Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья



ПРИМЕЧАНИЯ 2 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 5Следующая ⇒


36. Так вот, эти-то сооб­ра­же­ния и заста­ви­ли Гисти­ея послать упо­мя­ну­то­го вест­ни­ка, и имен­но как раз в то вре­мя в силу сте­че­ния всех этих обсто­я­тельств Ари­ста­гор решил­ся на вос­ста­ние. Ари­ста­гор собрал сво­их при­вер­жен­цев на совет, изло­жил им свой замы­сел и рас­ска­зал о пред­ло­же­нии Гисти­ея. Все осталь­ные [при­сут­ст­ву­ю­щие] согла­ша­лись с ним и сове­то­ва­ли начать вос­ста­ние. Толь­ко один лого­граф Гека­тей был вооб­ще про­тив вой­ны с пер­сид­ским царем26. При этом Гека­тей сна­ча­ла пере­чис­лил все под­власт­ные Дарию народ­но­сти и ука­зал на пер­сид­скую воен­ную мощь. Затем, когда ему не уда­лось убедить совет, он пред­ло­жил добить­ся по край­ней мере хотя бы гос­под­ства на море. По его сло­вам, он не видит иной воз­мож­но­сти успе­ха, так как ему пре­крас­но извест­на сла­бость воен­ной силы миле­тян, как толь­ко взять из свя­ти­ли­ща в Бран­хидах сокро­ви­ща27 — посвя­ти­тель­ные дары лидий­ско­го царя Кре­за. Тогда-то, он совер­шен­но уве­рен, Милет добьет­ся гос­под­ства на море, и таким обра­зом и сокро­ви­ща будут в их руках, и вра­ги не смо­гут их раз­гра­бить. Сокро­ви­ща же эти были весь­ма вели­ки, как я уже рас­ска­зал в пер­вой части мое­го труда. Этот совет миле­тяне так­же не при­ня­ли; тем не менее они реши­ли начать вос­ста­ние. Один из миле­тян дол­жен был отплыть в Миунт к флоту, воз­вра­тив­ше­му­ся с Нак­со­са, и попы­тать­ся захва­тить вое­на­чаль­ни­ков на кораб­лях.

37. С этим пору­че­ни­ем был отправ­лен Иатра­гор. Ему уда­лось хит­ро­стью захва­тить мно­гих из них: меж­ду про­чим, Оли­а­та, сына Иба­нол­лия из Милас; Гисти­ея, сына Тим­на из Тер­мер; Коя, сына Эрк­сандра, кото­ро­му Дарий пожа­ло­вал во вла­де­ние Мити­ле­ну; Ари­ста­го­ра, сына Герак­лида из Кимы, и мно­гих дру­гих. Так-то Ари­ста­гор откры­то под­нял вос­ста­ние и пустил в ход все сред­ства во вред Дарию. Преж­де все­го он для вида уни­что­жил тира­нию и уста­но­вил демо­кра­тию в Миле­те для того, чтобы миле­тяне доб­ро­воль­но при­мкну­ли к вос­ста­нию. После это­го Ари­ста­гор сде­лал то же самое и в осталь­ной Ионии — одних тира­нов он изгнал, а дру­гих, кото­рых успел захва­тить на кораб­лях после похо­да про­тив Нак­со­са, выдал тем горо­дам, чтобы снис­кать их рас­по­ло­же­ние, откуда тира­ны были родом.

38. Лишь толь­ко мити­лен­цы захва­ти­ли Коя, как выве­ли его за город и поби­ли кам­ня­ми. Кимей­цы же, напро­тив, отпу­сти­ли сво­е­го тира­на. Так же посту­пи­ло и боль­шин­ство дру­гих горо­дов. Миле­тя­нин Ари­ста­гор же, устра­нив тира­нов, пре­до­ста­вил каж­до­му горо­ду выбор [вое­на­чаль­ни­ков], а сам затем отплыл на три­е­ре послом в Лакеде­мон. Ведь ему было нуж­но най­ти могу­ще­ст­вен­но­го союз­ни­ка.

39. А в Спар­те Ана­к­сан­дрид, сын Леон­та, тогда уже более не цар­ст­во­вал. Он скон­чал­ся, и царем стал сын его Клео­мен, кото­рый полу­чил пре­стол не по доб­ле­сти, а в силу про­ис­хож­де­ния. Супру­гой Ана­к­сан­дрида была дочь его бра­та. Хотя царь любил ее, но детей у них не было. При таких обсто­я­тель­ствах эфо­ры при­зва­ли Ана­к­сан­дрида к себе и ска­за­ли: «Если ты сам не забо­тишь­ся о сво­ем потом­стве, то мы не допу­стим, чтобы угас род Еври­сфе­на. Так как твоя супру­га не рожа­ет, то отпу­сти ее и возь­ми себе дру­гую. Если ты это сде­ла­ешь, то спар­тан­цы будут тебе за это при­зна­тель­ны». Ана­к­сан­дрид же отве­тил, что не сде­ла­ет ни того, ни дру­го­го: не подо­ба­ет им сове­то­вать и уго­ва­ри­вать его отверг­нуть непо­вин­ную супру­гу и вве­сти в дом дру­гую. Он не наме­рен под­чи­нять­ся им.

40. После это­го эфо­ры и герон­ты дер­жа­ли совет и затем пред­ло­жи­ли Ана­к­сан­дриду вот что: «Мы пони­ма­ем твою при­вя­зан­ность к тепе­реш­ней супру­ге. А ты сде­лай в уго­ду нам по край­ней мере вот что (ина­че спар­тан­цам при­дет­ся при­нять про­тив тебя дру­гие меры). Мы не тре­бу­ем, чтобы ты отпу­стил твою тепе­реш­нюю супру­гу. Ты можешь, как и преж­де, любить ее и оста­вить все супру­же­ские пра­ва, но дол­жен взять вто­рую жену, кото­рая родит тебе детей». Ана­к­сан­дрид на такое пред­ло­же­ние согла­сил­ся. После это­го у него были две жены, и он вел два хозяй­ства, совер­шен­но враз­рез со спар­тан­ски­ми обы­ча­я­ми.

41. Спу­стя немно­го вре­ме­ни вто­рая жена роди­ла царю это­го вот Клео­ме­на и пода­ри­ла наслед­ни­ка пре­сто­ла спар­тан­цам. Но слу­чи­лось так, что и пер­вая жена, ранее быв­шая без­дет­ной, как раз теперь забе­ре­ме­не­ла (так уди­ви­тель­но сов­па­ли эти собы­тия). Когда же [выяс­ни­лось, что она] дей­ст­ви­тель­но ожида­ет ребен­ка, то род­ст­вен­ни­ки вто­рой жены, узнав об этом, под­ня­ли шум и с него­до­ва­ни­ем ста­ли гово­рить, что она про­сто хва­ста­ет­ся и хочет под­бро­сить [чужо­го] ребен­ка. Когда же наста­ло вре­мя ей родить, эфо­ры усе­лись око­ло роже­ни­цы, так как не дове­ря­ли ей, и ста­ли наблюдать. А она роди­ла Дори­ея, а вско­ре затем зача­ла Лео­нида и сра­зу же после него — Клеом­брота. Неко­то­рые переда­ют даже, что Клеом­брот и Лео­нид были близ­не­ца­ми. Напро­тив, роди­тель­ни­ца Клео­ме­на, вто­рая жена царя, дочь При­не­та­да, Демар­ме­но­ва сына, боль­ше уже не рожа­ла.

42. Клео­мен же, по рас­ска­зам, был несколь­ко сла­бо­умен, со склон­но­стью к поме­ша­тель­ству. Дори­ей, напро­тив, все­гда пер­вен­ст­во­вал сре­ди сверст­ни­ков и пре­крас­но пони­мал, что по доб­ле­сти пре­стол дол­жен при­над­ле­жать ему. Таков был его образ мыс­лей. Поэто­му после кон­чи­ны Ана­к­сан­дрида, когда лакеде­мо­няне по зако­ну как стар­ше­го воз­ве­ли на пре­стол Клео­ме­на, Дори­ей раз­гне­вал­ся и не захо­тел при­знать царем Клео­ме­на. Он попро­сил спар­тан­цев себе людей в спут­ни­ки и высе­лил­ся на чуж­би­ну, даже не вопро­сив дель­фий­ско­го ора­ку­ла, в какой зем­ле ему сле­ду­ет посе­лить­ся, и не выпол­нив ника­ких обы­ча­ев, уста­нов­лен­ных в таких слу­ча­ях. В гне­ве он отплыл в Ливию, а путь ему ука­зы­ва­ли жите­ли Феры. При­быв в Ливию, Дори­ей осно­вал посе­ле­ние в пре­крас­ной мест­но­сти на реке Кини­пе28. Отсюда, одна­ко, спу­стя два года его изгна­ли маки, ливий­цы и кар­фа­ге­няне, и ему при­шлось воз­вра­тить­ся в Пело­пон­нес.

43. Здесь же ему некто Анти­хар из Элео­на посо­ве­то­вал, соглас­но изре­че­ни­ям ора­ку­ла Лаию, осно­вать посе­ле­ние в зем­ле Герак­ла в Сике­лии29. Анти­хар ска­зал Дори­ею, что вся Эри­кин­ская область при­над­ле­жит Герак­лидам, пото­му что сам Геракл вла­дел ею. А Дори­ей, услы­шав это, отпра­вил­ся в Дель­фы вопро­сить ора­кул: полу­чит ли он зем­лю, в кото­рой хочет посе­лить­ся. Пифия же отве­ча­ла ему, что полу­чит. Тогда Дори­ей взял с собой тех же самых посе­лен­цев, с кото­ры­ми он пла­вал в Ливию, и отплыл вдоль бере­гов Ита­лии [в Сике­лию].

44. В то вре­мя (по рас­ска­зам сиба­ри­тов) город Сиба­рис и царь Телис соби­ра­лись идти вой­ной на Кротон. Кротон­цы в стра­хе обра­ти­лись к Дори­ею за помо­щью и полу­чи­ли ее. Дори­ей при­нял уча­стие в похо­де на Сиба­рис и помог заво­е­вать город. Это, как переда­ют сиба­ри­ты, совер­шил Дори­ей и его спут­ни­ки. Напро­тив, кротон­цы утвер­жда­ют, что ни один чуже­зе­мец не при­ни­мал уча­стия в войне с сиба­ри­та­ми, кро­ме элей­ца Кал­лия из рода Иамидов; а этот послед­ний участ­во­вал вот как. Кал­лий бежал от Тели­са, тира­на сиба­ри­тов, и при­был к ним, пото­му что, гадая по жерт­вам о войне с Крото­ном, он полу­чил небла­го­при­ят­ные пред­зна­ме­но­ва­ния. Это гово­рят кротон­цы.

45. В дока­за­тель­ство же и те и дру­гие при­во­дят вот что. Сиба­ри­ты — свя­щен­ный уча­сток и храм у сухо­го рус­ла реки Кра­фий. Этот-то храм, по их сло­вам, воз­двиг Дори­ей Афине под назва­ни­ем Кра­фий­ской после взя­тия горо­да. Далее, как дума­ют сиба­ри­ты, смерть само­го Дори­ея — самое важ­ное дока­за­тель­ство того, что он посту­пал про­тив­но веле­ни­ям ора­ку­ла. Если бы Дори­ей не укло­нил­ся от основ­ной цели сво­е­го похо­да, а выпол­нил бы пове­ле­ние ора­ку­ла (ради чего и был послан), то заво­е­вал бы и удер­жал Эри­кин­скую зем­лю и не погиб бы со сво­им вой­ском. Напро­тив, кротон­цы ссы­ла­ют­ся на обшир­ные и пре­крас­ные поме­стья, пожа­ло­ван­ные элей­цу Кал­лию в Кротон­ской обла­сти, кото­ры­ми еще и в мое вре­мя вла­де­ли его потом­ки. Дори­ею же и его потом­кам кротон­цы не пожа­ло­ва­ли ниче­го. И если бы Дори­ей дей­ст­ви­тель­но участ­во­вал в войне с сиба­ри­та­ми, то, конеч­но, они пожа­ло­ва­ли бы ему зем­ли, еще гораздо более обшир­ные, чем Кал­лию. Вот дока­за­тель­ства, кото­рые оба горо­да при­во­дят в поль­зу сво­их утвер­жде­ний. Каж­дый может при­нять то из них, чему он [боль­ше] скло­нен верить.

46. А вме­сте с Дори­е­ем плы­ли еще дру­гие спар­тан­ские посе­лен­цы — Фес­сал, Паре­бат, Келей и Еври­ле­онт. После при­бы­тия в Сике­лию со всем фло­том они были, одна­ко, побеж­де­ны в бит­ве с фини­ки­я­на­ми и эге­стей­ца­ми и погиб­ли. Толь­ко один из вождей пере­се­лен­цев, Еври­ле­онт, остал­ся в живых. Он собрал остат­ки вой­ска и захва­тил Миною, посе­ле­ние сели­нунт­цев и помог сели­нунт­цам осво­бо­дить­ся от их тира­на Пифа­го­ра. После низ­вер­же­ния тира­на Еври­ле­онт сам захо­тел стать тира­ном Сели­нун­та и на корот­кое вре­мя захва­тил власть в горо­де. Одна­ко сели­нунт­цы под­ня­ли вос­ста­ние и уби­ли его у алта­ря Зев­са Аго­рея, где он нашел убе­жи­ще.

47. Сре­ди спут­ни­ков Дори­ея, пав­ших вме­сте с ним, был некто Филипп, сын Бута­кида, крото­нец, обру­чен­ный с доче­рью Тели­са, царя сиба­ри­тов (он поэто­му был изгнан из Крото­на). Поте­ряв надеж­ду на этот брак, он отплыл в Кире­ну. Отсюда на соб­ст­вен­ной три­е­ре и с людь­ми, наня­ты­ми на свои сред­ства, он при­со­еди­нил­ся к пере­се­лен­цам. Он был олим­пий­ским победи­те­лем и самым кра­си­вым из элли­нов сво­е­го вре­ме­ни. За его кра­соту эге­стей­цы возда­ли ему исклю­чи­тель­ные поче­сти, как нико­му дру­го­му. На его моги­ле воз­двиг­ли храм и при­но­сят ему жерт­вы [как герою].

48. Так-то нашел свой конец Дори­ей. При­ми­рись он с царем Клео­ме­ном и остань­ся в Спар­те, он мог бы сам стать царем Лакеде­мо­на. Ведь Клео­мен цар­ст­во­вал очень недол­го и умер, не оста­вив сына, а толь­ко одну дочь, по име­ни Гор­го.

49. Итак, Ари­ста­гор, тиран Миле­та, при­был в Спар­ту, когда царем там был еще Клео­мен. Всту­пив с царем в пере­го­во­ры, Ари­ста­гор, по сло­вам лакеде­мо­нян, при­нес с собой мед­ную дос­ку, где была выре­за­на кар­та всей зем­ли, а так­же «вся­кое море и реки»30. И вот, явив­шись к царю, Ари­ста­гор ска­зал ему вот что: «Клео­мен! Не удив­ляй­ся, что я столь поспеш­но при­был сюда. Наше поло­же­ние ужас­но. То, что мы, дети ионян, ста­ли из сво­бод­ных людей теперь раба­ми — вели­чай­ший позор и скорбь не толь­ко нам самим, но и для всех осталь­ных элли­нов, и осо­бен­но для вас, пото­му что вы сто­и­те во гла­ве Элла­ды. Поэто­му закли­наю вас эллин­ски­ми бога­ми: спа­си­те еди­но­кров­ных ионян от раб­ства! Это­го вы лег­ко може­те добить­ся. Ведь вар­ва­ры вовсе не отли­ча­ют­ся муже­ст­вом, вы же достиг­ли выс­шей воен­ной доб­ле­сти. А сра­жа­ют­ся вар­ва­ры вот как: у них есть луки и корот­кие копья, в бой идут в шта­нах, с ост­ро­вер­хи­ми шап­ка­ми на голо­ве. Поэто­му вы лег­ко може­те одо­леть их. К тому же наро­ды, оби­таю­щие на этом мате­ри­ке, гораздо бога­че всех осталь­ных: преж­де все­го — золо­том, потом — сереб­ром, медью, пест­ры­ми одеж­да­ми, вьюч­ны­ми живот­ны­ми и раба­ми. Сто­ит вам лишь поже­лать, и все это будет ваше. Живут же эти наро­ды рядом друг с дру­гом, вот как я тебе пока­жу. Вот здесь соседи ионян — лидий­цы; их зем­ля пло­до­род­ная и бога­та сереб­ром». Гово­ря это, Ари­ста­гор пока­зы­вал зем­ли на кар­те, выре­зан­ной на меди, кото­рую он при­нес с собой. «А вот здесь, — про­дол­жал Ари­ста­гор, — на восто­ке с лидий­ца­ми гра­ни­чат фри­гий­цы; их стра­на весь­ма бога­та скотом и самая пло­до­род­ная из всех, что я знаю. Далее, после фри­гий­цев идут кап­па­до­кий­цы, кото­рых мы зовем сирий­ца­ми. Их соседи — кили­кий­цы, зем­ля кото­рых вот здесь дохо­дит до [Сре­ди­зем­но­го] моря, где лежит, как ты видишь, ост­ров Кипр. Они пла­тят царю еже­год­но дань в 500 талан­тов. С кили­кий­ца­ми вот здесь гра­ни­чат арме­нии (они так­же бога­ты скотом), а с арме­ни­я­ми — мати­е­ны, кото­рые живут вот в этой стране. Затем сле­ду­ет вот эта зем­ля кис­си­ев, а в ней на этой вот реке Хоас­пе лежит город Сусы, где пре­бы­ва­ет вели­кий царь и нахо­дят­ся его сокро­ви­ща. Если вы заво­ю­е­те этот город, то сме­ло може­те спо­рить в богат­стве с самим Зев­сом. К чему вам вое­вать за незна­чи­тель­ные и даже скуд­ные зем­ли с рав­ны­ми вам по силам вра­га­ми, как мес­сен­цы? Или с арка­д­ца­ми и аргос­ца­ми, у кото­рых нет ни золота, ни сереб­ра, из-за чего вы гото­вы бить­ся не на жизнь, а на смерть? Если есть воз­мож­ность лег­ко овла­деть всей Ази­ей, то к чему вам заво­е­вы­вать дру­гие зем­ли? ». Так гово­рил Ари­ста­гор, а Клео­мен отве­чал: «Друг из Миле­та! Подо­жди три дня, и я дам тебе ответ! ».

50. На этом тогда дело и кон­чи­лось. Когда же насту­пил назна­чен­ный день для отве­та и они встре­ти­лись в услов­лен­ном месте, Клео­мен спро­сил Ари­ста­го­ра: «Сколь­ко дней пути от бере­гов Ионий­ско­го моря до [сто­ли­цы] пер­сид­ско­го царя? ». Тут Ари­ста­гор, чело­век, впро­чем, хит­рый, кото­рый сумел бы лов­ко обма­нуть царя, совер­шил ошиб­ку. Ведь если он хотел завлечь спар­тан­цев в Азию, то ему сле­до­ва­ло бы скрыть исти­ну, а он все-таки решил ска­зать прав­ду, имен­но, что идти до цар­ской сто­ли­цы надо три меся­ца31. Тогда Клео­мен, не дав Ари­ста­го­ру закон­чить даль­ней­шую речь об этом пути, ска­зал: «Друг из Миле­та! Покинь Спар­ту до захо­да солн­ца! Ты хочешь заве­сти лакеде­мо­нян в зем­лю на рас­сто­я­нии трех­ме­сяч­но­го пути от моря: это совер­шен­но непри­ем­ле­мое усло­вие для них! ».

51. Так ска­зал Клео­мен и отпра­вил­ся домой. Ари­ста­гор же взял олив­ко­вую ветвь и пошел вслед за царем. Вой­дя затем в дом Клео­ме­на, он попро­сил выслу­шать его как про­си­те­ля, моля­ще­го о защи­те, но пред­ва­ри­тель­но ото­слать ребен­ка (рядом с Клео­ме­ном сто­я­ла его един­ст­вен­ная дочь, по име­ни Гор­го, вось­ми или девя­ти лет). Клео­мен велел Ари­ста­го­ру выска­зать свои поже­ла­ния и сме­ло гово­рить при девоч­ке. Тогда Ари­ста­гор сна­ча­ла пред­ло­жил царю 10 талан­тов за испол­не­ние сво­ей прось­бы. Когда Клео­мен отка­зал­ся, Ари­ста­гор стал пред­ла­гать царю все боль­ше и боль­ше денег, пока не пообе­щал 50 талан­тов. Тогда девоч­ка вос­клик­ну­ла: «Отец! Чуже­зе­мец под­ку­пит тебя, если ты не уйдешь! ». Клео­мен обра­до­вал­ся сове­ту доче­ри и ушел в дру­гой покой, а Ари­ста­го­ру, ниче­го не добив­шись, при­шлось поки­нуть Спар­ту. Ему не уда­лось даже обсто­я­тель­нее рас­ска­зать об этом пути к цар­ской сто­ли­це.

52. С этим путем в Сусы дело обсто­ит ведь так. На всем его про­тя­же­нии есть цар­ские сто­ян­ки и отлич­ные посто­я­лые дво­ры, и весь путь про­хо­дит по насе­лен­ной и без­опас­ной стране. Два­дцать таких сто­я­нок рас­по­ло­же­но на пути через Лидию и Фри­гию на рас­сто­я­нии 941∕ 2 пара­сан­гов. Из Фри­гии путь ведет непо­сред­ст­вен­но к реке Гали­су, где есть [гор­ный] про­ход, через [ворота] кото­ро­го необ­хо­ди­мо прой­ти для пере­пра­вы через реку. У [ворот] про­хо­да нахо­дит­ся сто­ро­же­вое укреп­ле­ние с силь­ной охра­ной32. За рекой сле­ду­ет Кап­па­до­кия, и по ней на рас­сто­я­нии 104 пара­сан­гов до гра­ни­цы Кили­кии рас­по­ло­же­но 28 сто­я­нок. На этой гра­ни­це надо прой­ти через два про­хо­да и мино­вать два сто­ро­же­вых укреп­ле­ния33; на пути через Кили­кию — три сто­ян­ки на рас­сто­я­нии 151∕ 2 пара­сан­гов. Гра­ни­цу Кили­кии и Арме­нии обра­зу­ет судо­ход­ная река по име­ни Евфрат34. В Арме­нии нахо­дит­ся 15 сто­я­нок с заез­жи­ми дома­ми и сто­ро­же­вым укреп­ле­ни­ем на про­тя­же­нии 561∕ 2 пара­сан­гов. Из этой [Арме­нии] путь ведет в Мати­е­ну; [здесь] 34 сто­ян­ки на рас­сто­я­нии 136 пара­сан­гов. По этой стране про­те­ка­ют четы­ре судо­ход­ных реки35. Через все эти реки надо пере­прав­лять­ся на судах. Пер­вая река — Тигр, затем вто­рая и третья под [одним] назва­ни­ем Забат. Но это — раз­ные реки, и начи­на­ют­ся они не в одной мест­но­сти. Пер­вая из упо­мя­ну­тых рек течет из Арме­нии, а вто­рая — из Мати­е­ны. Чет­вер­тая же река назы­ва­ет­ся Гинд. Ее Кир в свое вре­мя разде­лил на 360 кана­лов. Затем путь идет [через эти про­хо­ды] в стра­ну Кис­сию, где на рас­сто­я­нии 421∕ 2 пара­сан­гов нахо­дит­ся 11 сто­я­нок до реки Хоас­па, кото­рая так­же судо­ход­на. На ней лежит город Сусы. Всех этих сто­я­нок от Сард до Сус 111 и столь­ко же посто­я­лых дво­ров.

53. Если этот цар­ский путь пра­виль­но изме­рен пара­сан­га­ми и если 1 пара­санг равен 30 ста­ди­ям (что так и есть на самом деле), то из Сард до цар­ско­го двор­ца в Сусах (по име­ни Мем­но­ния) 13500 ста­дий, так как путь состав­ля­ет 450 пара­сан­гов. Если счи­тать на каж­дый день по 150 ста­дий, то на весь путь при­дет­ся как раз 90 дней.

54. Таким обра­зом, Ари­ста­гор из Миле­та совер­шен­но пра­виль­но ука­зал лакеде­мо­ня­ни­ну Клео­ме­ну, что до цар­ской сто­ли­цы надо идти три меся­ца. Если же кто поже­ла­ет точ­нее узнать про­дол­жи­тель­ность пути, то я могу и это сооб­щить: сле­ду­ет доба­вить к это­му еще путь от Эфе­са до Сард. И дей­ст­ви­тель­но, все рас­сто­я­ние от бере­гов Эллин­ско­го моря до Сус, кото­рые назы­ва­ют­ся так­же Мем­но­но­вым гра­дом, — 14040 ста­дий. Ведь от Эфе­са до Сард 540 ста­дий, и поэто­му трех­ме­сяч­ный путь удли­ня­ет­ся на три дня36.

55. Меж­ду тем, поки­нув Спар­ту, Ари­ста­гор при­был в Афи­ны, кото­рые тогда толь­ко что осво­бо­ди­лись от тира­нов, имен­но вот каким обра­зом. Гип­пар­ха, сына Писи­стра­та и бра­та тира­на Гип­пия, уби­ли Ари­сто­ги­тон и Гар­мо­дий по про­ис­хож­де­нию Гефи­реи (Гип­пар­ху ясно пред­воз­ве­сти­ло его участь сно­виде­ние). После его смер­ти тира­ния в Афи­нах про­дол­жа­ла суще­ст­во­вать еще четы­ре года и была не менее, а ско­рее даже более жесто­кой, чем преж­де.

56. А сно­виде­ние Гип­пар­ха было вот какое. В ночь перед Пана­фи­ней­ским празд­ни­ком пред­стал Гип­пар­ху во сне стат­ный и кра­си­вый чело­век и обра­тил­ся к нему с таки­ми зага­доч­ны­ми сло­ва­ми:

 

Серд­цем, о лев, тер­пе­ли­вым тер­пи нестер­пи­мую муку. Рок спра­вед­ли­вою карою всех нече­стив­цев кара­ет.

 

На сле­ду­ю­щее утро Гип­парх сооб­щил (как допо­д­лин­но извест­но) об этом сне снотол­ко­ва­те­лям. А затем, не обра­тив боль­ше вни­ма­ния на сно­виде­ние, устро­ил тор­же­ст­вен­ное шест­вие37, где и нашел себе смерть.

57. Гефи­реи же, к кото­рым при­над­ле­жа­ли убий­цы Гип­пар­ха, по их соб­ст­вен­ным сло­вам, при­шли пер­во­на­чаль­но из Эре­трии. А, как я узнал из рас­спро­сов, они были [по про­ис­хож­де­нию] фини­ки­я­на­ми, при­быв­ши­ми вме­сте с Кад­мом в зем­лю, теперь назы­вае­мую Бео­ти­ей. Здесь они посе­ли­лись, полу­чив по жре­бию Тана­гр­скую область. Отсюда кад­мей­цев сна­ча­ла изгна­ли аргос­цы, а этих Гефи­ре­ев затем изгна­ли бео­тий­цы, и они при­шли в Афи­ны. Афи­няне же при­ня­ли их в чис­ло граж­дан на извест­ных усло­ви­ях, нало­жив на них мно­го огра­ни­че­ний, не сто­я­щих упо­ми­на­ния38.

58. А фини­ки­яне эти, при­быв­шие в Элла­ду с Кад­мом (сре­ди них были и упо­мя­ну­тые Гефи­реи), посе­ли­лись в этой зем­ле и при­нес­ли элли­нам мно­го наук и искусств и, меж­ду про­чим, пись­мен­ность, ранее, как я думаю, неиз­вест­ную элли­нам39. Пер­во­на­чаль­но у кад­мей­цев пись­ме­на были те же, что и у осталь­ных фини­ки­ян. Впо­след­ст­вии же вме­сте с изме­не­ни­ем язы­ка посте­пен­но изме­ни­лась и фор­ма букв. В то вре­мя из эллин­ских пле­мен соседя­ми их были в боль­шин­стве обла­стей ионяне. Они пере­ня­ли от фини­ки­ян пись­мен­ность, изме­ни­ли так­же по-сво­е­му немно­го фор­му букв и назва­ли пись­ме­на фини­кий­ски­ми (что было совер­шен­но спра­вед­ли­во, так как фини­ки­яне при­нес­ли их в Элла­ду)40. Ионяне так­же издрев­ле назы­ва­ют кни­ги кожа­ми, пото­му что при отсут­ст­вии папи­ру­са они писа­ли на козьих и ове­чьих шку­рах41. Еще и поныне мно­гие вар­вар­ские народ­но­сти пишут на таких шку­рах42.

59. И мне само­му при­шлось видеть в свя­ти­ли­ще Апол­ло­на Исме­ния в бео­тий­ских Фивах кад­мей­ские пись­ме­на43, выре­зан­ные на несколь­ких тре­нож­ни­ках и боль­шей частью сход­ные с ионий­ски­ми. Над­пись на одном тре­нож­ни­ке гла­сит:

 

Амфи­т­ри­он меня посвя­тил, одолев теле­бо­ев.

 

Эта над­пись, быть может, отно­сит­ся ко вре­ме­нам Лаия, сына Лаб­да­ка, вну­ка Полидо­ра, пра­вну­ка Кад­ма.

60. На дру­гом тре­нож­ни­ке начер­та­на шести­стоп­ным раз­ме­ром вот такая над­пись:

 

Скей, кулач­ный боец, тебе Апол­лон-даль­но­вер­жец, Верх одер­жав, посвя­тил меня, жерт­вен­ный дар несрав­нен­ный.

 

Этот Скей, быть может, был сыном Гип­по­ко­он­та. Если толь­ко это — он, а не тез­ка посвя­тив­ше­го сына Гип­по­ко­он­та, то тре­нож­ник отно­сит­ся ко вре­ме­ни Эди­па, сына Лаия.

61. На третьем тре­нож­ни­ке так­же над­пись в шести­стоп­ном раз­ме­ре, гла­ся­щая:

 

Лаода­мант сей тре­нож­ник тебе, Апол­лон ост­ро­окий, Царь ижди­ве­ньем сво­им посвя­тил как дар несрав­нен­ный.

 

При этом-то царе Лаода­ман­те, сыне Этео­к­ла, изгнан­ные аргос­ца­ми кад­мей­цы напра­ви­лись в зем­лю энхе­ле­ев. Гефи­реи же оста­лись в стране, но впо­след­ст­вии, тес­ни­мые бео­тий­ца­ми, ушли в Афи­ны. В Афи­нах они воз­двиг­ли свя­ти­ли­ща, к кото­рым осталь­ные афи­няне, одна­ко, не име­ют ника­ко­го отно­ше­ния. Эти свя­ти­ли­ща силь­но отли­ча­ют­ся от дру­гих свя­ти­лищ, осо­бен­но же — свя­ти­ли­ще и тай­ные обряды Демет­ры Ахей­ской.

62. Так вот, я рас­ска­зал о сно­виде­нии Гип­пар­ха и о про­ис­хож­де­нии Гефи­ре­ев, к роду кото­рых при­над­ле­жа­ли его убий­цы. Теперь я дол­жен сно­ва воз­вра­тить­ся к повест­во­ва­нию о том, как афи­няне осво­бо­ди­лись от тира­нов. Итак, Гип­пий пра­вил как тиран и был силь­но оже­сто­чен про­тив афи­нян из-за уби­е­ния Гип­пар­ха. В это вре­мя Алк­мео­ниды, афин­ский род, изгнан­ный Писи­стра­ти­да­ми после попыт­ки вме­сте с дру­ги­ми изгнан­ни­ка­ми воз­вра­тить­ся с помо­щью воен­ной силы (при этой попыт­ке осво­бо­дить Афи­ны они потер­пе­ли даже жесто­кое пора­же­ние), укре­пи­ли местеч­ко Леп­сидрий к севе­ру от [дема] Пео­нии. Отсюда Алк­мео­ниды стро­и­ли вся­че­ские коз­ни Писи­стра­ти­дам. Так, они полу­чи­ли от амфи­к­ти­о­нов под­ряд на соору­же­ние тепе­реш­не­го дель­фий­ско­го хра­ма, кото­ро­го тогда еще не суще­ст­во­ва­ло. Так как они были бога­тым и уже издрев­ле ува­жа­е­мым родом, то и воз­двиг­ли храм, еще более вели­ко­леп­ный, чем пред­по­ла­га­лось по замыс­лу. Хотя по дого­во­ру они долж­ны были стро­ить храм из извест­ко­во­го туфа, но сооруди­ли фасад его из парос­ско­го мра­мо­ра.

63. Итак, по рас­ска­зам афи­нян, Алк­мео­ниды во вре­мя пре­бы­ва­ния в Дель­фах под­ку­пи­ли Пифию день­га­ми, чтобы она вся­кий раз, как спар­тан­цы вопро­ша­ли ора­кул, по част­но­му ли делу или от име­ни государ­ства, воз­ве­ща­ла им [волю боже­ства] осво­бо­дить Афи­ны. Полу­чая посто­ян­но одно и то же изре­че­ние, лакеде­мо­няне нако­нец отпра­ви­ли вой­ско во гла­ве с Анхи­мо­ли­ем, сыном Асте­ра, чело­ве­ком, весь­ма вли­я­тель­ным в горо­де, изгнать Писи­стра­ти­дов из Афин (хотя спар­тан­цы нахо­ди­лись с Писи­стра­ти­да­ми в самой тес­ной друж­бе). Ведь они счи­та­ли веле­ние боже­ства важ­нее дол­га к смерт­ным. А отпра­ви­ли вой­ско спар­тан­цы морем на кораб­лях. При­став к бере­гу в Фале­ре, Анхи­мо­лий выса­дил свое вой­ско. Писи­стра­ти­ды же про­веда­ли зара­нее о похо­де и вызва­ли помощь из Фес­са­лии, так как у них уже преж­де был заклю­чен союз с фес­са­лий­ца­ми. По прось­бе Писи­стра­ти­дов фес­са­лий­цы еди­но­душ­но реши­ли послать тыся­чу всад­ни­ков с царем Кине­ем из Кония во гла­ве. С таки­ми союз­ни­ка­ми Писи­стра­ти­ды при­ду­ма­ли вот какой спо­соб вой­ны. Они веле­ли выру­бить дере­вья на Фалерн­ской рав­нине, так что эта мест­ность ста­ла доступ­ной для дей­ст­вий [фес­са­лий­ской] кон­ни­цы. Затем они дви­ну­ли эту кон­ни­цу про­тив спар­тан­ско­го вой­ска. При стре­ми­тель­ной ата­ке [фес­са­лий­цев] погиб­ло мно­го спар­тан­цев и сре­ди них сам Анхи­мо­лий. Уцелев­шие вои­ны были оттес­не­ны к кораб­лям. Так закон­чил­ся пер­вый поход из Лакеде­мо­на, и в Ало­пе­ках в Атти­ке (близ хра­ма Герак­ла, что в Кино­сар­ге) есть моги­ла Анхи­мо­лия.

64. После это­го лакеде­мо­няне сна­ряди­ли в поход на Афи­ны более мно­го­чис­лен­ное вой­ско во гла­ве с царем Клео­ме­ном, сыном Ана­к­сан­дрида, но отпра­ви­лись на этот раз не мор­ским путем, а по суше. Когда спар­тан­цы про­ник­ли в Атти­ку, то их преж­де все­го встре­ти­ла [фес­са­лий­ская] кон­ни­ца, но после схват­ки быст­ро обра­ти­лась в бег­ство, оста­вив на месте более 40 уби­тых. Уцелев­шие же тот­час пря­мым путем воз­вра­ти­лись в Фес­са­лию. А Клео­мен вме­сте с афи­ня­на­ми, желав­ши­ми сво­бо­ды, занял ниж­ний город и стал оса­ждать тира­нов, кото­рые запер­лись в Пелар­ги­че­ской кре­по­сти.

65. Одна­ко лакеде­мо­няне, конеч­но, нико­гда бы не захва­ти­ли [кре­по­сти и] Писи­стра­ти­дов (они ведь не наме­ре­ва­лись вести оса­ды, а Писи­стра­ти­ды суме­ли хоро­шо обес­пе­чить себя про­до­воль­ст­ви­ем и питье­вой водой). После немно­гих дней без­успеш­ной оса­ды спар­тан­цы воз­вра­ти­лись бы в Спар­ту, если бы тут не про­изо­шло собы­тия, роко­во­го для оса­жден­ных и счаст­ли­во­го для оса­ждаю­щих: сыно­вья Писи­стра­ти­дов попа­лись в плен при попыт­ке тай­но увез­ти их из Атти­ки в без­опас­ное место. Это обсто­я­тель­ство сме­ша­ло все рас­че­ты Писи­стра­ти­дов, и им при­шлось вза­мен выда­чи детей сдать­ся на постав­лен­ных афи­ня­на­ми усло­ви­ях: поки­нуть Атти­ку в тече­ние пяти дней. Писи­стра­ти­ды уда­ли­лись в Сигей на Ска­мандре после 36-лет­не­го вла­ды­че­ства над афи­ня­на­ми. Писи­стра­ти­ды, так же как и преж­ние афин­ские цари из рода Код­ра и Мелан­фа, пер­во­на­чаль­но были при­шель­ца­ми из Пило­са и потом­ка­ми Нелея44. Поэто­му-то Гип­по­крат в память Несто­ро­ва сына Писи­стра­та дал сво­е­му сыну то же имя Писи­страт. Так-то афи­няне осво­бо­ди­лись от тира­нов. А что «совер­ши­ли они достой­но­го упо­ми­на­ния и какие беды пре­тер­пе­ли»45 после осво­бож­де­ния [от тира­нов] и до вос­ста­ния Ионии про­тив Дария, имен­но до при­бы­тия в Афи­ны миле­тя­ни­на Ари­ста­го­ра с прось­бой о помо­щи, — об этом-то я преж­де все­го и хочу рас­ска­зать.

66. Афи­ны, прав­да, уже и преж­де были вели­ким горо­дом, а теперь после осво­бож­де­ния от тира­нов ста­ли еще более могу­ще­ст­вен­ны­ми. Двое людей сто­я­ли тогда во гла­ве горо­да: Алк­мео­нид Кли­сфен, кото­рый, как гово­рят, под­ку­пил Пифию, и Иса­гор, сын Тисанд­ра (пред­ков его я, одна­ко, не могу назвать). Его роди­чи, впро­чем, при­но­сят жерт­вы Зев­су Карий­ско­му. Эти-то люди боро­лись за власть в горо­де. Кли­сфен потер­пел пора­же­ние и стал заис­ки­вать перед про­стым наро­дом. После это­го он заме­нил четы­ре филы, на кото­рые преж­де дели­лись афин­ские граж­дане, деся­тью новы­ми. Преж­ние назва­ния фил, кото­рые назы­ва­лись по име­нам четы­рех сыно­вей Иона — Геле­он­та, Эги­ко­ра, Арга­да и Гопле­та46, он отме­нил и взял назва­ния по име­нам дру­гих пле­мен­ных геро­ев и, кро­ме того, чужо­го — Эан­та. А это имя он взял (хотя Эант и не был афи­ня­нин), пото­му что тот был соседом и союз­ни­ком горо­да.

67. Это пре­об­ра­зо­ва­ние Кли­сфен, мне дума­ет­ся, про­из­вел, под­ра­жая сво­е­му деду с мате­рин­ской сто­ро­ны, тира­ну Сики­о­на. Этот-то стар­ший Кли­сфен во вре­мя вой­ны с Арго­сом запре­тил рап­со­дам устра­и­вать состя­за­ния в Сики­оне пото­му имен­но, что в эпи­че­ских пес­нях Гоме­ра почти всюду вос­пе­ва­ют­ся аргос­цы и Аргос. Затем тиран хотел изгнать из стра­ны [героя] Адрас­та, сына Талая, храм кото­ро­го сто­ял и поныне сто­ит на самой рыноч­ной пло­ща­ди в Сики­оне, за то, что тот был аргос­цем. Кли­сфен при­был в Дель­фы вопро­сить ора­кул, изгнать ли ему Адрас­та. Пифия же изрек­ла ему в ответ: Адраст — царь Сики­о­на, а он [Кли­сфен] — толь­ко жесто­кий тиран. По воз­вра­ще­нии домой, так как бог не поз­во­лил тира­ну уни­что­жить почи­та­ние Адрас­та, Кли­сфен стал при­ду­мы­вать сред­ства, как бы заста­вить Адрас­та доб­ро­воль­но уйти из Сики­о­на. Когда он решил, что сред­ство най­де­но, то послал в бео­тий­ские Фивы и велел ска­зать, что жела­ет при­звать в Сики­он героя Мела­нип­па, сына Аста­ка. Фиван­цы согла­си­лись, а Кли­сфен при­звал Мела­нип­па в Сики­он, посвя­тил ему свя­щен­ный уча­сток у само­го при­та­нея и воз­двиг храм в самом непри­ступ­ном месте горо­да. При­звал же Кли­сфен Мела­нип­па (это тоже нуж­но доба­вить) пото­му, что тот был закля­тым вра­гом Адрас­та из-за убий­ства Адрас­том его бра­та Меки­стея и тестя Тидея. После посвя­ще­ния хра­ма Кли­сфен отнял у Адрас­та жерт­во­при­но­ше­ния и празд­не­ства и отдал их Мела­нип­пу. Сики­он­цы же все­гда возда­ва­ли Адрас­ту вели­кие поче­сти. Ведь он был сыном доче­ри Поли­ба и полу­чил [цар­скую] власть в Сики­оне после кон­чи­ны не имев­ше­го сыно­вей царя Поли­ба. Сре­ди дру­гих поче­стей, кото­рые сики­он­цы ока­зы­ва­ли Адрас­ту, они про­слав­ля­ли еще и его «стра­сти»47 [пред­став­ле­ни­я­ми] тра­ги­че­ских хоров. Вме­сто Дио­ни­са они таким обра­зом почи­та­ли Адрас­та. Кли­сфен же передал теперь [тра­ги­че­ские] пред­став­ле­ния Дио­ни­су, а осталь­ной культ — Мела­нип­пу.


⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒
  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.