Вторая картина

В доме Облонских.

СТИВА. Это все как нарочно! Ай, ай! Но что же делать? Надо жить потребностями дня, то есть, забыться. Забыться сном нельзя, по крайней мере до ночи, нельзя вернуться к той музыке, которую пели графинчики-женщины. Стало быть, надо забыться сном жизни …

Степан Аркадьич привычным шагом подошел к окну, поднял штору и позвонил. На звонок вошел камердинер Матвей. Вслед за Матвеем вошел и цирюльник с припасами для бритья.

МАТВЕЙ. Пожалуйте.

СТИВА. Из присутствия есть бумаги?

МАТВЕЙ. На столе. От хозяина извозчика приходили. Я приказал прийти в то воскресенье, а до тех пор чтобы не беспокоили вас и себя понапрасну.

ЦИРЮЛЬНИК. Пожалуйте. Шейку порезать могу. Не дерьгайтесь …

СТИВА. Матвей, сестра Анна Аркадьевна будет завтра.

МАТВЕЙ. Слава богу. Одни или с супругом?

ЦИРЮЛЬНИК. Я занят верхнею губой. Я эдак вас и до крови разрезать могу …

МАТВЕЙ. Одни. Наверху приготовить?

СТИВА. Дарье Александровне доложи, где прикажут.

МАТВЕЙ. Дарье Александровне?

СТИВА. Да, доложи. И вот возьми телеграмму, передай, что они скажут.

МАТВЕЙ. Попробовать хотите. Слушаю-с.

ЦИРЮЛЬНИК. Прощайте.

МАТВЕЙ. Дарья Александровна приказали доложить, что они уезжают. И сказали, что пускай делают, как им, вам, то есть, угодно.

СТИВА. А? Что? Матвей?

МАТВЕЙ. Ничего, сударь, образуется.

СТИВА. Образуется?

МАТВЕЙ. Так точно-с.

СТИВА. Ты думаешь? Это кто там?

МАТРЕНА (входит). Это я-с.

СТИВА. Ну что, Матреша? Ну что?

МАТРЕНА. Вы сходите, сударь, повинитесь еще. Авось Бог даст. Очень мучаются, и смотреть жалости, да и все в доме навынтараты пошло. Детей, сударь, пожалеть надо. Повинитесь, сударь. Что делать! Люби кататься….

СТИВА. Да ведь не примет…

МАТРЕНА. А вы свое сделайте. Бог милостив, Богу молитесь, сударь, Богу молитесь.

СТИВА. Ну, хорошо, ступай. Ну, так давай одеваться.

Матвей уже держал приготовленную рубашку и облек в нее холеное тело барина. Два детские голоса послышались за дверьми. Дети что-то везли и уронили.

ТАНЧУРКА. Я говорила, что на крышу поезда нельзя сажать пассажиров, вот подбирай!

Они бросили шкатулку, представлявшую поезд, и вошли к отцу. Девочка вбежала, обняла его.

Папочка, у тебя такие вкусные духи …

СТИВА. Что мама? Здравствуй.

ТАНЧУРКА. Мама? Встала.

СТИВА. Значит, опять не спала всю ночь. Что, она весела?

ТАНЧУРКА. Не знаю. Она не велела учиться, а велела идти гулять с мисс Гуль к бабушке.

СТИВА. Ну, иди, Танчурочка моя. Ах да, постой … Конфетки.

Он достал с камина коробочку конфет и дал ей две, шоколадную и помадную.

ТАНЧУРКА. Одну Грише?

СТИВА. Да, да.

МАТВЕЙ. Карета готова. Да еще просительница. Штаб-капитанша Калинина. С полчасика.

СТИВА. Сколько раз тебе приказано сейчас же докладывать! Ну, проси же скорее.

МАТВЕЙ. Надо же вам дать хоть кофею откушать.

КАЛИНИНА (входит). Батюшка! Мне исхлопотать за мужа покойника деньги. Он был штабс-капитан, а я, стало быть, штабс-капитанша, но он, умерши, не оставил завещания, идучи к вам, ступаичи по мостовой, ищущи пути и научаяся кротости …

СТИВА. Я понял. Я дам записочку и совет, к кому обратиться. Миленькая, я скажу: либеральная партия говорит, что в России все дурно, и действительно, у меня долгов много, денег не достает. Либеральная партия говорит, что брак есть отжившее учреждение, и действительно, семейная жизнь доставляет мне мало удовольствия и принуждает притворяться. Либеральная партия сказала, что религия узда, и я не могу вынести без боли в ногах даже короткого молебна. И к чему в церкви все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить было бы очень весело. Ступайте, вот, я написал, ступайте.

КАЛИНИНА. Бойко и складно и крупным, растянутым, красивым и четким почерком пишете вы, батюшка … Записочка пособит?

СТИВА. Ступайте. Записочка к лицу, которое может пособить.

КАЛИНИНА. Спасибо, батюшка … Идучи, ищущи, глядючи, ступаичи, научаяся …

СТИВА. Матвей, ты тут? Да проводи уже ее! Ну, что, Матвей? Пойти или не пойти?

МАТВЕЙ. Пойти. Не впервой.

СТИВА. Молчи. (Степан Аркадьич вошел в комнату к жене). Долли!

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒