Вторая картина

Каренин вошел в дом, отдал лакею пальто и шляпу.

КАРЕНИН. В телеграмме стоит: «Умираю, прошу, умоляю приехать. Умру с прощением спокойнее». Да. Нет обмана, пред которым она бы остановилась. Она должна родить. Может быть, это болезнь родов? Но какая же цель? Узаконить ребенка, компрометировать меня и помешать разводу. Но что-то там сказано: умираю… Что барыня?

АННУШКА. Вчера разрешились благополучно.

КАРЕНИН. А здоровье?

АННУШКА. Очень плохи. Вчера был докторский съезд, и теперь доктор здесь.

КАРЕНИН. Возьми вещи. Кто здесь?

АННУШКА. Доктор, акушерка и граф Вронский. Слава Богу, что вы приехали! Только об вас и об вас.

ДОКТОР. Дайте же льду скорее!

Каренин прошел в кабинет. У стола сидел Вронский и плакал. Увидав мужа, он вскочил, опять сел.

ВРОНСКИЙ. Она умирает. Доктора сказали, что нет надежды. Я весь в вашей власти, но позвольте мне быть тут … Впрочем, я в вашей воле, я при …

Алексей Александрович подошел к кровати. Она лежала, повернувшись лицом к нему. Она говорила скоро, звучно и с необыкновенно правильными и прочувствованными интонациями.

АННА. Какая странная, ужасная судьба, что оба Алексеи? … Алексей не отказал бы мне. Да что ж он не едет? Он добр, он сам не знает, как он добр. Дайте мне поскорее воды!

ВРОНСКИЙ. Анна Аркадьевна, он приехал. Вот он!

АННА. Он еще не приехал. Его глаза, у Сережи точно такие же, и я их видеть не могу...

Она сжалась, затихла и с испугом, как будто ожидая удара, как будто защищаясь, подняла руки к лицу. Он взял ее за руку и хотел что-то сказать, но не мог выговорить.

Нет, я не боюсь его, я боюсь смерти. Алексей, подойди сюда. Я тороплюсь, мне некогда, мне осталось жить немного. Теперь я все вижу. Постойте … Я умираю, я знаю, что умру. Ты прости меня! Нет, ты не можешь простить! Я знаю, этого нельзя простить! Нет, уйди … Да снимите же с меня эти шубы! Открой лицо, смотри на него.

Алексей Александрович взял руки Вронского.

Подай ему руку. Прости его. Только немножко вытянуть ноги. Как эти цветы сделаны без вкуса. Когда это кончится? Дайте мне морфину. Доктор! Дайте же морфину.

ДОКТОР. Из ста 99, что кончится смертью. Весь день жар, бред и беспамятство.

АННУШКА. Ждем конца каждую минуту.

КАРЕНИН. Оставайтесь, может быть, она спросит вас.

ВРОНСКИЙ. Алексей Александрович, я не могу говорить, не могу понимать. Пощадите меня! Как вам ни тяжело, поверьте, что мне еще ужаснее!

КАРЕНИН. Я должен вам объяснить свои чувства, те, которые руководили мной и будут руководить, чтобы вы не заблуждались относительно меня. Вы знаете, что я решился на развод и даже начал это дело. Признаюсь вам, что желание мстить вам и ей преследовало меня. Скажу больше: я желал ее смерти. Но я увидел ее и простил. И счастье прощения открыло мне мою обязанность. Я хочу подставить другую щеку, и молю Бога только о том, чтоб он не отнял у меня счастье прощения! Вы можете затоптать меня в грязь, сделать посмешищем света, я не покину ее и никогда слова упрека не скажу вам. Моя обязанность ясно начертана для меня: я должен быть с ней и буду. Если она пожелает вас видеть, я дам вам знать, но теперь, я полагаю, вам лучше удалиться.

Рыданья прервали его речь. Вронский исподлобья глядел на него. Он не понимал, что это было что-то высшее и даже недоступное ему в его мировоззрении.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒