологических обществ делались местные гальванокопии (например, с казанской находки) и их копии попадали в большие собрания А. С. Уварова, П. И. Щукина, Румянцевский музей и другие хранилища, еще более затрудняя их научное определение. В настоящее время наибольшее количество змеевиков хранится в ГИМ, ГЭ, ГРМ, ГТГ, ЗИХМЗ, а также в музеях Новгорода, Киева, Чернигова, Смоленска, Вологды, Рязани, Казани, Новгорода Северского и в других местах. Некоторые змеевики хранятся в частных руках. Большинство провинциальных музеев не имеет никаких каталогов или просто справочников о составе своих коллекций, и те змеевики, которые могут храниться там, для нас
остаются пока неизвестными.

Большое количество змеевиков было найдено в советское время приархеологических раскопках древних городов. На эти находки уже имеется научная документация, определяющая прежде всего их топографию, а в некоторых случаях — и указания на стратиграфию, что очень важно для датирования произведений и их аналогий коллекционного происхождения. Эти находки, во-первых, дают возможность картографировать определенные типы
29

змеевиков и, во-вторых, определить время их возникновения. Многие типы змеевиков бытовали очень долго, и время их бытования определяется от возникновения наиболее древних образцов до появления отливок с поздними эпиграфическими признаками. Некоторые змеевики, сделанные в XVIII в., доживают до XX в., и до сих пор ихможно видеть в божницах старожилов. Именно эти экземпляры, имеющиенаучные паспорта, и позволяют разобраться в многочисленных старых коллекциях, распределяя змеевики по определенным типам.

Первая попытка создать типологию змеевиков была сделана А. С. Орловым на примере одного собрания ГИМ. На наш взгляд, эта попытка была неудачной, так как за основу была взята змеиная композиция, т. е. оборотная сторона вещи, что не определяет ни символики змеевиков, ни их датировки, ни сферы распространения. Пользоваться такой типологиейдля практических целей очень трудно, тем более что свой текст А. С. Орлов не снабдил иллюстрациями, а ограничился лишь ссылками на издания, которые нужно разыскивать по старым, малодоступным книгам. По работе А. С. Орлова можно лишь представить состав собрания ГИМ, так как в ней приводятся номера вещей и указывается, из какой коллекциипоступила вещь. Заслугой А. С. Орлова является то, что он сумел отделитьоригинальные экземпляры от подделок XIX в.

Составляя типологию змеевиков, Т. В. Николаева взяла за основулицевую сторону с христианским изображением, которой, как правило, соответствует и определенная змеиная композиция. Символика змеевикаи его функциональное назначение зависели именно от изображения налицевой стороне. Количество иконографических разновидностей, определяемых лицевым изображением, оказалось не так велико (около 30). Каждый тип змеевиков представлен на таблицах, где помещены наиболеехарактерные и хорошо аннотированные экземпляры данного типа. Описания змеевиков даются по иконографическим типам. За основу беретсялучший, по сохранности экземпляр ранней отливки, и к этому описаниюдаются все известные указания на литературу, где публиковались подобные экземпляры, или на музейные собрания, где они хранятся. Приэтом указываются новые детали изображений, появившиеся в более поздних отливках данного типа. Описывать змеевики поштучно не имеетсмысла, так как многие экземпляры отливались по одной и той же литейной форме и они совершенно идентичны. Но Т. В. Николаева стремиласьпо возможности указывать на все известные экземпляры данного типа.

Таким образом, змеевики систематизируются по иконографическомуизображению лицевой стороны. Они группируются следующим образом:

1. Змеевики с изображением архангела Михаила. В настоящее времяизвестно пять типов змеевиков с архангелом Михаилом, которые датируются XI—XIV вв. Это змеевики, отлитые в разных литейных формах и различающиеся по иконографии, но имеющие одинаковое функциональноеназначение, определяемое символикой иконографического изображения. Датируются эти змеевики по эпиграфическим и стратиграфическим признакам XI—XIII вв. Два из этих типов с надписью ЕФРОСΥ N связанытолько с Новгородом, а остальные три — с Киевом и Южной Русью. 2. Змеевики с изображением Богоматери Умиление с младенцем на правойруке (тип древней Владимирской иконы). Они известны с XII в. и доживают до XIV—-XV вв. Это наиболее
30
распространенный тип змеевиков, представленный многочисленными экземплярами. Известно несколькотипов данного извода: круглые и киотчатые. Последние появляютсяс XIII в. 3. Змеевики с изображением Богоматери с младенцем на правой руке (извод древней Федоровской иконы). Появляются они с конца XIII в. и доживают до XVII в. Этот иконографический вариант Богоматери чащевстречается на киотчатых средниках триптихов с изображением змеиной композиции в круге на обороте киотца и надписями около круга. 4. Змеевики с изображением Богоматери с младенцем на левой руке (извод Одигитрии или Тихвинской). Этот вариант змеевиков сравнительно поздний, возникает где-то в XIV в. и доживает, по-видимому, до XVIII в. Он представлен несколькими типами круглых и киотчатых экземпляров. 5. Змеевики с изображением Богоматери Знамение. Представлены двумятипами: один — с треугольным орнаментом по краю, другой — с кольцевой надписью. Появляется первый тип в XIII в., а второй — в XII в. Известны в многочисленных экземплярах и связаны, видимо, только с Новгородом. На юге Руси подобные змеевики не встречались. 6. Змеевики с изображением Крещения. Представлены двумя типами. Появляются не раньше XIII в. и доживают, по-видимому, до XV в. Характерны в основном для среднерусской группы произведений. 7. Змеевики с изображением двух конных воинов (Феодора Стратилата и Георгия). Представлены двумя типами. Появляются в XIII в. и наиболее характерны для XIV в. 8. Змеевики с изображением конного Георгия. Представлены двумя типами XIV в. Один из них связан с Новгородом. 9. Змеевики с изображением Феодора Стратилата в рост. Представлены двумя типами в немногочисленных экземплярах, наиболее ранние из которых относятся к концуXII в. 10. Змеевики с изображением Никиты с бесом. Они известны в двух типах: небольшие восьмигранные и в форме киотцев с изображением наобороте змеиного гнезда в круге и фигуры Феодора Тирона, втыкающегокопье в пасть змея. Первый тип, по-видимому более ранний, известен с XIII в. Второй — более поздний, бытует с XIV по XVII в. 11. Змеевикис изображением Козмы и Дамиана представлены одной иконографическойсхемой, но выполнены в разных и разновременных отливках. Появляются с XIII в. Характерны в основном для Украины, где найдены в Новгороде-Северском, на Полтавщине и Черниговщине, на Княжей Горе, в Вышгороде. По-видимому, этот тип змеевиков связан с фольклором Козмо-Дамианского цикла, записанным в тех же местах Украины.
К этим змеевикам нужно отнести один необычный экземпляр из старыхколлекций Тверского музея с изображением на лицевой стороне не двух, а одного святого. Возможно, что здесь мы встречаемся с отражением на-родного апокрифа о богатыре-змееборце Козме-Дамиане, объединенномв одном лице. Во всяком случае это должен быть змееборец и целитель.
12. Змеевики с изображением Бориса и Глеба. Появляются, по-видимому, в XIII в., известны в немногочисленных экземплярах и все связаны с Южной Русью. Этот тип возник вслед за змеевиками с Козмой и Дамианом, так как змееборческие легенды, связанные с ними, были перенесены в фольклоре на Бориса и Глеба. По житийным преданиям Бориси Глеб не считались змееборцами, но почитались как целители. Иконографически змеевики с Борисом и Глебом больше похожи на иконки с Константином и Еленой.
31

13. Змеевики с изображением Распятия. Представ-лены двумя типами: круглые монетовидные и в виде иконки с закругленным верхом и оттиснутой на обороте композицией готового киотчатого змеевика с Феодором Тироном.

Что же касается иконографических вариантов змеиного гнезда наоборотной стороне змеевиков, то они изменяются с появлением нового иконографического изображения на лицевой стороне. Иногда один и тот жевариант змеевидной композиции может сочетаться с различными христианскими изображениями на лицевой стороне.

Змеевики из камня не были распространены на Руси и известны тольков трех экземплярах: 1) суздальский змеевик из яшмы с изображением ceми отроков эфесских; 2) змеевик из яшмы в золотой оправе с изображением Спаса на престоле из ризницы Троице-Сергиевой лавры; 3) змеевик, состоящий из двух камней (песчаник), с изображением семи спящих отроков из собрания А. А. Бобринского.

Ониксы с греческими надписями, опубликованные И. И. Толстым, несомненно византийского происхождения, в наш свод не включены.

* * *

Змеевидная композиция, как и сам тип амулета-змеевика, имеет византийские истоки. Устойчивая основа всех разновидностей змеевидной композиции — человеческая голова, окруженная змеями, несомненно, представляет собой результат иконографического развития популярного античного мотива — головы Горгоны Медузы, имевшей, так же как и средневековая змеевидная композиция, талисманический характер, причем в обоих случаях изображенный персонаж трактовалсякак демонический, наделенный вредоносной силой.
32

Изображения головы Горгоны Медузы в античном искусстве нередки, в частности, их много на перстнях-печатях. Отметим, что на позднеантичных геммах изображение Горгоны Медузы могло носить характер оберегаот болезней, т. е. исполнять ту же функцию, что и позднейшая змеевиднаякомпозиция. Так, на гемме II-III вв. н. э. с изображением Персея, несущего голову Медузы, имеется надпись: «Беги, подагра, тебя преследуетПерсей» ¹. Изображения головы Горгоны встречаются и на монетах (например, архаические медные монеты Ольвии) ². Нередко головы Медузы изображались как украшения воинских панцирей или щитов; в такомслучае они представляли собой амулеты, вредоносное действие которых было направлено против врагов владельцев доспехов ³. Панцири с подобными изображениями представлены в ранневизантийском искусстве (резная кость) ⁴. Эти изображения указывают на один из путей, по которым античная иконография Горгоны Медузы могла переходить в искусствоэпохи средних веков.

В византийском сатирическом диалоге Х в. «Патриот или поучаемый»содержатся любопытные данные о том, какие представления связывались с Горгоной, а также с амулетами, изображающими ее голову.

«Триефонт: Ответь, друг мой, что за польза от Горгоны, и для чего богиня (Афина) носит ее на груди?
Критий: Для устрашения и для отвращения опасностей; Афина с еепомощью вселяет во врагов ужас и клонит победу, куда пожелает.
Триефонт: Так значит, Совоокая (Афина) необорима только благодаряГоргоне?
Критий: Конечно!
Триефонт: А почему же тогда мы, желая стать непобедимыми, подобноАфине, сжигаем бедра быков и коз не Горгоне-избавительнице, а богам, которым она дарует силу?

Критий: Горгона, Триефонт, не может, подобно богам, оказывать
помощь издалека, но хранит только того, кто носит ее на себе» ⁵.

Здесь содержится ясное указание на принадлежность Горгоны к низшим мифологическим персонажам: отмечено и то, что амулет с ее изображением действует только тогда, когда он находится на владельце, и то, какоевоздействие приписывалось голове Горгоны. Приведенный текст демонстрирует очень конкретный, утилитарный, близкий простонародномувзгляд на амулет. Столь длительное сохранение представлений о магическом значении головы Горгоны свидетельствует о том, что эволюция этого мотива в змеевидную композицию, вполне вероятно, носила характер непосредственной и органичной преемственности. Все же следует учитывать то обстоятельство, что сатирический диалог — произведение образованного книжника, знакомого с античной мифологией. Поэтому его представления не могут быть безоговорочно перенесены на ту малообразованную среду, в которой бытовали ранние византийские амулеты-змеевики.
33

Отметим, что миф о Горгоне Медузе, в частности, о победе над ней Персея и о чудесных свойствах ее отрубленной головы, не был забыт средневековыми книжниками и миниатюристами. Так, известна византийская миниатюра XII в., представляющая убиение Медузы Персеем ⁶. Медуза имеет вид сирены с змеиным хвостом; специфика ее волос не выявлена. В одной руке Медуза держит змею (обычный в средневековом, в том числеи древнерусском, искусстве атрибут отрицательных персонажей). Данный мифологический образ проник даже в персидскую миниатюру, где ГоргонаМедуза имеет облик рогатого четвероногого с хвостом, завершающимсязмеиной головой (демоническая черта) ⁷. Эти примеры показывают, скольнеустойчивым оказывается облик персонажей античной мифологии в интерпретации средневековых мастеров. Преемственность иконографии змеевидной композиции, требующая в этой связи какого-то объяснения, обусловлена не устойчивостью связывавшихся с нею мифологических представлений, а спецификой и весьма ограниченной сферой применения самих амулетов-змеевиков. Здесь же можно отметить, что в западноевропейском средневековом искусстве чрезвычайно многочисленны чудовищные демонические образы, названия которых восходят к греческому Γ ο ρ γ ώ ) (Gargouille и т. п. ), причем их иконография, как правило, не имеет ничего общего с классической Медузой ⁸. В то же время встречаются и более традиционные западноевропейские изображения голов Медузы (в частности, на астрономо-астрологических миниатюрах) ⁹. Древнерусские изображения Горгоны Медузы и мифа о ее убиении рассмотрены ниже.

⇐ Предыдущая 1 234 5 Следующая ⇒