|
|||
Ирина Черепанова 15 страницаТрудно ли стать богом? откинувшись в кресле, Каганович имел обыкновение провозглашать: «Товарищи, пришло время, мы должны сказать народу правду. Все в партии говорят о Ленине и ленинизме. Пора нам честно признаться самим себе. Ленин умер в 1924 год\. Сколько лет он работал в партии? Что под его руководством было сделано? Сравните это с тем, что сделано под р\ководством Сталина! Пришло время сменить лозунг " Да здравствует Ленин'" на лозунг— " Да здравствует Сталин! " » 5. Своеобразная тактика (последовательность). Смесь наглости, террора и различного рода посулов — такова была тактика Гитлера, вынужденного балансировать между «революцией снизу» и силами консервативной коалиции. Несмотря на повсеместный хаос, на собственные колебания, обусловленные темпераментом, Гитлер твердо придерживался избранного курса и трезво оценивал свои возможности. Летом 1933 года он объявил о конце революции, а годом позже расправился с теми, кто был с этим не согласен. Сомнения, разноречивые слухи, компромиссы, изменения курса и свойственный революционной политике разлад — за всем этим нужно признать главное, которое заключается в том, что Гитлер, равно как и Ленин в 1917-1918 годах, и Сталин, уничтоживший за шесть лет своих соперников и приступивший в 1929 1930 годах ко «второй революции», всегда сохраняли постоянство цели, верно выбирали момент для ее осуществления и при этом неизменно стремились к успешному завершению намеченного 6. Особенности личности как основы мифа Именно «миф Гитлера», его легендарный образ позволяет ясно увидеть две стороны его личности как политического деятеля: с одной стороны — его апелляцию к иррациональным, инстинктивным началам в натурах мужчин и женщин, с другой — многочасовые раздумья над тем или иным возможным вариантом действий и его преимуществом над другими. Существуют убедительные свидетельства того, что при отсутствии последовательной программы действий именно личность Гитлера стала центром притяжения, который обеспечивал националистам голоса избирателей и приток новых членов в ряды их организации, несмотря на то, что в то время противники нацизма не были склонны придавать большого значения фигуре фюрера. Позднее Геббельс утверждал, что «миф Гитлера» — самое выдающееся достижение его пропагандистского аппарата. Немаловажно, однако, что и Геббельс — во многих отношениях самый циничный из нацистских лидеров подобно самому Гитлеру поверил в сотворенный им миф. Он исповедовал культ, созданию которого способствовал сам. И. Черепанова. Дом колдуньи. Геббельс участвовал в последнем гротескном действии «третьего рейха», он единственный из всех нацистских боссов присоединился к Гитлеру, прощальное подтверждение верности фюреру было скреплено печатью убийства. Умертвив членов своей семьи, Геббельс покончил с собой. Секрет властного воздействия мифа заключался в сочетании искренней веры народа с изощренной обработкой общественного мнения. Никто не относился к «мифу Гитлера» с такой серьезностью, как сам Гитлер, равно озабоченный и тем, как миф внедряется в сознание народа, и тем, какова была реакция народа на распространяемую легенду. Прежде чем принять какое-либо решение, он тщательно оценивал, как оно могло повлиять на общественное мнение, как могло отразиться на образе «фюрера». Пока чувство особого предначертания, составляющее сердцевину гитлеровского «мифа» («С уверенностью лунатика я иду путем, который указует Провидение») уравновешивалось «ледяной холодностью» расчетов политика-прагматика, оно было для него источником неиссякаемой силы. Но успех оказался фатальным для Гитлера. Когда у его ног оказалась половина Европы, мания величия овладела фюрером, он уверился в собственной непогрешимости. Вместо того чтобы воспользоваться существующим мифом, он стал ждать от сотворенного образа самопроизвольных чудес, в результате талант Гитлера потускнел, его стала подводить интуиция. В отличие от Гитлера, Сталин намеренно избегал прямого контакта с народом. Его преследовал страх перед покушением, в толпе он чувствовал себя неуютно, ему не хватало умения Гитлера завладеть массовой аудиторией, он знал, что, чем меньше его видят те, кем он правил, тем легче внушить свой образ — человека недостижимого и всевидящего. 7. Время возникновения мифа. Миф Гитлера зародился на раннем этапе его карьеры, когда ему было тридцать с небольшим и спонтанно возник в среде его соратников по партии еще до того, как это осознал сам Гитлер, в то время крайне далекий от рычагов государственной власти. Применительно к Сталину о первом появлении его культа можно говорить с 1929 года (оно было сопряжено с его пятидесятилетним юбилеем), однако постоянной чертой общественной жизни России этот культ становится лишь во второй половине 1933 года. Первые проявления культа Сталина относятся к октябрю 1929 года и отмечены всеми признаками инициативы, исходившей из официальных источников. В газетах появились статьи под заголовками примерно такого рода: «Под мудрым руководством нашего великого Трудно ли стать богом? и гениального вождя и учителя Сталина»; на страницах официальной биографии, которая подчеркивала тождественность Ленина и Сталина как ведущих фигур в мировом революционном движении, титул «вождь» употреблялся только применительно к имени Сталина: «Все эти годы после смерти Ленина Сталин, являвшийся самым выдающимся из продолжателей дела Ленина, его самым верным учеником, вдохновителем важнейших мероприятий партии в борьбе за построение социалистического общества — стал всеми признанным Вождем партии и Коминтерна». 8. Способ создания мифа. Сталин всячески подчеркивал свою связь с Лениным; имело место как бы ретроспективное «рукоположение», установление апостольской преемственности — традиция через Ленина восходящая к Марксу и Энгельсу. Гитлер не нуждался в подобном «рукоположении». С конца 1933 года был разработан целый ритуал партийного «обожествления» Сталина. Художники, скульпторы, музыканты, поэты и журналисты были призваны к высокому служению; чеканились медали, рисовались портреты. Подобно бюстам Августа — обязательной принадлежностью каждого города Римской империи, портреты Сталина были распространены повсеместно. Вскоре на территории СССР не осталось ни одной школы, учреждения, фабрики, шахты или колхоза, стены которых не были бы украшены портретами Сталина, не было ни одной организации, которая удержалась бы от восторженных приветствий «нашему любимому вождю» по случаю каких-либо праздников. В создании культа Сталина участвовало и партийное руководство. На ленинградской партийной конференции, проходившей накануне «съезда победителей», собравшегося в январе 1934 года, не кто иной, как Киров, заявил: «Личность такого масштаба, как Сталин — трудно постижима. За прошедшие годы не было никого, кто так отдавал бы себя всего работе, нет ни одного большого начинания, ни одного призыва, ни одной директивы в нашей политике, автором которой не был бы товарищ Сталин». В этом же месяце в «Правде» был опубликован поэтический опус со знаменательным двустишием: Теперь, когда мы говорим Ленин, Мы подразумеваем Сталин Напротив, Грегор Штрассер в начале 1927 года в своем воззвании определил отношения между Гитлером и рядовыми членами партии как отношения между Вождем и вассалами: «Вождь и вассалы! Только древней Германии с ее аристократизмом и с ее демокра- I I И. Черепанова. Дом колдуньи. тией, ведомы те отношения между ведущим и ведомыми, свойственные только германскому духу, которые и составляют суть структуры НСДАП... Друзья, поднимем правую руку и вместе гордо воскликнем, готовые к борьбе и преданные до конца: " Хайль Гитлер! " ». Столь личностное отношение к человеку, а не к возглавляемой им организации, противоречило социалистической традиции и этике марксистско-ленинской партии, в арсенале ценностей которой существовал только авторитет партии, но отнюдь не ее лидера. Черты русского национализма и псевдорелигиозной окрашенности, какую приобрел культ Сталина, объясняются тем, что Сталину удалось оживить мощные древние инстинкты народного духа, оказавшиеся подавленными после ликвидации царизма и запрещения православной церкви. В отсутствие этих символов веры народ получил новый объект для почитания — не партию, но государство с его единовластным правителем, преемником царей, и наследником Ленина и революции. Фигуры самодержавных правителей прошлого — таких, как Петр I и Иван Грозный — обладали в России необыкновенной притягательной силой, становясь объектами поклонения и для Сталина, и для рабочих и крестьян этой страны, заполняя пустоту, зиявшую между правительством и народом. С началом Великой Отечественной войны Сталин, который для многих был просто именем и изображением, стал средоточием чувств патриотизма и национальной гордости, своего рода чудотворной иконой: с его именем миллионы шли в бой и на смерть. Такая эволюция культа Сталина еще больше сближает его с мифом Гитлера, и в том, и в другом случае налицо — стремление к поклонению, заменяющему религиозное, тоска по Мессии, принимающем облик Вождя, жажда спасения, а не готовность решать проблемы. Ян Киршоу отмечает, что еще в 1932-1934 годах в сознании немцев наметилась тенденция воспринимать фюрера отдельно от его соратников по партии: начала действовать легенда «если бы только фюрер знал». Расправа с Ремом была воспринята как свидетельство готовности Гитлера действовать со всей решимостью в случае, когда от фюрера не удалось более скрывать вероломство СА, обманувших его доверие. Явление в точности такого же порядка (т. е. стремление снять со Сталина всякую вину за злодеяния якобы свершенные его подручными) наблюдается в Советском Союзе, причем не только среди крестьянской массы, но и среди интеллигенции. Илья Эренбург в своих мемуарах признается, что думал о Сталине как о неком ветхозаветном Боге, и вспоминает, как во время встречи с Пастернаком, когда по- Трудно ли стать богом? всюду свирепствовали репрессии, тот произнес все ту же фразу: «Если бы он знал». 9. Средства создания мифа. Благодаря современной технике оба диктатора пользовались возможностями, далеко превосходящими те, какие имели в своем распоряжении политические лидеры прошлого. Как Гитлер, так и Сталин поистине были вездесущими: их лица смотрели на вас с каждого рекламного щита, со стен учреждений, с кадров кинохроники, их голоса звучали по радио, а радио должны были слушать все. 10. Скрытность (недосказанность) мифологической личности. При этом трудно найти в истории другие фигуры, о которых было бы так мало известно с точки зрения их индивидуальной, человеческой сути, ускользавшей даже от тех, кто работал с ними рядом и соприкасался с ними почти ежедневно. Генерал Йодль — ближайший советник Гитлера по военным вопросам, писал своей жене в 1946 году, ожидая суда в Нюрнберге: «Я спрашивал себя: знал ли я вообще этого человека, рядом с которым прожил столько трудных лет?.. Даже сегодня я не знаю, что он думал, знал, намеревался сделать; мне известно лишь, что я сам об этом думал или мог предположить». По мнению тех соратников Сталина, которым удалось остаться в живых — таких как Хрущев, — Сталин был человеком столь же непостижимым, его реакции были непредсказуемы, предугадать, прочитать, по внешнему виду его намерения было невозможно. Оба диктатора стремились скрыть свою истинную индивидуальность, извлекая в то же время максимальные выводы из тех личностных особенностей, какие были им присущи Успех обоих в политике во многом определялся их способностью так же тщательно скрывать от союзников, как и от противников собственные мысли и намерения. Они не только не обнаруживали своих целей или планов на будущее, но и избегали делать достоянием окружающих свое прошлое. (Вспомним, что то же мы знаем и о Ленине). Все попытки выяснить какие-то обстоятельства их биографий, найти людей, знавших их в прошлом, были обычно обречены на неудачу, и после прихода их к власти, становились небезопасными. Миф Гитлера и культ личности Сталина оставались главным стержнем их власти, поэтому все, что могло нарушить стройность официальной версии, пресекалось. Всячески способствуя популярности создаваемого пропагандой образа, Гитлер и Сталин делали все возможное, чтобы сведения об их частной жизни были недоступны широкой общественности. Понять их успех еще сложнее, когда становится ясно, что оба банальны И. Черепанова. Дом колдуньи. и лишены Kai _х-то человеческих чувств (см • Буллок А., 1994, т. 1, с. 424-461). Итак, есл) рассмотреть мифологическую роль Бога как корпус суггестивных текстов (условно их можно слить в миф-текст), то этот текст будет характеризоваться следующими особенностями 1 Неопределенность (недосказанность) самой личности. 2. Наличие у нее чего-то особенного, отклоняющегося. 3. Амбивалентность формы и содержания 4 Стремление к эмоциональной насыщенности. 5 Ориентация на «мифологическую нишу» массового сознания. ЧАСТЬ II. КТО ВОЙДЕТ В «ДОМ КОЛДУНЬИ»? ГЛАВА 7 ОПАСНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ (ЯЗЫКОВЫЕ БАРЬЕРЫ ЛИЧНОСТИ И ИХ ПРЕОДОЛГНИЕ) Мир будушего б> '^ет миром все более упорной борьбы за устранение бэрьероь, ограничивающих наш разум Норб^рт Винер Y всех есть мыс и сеодиа, — У льва, у тебя, / амои Но — кто эти мь: лк онает? И — знаешь ли ты свои? М. Горький Барьеры бывают разные.. Понятиг с^ггихоле 'ьчес^ий барьер» употребляется все чаще и чаще, когдр р? -. -;. а;: ~щит о взаимоотношениях людей, о постижении живой души. Так, в романе болгарского писателя Павла Вежинова «Барьер» мы сталкиваемся с драмой взаимонепонимания странной девушки Доротеи, умевшей летать и страдающего автора: «Между нами ле жала какая-то преграда, о существовании которой я раньше не подозревал. Может быть, инстинктивное отвращение к болезни, даже когда она не заразная». Характерен диалог, происшедший между главным героем и лечащим врачом Доротеи — Юруковой: — А она предлагала вам летать? — Нет! — изумился я. — Как это летать? — Как птицы, например... Это одна из ее навязчивых идей... Или ее мечта, которая характеризует ее с самой хорошей стороны. Вам никогда не снилось, что вы летите9 — Нет, — ответил я. — А вот мне снилось. Я летала спокойно и свободно, как пти-Ца. Над лесами и озерами. Вы думаете, это случайно? И. Черепанова. Дом колдуньи. Нет, я не думал, что это случайно. Я полагал, что пациенты оказали на нее свое влияние. Она, наверно, тоже поняла, что переборщила, откинулась на стуле... — Не пугайтесь незначительных рецидивов, — продолжала она. — И ее тоже не пугайте. Я ее лечила сильными лекарствами. Она все еще как одурманенная — Да, пожалуй, — без энтузиазма согласился я. — Это не так уж страшно. Таким образом вы можете заглянуть ей в душу. И вы сами поймете, какая у нее, в сущности, светлая душа. А это большое счастье. Человеческая душа нечто более странное и непостижимое, чем это мог себе представить даже такой писатель, как Достоевский. Мы не ведаем ни ее настоящей силы, ни ее ужасающей слабости. Кроме, пожалуй, писателей и психиатров. У них хоть есть возможность время от времени заглянуть в щелочку... Мы помолчали. Каждого из нас занимали свои мысли и опасения. — Я надеялся, что вы меня подбодрите, — произнес я наконец. — А вы скорее напугали. — А может, это я нарочно! — пошутила она. — Хотя я уверена, что вы никогда не перешагнете барьер. — Какой барьер? — встревожился я. Она поколебалась, потом как бы вскользь заметила: — Это так, к слову... Главный герой — композитор — так и не смог преодолеть барьер, понять девушку, которая умела летать. И вот финал, горестные размышления о непоправимом: «Поздно вечером я с тяжелым сердцем поднялся на террасу. Я не посмел взглянуть на небо, на невзрачные звезды, слабо мигавшие у меня над головой. Они никогда не будут моими. У меня нет крыльев взлететь к ним. И нет сил. Доктор Юрукова сразу же угадала, я никогда не перешагну барьера». И так было всегда. Кто-то делал себе крылья и бросался с колокольни (как крестьянский Икар), кто-то выращивал собственные, кто-то мог это хотя бы понять (как доктор Юрукова, окончившая, к слову сказать, кроме медицинского еще и филологический факультет). Преодолеть барьер — обрести волю. Но сначала нужно хотя бы осознать, что этот барьер есть и захотеть его преодолеть. Академик Б. Кедров ввел понятие познавательно-психологического барьера в научно-технической деятельности (ППБ), которое для краткости называет «барьером»: «Мне хотелось бы этим понятием выразить двойную роль, которую эти барьеры — " оградитель- Опасная экспедиция. ные сооружения" — играют в ходе работы нашей творческой мысли. Когда хотят создать водоем, то реку перекрывают плотиной. Задерживая воду, она обеспечивает наполнение водоема. Когда же необходимость в водоеме отпадает, роль плотины из конструктивной, полезной становится тормозящей поток причиной. Теперь возникает необходимость преодоления барьера... с тем, чтобы обеспечить дальнейшее движение воды. Применительно к движению творческой мысли нас будет интересовать именно эта, вторая сторона дела — преодоление тормозящей функции барьера, вставшего на пути к истине» (1987, с. 3). Р. М. Грановская и Ю. С. Крижанская рассматривают в своей работе «социальные барьеры», тема которых разработана еще совсем мало: «Защищая собственные интересы, одни возрастные и социальные группы постоянно навязывают другим свои правила, действуя против их воли: взрослые — детям, мужчины — женщинам, белые — неграм, средний слой — низшему, ученые — обывателям Тех, кто отказывается подчиняться этим правилам, превращают в отщепенцев и изгоев Для этого существуют специальные операции, вынуждающие человека загонять несовместимые с установками среды переживания в подсознание, что бьет по его самооценке и приводит к глубинному конфликту. Но — при этом обеспечивается стабильность общественных отношений» (1994, с. 43). Операциями, формирующими социальные барьеры, авторы считают осмеяние и проверку на социальный статус (там же). Однако личность может отрегулировать высоту барьеров: «Сталкиваясь с внешней травмирующей ситуацией, недовольный собой и огорченный своими поступками человек может нейтрализовать защитные механизмы тремя способами: понизить значимость травмирующего фактора (" Теперь (в новых обстоятельствах) я смотрю на это по-другому" ); повысить самооценку, чтобы на ее фоне влияние травмы было менее болезненным (" Для меня это не имеет большого значения" ), или понизить значимость неудачных поступков и действий, т. е. изменить систему ценностей так, чтобы некое событие опустилось в иерархии предпочтений, стало лично менее значимым (" Не очень-то и хотелось" )» (там же, с. 55). А. Минделл затрагивает проблему групповых барьеров: «У каждой группы есть барьеры или внутреннее сопротивление к принятию, признанию определенных, скрываемых ими сторон, и к работе с ними. Например, у многих групп есть барьеры, препятствующие выражению личных чувств на людях. Существует негласная договоренность между членами группы, что в группе нет места проявлению И. Черепанова. Дом колдуньи. личных чувств. В одних группах будут сдерживаться агрессивные и недемократические устремления. В других существуют не писанные правила, согласно которым члены группы не должны вести себя как дети. Все группы и организации обладают убеждениями и устремлениями, философией и поведением, которые они всячески поощряют, и другими, которые они осуждают, запрещают, подавляют или оказывают им активное сопротивление. Когда группы блокируют выход за барьеры, они разлаживаются, становятся жесткими и безжизненными. Даже если внешне дела группы выглядят хорошо, скрытые депрессии и страхи свидетельствуют об ухудшении жизни этой группы. Люди могут быть добрыми, вежливыми и нравственными по отношению друг к другу, но искреннее общение при этом отсутствует» (1993, ч. 1, с. 41). Таким образом, термин «барьер» прочно занял свое место в психологических трудах, а работа А. Минделла вплотную выводит нас на проблему барьеров малых групп и личности в них. Наше понимание барьера основывается на том, что все существующие в обществе барьеры (социальные, психологические, статусные, научно-технические, естественные и пр. ) первопричиной имеют затруднения языкового характера (по В. Далю «Барьеръ — преграда, ограда, застава, забор, тын; ворота, заворы; ограда, обнос, околица; барикада — укрепление на скорую руку в жилом месте, на улицах, из всякого подручного припаса: разной утвари домашней, бочек, досок, поднятой мостовой и пр. ») (1994, т. 1, с. 122). Итак, барьер — это языковые проявления, которые нам мешают, а также другие, которые мы используем в ситуации «здесь и сейчас» с целью избежать осмеяния, проверки на социальный статус или простого непонимания («барьер» в значении «барикада»). Попытка социального эксперимента преодоления языковых барьеров в условиях терапевтической группы Время' 26 сентября 1994 года Место. Пансионат «Соколья гора» под Смоленском. Состав группы, психотерапевты, психологи, педагоги; 25 человек мужского и женского пола в возрасте от 18 до 45 лет. Длительность эксперимента 6 дней. Цель, изменение языка каждого члена группы. Задачи 1) обсуждение понятия «языковой барьер», обозначение общих языковых барьеров; Опасная экспедиция. 2) осознание и называние собственных языковых барьеров каждого члена группы; 3) преодоление барьеров, закрепление результатов в «полевых условиях» (под «полевыми условиями» понимается ситуация естественного языкового, в том числе, полемического, общения в «больших» психотерапевтических группах и межличностном общении). Объективация результатов эксперимента, разного рода языковая продукция — «Письма на Большую землю», индивидуальные и групповые ассоциативные эксперименты, аудиозаписи выступлений и обсуждений; текст мифа Победителя как результат групповой фольклорной деятельности группы. I этап. Размывание смысловых полей. Введение понятие барьера и некоторых основных положений суггестивной лингвистики Загрузка сознания и подсознания. Ведущая говорила о продуктивности и об Адамовой тайне названий; о различных способах погружения в собственное подсознание, самый безвредный из которых — языковой; о тайнах «дома колдуньи», о личных мифах психотерапевтов и о том, почему большие массы людей идут лечиться к колдунам и феям; о рекламе удачной и неудачной; о шизофренизации общества; о защитных и необходимых барьерах; о тайнах имени; об умении писать бумаги и письма и т. д. Конечно, могут быть разные слова, разные истории, разная аргументация, но задача одна — разбудить интерес к родному языку и Языку вообще; показать, что существует много загадочного и интересного в этом мире и каждый человек является творцом своей жизни и жизни окружающих Иными словами, при помощи вербальной мифологизации всех явлений действительности члены группы приблизились к пониманию и обозначению высшего уровня иерархии ценностей — смыслу жизни. «Значение смысла жизни как синтеза высших целей и идеалов можно показать, рассматривая воздействие на поведение человека страха смерти. Возникающий страх иногда обостряется переживанием того, что нависла серьезная угроза не успеть воплотить жизненные планы. Страх усиливается непременным желанием успеть сделать самое главное в отпущенный срок. Это значит, что человек рассматривает свою жизнь как нечто целостное — некий творческий акт: курс обучения, который надо завершить, или дом, который надо достроить» (Грановская, Крижанская, 1994, с. 11). II этап. Работа с конкретными языковыми барьерами. К универсальным барьерам группа отнесла' 1) барьер мифологический; И. Черепанова. Дом колдуньи. 2) языковой барьер профессионализма; 3) межличностный; 4) барьер имени; 5) барьер любви и ненависти. Уже во время знакомства были обозначены задачи: — понять другого человека; — научиться говорить так, чтоб тебя принимали; — создавать эффективные письменные тексты; — улучшить свои профессиональные качества; — жить без конфликтов и барьеров. Условиями сохранности во время вербального путешествия в собственное бессознательное можно считать: 1) осознание цели путешествия: дать себе максимальное количество эмоциональных и интеллектуальных «толчков» для актуализации внутренних лингвистических резервов; попытаться преодолеть собственные языковые барьеры и осознать барьеры окружающих; 2) открытый выход, закрытый вход в момент работы группы (новоявленные путешественники, не прошедшие эмоционального тренинга, не имеющие начального опыта, могут оказаться слабым звеном в цепочке); 3) презумпция языкового таланта каждой личности (установка на то, что все члены группы — творцы и у всех изменения произойдут); 4) добровольность полная (хочешь избежать каких-либо действий— можешь оставаться наблюдателем, ничего не доказывая); право на пассивность; 5) отсутствие любого насилия и агрессии, в каких бы формах они не проявлялись; 6) потребность разбираться в причинах (прежде всего, лингвистических) любого явления; 7) изменение (нейтрализация) конфликтной ситуации исключительно вербальным путем; 8) предельная условность, осознание моментов игры; восприятие информации извне: сверху, из Космоса, из другого измерения; 9) обозначение барьеров и их преодоление; 10) непременная лингвистическая фиксация результатов (свободные ассоциации, письма на Большую землю и пр. ). Остановимся подробнее на преодолении барьера имени. Способ преодоления этого барьера — изменение имени (или осмысление достоинств своего имени). Как писал А. Ф. Лосев Опасная экспедиция. «миф — развернутое магическое имя» (1992, с. 217). В таком случае, имя — свернутый миф (магическое имя — свернутый миф). Как сказала, сияя, одна из участниц Смоленского семинара: «Ребята из вашей группы чудеса творят». — «А в чем дело? — спрашиваю, — Что они такого натворили? » — «У меня было очень много проблем, — ответила девушка, по профессии психиатр, — а они мне посоветовали просто сменить имя и пожить в нем... » — «И что? » — «Мир переменился». Мир изменился и к человеку пришла удача. Разве этого мало? Имя —это, в сущности, мантра (магическое сочетание звуков), причем, наиболее частотная личностная мантра. Недаром эта тема вызывает такой интерес и у ученых, и у носителей языка. В тайну имен пробуют проникнуть поэты, психологи, лингвисты. Французский исследователь Пьер Руже предлагает «вибрационную» теорию воздействия имени на судьбу человека и пишет: «Нет в языке такого слова, которое по влиянию на ваш характер и судьбу, по силе выражения чувств, по употребительности можно было бы сравнить с вашим именем. Имя может звучать как просьба или приказ, как упрек или одобрение, как пощечина или ласка... Наиболее частой причиной смены имени является то, что имя (а заодно и его носитель) вызывает насмешку у окружающих. В подобных случаях имя чаще всего действительно не подходит данному человеку, оно не соответствует внутренним вибрациям личности, не вызывает в нем резонанса. Не следует, однако, забывать, что имя — это наш опознавательный знак, запись нашего " я". Смена имени влечет за собой разрыв с прошлым, начало движения в новом направлении. Это как бы новое рождение. Так монахи после пострига вступают в новую жизнь с новыми именами. Во время второй мировой войны многие подпольщики в целях конспирации брали себе новые имена, полагая, что это временная мера. Но некоторые из них в условиях постоянного напряжения, риска и борьбы стали совершенно иными людьми. После окончания войны они оставили себе партизанские имена» (1994, с. 144-146). С. Попов считает наличие одинаковых букв в именах условием успешного взаимодействия, т. к. это означает одинаковые черты характера (1994, с. 301-302). Можно привести различные суеверия и поверья, связываемые у разных народов в разные времена с именами. Так, в Древней Руси верили в то, что вместе с именем можно передать человеку и те свойства, которые заключены в лексическом значении его имени (Храбр, Добрыня, Умной, Красава, Ярослав), или те качества, которыми И. Черепанова. Дом колдуньи. обладал его покойный родственник Считалось, что не следует сообщать своего имени незнакомому человеку, чтобы не попасть под влияние его колдовства Запретное, настоящее имя называлось «тайным именем». Еще в XVI-XVII веках русские часто имели даже по три имени: одно прозвище (не христиачское) и два христианских имени, полученных при крещении. Одно из этих последних было явным, открытым, а другое — тайным, ччвестным только самому его носителю, его духовнику и близким к ним лицам. В. А. Менделев в рабсте «От? зука к имени» связывает воедино поверья различных народов об именах w достижения современной лингвистики (методику А. П. Журавлева). Так, он пишет: «Ощущаемое подсознательно " плохое" значение звучащего имени часто приводило к тому, что некоторые " официальные" (взятые из святцев) имена выходили из употребления, а иногда случалось, что " грубое" или " злое" имя заменялось производным, которое воспринималось благоприятнее. Психоэмоциональное значение звучащего имени создает в сознании людей некое поле, воздействующее на носителя этого имени. Отсюда обилие уменьшительных, просторечных, " уличных" имен, образованных от некоторых основных форм — эти имена, как правило, гораздо более приемлемы для их владельцев (хотя бывает и наоборот)» (Менделев, 1995, с. 451-452). Автор приводит в своей работе анализ отдельных имен, приняв за основу их фоносеманти-ческую характеристику и утверждает, что фоносемантический анализ имен дает возможность еще раз убедиться в удивительной точности народного восприятия; спонтанная оценка имени при его выборе практически всегда совпадает с вычисленной, приятной или малоприятной картиной. В качестве примера рассматривается фо-носимволические значения трех русских имен. Георгий — исходная форма (так в святцах), Егор и Юрий — народные образования (Юрий упоминается в святцах только однажды, да и то в скобках, а Егора там вовсе нет):
|
|||
|