3. Освобождение

— Здравствуйте, тетушка Ханна, — сказал Кава.

Хомулькин резко обернулся и выпустил из лапок ноги Путрики, который скатился на покрытый соломой земляной пол, так и не развязав узел. Тягомот печально замычал.

— Здравствуйте, — прошептали Путрика и Хомулькин.

— А я тебя знаю, — сказала цвекия, ткнув в Хомулькина острым пальцем.

Хомулькин закрыл глаза. Ханна возвышалась над ним на добрых четыре локтя, чем-то до предела расстроенная и в то же время разозленная донельзя. И, что самое страшное, в ее руке блестел большой острый нож. «Вот с меня и начнет», — подумал пухль.

— А вы работаете на бойне? — нагловато спросил Путрика.

Хомулькин удивился такой смелой выходке и открыл глаза. Тетушка Ханна презрительно хмыкнула в ответ Путрике и стала резать привязь прямо посередине.

— Беспредела в этом городе я не потерплю, — говорила она, неумело пиля толстенную веревку. — Так я и скажу всем этим плюням, и всяким там прочим сквалыгам.

— Скажите, скажите, — внезапно послышалось от входа. — А мы послушаем.

В сарай неторопливо вошел сквалыга Мруль. Сквалыги вообще малосимпатичный народ, но этот был особенно противный. Горб у него был больше, чем у других, руки длиннее, ноги — кривее, а нижняя губа свисала чуть ли не до живота.

— Скажите, а я послушаю, — приговаривал вкрадчивым голосом Мруль. Этот голос не сулил ничего хорошего.

Цвекия, так и не дорезав веревку (видимо, нож все-таки был не таким острым, каким показался пухлям от страха), выпрямила спину и пристально посмотрела сквалыге прямо в глаза. Оба они были одного роста, но Мруль выглядел втрое шире и массивней. Можно было подумать, что он способен переломить цвекию пополам.

Тягомот протяжно засопел и попытался спрятать свою тушу за узкой спиной Ханны.

— Я слышала, — медленно и очень отчетливо проговорила цвекия, — что вы намереваетесь убить это животное.

— Собираюсь заколоть его своим новым, острым ножом, который, кстати, вы почему-то присвоили, — отвечал на это сквалыга.

— Вот ваш отвратительный, тупой нож, — цвекия величественным жестом швырнула ножик под ноги Мрулю.

Мруль проворно схватил его, и по тому, как нож удобно устроился в кривопалой лапе, пухли и тетушка Ханна поняли две вещи: цвекия впопыхах пыталась перепилить веревку не той стороной лезвия, а вот сквалыга-то с ножами умеет обращаться куда как хорошо.

— Тягомоту уже не помочь, — прошептал друзьям Путрика. — Вон там щель, уходим.

— Стой, — сказал Хомулькин, потому что услышал следующее:

— Я желаю купить у вас этого тягомота. Кажется, плюньша Ласа получила за него двадцать колец?

— Получила, получила, — кивнул Мруль, оживляясь. Глупая ситуация с напряженным стоянием и пристальным глядением наконец закончилась, речь зашла о возможной прибыли. — Но у меня такой тягомот стоит сорок.

— Хорошо, — Ханна тоже кивнула, — вы получите сорок колец.

— Но это еще не все, — повысил голос сквалыга. — Ко мне завтра придет один Охотник из чужаков. Я намеревался продать ему копченую тягомотину не менее чем за сто колечек.

— Таких денег у меня нет, — еще высокомерней сказала цвекия, — но я уверена, что и вы не получите их. Тягомотина того не стоит. За сто колец лучше купить сто куропяток, не так ли?

— Возможно, но куропятина не хранится так долго, как тягомотина, — возразил Мруль. — Кроме того, я выручил бы за шкуру, кости и потроха. Итого получилось бы не меньше ста пятнадцати колец. Это моя цена, госпожа Ханнани: сто пятнадцать бронзовых колец.

Пухли, жавшиеся к стенке, заметили то, на что не обращал внимания увлеченный торговлей сквалыга. Часто повторяющееся слово «тягомотина» в сочетании с неприятным причмокиванием (у сквалыг при мысли о прибыли слюни текут не хуже, чем у самих плюней) вызвало у тягомота приступ ужаса. Он перестал трястись и начал раскачиваться, натягивая измочаленную веревку.

— Разве шкура тягомота так дорога? — наседала цвекия на Мруля. — Разве тягомотина от такого старого зверя не слишком жилиста?

— Еще одна «тягомотина» — и веревке конец, — шепнул Кава.

— Тягомотина не… — Мруль не договорил.

Бедный зверь в панике дернулся на привязи — и с трубным криком вынесся из сарая во двор, повалив и сквалыгу, и цвекию. Снаружи послышался топот и хруст — тягомот всей тушей врезался в забор и, очевидно, снес его с пути. Сквалыге и тетушке Ханне крупно повезло, что их отшвырнуло в сторону ударом тягомочьей морды, — если бы эта туша прошлась по ним, им бы несдобровать.

— О-оп. Вот что значит — делить шкуру неубитого зверя, — спокойно сказала цвекия, вставая и отряхивая юбку.

— Вы нарочно! — завопил Мруль, тяжело поднимаясь с земляного пола.

— Вы так думаете? — холодно спросила тетушка Ханна. — Что ж. Печально. Не поверите — мне так был нужен тягомот. Ну да что теперь горевать! Пойду-ка я к Хрумлю… Или нет. Пойду к балаболкам и куплю конфет на те сорок девять колечек, что у меня с собой. Тяжеловато будет, но оно ведь того стоит… До свидания.

Мруль, тяжело дыша, слушал ее речь и смотрел на свой нож.

У Хомулькина сердце медленно ползло вниз, очевидно, к пяткам. Наверняка старуха сейчас уйдет, а про них даже не вспомнит — и тогда Мруль выместит на них всю злобу.

Но он плохо знал старую цвекию.

— Дети, за мной, — скомандовала она и, гордо вздернув подбородок, направилась к выходу, а когда оказалось, что выход перекрыт массивной фигурой мясника, она шутя подвинула его плечом. Сквалыга шарахнулся в сторону и налетел на косяк. Пухли просеменили мимо него, стараясь держаться с достоинством. У ворот они обернулись — все четверо. Мруль злобно таращился на них и тихо, сквозь зубы, ругался нехорошими словами.

— До свидания, не провожайте! — крикнули пухли хором.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒