ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

⇐ ПредыдущаяСтр 52 из 57Следующая ⇒

Их разбудил Поссум, который, негодуя, упрекал белку за то, что она не

хочет спуститься с дерева и попасть к нему в зубы. Белка в свою очередь

болтала такой вздор, что Поссум в бешенстве пытался вскочить на дерево. Билл

и Саксон неудержимо хохотали, глядя на ярость терьера.

-- Если этот участок достанется нам, то никто здесь белок трогать не

будет, -- сказал Билл.

Саксон пожала ему руку и села. С луга донеслось пение жаворонка.

-- Здесь все есть, и желать больше нечего, -- с радостным вздохом

сказала она.

-- Кроме самой покупки, -- поправил ее Билл.

Позавтракав на скорую руку, Саксон и Билл отправились на разведку. Они

обошли весь участок, который имел неправильную форму, несколько раз

пересекли его от изгороди до речки и обратно. У подножия террасы они

насчитали семь родников.

-- Воды достаточный запас, -- сказал Билл. -- Выроем канавы, вспашем

землю, и при помощи удобрений и всей этой воды можно будет круглый год

собирать урожай, один за другим. Тут всего акров пять, но я бы не променял

их на весь участок миссис Мортимер.

Они стояли на террасе, в прежнем фруктовом саду.

Здесь было двадцать семь деревьев, неухоженных, но необыкновенно

крепких и полных жизни.

-- Ас той стороны, за домом, мы посадим ягодные кусты.

Саксон умолкла, ей пришла в голову новая мысль:

-- Вот если бы миссис Мортимер согласилась приехать и помочь нам своими

советами! Как ты думаешь, Билл, она приедет?

-- Конечно, приедет. Ведь отсюда не больше четырех часов до Сан-Хосе.

Но сначала надо зацепиться за этот участок, а тогда уж и написать можно.

Границами маленькой фермы служила с одной, самой длинной, стороны река

Сонома, с двух других -- изгороди, а с четвертой -- река Дикарка.

-- Как хорошо, что нашими соседями будут эти милые люди, -- сказала

Саксон, вспомнив вчерашнюю встречу. -- Их участок отделен от нашего только

речкой.

-- Но ведь ферма-то пока еще не наша, -- заметил Билл. -- Давай зайдем

к ним. Они, наверно, расскажут нам все насчет участка.

-- Да он все равно что наш, -- заявила Саксон. -- Главное было найти

его. А кто владелец -- не важно. Здесь давно уже не живут. Ты, Билл, скажи

мне, тебе-то участок по душе?

-- Да, мне все здесь нравится, -- ответил он чистосердечно. -- Беда

только в том, что тут не развернешься.

Но, увидев ее огорченное лицо, он сейчас же решил отказаться от своей

любимой мечты.

-- Решено, мы его покупаем! -- сказал он. -- Правда, за лугом

начинаются леса, и пасти скот негде -- места хватит всего на парочку лошадей

и на корову, -- да не беда! Всего сразу иметь нельзя, а то, что есть, очень

хорошо, и от добра добра не ищут.

-- Будем считать, что это только начало, -- утешала его Саксон. --

Потом нам, может быть, удастся прикупить земли; хотя бы тот участок, который

мы видели вчера. Помнишь, от Дикарки до трех холмов?

-- Где я мечтал пасти моих лошадей? -- вспомнил он, и глаза его

блеснули. -- А почему бы и нет? Столько наших желаний уже сбылось, с тех пор

как мы пустились в путь, что может сбыться и это.

-- Мы будем работать, Билл, и оно сбудется.

-- Мы будем работать как черти, -- решительно сказал он.

Они открыли калитку и пошли по тропинке, извивавшейся среди

девственного леса. Издали не было видно дома, они увидели его вдруг, когда

чуть не наткнулись на него. Он был восьмиугольный и так пропорционально

построен, что, несмотря на свои два этажа, не казался высоким. Дом настолько

подходил к окружающему пейзажу, что казалось -- вырос из этой почвы, как

выросли обступившие его деревья. Перед домом ни палисадника, ни лужайки,

лесная чаща подступала прямо к дверям. Крыльцо главного входа чуть

возвышалось над землей, к нему вела всего одна ступенька. Над дверью они

прочли вырезанную причудливыми буквами надпись " Тихий приют".

-- Идите, милые, прямо наверх, -- послышался голос, когда Саксон

постучала.

Отступив назад и подняв глаза, они увидели маленькую женщину,

улыбавшуюся им из окна. В легком розовом домашнем платье, она снова

напомнила Саксон цветок.

-- Толкните дверь, она не заперта, и вы увидите, куда идти, --

продолжала хозяйка.

Саксон шла впереди, Билл следовал за ней. Они оказались в залитой

светом комнате; целый ствол какого-то дерева тлел в камине из неотесанного

камня. На каминной полке стоял большой мексиканский кувшин с осенними

ветками и вьющимися усатыми лозами. Стены были обшиты мореным деревом, но

неотполированным, воздух пропитан чистыми запахами леса. В этом

восьмиугольном доме все углы были тупые. В одном из углов комнаты стояла

фисгармония орехового дерева. В другом высились полки с множеством книг. В

окна, под которыми стояла низенькая кушетка, была видна мирная картина

осенних деревьев и желтеющей травы с протоптанными на ней дорожками, которые

вели в разные концы этой крошечной усадьбы. Легкая витая лесенка поднималась

во второй этаж. Там их встретила маленькая хозяйка и ввела в свою комнату,

-- Саксон сразу поняла, что это был ее уголок. Две наружные стены этой

комнаты были целиком заняты окнами. От высоких подоконников до самого пола

шли полки с книгами. Книги лежали всюду -- на рабочем столике, на кушетке,

на письменном столе, -- в том беспорядке, который показывает, что их

постоянно читают. На открытом окне стоял кувшин с осенними листьями,

дополняя очарование прелестной смуглой женщины, усевшейся в крошечную,

выкрашенную красной краской бамбуковую качалку, в каких любят качаться дети.

-- Странный дом, правда? -- засмеялась довольным девичьим смехом миссис

Хэйл. -- Но мы его очень любим. Эдмунд построил его собственными руками --

все, вплоть до водопровода, хотя ему здорово пришлось поработать, пока,

наконец, удалось навести окончательный порядок.

-- Как, неужели и паркет внизу?.. И камин? -- допытывался Билл.

-- Все, решительно все! -- с гордостью ответила она. -- И чуть не

половину мебели. Вон видите тот столик кедрового дерева и тот стол -- все

сделано его руками.

-- Такие прекрасные руки... -- невольно промолвила Саксон.

Миссис Хэйл бросила на нее быстрый взгляд, и ее оживленное лицо

озарилось благодарностью.

-- О да, они удивительные, я более прекрасных рук не видела, -- мягко

сказала она. -- А какая вы милая, что заметили это, вы ведь их только

мельком видели вчера.

-- Они мне сразу бросились в глаза, -- просто ответила Саксон.

Ее взгляд невольно скользнул мимо миссис Хэйл, привлеченный удивительно

красивым рисунком на обоях, изображавшим соты, усеянные золотыми пчелами. На

стенах висело всего несколько картин в рамках.

-- У вас одни портреты, -- заметила Саксон, вспоминая чудесные картины

в бунгало Марка Холла.

-- Мои окна -- вот рамки для моих пейзажей, -- отозвалась миссис Хэйл,

указывая на осенний лес за окном. -- У себя в комнате я хочу иметь только

тех, кто мне близок и с кем я не могу быть постоянно вместе. Некоторые мои

друзья вечно где-то странствуют.

-- О! -- воскликнула Саксон, подбегая к одной из фотографий. -- Вы

знаете Клару Хастингс!

-- Еще бы! Я только что не выкормила Клару, но я ее воспитала. Ее мать

была моей сестрой. А вы знаете, как удивительно вы на нее похожи? Я уже

вчера говорила об этом Эдмунду. Он и сам заметил сходство. Немудрено, что вы

оба так понравились ему, когда проезжали мимо нас на ваших чудесных

лошадках.

Итак, миссис Хэйл оказалась теткой Клары, -- она была из того же

племени пионеров, которые в свое время совершили переход через прерии.

Теперь Саксон поняла, почему она так напомнила ей мать.

Билл только прислушивался к разговору обеих женщин, любуясь тщательной

отделкой кедрового столика. Саксон рассказала о встрече с Кларой и Джеком

Хастингсом, об их яхте и о поездке в Орегон. По словам миссис Хэйл, они

опять путешествуют, отправили лошадей из Ванкувера домой, а сами сели на

пароход, идущий в Англию. Миссис Хэйл знавала мать Саксон, вернее -- ее

стихи. Кроме сборника " Из архивов прошлого", у нее хранился еще объемистый

альбом, где Саксон нашла много до сих пор ей неизвестных стихотворений своей

матери.

-- Талантливая поэтесса, -- сказала миссис Хэйл, -- но сколько было

поэтов, воспевавших то золотое время, а теперь забыты и они и их песни. Ведь

тогда не выходило такого множества журналов, как теперь, и отдельные

стихотворения, напечатанные в местных газетах, утеряны.

-- Джек Хастингс сначала влюбился в Клару, -- продолжала свой рассказ

миссис Хэйл, -- а потом, когда приехал к нам сюда, влюбился в долину Сономы

и купил здесь великолепное ранчо. Правда, он пользуется им очень мало, так

как большую часть года скитается по свету.

Миссис Хэйл рассказала, что и она маленькой девочкой, в конце

пятидесятых годов, переходила через прерии; как и миссис Мортимер, она знала

все подробности битвы при Литтл Мэдоу, а также историю уничтожения той

партии переселенцев, от которой в живых остался только отец Билла.

-- Итак, -- час спустя сказала в заключение Саксон, -- мы три года

искали нашу лунную долину -- и вот нашли ее.

-- Лунную долину? -- удивилась миссис Хэйл. -- Разве вы знали о ней и

раньше? Чего же вы так долго мешкали?

-- Нет, мы ничего не знали. Мы отправились искать ее наудачу. Марк Холл

называл это паломничеством и в шутку советовал нам взять в руки длинные

посохи. Он говорил: когда мы найдем лунную долину, то сразу узнаем ее, так

как наши посохи зацветут. Он все смеялся над тем, сколько требований мы к

ней предъявляем. Однажды вечером повел меня на балкон и показал луну в

телескоп: " Только на луне, -- заявил он, -- можно найти такую волшебную

долину". Он-то считал, что это фантазия, но нам понравилось название " лунная

долина", и мы пошли на поиски.

-- Какое поразительное совпадение! -- воскликнула миссис Хэйл. -- А

ведь это и есть Лунная долина.

-- Я знаю, -- сказала Саксон со спокойной уверенностью. -- Здесь мы

нашли все, о чем мечтали.

-- Вы меня не поняли, дорогая. Это действительно Лунная долина --

долина Сономы. Сонома -- индейское слово, и оно значит: Лунная долина. Так

называли ее индейцы с незапамятных времен, еще задолго до того, как здесь

появился белый человек. И мы и те, кто любит это место, всегда называем его

так.

Тут Саксон вспомнила таинственные намеки Джека Хастингса и его жены, и

разговор продолжался, пока Билл не стал обнаруживать признаков нетерпения.

Он многозначительно откашлялся и прервал беседу:

-- Нам бы хотелось узнать насчет того участка у речки: кто владелец,

согласится ли он продать его, где найти хозяина и прочее.

Миссис Хэйл встала.

-- Пойдемте к Эдмунду, -- сказала она и, взяв Саксон за руку, пошла

вперед.

-- Господи! -- воскликнул Билл, глядя на нее с высоты своего роста. --

Я считал, что Саксон маленькая, а она, оказывается, вдвое выше вас.

-- Это вы великан, -- улыбнулась маленькая хозяйка. -- Но Эдмунд

все-таки выше вас и шире в плечах.

Они прошли большие светлые сени и увидели ее красавца мужа; он читал,

сидя в огромной старинной качалке. Рядом с этой качалкой стояло еще одно

крошечное детское бамбуковое креслице; на коленях хозяина растянулась,

мордочкой к тлеющему в камине стволу, невероятно крупная полосатая кошка, --

вслед за хозяином, приветствовавшим гостей, и она повернула голову. Саксон

снова почувствовала ту особую благостную доброту, которая исходила от его

лица, глаз и рук, на которые она невольно опять посмотрела. И она была вновь

поражена красотой этих рук. Они как бы выражали любовь. Это были руки

человека, принадлежавшего к какой-то еще неведомой породе людей. Ни один из

членов веселой кармелской компании не походил на него. То были люди

искусства. Здесь же перед ней был ученый, философ. Взамен страстей и

безрассудной мятежности, присущей тем, кто молод, она видела благородную

мудрость. Эти прекрасные руки много горького зачерпнули в жизни, а удержали

только ее радость. При всей своей любви к друзьям-кармелитам Саксон

содрогнулась, представив себе, как будут выглядеть некоторые из них,

достигнув таких же преклонных лет, как этот старец, -- особенно театральный

критик и Железный Человек.

-- Вот эти милые дети, Эдмунд, -- начала миссис Хэйл. -- Можешь себе

представить, они хотят купить ранчо " Мадроньо". Три года они искали его. Я

забыла сказать им, что мы искали наш " Тихий уголок" десять лет! Расскажи им

все об этом ранчо. Мистер Нейсмит, наверное, еще не раздумал продавать его.

Они уселись в простые массивные кресла, а миссис Хэйл придвинула свое

крошечное бамбуковое креслице к качалке мужа, и ее маленькая ручка доверчиво

приютилась в его руке. Прислушиваясь к разговору, Саксон рассматривала

строгую комнату и полки с бесчисленными книгами. Она начинала понимать, как

простой дом из дерева и камня может передать дух человека, задумавшего и

построившего его. " Эти прекрасные руки создали все тут, даже мебель", --

решила она, переводя взгляд с рабочего стола на кресло и с письменного стола

на стоящий в другой комнате пюпитр у кровати, где виднелась лампа с зеленым

абажуром и лежали сложенные аккуратными стопками журналы и книги.

Что касается ранчо " Мадроньо", то, по словам мистера Хэйла, дело

обстояло весьма просто. Нейсмит охотно продаст его. Он уже пять лет продает

свой участок -- с тех пор как вошел компаньоном в предприятие по

эксплуатации минерального источника, который находится ниже в долине. Им

повезло, что владелец этого ранчо именно он, ибо все остальное здесь

принадлежит французу, одному из первых поселенцев. Тот и пяди земли не

отдаст. Он крестьянин, с характерной для крестьян любовью к земле, причем у

него она стала болезнью, манией. Он дрожит над каждым клочком, но он не

деловой человек; он стар и упрям, а земля у него скудная, и вопрос только в

том, что постигнет его раньше -- смерть или банкротство.

Что же касается ранчо " Мадроньо", то оно принадлежит Нейсмиту, и он

просит по пятидесяти долларов за акр. Это составит всего тысячу долларов,

так как земли там двадцать акров. При старых способах обработки земли эта

ферма себя не окупит. Но с точки зрения деловой, приобрести ее очень

выгодно: красоты долины приобретают все более широкую известность, и лучшее

место для дачи трудно себе представить. Если же принять во внимание пейзаж и

климат, то земля эта стоит в тысячу раз больше назначенной цены. Мистер Хэйл

был, кроме того, уверен, что Нейсмит охотно согласится на рассрочку платежа.

Он посоветовал взять участок на два года в аренду с правом купить его в

любой момент и зачислением арендных денег в счет уплаты долга. Нейсмит

как-то уже сдавал ранчо в аренду одному швейцарцу, вносившему ежемесячно по

десять долларов. Жена швейцарца умерла, и он уехал.

Эдмунд скоро понял, что Билл отказывается от какой-то своей заветной

мечты, но не мог понять, в чем тут дело, однако несколько умело поставленных

вопросов открыли ему, что Билл во власти той самой давней мечты об обширных

пространствах, которая владела первыми поселенцами: о стадах, пасущихся на

десятках холмов, об участке по меньшей мере в сто шестьдесят акров...

-- Вам совсем не нужно столько земли, милый мальчик, -- мягко заметил

Хэйл. -- Я вижу, вы понимаете, что такое интенсивное земледелие. А вы не

думали об интенсивном коневодстве?

Пораженный новизной этой мысли, Билл невольно открыл рот. Он всячески

напрягал свой мозг, но не мог уловить никакого сходства между этими двумя

отраслями хозяйства. В его глазах отразилось сомнение.

-- Объясните, в чем тут соль? -- воскликнул он.

Старик мягко улыбнулся.

-- А вот смотрите: во-первых, вам эти двадцать акров не нужны, разве

что для красоты. Луг занимает пять акров. Чтобы развести огород и жить за

счет продажи овощей, вам вполне хватит и двух акров. А на деле, даже если вы

и ваша жена будете трудиться от зари до зари, вам не обработать как следует

и эти два акра. Остаются еще три акра. Ваши родники дадут вам воду в

избытке. Не довольствуйтесь одним урожаем в год, как наши старозаветные

фермеры здесь, в долине, обрабатывайте ваш луг так же, как ваш огород,

засевайте его весь год кормовыми травами, орошайте, не жалейте удобрений и

соблюдайте правильный севооборот. И тогда ваши три акра прокормят столько же

лошадей, сколько огромная площадь незасеянного и неудобренного пастбища.

Обдумайте это хорошенько. Я дам вам книги. Не знаю, какой вы соберете урожай

и сколько съедает лошадь, -- это уже ваше дело, -- но я уверен, что если вы

наймете работника, чтобы он освободил вас от работы на огороде, и всецело

займетесь лугом, то за кормами дело не станет: три акра с успехом прокормят

столько лошадей, сколько вы на первых порах сможете купить. А уж затем вы

подумаете о том, чтобы подкупить еще земли и еще лошадей, и вообще начнете

богатеть, -- если только вы в этом находите свое счастье.

Билл понял. В полном восторге он выпалил:

-- Вы настоящий хозяин! Хэйл улыбнулся и бросил взгляд на жену.

-- Скажи ему свое мнение на этот счет, Анетт.

Ее синие глаза блеснули:

-- Да какой он хозяин! Он никогда в жизни не занимался сельским

хозяйством, но он знает, -- она показала рукой на стоявшие вдоль стен

книжные полки, -- он изучает все, что ему кажется дельным, правильным, он

изучает все то хорошее, что создано в мире хорошими людьми. Ему доставляет

радость только чтение да столярный станок.

-- Ты забыла Дулси, -- улыбаясь, запротестовал Хэйл.

-- Да, конечно, и Дулси, -- рассмеялась она. -- Дулси -- это наша

корова. Джек Хастингс вечно шутит насчет того, кто кого больше любит: Эдмунд

ли Дулси, или она его. Когда он уезжает в Сан-Франциско, Дулси грустит. И

Эдмунд тоже грустит и торопится скорее вернуться домой. О, Дулси заставила

меня испытать все муки ревности. Но я должна признаться: никто так не

понимает Дулси, как он.

-- Это единственная отрасль хозяйства, которую я изучил на практике, --

подтвердил Хэйл. -- Я теперь авторитет по уходу за джерсейскими коровами.

Можете всегда обращаться ко мне за советом.

Он встал и подошел к книжным полкам; тут только они увидели, как он

высок и как великолепно сложен. Держа книгу в руке, он отвлекся на миг,

чтобы ответить на вопрос Саксон. Нет, москитов здесь нет, хотя было одно

такое лето, когда южный ветер дул десять дней подряд, -- небывалое в этих

краях явление, -- и занес к ним в долину немного москитов из бухты

Сан-Пабло. Что касается туманов, то именно им долина и обязана своим

плодородием. Там, где находятся их владения, защищенные горой Сономой, туман

никогда не оседает особенно низко. Ветер приносит туманы с океанского

побережья за сорок миль, а гора задерживает их и они плывут вверх. И важно

еще вот что, добавил Эдмунд: его ранчо и ранчо " Мадроньо" удачно расположены

на узкой полосе земли, где в морозные зимние утра температура всегда на

несколько градусов выше, чем во всей долине. Да и вообще в этом поясе морозы

большая редкость, это видно хотя бы из того, что здесь успешно произрастают

некоторые сорта апельсинов и лимонов.

Хэйл продолжал читать заглавия и откладывать книги, их набралась уже

порядочная груда. Он открыл лежавший сверху том " Три акра и свобода" Болтона

Холла и прочел им о человеке, который в год делал пешком шестьсот пятьдесят

миль, обрабатывая старозаветными способами свои двадцать акров и собирая с

них три тысячи бушелей дрянного картофеля; и о другом, " современном"

фермере, -- этот обрабатывал всего пять акров, проходил в год лишь двести

миль и выращивал три тысячи бушелей раннего отборного картофеля, который он

продавал во много раз дороже, чем первый.

Саксон взяла у Хэйла книги и, передавая их одну за другой Биллу, читала

названия. Здесь были: " Фрукты Калифорнии" Уиксона и " Овощи Калифорнии",

" Удобрения" Брукса, " Домашняя птица" Уотсона, " Орошение и осушка" Кинга,

" Поля, фабрики и мастерские" Кропоткина, и " Земледельческий бюллетень N 22",

посвященный вопросам кормления домашних животных.

-- Приходите за книгами, как только они вам понадобятся, -- приглашал

их Хэйл. -- У меня сотни книг по земледелию и все отчеты... И вы непременно

должны познакомиться с Дулси, когда у вас будет свободное время, -- крикнул

он им вслед.

⇐ Предыдущая 47 48 49 50 515253 54 55 56 Следующая ⇒