Ирина Черепанова 22 страница

— У змей есть очаровательные названия, — заявил Вестманн. — В трагедии Шекспира Антоний называет Клеопатру нежным именем змеи.

— Ах! — воскликнул, побледнев, де Фокса.

— Что с вами? Это и есть слово, которое вы не смеете произнести? Между тем, в устах Антония оно звучит с медовой нежностью. У Клеопатры не было более милого имени. Подождите, — прибавил Вестманн с жестокой радостью, — мне кажется, я точно помню слово, вложенное Шекспиром в уста Антония...

— Молчите, прошу вас! — вскрикнул де Фокса.

— Если мне не изменяет память, — продолжал Вестманн с жестокой улыбкой, — Антоний называет Клеопатру...

— Молчите, Бога ради! — воскликнул де Фокса. — Не произносите этого слова громко. Это ужасное слово, его нужно произно-

И. Черепанова Дом колдуньи

сить только тихо, вот так, — и он прошептал, почти не двигая губами' — Culebra.

— A! Culebral — сказал Вестманн, смеясь. — И вы пугаетесь по столь ничтожному поводу? Это же слово как слово Мне, право, не кажется, что в нем есть нечто ужасное и мистическое Если я не ошибаюсь, —добавил он, поднимая глаза к потолк\, как бы копаясь у себя в памяти, — слово, которое употребляет Шекспир, — snake, оно менее нежно, чем слово culebra

— Не повторяйте же, прошу вас, — взмолился де Фокса — Это слово приносит несчастье Один из нас или кто-нибудь из близких нам людей умрет этой ночью... »

Удав безжалостен, он следит за каждым движением жертвы и наносит безошибочный, смертельный удар.

Такой же силой обладает и человек, способный оказывать неотвратимое воздействие — колдун, гипнотизер, психотерапевт. Конечно, в том случае, если он может верно рассчитать силу удара и его направление, потому что то, что называют гипнозом есть чрезвычайно специфическое использование языка.

Эксперименты, описанные в предыдущих главах, показали, что могущество языка, практически, безгранично, и мы едва ли представляем его возможности в полном объеме в силу ограниченности своих знаний При этом максимальное количество упреков и предостережений против исследований в этой области связано с мнением об «опасности» такого рода исследований и обвинением в «спекуляции» на мифах населения.

Опасность действительно есть Но еще опаснее — неведение. Как писал Г. К Честертон в рассказе «Лиловый парик»: «Где бы вы ни увидели людей, коими правит тайна, в этой тайне заключено зло Если дьявол внушает, что нечто слишком страшно для слуха, — выслушайте... И если померещится, что некая истина невыносима — вынесите ее». Только неведение по-настоящему страшно.

А что касается «мифов населения» — все равно существует устойчивое общественное мнение о том, что некие спецслужбы обладают «психотронными полигонами», и у них есть тайная власть, невидимая сила, способная причинить вред любому. И еще люди по-прежнему верят в ведьм, колдунов и сверхъестественные силы, изучают магию (под каким бы названием она не преподносилась — так проявляются архетипы коллективного бессознательного по К Г Юнгу), и защитные механизмы страха в них не ослабевают. Каждому хочется стать Победителем, быть счастливым и любимым, понять других и себя

«Удав» в каждом из нас.

Магия языка — вот ключ к подсознанию, условие самосовершенствования.

Данная глава посвящена применению разработок суггестивной лингвистики в дискурсе «врач-пациент», оптимизации социально-психологической и медицинской моделей терапии благодаря методам прикладной лингвистики.

Мы понимаем дискурс как сложное коммуникативное явление, включающее в себя текст (корпус текстов) и социальный контекст, дающий представление как об участниках специальной коммуникации, так и о процессах производства и восприятия сообщения (см • Ван Дейк Т А, 1989, с. 113). Дискурс «врач-пациент» предполагает наличие особой социально-психологической роли доктора, что, в свою очередь, придает особый сакральный вес всем его вербальным действиям — каждому слову, каждой фразе: будь то диагноз или замечание бытового характера. Не касаясь пока способов создания роли доктора, мы остановимся на приемах профессионального использования языковых методов в медицинской модели терапии.

Сложно человеку осознать свои барьеры, изменить имя и себя. Есть много путей к самопознанию. Например, свободные ассоциации: метод, издавна используемый в психологии и психиатрии. Свободный ассоциативный эксперимент используется психоаналитиками для толкования различных состояний личности. Так, в книге А. Эткинда мы находим такое свидетельство очевидца: «Однажды, говорила Лу, мы сидели с Рильке в поезде и играли в свободные ассоциации. Вы говорите слово и партнер говорит любое слово, какое придет в голову. Мы так играли довольно долго. Неожиданно мне пришло в голову объяснить, почему Рильке захотел написать свою повесть о военной школе, и я ему сказала об этом Я объяснила ему природу бессознательных сил, которые заставляют его писать, потому что они были подавлены, когда он был в школе. Он сначала засмеялся, а потом стал серьезным и сказал, что теперь он вообще не стал бы писать эту повесть: я вынула ее из его души. Это поразило меня, тут я поняла опасность психоанализа для художника. Здесь вмешаться — значит разрушить. Вот почему я всегда отговаривала Рильке от психоанализа. Потому что успешный анализ может освободить художника от демонов, которые владеют им, но он же может увести с собою ангелов, которые помогают ему творить» (1993, с. 32-33).

Действительно, психоанализ вторгается в сокровеннейшие переживания личности и влияние его двояко. С одной стороны — называется ранее неосознанное, расширяется «карта мира» А с

И. Черепанова. Дом колдуньи.

другой — есть опасность, что человек с его переживаниями будет замурован в мавзолей представлений (возможно, ошибочных) психоаналитика. Недаром люди инстинктивно всегда стараются приукрасить себя, особенно, когда отвечают на вопросы тестов или ассоциируют Луна, солнце, звезды, ветер — яркие образы— значит, и на душе должно быть спокойно. А лингвистика (прежде всего, в лице А. П. Журавлева) говорит: «Нет! Все не так-то просто! Нужно еще учитывать единство формы и содержания.. » Что ж, посмотрим. Займемся лингвистическим психоанализом: безобидным и показательным. .

1. Свободные ассоциации как метод контроля групповой динамики1*

День 1: свет, улыбка, тепло, облако, небо, солнце, круглый, озеро, чудесный, муха, начало, лесть, полумесяц, пыль, костер, вода, химик, камень, мох, темнота, дым, желтый, дерево, стоять, песок, прохлада, галька, озеро, пространство, сфера, мой, закат, лес, трава, свет. (Фоносемантические признаки: минорный (12, 35), устрашающий (10, 30), зловещий (10, 23), печальный (9, 65), темный (8, 10), тяжелый (8, 03), суровый (8, 02); черный, желтый).

День 2: тень, день, звезда, ночь, звезды, огонь, костер, дрова, дерево, лес, небо, хвоя, солнце, часто, редко, глубина, высота, море, ветер, корабль, волны, пейзаж, полет, душа, рыбак, стена, голубое, лампа, дерево, небо, свет, тень, кровать, машина, скорость, бежать, идти, огонь. (Фоносемантические признаки: угрюмый (9, 89); суровый (9, 79), сильный (8, 60); белый, зеленый, коричневый, синий).

День 3: тепло, ритуал, роса, тишина, пламя, нога, тревога, свет, перенос, уход, вперед, назад, быстро, анализ, голотроп, синатроп, тетрадь, песня, книга, дверь, дыра, окно, сквозняк, двигаться, бежать, лететь, шум, лампа, блюдце, чашка, голубой, бетон, серое, крыша, имя, дым, дрожание, покой, экстаз, спокойствие, вода, свет, звезда. (Текст нейтральный; серый, зеленый, коричневый).

День 4: отрава, трава, ритуал, шаман, колдун, шалаш, игра, война, сон, пробуждение, утро, восход, желтое, заря, роса, лес, солнце, ветер, вода, воздух, окно, занавески, алюминий, звезда, серебро, серьга, хвоя, вода, золото, свет, темнота, быстрота, мысль, хорошая, очень, сияние. (Фоносемантические признаки текста: сильный (15, 33), суровый (11, 95), возвышенный (9, 97), яркий (8, 05), белый, красный, зеленый, синий).

Если сравнить характеристики этих четырех текстов, можно заметить, как менялось настроение и состояние группы- от минорно-устрашающего-зловещего к угрюмому-суровому-сильному —

«Удав» в каждом из нас.

нейтральному — сильному-суровому-возвышенному. Есть слова, которые повторяются от текста к тексту: вода, свет, лес, солнце. Если анализировать семантику, то образы приблизительно одинаковые, разве что в третьем тексте больше названий обыденных предметов (лампа, блюдце, чашка, крыша) — так что его «нейтральность» можно было предположить априорно.

В любом случае, такие лингвистические замеры состояния, сплоченности группы (либо на каждом занятии, либо в начале и конце работы) могут служить дополнительным и в достаточной степени объективным показателем ее динамики.

2. Лингвистический психоанатз в работе с личностью

Если психоаналитик стремится при помощи анализа свободных ассоциаций найти какие-то смысловые опоры для дальнейшей работы с пациентом и настраивает на его отдельные слова свои собственные (субъективные) тексты, то в случае лингвистически ориентированной процедуры нас интересует в первую очередь эмоциональное (истинное) состояние личности, во вторую — визуализация его ассоциаций, включая выделение «ключевого» слова в точке золотого сечения; и наконец, построение нового текста на основе реально произнесенных человеком слов, а не собственных ассоциативных цепочек. Причем, это может быть как разовая процедура, так и способ регулярного воздействия. Проиллюстрируем то же самое на конкретных примерах.

1) Первичная диагностика. Психотерапевт впервые встречается с пациентом, пытается разобраться в его эмоциональном состоянии. Естественно, он слышит жалобы на плохое самочувствие, сниженный эмоциональный тонус и т. д. Можно протестировать человека, например, при помощи теста Люшера. Но учитывая распространенность данного теста и наличие обширной литературы, вряд ли всегда можно рассчитывать на полную объективность: кто-то приукрашивает себя; кто-то усугубляет свое состояние, отвергая «основные» цвета. И вдруг человека просят закрыть глаза и произносить любые слова, которые приходят в голову. Например:

«Картошка, малина, земляника, мороженое, конфеты, сыр, собака, кошка, попугай, корова, лошадь, птицы, ножницы, книга, тетрадь, ручка, карандаш, билет, мяч, небо, лес, трава, кустарник, земля, стол, стул, табуретка, кастрюля, тарелка, чашка, ложка, вилка, нож, коробка, фотография, альбом, самолет, поезд, автобус, трамвай, машина, окно, дверь, стена, потолок, пол, кровать, подушка, простыня» (случай из практики доктора А. В. Кылосова).

И. Черепанова. Дом колдуньи.

Фоносемантические признаки текста: устрашающий (13, 44), темный (12, 06), суровый (10, 43). «Золотое сечение» падает на слово «чашка». Ассоциации проходят «блоками»: свежие продукты, животные, канцелярские принадлежности, природа, предметы домашнего обихода, транспорт, окружающая больничная обстановка. Даже на уровне смыслов можно понять, что больному хочется на волю, в обычную жизнь, к свету и животным и свежим продуктам, а реальность — окно, дверь, стена, потолок, пол, кровать, подушка, простыня и создают то настроение безысходности, которое компьютер определил как устрашающее, темное, суровое...

2) Еще один пример. Ассоциации пациентки: «Погода, снег, дома, шторы, картина, свет, стулья, солнце, море, батарея, трамвай, дорога, машины, магазины, сауна, общежитие, обои, телефон, книги, ключи, сок, труба, крыша, лыжи, телевизор, пироги, сын, муж, квартира, друзья, работа». (Фоносемантические признаки текста: сильный (14, 79), суровый (14, 45), зловещий (11, 13), яркий (11, 00), угрюмый (9, 52); черный, голубой, фиолетовый, синий, зеленый). Как видим, преобладают характеристики из нижней части шкалы, да и весь текст в целом можно охарактеризовать как «жесткий». Золотое сечение — на слове «телефон». Телефон — это связь, система электрических аппаратов и устройств для передачи на расстояние речи. Общение — вот ключ и еще преодоление обыденности существования. Сказать слово свое и быть услышанной. Тогда и дорога, и общежитие и работа станут солнечными и светлыми, и даже снег. Счастье, по В. И. Далю — желанная неожиданность.

А затем можно отредактировать текст — превратить его в мягкий, заменяя одни слова другими, подбирая эпитеты, синонимы, антонимы. Текст будет меняться на глазах, а вместе с ним и человек.

3. Пример работы со «сглазом»

Пациентка назвала следующие слова: «бог, свет, разум, добро, радость, красота, здоровье, благополучие, компьютер, дорога, небо, солнце, весна, счастье, книга, стол, стул, ведро, дорога, дождь, снег, дорога, картина, собака, кошка, дом, работа, друзья, коллеги». Жалобы на головную боль. Фоносемантические признаки текста: суровый (25, 25), угрюмый (20, 96), сильный (20, 64), возвышенный (14, 17), зловещий (12, 99), яркий (12, 25), бодрый (11, 31), устрашающий (9, 82); а также белый, коричневый, желтый. В целом текст жесткий, очень эмоциональный, хотя и амбивалентный (угрюмый-сильный, возвышенный-зловещий и пр. ). Именно эта амбивалентность и на уровне формы, и на уровне содержания показывает, что у человека

«Удав» в каждом из нас.

есть ресурсы и желание избавиться от своего недуга. В золотом сечении слово — ведро, а в самом тексте — дождь, свет, разум, бог, добро, здоровье. Каким образом связать ведро и голову? Конечно, через идею воды, идею обливания. Так появился Заговор от сглаза:

Обольюсь ледяною водою Утром, вечером и каждый день. Вода, водичка, ледяная водица! Смой боль, грязь и сглаз1 С каждым новым днем Светлая голова, светлый ум. Семью-семь' Белки краснеют, здоровеют! Веки с повеки отныне и до веку1

(Фоносемантические признаки текста: яркий (11, 71), светлый (10, 82), радостный (8, 86); сиреневый, синий, коричневый, красный). В золотом сечении — светлая голова, светлый ум. Рекомендуется произносить во время обливаний холодной водой из ведра. Таким образом, налицо лингвистическая коррекция личности в рамках языческой мифологии и с учетом нескольких формальных закономерностей.

4. Пример использования лингвистического психоанализа для оценки изменения эмоциональных состояний личности во время работы динамической группы

Ассоциации записывались испытуемой после окончания работы группы под медитативную музыку в течении 5 минут (пример доктора А. В. Кылосова):

1 день: сосны, солнце, озеро, лес, лето, отдых, небо, прекрасно, стул, кресло, пол, стены, лист, бумага, учебник, аудитория, корпус, институт, транспорт, автобус, проездной, штраф, деньги, стипендия, талоны, столовая, еда, перерыв, лекция, практика, коридор, сапоги, ботинки, одежда, дождь, зонт, остановка, рельсы, трамвай, люди, деревья, дома, улица, город, дорога, дом, мама, тепло, уют, вечер, друзья, телевизор, программа, кино, кинотеатр, театр, цирк, билеты, свет, огни, артисты, кресла, зал, спектакль, занавес, аплодисменты, раздевалка, обувь, зеркало, расческа, темнота (Текст, зловещий, сильный; ритмичность низкая).

2 день, время, идти, королева, лед, снег, убранство, зима, богатство, серебро, горки, лыжи, санки, поход, костер, печка, палатка, голод, усталость, ужин, сон, сказка, действительность, утро, день, вечер, ночь, звезды, луна, небо, вершины, заснеженные, величественные, громадные, большие, восторг, радость, счастье, дорога,

И. Черепанова. Дом колдуньи.

лужи, вода, солнце, деревня, тепло, дом, автобус, поезд, каникулы, школа, уроки (Текст: угрюмый, зловещий, устрашающий, суровый, сильный; ритмичность средняя).

3 день- волк, глаза, уши, нос, морда, звери, лес, деревья, птицы, зелень, трава, цветы, грибы, ягоды, горы, подъем, вершина, спуск, отдых, ужин, вечер, костер, песни, гитара, дорога, поезд, проводник, станции, остановки, дни, время, лето, года, жизнь, шум, непрестанно, разговоры, спорт, ссоры, сплетни, ложь, вранье, разборки, девушки, сирень, весна, яблони, солнце, небо, звезды, луна, планеты, млечный путь, комета, спутник. (Текст: зловещий, устрашающий, минорный, угрюмый, суровый, темный, сильный, тяжелый; ритмичность средняя).

4 день: время, пошло, часы, минуты, секунды, будильник, звонок, утро, день, вечер, ночь, сон, душно, жарко, одеяло, подушка, форточка, глоток свежего воздуха, облегчение, свобода, радость, заря, розовая полоска на востоке, шесть часов утра, подъем, завтрак, дорога, автобус, люди, хочется спать, контроль, трамвай, институт, группа, подруги, преподаватель, тема, контрольная, оценки, переживание, удовлетворение, радость, недовольство, конец пары, перерыв, разговор, осуждение. (Текст: сильный, угрюмый, суровый, возвышенный, устрашающий, бодрый; ритмичность низкая).

5 день' пол, паркет, доски, бревна, деревья, роща, поляна, лес, река, озеро, море, океан, земной шар, мир, вселенная, космология, космос, полеты во сне и наяву, сновидения, сказки, мифы, легенды, сказания, баллады, деревня, пыльная дорога, жаркий день, нещадно палит солнце, ужасно хочется искупаться, вода прозрачная, прохладная, текущая, свежая, настроение поднимается, бодрость, свежесть, активность, радость. (Текст: нейтральный, ритмичность низкая).

6 день: солнце светит мягко и ласково, шумит, бурлит, течет, жизнь, деревья, весна, май, подснежники, белые, ласковые, первые цветы, тепло, приятно прогуляться по улице, никуда не торопясь, ни о чем не тревожась, хочется, чтобы все было хорошо, хоть ненадолго исчезли все заботы и неприятности, можно пойти в гости и просидеть там долго-долго, а потом потопать домой по ночным улицам, не опасаясь за свою или еще чью-то жизнь. (Текст: тихий; ритмичность средняя).

7 день' хорошее настроение, интересует вопрос: где пропала Люда, ужасно не хочется идти на отработку, так как Феня действует на меня > гнетающе, примерно так же я себя ощущала при встрече с Онищенко, я не люблю и боюсь, когда на меня кричат, я сразу

«Удав» в каждом из нас.

теряюсь, пугаюсь, замолкаю, даже если твердо в чем-то уверена, надо, прямо висит этог зачет, он давит, не дает полностью расслабиться и отдохнуть даже вечером. (Текст: прекрасный, яркий; ритмичность средняя).

Заметим что от занятия к занятию меняется не только фоносе-мантический (эмоциональный) облик текстов, тематика, но и грамматический их состав. Появляются все более сложные конструкции, увеличивается количество глаголов (т. е. потребность в действии) — см. таблицу 18.

Сравнительный анализ свободного ассоциативного эксперимента пациентки в течение 7 дней (фоносеман-тические признаки и грамматический состав (в %%))

Фоносем признаки части речи	ДНИ
Фоносем признаки части речи
признаки	зловещий, сильный	угрюмый, зловещий, устра-шаю-щий. суровый,	зловещий, уст-раша ющий. минорный, угрюмый, суровый, сильный, тяжелый	сильный угрюмый, возвышенный, бодрый		тихий	прекрасный, яркий
существ	98. 6	89. 8	96, 4	82, 1	68. 6	19. 7	12. 5
прилагат	—		1. 8	5, 4	13. 7	4. 5	1. 6
глаголов	—	2, 0	—	5, 4	7, 8	21. 2	28, 1
местоиме н	—	—	—	—	—	10. 6	17, 2
наречий	1. 4	—	1. 8	3, 6	5, 9	19. 7	18. 8
предлогов	—	—	—	1, 8	1. 9	7, 6
частиц	—	—	—	—	—	6. 1	6, 2
союзов	—	—	—	—	1, 9	9, 1	6, 2
числит.	—	—	—	1, 8	—	1. 5	—
всего слов

Таблица 18

Если эти формальные лингвистические признаки соединить с семантикой текстов, можно найти очень много пищи для размышлений: от ссор, сплетен, вранья, разборок — в негативно эмоционально окрашенном 3 тексте до хорошего настроения, несмотря на грядущий неприятный зачет — в 7.

И Черепанова. Дом колдуньи.

5. На тех же принципах — комплексном анализе ассоциаций и присоединении к семантическим полям пациента может быть основано и воздействие библиотерапии

Согласно В. В. Налимову «весь воспринимаемый нами эволюционирующий мир можно рассматривать как множество текстов... Тексты характеризуются дискретной (семиотической) и континуальной (семантической) составляющими Семантика определяется вероятностью задаваемой структурой смыслов. Смыслы — это есть то, что делает знаковую систему текстом. Спрессованность смыслов — это не распакованный (не проявленный) Мир: семантический вакуум» (1989, с. 106 107). При этом «природа смысла может быть раскрыта только через одновременный анализ семантической триады: смысл, текст, язык. Процесс порождения или понимания текста—это всегда творческая акция. С нее начинается создание новых текстов, и ею завершается их понимание. Все это осуществляется в подвалах сознания, где мы непосредственно взаимодействуем с образами» (там же, с 117-118).

Суггестивность художественного произведения — в его универсальности, в том, что ему можно приписать бесконечное множество смыслов. А также в том, что к нему хочется возвращаться неоднократно. Л. П. Якубинский в статье «О звуках стихотворного языка» (под стихотворным языком понимается язык художественного поэтического текста), говорит о том, что как в практическом языке важна смысловая сторона слова, так в языке стихотворном звуки речи всплывают в светлое поле сознания и эмоционально переживаются. Эмоциональное отношение, в свою очередь, влечет установление известной зависимости между «содержанием» стихотворения и его звуками; последнему способствуют также выразительные движения органов речи: «При стихотворном творчестве стихотворец подбирает слова с такими звуками, для произнесения которых понадобились бы движения органов речи, в общем соответствующие данным выразительным движениям. ... Если поэт переживает такие эмоции, которым свойственна улыбка (растягивание губ в стороны), то он, естественно, будет избегать звуков, образуемых с помощью выпячивания губ вперед (например, У, О)» (Якубинский, 1986, с. 173).

Таким образом, учитывая форму и содержание, проблему пациента и имея в качестве ориентира определенную желаемую эмоцию, " возможно подобрать стихи, производящие направленное суггестив-1 ное воздействие. Такая работа может производиться в группе, ин-'

«Удав» в каждом из нас. 279

дивидуально, под музыку, с использованием свободного ассоциативного эксперимента (более подробно о работе с семантическими полями пациента в рамках библиотерапии см.: Тамарченко С. А., 1995, с. 59-60).

Так, женщина, пережившая трагедию расставания с любимым, найдет что-то свое в стихах А. Ахматовой и М. Цветаевой, особенно, если она ориентирована на сохранение своей ценности, самости, своего уникального «Я». Процесс, который происходит при прочтении, слушании этих стихов может протекать в различных эмоциональных направлениях: «удовольствие — неудовольствие», «возбуждение — успокоение», «напряжение — разрешение». Отрицательные эмоции могут быть доведены до абсурда — после такой операции легче произвести «переформирование» (термин НЛП). Ниже приведены всего лишь три стихотворения, которые могут быть использованы в подобной ситуации:

А ты думал — я тоже такая,

Что можно забыть меня,

И что брошусь, моля и рыдая,

Под копыта гнедого коня.

Или стану просить у знахарок

В наговорной воде корешок

И пришлю тебе страшный подарок —

Мой заветный душистый платок.

Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом

Окаянной души не коснусь,

Но клянусь тебе ангельским садом,

Чудотворной иконой клянусь

И ночей наших пламенных чадом —

Я к тебе никогда не вернусь.

(А. Ахматова)

(Этот текст «темный» (9, 37), «суровый» (8, 75), а также черный, голубой, фиолетовый, синий, зеленый). Здесь если и присутствует движение, то это движение назад — выше нормальной частотности содержание звука О (1, 63) и достаточно много У (0, 95). Все это закрепляет бесповоротность решения, значимость последней фразы (Я к тебе никогда не вернусь) на фоне собственной значимости, возможности самостоятельно принимать решения и выполнять их. Момент перехода (языкового) из пассивной позиции (объекта) в активную (субъекта) можно наблюдать в следующем стихотворении А. Ахматовой. Это момент внутреннего переформирования, осмысления случившего, выработки к нему соответствующего отношения:

И. Черепанова. Дом колдуньи.

Проводила друга до передней. Постояла в золотой пыли. С колоколенки соседней Звуки важные текли. Брошена! Придуманное слово — Разве я цветок или письмо? А глаза глядят уже сурово В потемневшее трюмо.

Интересно, что этот текст суггестивно нейтральный, хотя в нем слабо выражены признаки «возвышенный» (3, 97), «бодрый» (3, 44), «яркий» (3, 39), «сильный» (3, 14), «радостный» (3, 07), «прекрасный» (2, 49), «суровый» (2, 15), а по цвету этот текст можно охарактеризовать как черный, голубой, зеленый, фиолетовый, синий. Движение назад подчеркнуто превышением нормальной частотности звукобу-квыО(1, 45).

Ту же тему продолжает стихотворение М. Цветаевой:

Знакомец! Отколева в наши страны?

Которого ветра клясть?

Знакомец! С тобою в любовь не встану:

Твоя вороная масть.

Покамест костру вороному — пыхать,

Красавице — искра в глаз!

— Знакомец! Твоя дорогая прихоть,

А мой дорогой отказ

Текст жесткий: «суровый» (17, 93), «устрашающий» (11, 85), «зловещий» (9, 56), «сильный» (9, 48), «темный» (9, 07), «возвышенный» (8, 62), «угрюмый» (8, 61), а также — голубой, черный, сиреневый, зеленый, синий, фиолетовый. И вновь превышение нормальной частотности звукобуквы О (2, 78).

Таким образом, тематическое и формальное единство трех приведенных стихотворений налицо: движение назад (разрыв), сохранение самоуважения и активной позиции, переформирование, реальная оценка ситуации (сквозной признак — «суровый»). В любом случае, позиция, мастерски выраженная в художественном слове, становится и элементом поведения и частью речи (в философском смысле этого понятия). Эти стихи можно слушать, читать вслух, повторять как заклинание, переписывать, представлять в картинках, изображать жестами, находить ключевые слова... И т. д.

Секрет такого эмоционального воздействия художественной литературы открывает Г. Миллер: «Ежедневно мы убиваем наши лучшие душевные порывы. Вот почему у нас начинает болеть серд-

«Удав» в каждом из нас.

це, когда мы читаем строки, написанные рукой мастера, и чувствуем, что они словно выдраны из наших сердец, ведь наши собственные прекрасные стремления задушены в зародыше, ибо нет веры в силу, нет дара различать истинную красоту и правду. Любой человек, когда успокаивается и становится предельно откровенным с самим собой, способен говорить глубочайшие истины. Все мы происходим из единого источника. Поэтому нет никакой тайны в происхождении вещей. Мы все являемся частью творческого процесса, а, следовательно, все мы короли, музыканты, поэты; просто нам необходимо раскрыться, обнаружить силы, спрятанные в глубине яас самих» (1994, с. 33). Весь вопрос только в профессиональном отборе текстов, универсально воздействующих на многих людей...

6. Вокальная терапия

Вокальная терапия — еще один комплексный способ воздействия поэтическим словом, усиленным музыкой. Н. В. Гоголь так писал о малоросских песнях: «Самая яркая и верная живопись и самая звонкая звучность слов разом соединяются в них. Песня сочиняется не с пером в руке, не на бумаге, не с строгим расчетом, но в вихре, в забвении, когда душа звучит и все члены, разрушая равнодушное, обыкновенное положение, становятся свободнее, руки вольно вскидываются на воздух и дикие волны веселья уносят его от всего. Это примечается даже в самых заунывных песнях, которых раздирающие звуки с болью касаются сердца. Они никогда не могли излиться из души человека в обыкновенном состоянии, при настоящем воззрении на предмет. Только тогда, когда вино перемешает и разрушит весь прозаический порядок мыслей, когда мысли непостижимо — странно в разногласии звучат внутренним согласием, — в таком-то разгуле, торжественном больше, нежели веселом, душа, к непостижимой загадке, изливается нестерпимо унылыми звуками. Тогда прочь дума и бдение! Весь таинственный состав его требует звуков, одних звуков. Оттого поэзия в песнях неуловима, очаровательна, грациозна, как музыка» (1952, с. 95).

Арттерапия (вокальная терапия) — древний способ адаптации личности. «В музыке есть невысказанное слово», — говорил Ч. Дарвин. Добавим к этому: в слове есть невысказанная музыка. Недаром звук и ритм являлись основой любой магической системы, а пение и есть концентрация звука и ритма. Ч. Дарвин назвал пение «эмоциональной речью». В трудах Л. С. Рубинштейна мы встречаем любопытную точку зрения, согласно которой древний человек вначале научился петь, а уж потом говорить. Этнографы связывают пение с

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 212223 24 25 26 Следующая ⇒